Тот, кто стоит за плечом

Саундтрек: Redemption – Hurts Февраль. Холодная вода словно обжигала кожу. Еще один тяжелый, томный вечер, оголяющий изъяны человеческой души. Драко уже третий раз за вечер умыл лицо ледяной водой, надеясь тем самым привести в порядок свои чувства. Как много мыслей живет в голове человека, который балансирует над пропастью тяжких лишений! В голове парня свистел унылый, протяжный ветер. Он словно вылетал из окна комнаты Драко наружу, создавая пасмурное ненастье в природе. Малфой получил несколько писем от отца. В одном из них говорилось о ненадобности присутствия в поместье. Это объяснялось тем, что Волдеморт не хотел отвлекать Драко от задания. В остальных письмах говорилось о состоянии матери, которой не становилось лучше, хотя Снейп прекрасно выполнял свой долг. Все это лишний раз напоминало Малфою о том, кто он есть и чем он станет, что он должен делать. Драко страдал, теперь тихо и безмолвно. Его душа уже не билась в агонии, а сам юноша перестал надевать на себя маски. Это стало ему просто не нужно. Малфой перестал бороться. Он отдавал отчет в своих действиях, сознавал последствия, и больше ничего. Он не кричал и не ругался, не пытался себя убить. Он знал, что, скорее всего, скоро умрет, и хотел избавить от этого как можно больше людей. Перестав встречаться с Темным лордом, Драко почувствовал опустошение. В его душе не бушевала буря, и звуки борьбы не раздавались в его сердце. Теперь он был один, он и его задание, которое надо было исполнить во имя определенных целей. Малфой перестал различать грани. Он перестал сражаться, утратив гарантию спасения матери. Ему ведь никто ничего не обещал. Им просто владели, пользовались, и уничтожали его, как тряпичную куклу, все это время. Но сейчас это ощущалось пустотой внутри. Драко редко видел Блейза. Возможно, так он хотел отвлечь своего друга, позволить ему забыть о самом Малфое. Забини всегда был готов прийти на помощь, пожертвовав всем ради спасения чьей-то души. Но Драко устал быть чьей-то проблемой. Он устал закрываться от людей, пытавшихся спасти его ненужную душу, его забытое сердце. Малфой, просыпаясь и засыпая, чувствовал безмерное одиночество, словно он лишний в этом мире. Во всем волшебном мире он ведет войну в одиночку, приняв сторону зла. Иронично. Драко в полной мере ощущал, что сейчас мог бы с легкостью оборвать свою жизнь не в порыве отчаяния, а просто так, потому что не было возможности двигаться дальше. Крайняя точка безумия. Однако что-то пыталось держать его на плаву. К большому удивлению Малфоя, это была Грейнджер. Один маленький, ничего не значащий в мире человек отчего-то стал для Драко маяком, смутно мерцающим вдали. С того момента, как Метка на руке Малфоя будто вывернулась наизнанку, парень перестал ненавидеть себя за свет, который он так хотел получить от Гермионы. Сквозь всю толщину пустоты и давящего одиночества, моменты, когда в душе парня что-то начинало искриться, Драко ценил больше всего. Он понимал, что они мешают ему свести счеты с жизнью, и злился на это каждое утро. Но каждую ночь, ложась в пустую, холодную кровать, Малфой вспоминал тепло горячей кожи Грейнджер. Она, со всей своей любознательностью, истериками и проблемами, была живой. Она проживала жизнь, полную эмоций, она чувствовала, как бьется ее сердце, искренне и отважно. И Драко было приятно ощущать искры в своей груди, словно они напоминали ему о том времени. До того, когда пришлось так быстро вырасти. Малфой снова стал часто вспоминать свое детство. Где-то глубоко в груди теплились короткие воспоминания о маленьком Драко, которому отец подарил первую метлу, который первый раз попробовал мамин пирог и увидел прекрасные белоснежные розы в саду. Малфой отчетливо слышал звонкий детский смех, когда мужчина с длинными белыми волосами подбрасывал своего сына вверх, словно отправляя его лететь по своим мечтам. Драко слышал свой смех. Он помнил беззаботную улыбку до ушей, когда прятался в колючих кустах поместья от мамы, которая звала его на самый вкусный ужин. Малфой помнил, как смотрел на мир, как мечтал покорить его также, как отец, служивший для него самым достойным примером. Как мечтал заслужить все сам, стать сильным и достойным человеком. Но все это было до проблем, заданий и войны. Идеалы и примеры стерлись, улыбки и смех исчезли, а вкусный ужин мамы, возможно, больше никогда не появится на его столе. Теперь, смотря в зеркало, Драко видел в нем высокого красивого юношу, полностью изувеченного. Его лицо было искажено невидимыми шрамами, а руки тряслись от бесконечных потерь и срывов. Тот маленький мальчик тонул в чернеющих зрачках, плача, что больше никогда не вернется. Малфой еще раз окинул взглядом отсыревшее зеркало и уже направился к кровати, как вдруг все помещение заполнило отвратительно протяжное шипение, шептавшее его имя. Драко замер, отпрянув от раковины. Он не понимал, где находился шепот, который лился отовсюду. То ли в комнате, то ли в его голове. Однако гнусное шипение продолжалось, и Малфой сумел уловить в нем слишком знакомый голос: -Дра-ако… Животный страх резко пронзил живот юноши. Размышлять о пустоте было куда проще в одиночестве. Малфой заметался по ванной, будто загнанный в клетку раненый зверь. Куча мыслей пронеслась в его отравленном мозгу, и Драко в порыве испуга, облокотившись на стену, съехал по ней вниз, устремляясь к безжизненному полу. Волдеморт продолжал монотонно шептать его имя, растягивая каждую гласную, тем самым приводя Драко в исступление. -Мне стало все труднее проникать в твой разум, -до Малфоя донеслось шипение зла, -Занятия окклюменцией с Беллатрисой не должны распространяться на твоего хозяина. -Вы мне не хозяин, -безжизненным тоном машинально ответил Драко, стиснув зубы. -Прекрати бороться с неизбежным, -в ушах Малфоя раздался хриплый смех, -Ты и твоя жизнь служите мне. Уж не решил ли ты поменять сторону в грядущей войне? -Вы же знаете, мой Лорд, -Драко тяжело сглотнул, думая совсем о другом значении своих слов, -это невозможно. -Ты правильно расставляешь приоритеты, мой мальчик, -голос Волдеморта намекнул на злую улыбку, -Как твои успехи в данном мной задании? -Почему я не могу появляться в поместье? -Тебе это не нужно. -Я хочу увидеть мать… -Не нужно! –шипение Темного Лорда сорвалось в хриплом крике, -Не стоит отвлекаться, Драко. Тебе предстоит еще многое сделать в этой школе. Малфой молчал. Сквозь пелену инстинктивного страха и душевного опустошения, он едва различал адекватные мысли, которые позволили бы ему сказать подходящие слова. -Твоя прошла попытка провалилась, -продолжал Волдеморт, -и твое время истекает. -Оно еще не истекло, -отчеканил Драко, -У меня есть в запасе несколько идей. -Твои идеи никому не интересны, -прошипел голос, -Нам важен результат. -Что же, -отцедил Малфой, словно готовясь умереть от руки самого Волдеморта, -Тогда вам придется подождать. Шепот стих. Наступила полная тишина, в которой Драко слышал биение своего сердца. Малфой вдруг подумал, что его жизнь вот-вот должна разорваться от удара авадой в грудь. И пусть. Ему почти нечего терять. -Дерзишь мне, маленький щенок, -комнату снова залило зловещее шептание, -Мне стоит напомнить тебе, какие заклинания я разрешил применять к Нарциссе. Она вряд ли захочет узнать, что все ее жертвы были пусты. Какая-то слабая и безумная улыбка проскользнула по лицу Драко. Парень откинул голову на стену, пытаясь успокоить отчаянный трепет пальцев рук. Животный страх за мать и за свою жизнь перекрывался пустотой внутри, и от этого колени Малфоя синхронно подрагивали. -Я чувствую, как ты боишься, Драко, -прошипел Волдеморт, -если ты не будешь действовать, тебе и твоей семье ничего не поможет. «Надо было раньше предупреждать об этом», -мелькнуло в голове Малфоя. -Я даю тебе еще несколько недель, где ты можешь доказать свою самостоятельность и избежать трудностей, -Темный Лорд будто чеканил каждое слово, -Потом мы примем иные меры, и тогда избежать задания тебе не удастся. -Я его не избегаю, -опустошенно выговорил Драко, холодея от страха, -я выбираю способы гуманнее. -И это говорит мне человек, который собирается убить другого человека? –Волдеморт снова хрипло захохотал. -Это вы вынудили меня убивать, мой Лорд, -Малфой гортанно усмехнулся в ответ. -Мотив не важен, важно последствие, -голос все продолжал хрипеть в ушах парня, -Убийца, выбирающий способы гуманнее… ты никчемен даже в самом простом, Драко. -Убить, по-вашему, просто? -Проще простого. Сделать это может каждый. И способ убийства не имеет значения. Малфой на секунду замолчал. Он несколько раз моргнул, собираясь с мыслями, а затем холодно произнес: -Вы даете мне гарантию, что моя мать останется жива, если я выполню ваше поручение? Ванная комната залилась отвратительным смехом. Так обычно смеются безумцы и демоны. Услышав гортанный хохот, Драко похолодел от страха, ожидая самое ужасное. -Я всегда выполняю обещания, -прошипел Волдеморт. Малфой молча кивнул, словно думая, что Том видит его согласие. От пустоты в душе осталась черная дыра. -Делайте со мной все, что хотите. Голос Волдеморта растворился в тишине. Молчание теперь звенело в ушах, отдавая противной болью. Драко закрыл глаза и покачал головой. Все вокруг было черным. И в этой темноте не было искр. Никаких. Скорее желание быстрого конца. В один миг перед глазами Малфоя пронеслось множество кадров, настолько разрозненных, что было трудно собрать их в одну целую картину. Это были последние просветы жизни, еще не утонувшей в вечной мерзлоте. Ах, если бы искры заиграли чуть сильнее в сердце Драко. Еще одна капля, и этого станет достаточно, чтобы вновь обрести земной покой. Когда нам больно, плохо и тяжело, то, за что мы цепляемся, становится для нас избавлением. И у каждого есть переходный момент, после которого мы начинаем держаться за что-то. Тот свет, который мы видим во тьме – самое живое и нужное, что у нас есть. Любовь, мечты, что угодно – все это становится путеводной нитью, с которой становится проще идти. Природа таких чувств никто не может объяснить. И Малфой, сидя на холодном, каменном полу ванной, думал о том, что должен держаться за искры. И ему не хватает шага до порога.

***

Саундтрек: Deep End – Fousheé Драко, сжимая в руках странную бутылку, обернутую вполне подарочно, беззвучно отворил дверь, ведущую в один из преподавательских кабинетов. Это была еще одна «гуманная» попытка Малфоя убить Альбуса Дамблдора. Драко наивно полагал, что за такого рода деяние его совесть будет мучать его душу не так сильно и тяжело. План, однако, был на удивление прост: нужно было всего лишь заменить бутылку медовухи, которую Гораций Слизнорт собирался вручить Альбусу в качестве подарка, на аналог с ядом. Вот и вся гениальность. И у Малфоя пока что все получалось. Драко беззвучно перешагнул порог комнаты профессора и сразу же спрятался за одним из шкафов, прижимая к груди фальшивую бутылку. Гораций был в кабинете не один. До Малфоя доносились отрывки крайне оживленного диалога, но парень не мог различить второго участника, который беседовал со Слизнортом. Пока Малфой, как самый последний трус, прятался за стенкой шкафа, у него было немного времени, чтобы подумать, проанализировать последний диалог с Волдемортом и всю нынешнюю ситуацию. Он в шаге от совершения убийства. Умышленного и преднамеренного. Но самое страшное заключалось в том, что в эту секунду Драко было плевать. Азкабан? Один из самых прекрасных выходов. Малфой находил спасение в тюрьме и смерти. Не удивительно, что для него убийство не представляло опасности. Драко чувствовал, что черствел. Еще совсем недавно он, сжимаясь от неописуемой боли, плакал на коленях перед своей матерью и клялся ей, что никогда не убьет, но теперь… страх последствий мелькал где-то вдалеке и отзывался лишь долгими спазмами тревоги и беспомощной боли, которую каждый день продолжал испытывать Малфой. Он убийца. Он должен им стать во имя спасения близких людей. Но будут ли они спасены? Как они будут смотреть на него, зная, что Драко сделал? Малфой знал ответ. От него отвернутся все. Его мать до сих пор верит в Драко, Блейз до сих пор верит в его душу, а Грейнджер… да, она стала ему близка. И если она узнает обо всем этом, она уничтожит все, что между ними было. А Малфой больше не хотел страдать. Его руки медленно стали разжимать отравленную бутылку. Нет, он не может это сделать. Ему плевать на себя и на свою жизнь, но ему не плевать на то, что будет с теми, кто верит в него. Но они могут умереть, если Драко не выполнит задание. И где здесь выход? Малфой чувствовал себя посередине круга, который никогда не разомкнется. И этот круг полностью состоял из боли и неправильных решений, он не выпускал Драко и никого к нему не впускал. Это разрушало Малфоя до основания. Когда до ушей Драко донеслась очередная реплика неизвестного говорящего, Малфой наконец узнал владельца этого омерзительного голоса. С профессором Слизнортом разговаривал Поттер. Драко невольно сжался, а его спину обдал странный внутренний холод. Гарри подозревает Малфоя во всем, даже в том, в чем тот не виноват. И, как бы Драко не хотел это признавать, на этот раз святой Поттер был прав во всем. И это было угрозой. «Крестражи» … слово донеслось до Малфоя вместе с непонятным обрывком фразы. Оно показалось Драко до ужаса знакомым. Он слышал его где-то, при чем очень часто, но Малфой в секунду будто забыл все, что знал до этого. Драко аккуратно выглянул из своего укрытия. Поттер и профессор Слизнорт стояли к нему спиной. Малфой сквозь полумрак кабинета вполне различил стол, на котором стояли различные снадобья, включая настоящую подарочную медовуху. Драко, выгадав момент, отключил мозг и решил действовать. Осторожно завершив процесс подмены бутылок, Малфой, схватив оригинальную бутылку, направился к выходу, желая поскорее сбежать из этого проклятого кабинета. Пока Драко на цыпочках крался к двери, обрывки разговора продолжали доноситься до его ушей. Поттер клялся Горацию в том, что мечтает спасти магический мир, что он будет сражаться до последнего вздоха, что он будет стоять горой за тех, кого любит… неожиданный укол отвращения и зависти пронзил сердце Малфоя, и парень поспешил сбежать из злополучной комнаты. Оказавшись в пустом холодном коридоре, Драко опустошенно выдохнул в ночь и ненадолго прислонился к холодной стене. Как хорошо живется Поттеру! Его шрам говорит всем о том, каким героем в итоге станет Гарри. Все пишут книги о героях и об их подвигах. Все древние мифы восхваляют Геракла, Ахиллеса, современный мир сходит с ума от Супермена. Но почему никто не пишет книги об антигероях? Не о злодеях, а о тех, у кого не было изначального выбора между добром и злом. О тех, кто был вынужден сражаться за свою жизнь иными способами, кому, как и всем нам, когда-то не хватило одного пункта смелости до звания героя. Гарри Поттер спасет всех и станет героем. Он спасет школу и защитит всех своих друзей и любимых. Драко Малфой тоже пытается всех спасти. Но, чтобы сохранить любимым людям жизнь, он вынужден убить невинного человека, и он никогда не станет героем. Так где же в нашем мире справедливость личности, за которую все так борются? Двойные стандарты будут существовать всегда, хотим мы этого, или нет. Самые раненые будут казаться самыми злыми в наших глазах, а самые героические личности зачастую просто находят четырехлистный клевер. Такова жизнь, и пытаться что-то изменить бессмысленно. У каждого из нас – своя участь. Драко внезапно вспомнил шоколадные глаза Гермионы. Его свет… он стал ему так близок, хотя Малфою всегда был противен этот факт. Но те искры в душе, которые зажгла своим теплом Грейнджер, Драко не мог принять. Он только что убил человека, вопрос времени. Малфой стал жестоким безрассудным убийцей, и приведи он хоть тысячу доказательств обратного, весь мир будет считать иначе. Драко испытывает боль, а его близкие люди тонут в его злодеяниях и боли вместе с ним. и эти искры, этот свет – самое живое и глубокое, что осталось в Малфое, не мог утонуть вместе с ним. Драко, стоя у холодной стены, закрыл глаза. Она не должна больше встречаться с ним. Ей будет больно и страшно. Малфой вмиг представил Гермиону, стоящую в маленьком доме на кухне. Среди солнечного света, заливавшего помещение, ее волосы казались совсем рыжими. Она стояла у стола и пила кофе, отогнув мизинец, как часто делала это за завтраком. И рядом с ней стоял Диггори. Они улыбались и целовали друг друга, залитые золотым светом мира и добра… и это не было миром Драко. Ничто из этого. Не сейчас. Они – из разных миров. Сходясь, они оба причиняют друг другу неимоверную боль, которая касается великой разницы их жизней и путей. Кажется, настало время знаменитой фразы: каково это – не видеть будущего с кем-то из-за предрассудков, различий судеб и гребанного общества? «Это не влюбленность, я просто не хочу больше делать ей больно», -устало подумал Малфой. Но, кто знает, может, эта фраза описывала чувства куда более глубокие, чем физическое притяжение…

***

Саундтрек: when the party’s over – Bille Eilish На следующий день одним из уроков в расписании было магловедение. Профессор Бербидж монотонно расхаживала вдоль кабинета, дожидаясь, пока студенты не закончат переписывать конспект. Обычно эту дисциплину посещали либо те студенты, кто очень хотел узнать про жизнь и быт маглов, либо те, кого ссылали на отработки. В этот день кабинет на удивление был полон. Близились экзамены, количество должников и нарушителей порядка резко возросло. Кто знал, что большинству из студентов было глубоко плевать на сами экзамены. Гермиона активно водила пером по пергаменту, пытаясь сделать вид, что как обычно увлечена учебой. В последние дни все стало ей слишком безразлично. Грейнджер неустанно думала о словах Малфоя, которые тот сказал ей на поле. Чего она хочет? Кто ей нужен? Что она действительно должна сделать? Впервые в жизни Гермионе казалось, что ей просто не хватает ума ответить на все эти вопросы. Как только картинка становилась яснее, очередной порыв воспоминаний выбивал почву из-под ног. Что ей делать с Джинни? Порекомендовать Гарри или предложить слушать сердце? Во втором случае ее подруга может очень сильно обжечься. Война. На кого полагаться – на друзей, преподавателей, или любимых людей? За кого сражаться первым? Кто ее любимый человек? Остаться ли ей с Седриком? … Каждый вопрос оставлял все большие шрамы на сердце Грейнджер, но самая главная рана терзала ее в разы сильнее. То, что превратило мир Гермионы с серый мир безумных мыслей только об этой ране, занимало девяносто процентов мыслей Грейнджер. Малфой. Секс с Малфоем. Гермиона из минуты в минуту ругала себя за то, что в такое ужасное и ответственное время думает о таких несерьезных, как ей казалось в начале года, темах. Но сейчас внезапно вспыхнувшая страсть была для Грейнджер одновременно и тяжестью, и избавлением. А это было проблемой. Гермиона с каждым новым днем все больше ощущала глубину своих чувств. Ее мысли зависели от слов Драко, а ее душевный покой - от его поведения. К ее ужасу она волновалась за него, и именно тогда, когда не видела эту чертову белую макушку в школе. Она боялась встретиться с ним, но еще сильнее боялась больше не встретить его. Она не могла нормально думать рядом с ним, но затем осознавала, что и не хотела. Она не могла позволить себе смотреть в его глаза, но втайне мечтала взглянуть в них еще раз также близко, как в том кабинете. Это чертовски сводило с ума. Но самым сложным было не ее влечение, а его слова. Грейнджер помнила каждую деталь ее разговора с Малфоем на поле, помнила, как едва не потеряла сознание. Трижды. Гермиона помнила слова Драко, каждую фразу. Она помнила чувство скорой потери, и ощущала его каждой клеткой своего тела. Весь год она пыталась заполучить его доверие, сначала из любопытства, потом из… да неважно, из-за чего. И вот, когда она воочию видела его боль, страдания, ненависть и страсть, все самое личное и живое, что есть в Малфое, она не могла потерять его. Ведь он заставлял ее жить вместе с ним так, как она никогда раньше не жила. Пусть больно и неправильно, но по-настоящему. И Грейнджер не могла лишиться его. Не сейчас. Внезапно, дверь в кабинет отворилась. Гермиона, погруженная в свои раздумья, даже не обернулась. Однако голос профессора Бербидж заставил ее вздрогнуть и подпрыгнуть на стуле: -Мистер Малфой. Не ожидала когда-нибудь увидеть вас на своем предмете. Кудряшки Грейнджер взметнулись вверх от быстрого разворота. У двери кабинета стоял Драко. Парень был одет слишком просто для себя: обычные джинсы и простой свитер с длинным рукавом. Он стоял, засунув руки в карманы, а его лицо отражало пустоту. Гермиона вспомнила лицо Малфоя в начале года – оно всегда отражало бурю различных эмоций, словно Драко сидел на бомбе. А сейчас – ничего. Пустой взгляд, мертвецки бледная кожа. Малфой словно был мертв. -Я пришел сюда отбывать наказание декана моего факультета, -безжизненным тоном ответил Драко, -Я пропустил дежурство старост. -Профессор Снейп должен был назначить вам другой класс, -губы профессора обиженно поджались, -Учитывая то, что темы моего предмета претят устоям вашей семьи и вашего образа жизни. Сердце Грейнджер пропустило какой-то больной укол. Гермиона заметила, как раздулись ноздри Малфоя, как заиграли скулы на его лице. Это же предрассудки. Грейнджер неоднократно слышала от Драко мимолетные фразы о том, что ему давно плевать на все подобные различия крови. Его сознание давно перевернулось проблемами страшнее. Но никто не видит и не задумывается о полной картине до сих пор. Малфой, на удивление Гермионы, ничего не ответил. Он молча прошелся по кабинету и занял одно из свободных мест, не обращая внимания ни на кого вокруг, в том числе и на Грейнджер. Драко занял место на соседнем ряду параллельно Гермионе и, подперев подбородок руками, уставился в одну точку в кабинете. Профессор Бербидж принялась рассказывать лекцию, но ее голос звучал в голове Грейнджер лишь фоном. Все это время Гермиона разглядывала Драко. Он сидел, словно не дышал, словно забыл, как жить. Его лицо было мрачным, что Грейнджер казалось, будто Малфой превратился в живой труп. Он не замечал ничего вокруг, словно внешнего мира не существовало. Драко, почувствовав на себе пристальный взгляд, повернул голову. Его серые безучастные глаза устремились прямо в зрачки Гермионы. Девушка сжалась. Глаза Малфоя не горели ничем. Они были лишь органом, пустым и безжизненным. В них была пустота, такая одинокая и безжизненная. Драко, задержав взгляд на Гермионе пару секунд, безучастно отвернулся. Что-то в сердце Грейнджер в очередной раз грохнулось. Эта пустота ощущалась хуже потери. Малфой мог ненавидеть ее, злиться, презирать, и это ощущалось бы лучше, чем абсолютная пустота. Лучше, чем ничто. И именно в этот момент Гермиона поняла, чего она хочет. Его огня. Той самой бури эмоций в его глазах. И она должна понять, что случилось на этот раз. -Мистер Малфой, -до ушей Грейнджер донесся голос Бербидж, -проявите уважение, хотя бы послушайте. Глаза Драко устремились на профессора. Черити стояла и подозрительно разглядывала своего ученика, очевидно выбирая способ подпитать его интерес. -Я понимаю, вы сегодня не благосклонны, -продолжала профессор, -но, думаю, вам стоить уважать все предметы без исключения. -Если бы не наказание, я бы сюда не пришел, -также безжизненно ответил Малфой, -Вы сами сказали, это претит моему семейству. Так что оставьте меня в покое, ради Бога дурацких маглов. -Молодой человек! -глаза профессора округлились от злости, а ее голос перешел на писк, -Попрошу вас подбирать выражения, даже если ваша надменность и злость позволяет вам распускать язык. -Так выгоните меня, -Драко пожал плечами, -Избавьте себя от лишних проблем. -Мистер Малфой, -губы Бербидж скривились в язвительной ухмылке, -если в вашей семье принято выгонять всех по причине не угоды, будь то эльфы или люди, то здесь мы вынуждены давать знания всем студентам, даже тем, кто их не заслуживает… -Профессор Бербидж, прекратите! Комнату залил раздраженный голос Гермионы. Девушка поднялась со стула, и теперь возвышалась над всеми студентами. Ее копна кудряшек подрагивала от какой-то внутренней злости и желания бороться за справедливость. Все ученики, сидевшие в классе, изумленно подняли голову на Грейнджер. Профессор Бербидж опешила, и теперь она изумленно разглядывала свою лучшую ученицу, гадая, не сошла ли она с ума. Драко же, в абсолютном изумлении вновь перевел взгляд на Гермиону, и в его глазах читался нескрываемый шок. -Мисс Грейнджер, -ошарашенно произнесла профессор, -сядьте, пожалуйста… -Я прекрасно понимаю ваши замечания, профессор, -Гермиона говорила уверенно, но вся она дрожала от волнения, -Но в компетенцию преподавателей не входит обсуждение личной жизни учеников, тем более укладов их семей. Грейнджер перевела взгляд на Малфоя. Тот сидел, слегка приоткрыв рот, а в его глазах снова зажглась та буря. Но теперь она состояла из злости и… снова вины. -Мисс Грейнджер, -Бербидж в изумлении приоткрыла рот, -вы… защищаете мистера Малфоя? ... -Нет, -Драко зло сверкнул глазами. -Да, -одновременно с Малфоем выпалила Грейнджер, -Я лишь хочу сказать, что никто не заслуживает осуждения за ошибки своих отцов и предков. В классе воцарилась тишина, которая через секунду залилась оживленным шепотом. Все студенты начали переговариваться, поглядывая то на Гермиону, то на Драко. Малфой же, поймав момент взволнованного гула, смотря прямо в глаза Грейнджер, свирепо зашипел: -Что ты, блять, делаешь? Гермиона вздохнула и, немного подумав, прошептала в ответ: -Пытаюсь разобраться с тем, что мне нужно. В следующее мгновение Малфой, словно дикий зверь, вскочив из-за парты, подлетел к Грейнджер. Он рывком обхватил ее запястье своей ладонью, и потащил к двери кабинета. В один миг у Гермионы упал весь мир. Она совершенно не предполагала, что будет дальше. -Что ты делаешь? –в ужасе прошептала Гермиона. -На выход, -резко ответил Драко. -Мистер Малфой! Мисс Грейнджер! Я доложу обо всем вашим деканам! –в полнейшем смятении кричала профессор Бербидж, наблюдая за удаляющимися студентами. -Дела старостата, -сухо выкрикнул Драко, с силой вытаскивая утопавшую в ужасе Гермиону из кабинета.

***

Саундтрек: Let You Down – NF Грейнджер и Малфой молча преодолевали многочисленные кабинеты, в которых студенты слушали материал лекций. Гермиона в смятении смотрела то на спину Драко, возвышавшуюся перед ней, то на его руку, крепко сжимавшую ее запястье. Грейнджер снова боялась. Боялась последствий. Эмоции Малфоя менялись слишком быстро, и она снова совершенно не понимала их природу. Они могут снова подраться, снова начать ненавидеть друг друга, но все это казалось Гермионе слишком туманным. Она смотрела, как подрагивают плечи Драко, и уже различала в них знакомую злость. Очередная перепалка. Это – основополагающая их "отношений". Грейнджер увидела знакомый коридор. В свете дня он казался менее завораживающим. Знакомый поворот, и вот Малфой уже открывал дверь, влетев в которую Гермиона почувствовала тот самый кабинет. Атмосфера еще не исчезнувшей страсти витала в нем, хотя сам кабинет казался сейчас таким маленьким и несчастным. Но он был единственным местом, где их никто бы не смог увидеть. Хлопнув дверью слишком сильно, что она даже не смогла закрыться до конца, пропустив в кабинет дневные лучи солнца, Малфой резко отпустил руку Грейнджер, и девушка пролетела кабинет, в недоумении развернувшись на него. -Ты сорвал урок! –задыхаясь от быстрой ходьбы и волнения, выкрикнула Гермиона. -Нет, это ты сорвала урок! –белоснежные зубы Драко оголились от злости, -Какого хуя, Грейнджер? -Я… я не понимаю, -Гермиона по-прежнему пребывала в шоке. -Не пизди, ты все понимаешь, -Малфой сделал пару шагов ближе, -Захотелось привлечь внимание к своей персоне? Одного Диггори стало мало? -Что ты такое говоришь? –Грейнджер медленно начала приходить в себя, -При чем здесь Седрик? -Занимайся своей жизнью, своими дружками и своим ебнутым парнем, -Малфой продолжал тонуть в злости, -Но не устраивай мне цирк и не лезь в мою жизнь. -Ты сошел с ума…, -Гермиона затрясла головой, -Неужели тебя не задели слова профессора? -Да мне насрать, Грейнджер, -процедил Драко, -Если ты в очередной раз хочешь кому-то что-то доказать – не впутывай в это меня. -Но…, -Гермиона в растерянности уставилась на Малфоя, -ты сказал мне… -Да забудь, что я сказал! –комнату залил крик Драко, который чем-то напомнил вой, -Забудь все, что между нами было! Забудь и отъебись от меня! Грейнджер слегка дернулась от боли сказанных слов. Они снова чем-то разрезали пространство ее души. В уголках ее глаз снова появились слезы. -Так вот что ты делаешь, -в немом ужасе прошептала Гермиона, -Ты заставляешь людей делать невозможное, принуждаешь их угождать тебе, а затем отказываешься от них и выбрасываешь? Теперь я понимаю Паркинсон… -Прекрати нести хуйню, Грейнджер! –Малфой испытал аналогичный резкий укол, -Ты все равно ничего не понимаешь! -Я прошу тебя все мне объяснить! В который раз! –голос Грейнджер дрогнул от боли. -Я не могу, ясно тебе?! Не могу! –Драко поспешно отдышался, -Пока не поздно, Грейнджер, просто забудь о моем существовании. Гермиона быстрым взмахом вытерла собравшиеся слезы и поспешно отвернулась. Выждав пару секунду, пытаясь успокоить отчаянно бьющееся сердце, Грейнджер тихо произнесла: -Поздно. Малфой замер. Гермиона услышала, как он громко выругался за ее спиной и принялся расхаживать по комнате, отстукивая нервный ритм своими туфлями. Внутри Грейнджер что-то умерло. -Знаешь, это нечестно, -Гермиона не смогла унять всхлипы, -Я жертвую дружбой, отношениями и всеми важными людьми в своей жизни ради… а ты не жертвуешь ничем. Это нечестно, ведь мне это нужнее, чем тебе. Шаги прекратились. Грейнджер показалось, будто Драко перестал дышать. В кромешной тишине послышался голос: -Так уходи. -Я не могу! –Гермиона резко развернулась, открывая вид на слезы на ее щеках, -Между нами слишком многое произошло! Я не могу просто так уйти! -Поверь мне, Грейнджер, -Малфой, глядя на свой плачущий свет, тяжело сглотнул, -Ты сама захочешь уйти, если все узнаешь. -Это уже мне решать, уйду я или нет, -отрезала Гермиона. -Нет, -также отрезал Драко, -Ты ничего не узнаешь. Если хочешь, чтобы я сказал, что думаю, то получай: мы никогда не должны были пересекаться. Это невозможно ни в одном мире. -Но мы пересеклись… -Это ошибка. Это все одна блядская большая ошибка. -Ты снова пытаешься сделать мне больно? -Грейнджер, я всегда делаю всем больно! –Малфой запустил руки в свои белоснежные волосы, -Мы с тобой – на разных сторонах. В прямом смысле. -Чт-то? -Твоя жизнь – мечты о великом, хороший муж и много детей. Работа в министерстве, правосудие и добро. Моя жизнь – холод, боль, страдания и смерть. Неужели ты не видишь, Грейнджер – ты рушишь мною свою жизнь. Гермиона замерла, в исступлении уставившись на Драко мокрыми от слез глазами. Было очевидно, что каждое слово давалось Малфою с трудом. И Грейнджер было все больнее воспринимать его слова. -Значит, все, что ты сказал мне в этом кабинете, в этом коридоре и на поле – ложь? Глаза Драко сверкнули болью. -Да. -Снова врешь. -Грейнджер, я блять прошу тебя, -теперь зрачки Малфоя горели скорбью и болью, -Забудь. Все. Что. Было. -Я забуду, -Гермиона решила испытать последний шанс, -если ты назовешь мне одну вразумительную причину. -Я назвал тебе тысячу. -Они не подходят, -Грейнджер закусила губу, чтобы не заплакать вновь, -Причина. Снова наступила тишина. Драко долго вглядывался в глаза Гермионы, пытаясь отыскать там брешь, ту, которая, по его разумению, поможет ему уйти из этого кабинета. Ту, что откроет Грейнджер глаза. Возможно, в последний раз смотря на Гермиону так близко, Малфой скрепя сердце произнес: -Ты останешься со мной до самого конца, когда все отвернутся? Грейнджер в исступлении замерла. -Когда я буду один, -продолжал Драко, -разбитый и выброшенный на обочину жизни, ты останешься со мной? Гермиона молчала. Она не знала, что ответить. Это были слишком глубокие слова. Ее ответ был бы признанием, которое она не могла себе позволить. Малфой, смотря в опустевшие от изумления глаза Грейнджер, сухо произнес, внутри скорчившись от боли: -Я так и знал. Ты сама ответила на все свои вопросы. Я тебе не нужен. С этими словами Драко вновь развернулся и поспешил удалиться из пустого кабинета, оставив всю свою боль вместе с Гермионой, которая утопала за его спиной в слезах. Малфой прибавил шаг к выходу – ему слишком хотелось бросить все и уйти. Ему отчего-то было слишком больно. Ведь он не мог признаться, что в эту секунду мечтал получить ее ответ. Ее признание. Драко уже почти вышел из кабинета, как вдруг его остановил надрывный, плачущий голос, раздавшийся за его спиной: -А ты, Малфой, а ты? Ты останешься со мной, когда я никому не буду нужна? Когда вся моя жизнь перевернется и я почти сойду с ума? Останешься? Как же хотела Гермиона услышать его признание! Как же мечтала она в тот момент услышать слово из двух букв! Но Драко, остановившись, лишь бросил на нее скорбный, разбитый взгляд из-за плеча и с силой рванул дверь, исчезая в светлеющем коридоре. Грейнджер впервые почувствовала, как разбивается ее сердце, и как больно это ощущается. Недавние слезы высохли, и сейчас Гермиона не хотела ничего. Не плакать, не кричать. Она не до конца осознавала, что произошло. Грейнджер оперлась руками о парту, хватая, как ей казалось, еще теплое от их тел дерево. В ее голове было пусто. Слишком пусто. Гермиона ощущала, как ломается ее сердце, как что-то теряется в душевных слезах. Хуже ничего не могло быть… Внезапный свет озарил комнату. Дверь кабинета широко отворилась, и Грейнджер разглядела в проеме слишком знакомый силуэт. Дрогнув на месте, Гермиона подпрыгнула от испуга. В один миг все в ее жизни перевернулось. Как она и говорила. -Джини… Уизли стояла у входа в кабинет, с силой сжимая дверную ручку. Во взгляде Джинни читался страх, тревога, смятение и еще тысяча подобных эмоций. Гермиона, полностью сойдя с ума, едва пролепетала дрожащей от неизведанных эмоций подруге: -Давно ты… -Я слышала почти все, -в панике промолвила Уизли. И груди Грейнджер вырвался болезненный стон неописуемой боли. -Джинни, я… -Поговорим об этом позже, -также дрожа, отрезала Уизли, -Рон сейчас в больничном крыле у мадам Помфри. Сегодня ночью он чуть не умер…

***

Саундтрек: Can’t Pretend – Tom Odell Гермиона и Джинни влетели в палату больничного крыла. Ноги Грейнджер предательски подкашивались, и девушка с трудом осознавала, где находится, и как не упала по пути в крыло. Возле одной из коек стоял Гарри. Услышав топот, Поттер обернулся и, увидев родные лица, коротко кивнул. -Что случилось? –Гермиона пыталась привести в порядок взъерошенные от бега кудри, подлетая к Гарри. На кровати, у которой стоял Поттер, лежал Рон. Парень был без сознания, но дышал. Это немного успокоило Грейнджер. Глаза Уизли были мирно закрыты, и лишь тревожное неровное дыхание юноши говорило о том, что с ним действительно что-то случилось. Гермиона осмотрела своего друга – никаких ссадин и царапин, синяков и кровоподтеков. Грейнджер, убедившись в том, что Рон не нашел на свою голову неприятностей, громко и нервно выдохнула. -Долгая история, -тихо промолвил Гарри, -расскажу все в гостиной. Сегодня ночью он отравился медовухой профессора Слизнорта. Все узнали об этом только что. Скоро сюда придут учителя и… Лаванда тоже должна явиться. Гермиона коротко кивнула Гарри в ответ. Поттер четко дал понять, что у нее не так много времени, чтобы спокойно побыть с Роном. -Где ты была? –неожиданно спросил Гарри, -Я искал тебя на занятиях, но в классе, который обозначен в твоем расписании, тебя не было… Грейнджер резко повернулась на Поттера. Парень стоял и вдумчиво изучал встревоженное и разбитое лицо подруги. Гермиона растерялась. У нее совсем не было времени придумать отмазку, даже самую нелепую. -Я… э… я… -Я нашла ее в женском туалете. За спиной друзей раздался голос Джинни. Уизли стояла, скрестив руки на груди, и смотрела Грейнджер прямо в глаза. Взгляд Джинни выражал все скрытые эмоции, намекал Гермионе на то, что Уизли недавно услышала. -Это правда? –Гарри, недоверчиво сдвинув брови, снова посмотрел на Грейнджер, -У тебя все хорошо? -Мерлин, Гарри, а как ты думаешь! –Джинни буквально взорвалась, раздраженно разведя руками, -Гермионе десять минут назад сообщили, что ее лучший друг чуть не умер, и она в шоке пробежала пол школы. Как ты думаешь, она ответит на все твои вопросы?! Поттер, обдумав раздраженные слова Уизли, снова посмотрев на Грейнджер, кивнул и, увидев мадам Помфри, отошел поговорить с ней. Гермиона осталась стоять у кровати Рона в полном одиночестве. Ей было теплее рядом с плечом Гарри. Но теперь морозный ветер словно проник в школу, обдавая холодом тело Грейнджер. Гермиона сжалась, ее плечи задрожали. Слишком тяжелое утро. Слишком много всего, чтобы нести это в себе, в одиночку. К Грейнджер подошла Джинни. Девушка встала рядом с подругой, повторив позу Гермионы. Уизли долго и обреченно вздохнула. -Так вот почему тебе плевать на Диггори. Грейнджер опухшими от слез и шока глазами посмотрела на подругу. Джинни, посмотрев на Гермиону в ответ, увидела в ее глазах что-то, что заставило ее задать следующий вопрос: -И давно у вас это? -Почти с начала года, -опустошенным голосом ответила Грейнджер. Брови Уизли на секунду взлетели вверх, а затем девушка понимающе кивнула и отвернулась. Гермиона почувствовала еще один сильный удар где-то под сердцем. В этот момент, смотря на Рона, Джинни и вспоминая сцену в кабинете, Грейнджер ощущала, будто умирает. Будто медленно теряет все, что у нее есть. Ведь она не знала, как отнеслась ко всему этому Уизли. Убедившись, что Гарри не торопится отходить от мадам Помфри, Гермиона обернулась к Джинни и дрожащим голосом зашептала: -Джинни, я… -Не надо, Гермиона, -Уизли лишь печально закачала головой в ответ, оборвав подругу, -Я не виню тебя, ведь сердцу не прикажешь. Я все понимаю, ведь мы обе в одинаковом дерьме, и осуждать тебя было бы низко с моей стороны. Но… это же Малфой, черт меня побери. -Я знаю, - с трудом выдавила Грейнджер. -Одно его имя заставляет половину школы сжать от злости кулаки, -Джинни потерла переносицу, -Он унижал тебя все пять предыдущих лет, смешивал с грязью и делал тебе неимоверно больно. А если Гарри и Рон узнают об этом… то нам обеим придет конец. -Джинни… -Гермиона, -Уизли вдруг подняла глаза на Грейнджер, -Я знаю, как тебе сложно. Я понимаю, какой бардак творится в твоей голове. И я всегда поддержу тебя, как ты поддерживала меня. Но подумай хорошо, стоит ли эта игра свеч… По полу начали раздаваться шаги. Гарри, закончив беседу с мадам Помфри, направился к девушкам. Гермиона, не замечая никого вокруг, обошла кровать и села на ее край, около Рона. Едва коснувшись холодной, слегка подрагивающей руки друга, Грейнджер наконец смогла дать волю чувствам, накопившимся в ее душе. Гермиона сжала в своей маленькой ладони широкую кисть Рона и, зажмурив глаза, заплакала. Первые серьезные ощущения потерь. Это звучало в душе Грейнджер слишком скорбно, слишком болезненно. Перед ней лежал Рон, который, судя по всему, чудом остался жив. Отравился… а что, если бы предстоящая война забрала его жизнь окончательно? Ведь в мирное время людям не до ядов. Страх. Горький страх неминуемого конца заставлял сердце Гермионы отчаянно стучать, биться чаще и чаще, вылетая из орбит. Она не может больше терзать себя этим в одиночку. Она должна разделить свой ужас с кем-то, с тем, кто понимает. Немой взгляд Джинни в дверном проеме… как быстро можно потерять друзей! Гермиона чуть не лишилась самой главной подруги, той, ради которой она бы приняла на себя сотни авад. Но Грейнджер одной ногой стояла в пропасти, бросившись в которую она потеряет всех своих друзей и любимых. Гарри, Рона, Джинни, Седрика, возможно и Блейза… Все, кто дорог Гермионе могут исчезнуть из ее жизни, оставив Грейнджер одну, совсем одну… Одну, потому что ей почти разбили сердце. Малфой ушел, и ощущать это не как потерю было сложно. Сколько всего бушевало сейчас в душе Гермионы! Он снова закрылся. Он каждый раз говорит одно и то же. Он ей не подходит, его жизнь сплошной кошмар… и, когда Грейнджер почти прикоснулась к разгадке, когда что-то стало яснее, когда страх стал зарождаться в душе более явно, Драко снова лишил Гермиону любой попытки узнать о его кошмарах, терзаниях и проблемах. Она теперь не хотела помогать ему. Она пыталась поддержать его, как сказал Снейп, доказать ему, что он не один. Ее выходка в классе кричала об этом, а Малфой, которому так нужна была поддержка, в очередной раз обжег Грейнджер самой яркой болью. Снова. Джинни права. Он постоянно причиняет ей боль, сводит с ума. С ним Гермиона сидит на гранате, с которой уже сняли чеку. Она не знает ничего о нем, о его жизни, но отчего-то ей всегда хватает лишь того, что она видит и что чувствует. И она была готова сказать «да». На тот горький, безнадежный и обреченный вопрос Драко Гермиона хотела ответить «да». Ведь сейчас она к своему большому ужасу понимала, что влюблена в него. Откуда возникло это чувство? Выстраданное, построенное на обломках боли и злости, оно превратилось в душе Грейнджер в чувство гораздо сильнее, чем физическое влечение. Все больные взгляды, страдающие жесты – все это была та самая голая человеческая душа, которая еще никогда не открывалась Гермионе. А Драко открыл. Через злость и ненависть, но открыл. И его оголенные струны заставляли Грейнджер отрицать все предрассудки касаемо Малфоя. Она видела, как он живет, как ему больно и страшно. И он всегда вел себя по-настоящему. Он надевал маски, но с ней всегда снимал их под конец. Он никогда не врал ей, а вместо этого просил уйти и забыть о нем навсегда. Жесты Драко, успевшие проникнуть в сердце Гермионы, оставили там большой след, который, как сказал однажды Блейз, заставлял ее жить, исцеляться. С ним она не могла не думать ни о чем, кроме них, кроме того, сколько времени дают им очередные сутки. И это помогало. И она была готова ответить «да». Но она испугалась. Испугалась, потому что ничего не знала. Она, как последний трус, нарушила клятву тех слов, которые сказала в коридоре. И из-за этого, возможно, потеряла Малфоя. Грейнджер сидела возле Рона, и ее горькие, стеклянные слезы падали на белую ткань одеяла, намачивая ее. Сжавшись от боли с привкусом слов «почти» и «возможно», Гермиона плакала, закрыв глаза и не видя никого вокруг себя. Джинни стояла возле кровати, и смотрела на свою подругу. Видя печальные слезы Грейнджер, Уизли чувствовала, как ее сердце трещит по швам. Она понимала каждую слезинку, каждый всхлип. И Джинни было до безумия жалко Гермиону. Внезапно, на плечо Уизли легла тяжелая рука – Гарри слегка обнял девушку, прижимая ее к себе. Джинни, почувствовав бешеный прилив усталости, опустила тяжелеющую голову на плечо Поттера. -Все будет хорошо, -нежно произнес Гарри, -Рон поправится. У нас все будет хорошо. -Надеюсь…, -с тяжелой болью в голосе ответила Джинни. Гермиона наконец решила открыть глаза. Свободной рукой вытерев слезы, Грейнджер слегка сощурилась от солнца, проникавшего в больничное крыло. Когда глаза привыкли к свету, Гермиона обернулась на друзей. Гарри стоял, обнимая Джинни, а Уизли устало положила голову на плечо Поттера. С уст Грейнджер слетела грустная улыбка, когда она заметила, что друзья ее не замечают, что они страдают вместе. Но лишь одна деталь привлекла внимание Гермионы. Сквозь мокрые от слез глаза Грейнджер уловила постороннее движение в палате. Когда Гермиона перевела взгляд за спины Гарри и Джинни, девушка на мгновение замерла: в тени коридора мелькнула одинокая фигура Блейза, стремительно удалявшаяся из больничного крыла. Грейнджер еще раз посмотрела на уставших и подавленных друзей. Неужели каждый из тех, кто ей дорог, будет страдать? …