***
Саундтрек: Adore You – Miley Cyrus Джинни выбежала из школы, остановившись во дворе. Приятный весенний ветер трепал волосы Уизли и уносился вдаль, будто зовя ее куда-то. Она обыскала весь Хогвартс, но Блейза нигде не было. И Джинни уже потеряла надежду. Ей чертовски не хватало Забини. За время, проведенное в одиночестве, дойдя до внутренней истерики, Уизли поняла – она не может отказаться от Блейза не в силу неописуемой привычки, а в силу чувств, прочно укрепившихся в ней. Она была с Гарри, проводила с ним время. Но ее уже не тянуло к нему так, как раньше. Поттер был занят проблемами спасения мира, и за это его нельзя было винить. И Джинни, наблюдая отрешенность Гарри, осознавала причину своей смены приоритетов. Она видела, как Гермиона бежала к Драко по ночам, и знала, что, какое бы дерьмо ни случилось в жизни Малфоя, он все равно будет приходить к Грейнджер, забывая обо всем. И это было правильно. Также было и у Джинни с Блейзом. Подумать только, Уизли любила Поттера с самого детства. Она мечтала о взрослых, осознанных отношениях с ним, а теперь, когда все стало предельно ясно и просто, Джинни плакала по ночам из-за совершенно другого человека. Да, Гарри был первой любовью Уизли, но та уже не была уверена в том, что он сможет стать ее последней. Порой мы думаем, что сможем пронести свою детскую и наивную «любовь до гроба» сквозь года. Но, в частности, это не так. Подрастая, мы меняем наш образ мыслей, расставляем приоритеты и осознаем, что та любовь, о которой мы мечтали раньше - совсем не то, что мы хотим сейчас. Любовь бывает первая и настоящая. И те, кому удалось совместить в себе обе – счастливые исключения из правил. Зачастую мы разочаровываемся в нашей первой любви, когда встречаем ту, которая действительно дорога сердцу. Вот и сейчас Уизли, бродя по школе в поисках надежд и еще одного шанса, ощущала эти мысли так остро, что у нее щемило сердце всякий раз, когда в ее памяти всплывал обворожительный мулат. Чувство вины захлестывало ее через край, и Джинни отчаянно пыталась все исправить. Обогнув двор, Уизли очутилась на краю школы, напротив арки, обрамленной двумя большими мраморными колоннами, около которых открывался вид на Черное озеро. В начале года Гермиона и Блейз часто проводили здесь время, скрашивая перекуры Забини философскими диалогами. Джинни вздохнула. Нет, он точно не пришел на занятия сегодня, или, что еще хуже, решил исчезнуть вовсе. Но в следующий момент сердце Уизли пронзил тревожный удар, и ее внутренности сжались от страха момента после длительного ожидания. Из-за одной колонны вывернул Блейз, жуя в зубах сигарету. Парень натянуто улыбался, пытаясь скрыть тревоги, скопившиеся в его сердце. Вслед за ним, громко смеясь, вывернула Паркинсон. Оба улыбнулись друг другу, синхронно выбросив свои сигареты в обрыв. Забини, отвесив очередную шутку, заставил свою сокурсницу еще раз засмеяться. Пэнси, повиснув на шее Блейза, с жаром обняла слизеринца. И, хотя в этом объятии был исключительно дружеский подтекст, сердце Джинни вспыхнуло бешеной ревностью, которая черным пятном стала разрастаться внутри нее. Уизли замерла, не шевелясь. Пара фраз, небрежно брошенных Забини, и вот уже Паркинсон, театрально надув губы, легкой походкой зашагала прочь. Привычная картина. Блейз же, оставшись в одиночестве, вновь отвернулся к мирной природе, которая простиралась перед его глазами на тысячи миль в даль. Он до сих пор был одинок и по-прежнему думал о самоубийстве. Глубоко внутри Забини страдал, ведь Джинни, бывшая для него светом и путеводной нитью, ушла, и в репертуаре Блейза была лишь мрачная картина бытия, которую он не мог больше выносить. Его одиночество усиливалось с каждым днем. Становилось все труднее проживать минуты, носить все в себе, но Забини странным образом все еще продолжал дышать. Наверное, думал он, Малфою рано оставаться одному. Однако Блейз был настолько выброшен судьбой, что теперь принимал любой знак внимания, каждый человеческий разговор как некий подарок, глупое и бессмысленное мимолетное избавление. Он цеплялся теперь за каждую мелочь, пытаясь отыскать для себя стимул жить. Но как же зла любовь! До этого момента Забини думал, что никогда не сможет привязаться к человеку. Но без Уизли его жизнь оказалась лишенной смысла. И, хотя было непонятно, как распорядилась судьба, Блейз понимал, что любовь – самое прочное оружие поражения. Отсутствие Джинни только усугубляло одиночество, превращая его в желание самоубиться. И это было больно, обидно, предательски слабо. Забини не знал, куда себя деть, не знал, для кого жить и за кого сражаться. И он тонул в этом одиноком отчаянии. Блейз обернулся и, встретившись с Джинни взглядом, на секунду замер, но в следующее мгновение вновь обрел контроль над собой и отвернулся. Лишь взгляд, полный грусти, выдавал его привычную маску с потрохами. -Это место уже занято, -Забини пытался говорить хладнокровно, -найдите с Поттером другой романтичный вид для уединения. Злость, которая клокотала в груди Уизли с момента ревности, взорвалась. Джинни широкими шагами преодолела расстояние, отделявшее ее от Блейза и, подойдя к нему, с силой толкнула его в грудь. Забини слегка отшатнулся, но с едкой ухмылкой принял удар. Щеки Уизли побагровели. В девушке бурлила злость и обида. -Да что ты за человек такой?! -Джинни выкрикнула это громче, чем рассчитывала. -Охуенный, -Блейз снова ухмыльнулся и покачал головой, отворачиваясь. Уизли ударило в голову. Для защиты своей души Забини возвел стену, стерев те чувства, которые возникли между ними за этот год. Он словно обнулил все, что между ними было, надев на себя ту непроницаемую маску, которую он носил при их первых встречах. Никакой ранимости и боли. Хотя, все это ярким огнем озаряло его уставшие глаза выброшенного человека. Когда Блейз стал разворачиваться к пейзажу, Джинни ощутила, что теряет его безвозвратно. Тоска и боль усилились, и девушка не смогла унять поток отчаянных эмоций: -Не отворачивайся от меня, Забини! -сдавленным голосом выкрикнула она. Послышался вздох. Блейз на пятках повернулся к Джинни, и полуденное солнце теперь озаряло его кожу цвета молочного шоколада, делая ее карамельной. Сейчас этот разбитый слизеринец с растоптанным сердцем казался тем солнечным светом, который, несмотря ни на что, продолжает освещать все вокруг. -Что тебе нужно? -зрачки Забини слегка подрагивали, -Не разговаривай со мной таким тоном. Мы друг другу никто, забыла? Уизли долго и равно выдохнула, унимая свой пыл. Слова Блейза задели ее, и Джинни вспомнила об изначальной цели разговора. -Почему ты избегаешь меня? -теперь ее голос был подавленным и грустным. -Избегаю? -бровь Забини театрально поднялась, парень старался, очень старался сохранять безразличие, -Ты слишком много на себя берешь. -Я не видела тебя… с того самого момента, -Уизли болезненно потупила глаза. -Да, потому что мы все обсудили и решили, что так будет лучше, -Блейз тяжело сглотнул. Джинни зажмурилась. Она видела перед собой каменную стену, и это было еще больнее, чем не видеть Забини вообще. Стало невыносимо одиноко и больно. Но Уизли больше не хотела испытывать такие чувства. Она хотела счастья. Для них обоих. Друг с другом. -Мы еще ничего не решили, -сдавленно произнесла Джинни. -Разве? -Блейз неосознанно сделал пару шагов к Уизли, -А мне казалось, ты предельно ясно дала мне понять все, что я должен был знать. -Именно поэтому я сейчас здесь, -обреченно произнесла Джинни, потеряв надежду. Но в глазах Забини что-то загорелось. Недежда, которую теряла Уизли, теперь вселилась в несчастную душу слизеринца. Блейз каждый раз обещал себе больше ни во что не верить, но все время возвращался в начало, попадая в одну и ту же ловушку своего рыцарского сердца. Забини видел, что Джинни молчит, будто боясь снова заговорить, но его терпение, как всегда, сыграло с ним злую шутку. Блейз никогда не мог долго ждать. -Если ты хочешь мне что-то сказать, -его голос стал мягче и спокойнее, -скажи. -Я…, -Уизли шмыгнула носом, по-прежнему стоя с опущенными глазами, -я боюсь, что ты снова уйдешь. -Я не играю чувствами людей, Джинни, -Забини слегка наклонил голову, пытаясь заглянуть ей в глаза, -Если ты пришла ко мне что-то сказать, я в любом случае тебя выслушаю. Уизли резко подняла глаза. В их уголках собрались слезы, которые при свете дня казались не ограненными алмазами. Джинни, взглянув на Блейза, увидела в его глазах ту нежность, с которой он всегда смотрел на нее, и потеряла голову. Она поняла, что еще не все потеряно, и Гермиона права – нужно все исправлять, пока не стало слишком поздно. Уизли ведь тоже не любила ждать. -Я скучаю по тебе, Блейз… -на выдохе прошептала Джинни. Боль на мгновение озарила лицо Забини и парень слегка отвел голову, пытаясь скрыть ее. Одна часть его сердца готова была прямо сейчас заключить Уизли в объятия, но другой части все еще было слишком больно. -Этого недостаточно, Джинни…, -покачав головой, ответил Блейз. Глаза Уизли распахнулись, и девушка в смятении застыла. К ее горлу подступала рвота и скопившаяся за это время истерика. -Мало?! Да что ты говоришь! -Джинни запустила руки в волосы, -Я пришла к тебе сюда не потому, что хочу сказать пустые слова! Все это время я думала о тебе! Я правда скучала по тебе! И ты хочешь сказать, что этого мало?! Тогда что тебе нужно?? -А ты думаешь мне не было тошно без тебя?! -Забини тоже мгновенно взорвался, он не смог больше держать боль разлуки в себе, -Да я каждую минуту думал о тебе и о том, что между нами было! Но я также все время бился об стенку, гадая, почему ты выбрала его! Пока ты целовалась с Поттером, тоскуя по мне, я страдал в гребаном одиночестве без возможности даже найти тебе замену! -Гарри здесь не при чем! -волосы Уизли развевались на ветру, пока та отчаянно пыталась перекричать даже свой рассудок, -Я не целовалась с ним, не гуляла, и не забывалась в нем, пока тебя не было раядом! -Так я и поверил! -в крике Блейза сквозила обида, -Твой золотой ублюдок – прекрасная замена! Так почему бы тебе не вернуться к тому, чего ты так сильно хотела?! Джинни, набрав в легкие больше воздуха, отчаянно выпалила: -Потому что никто не заменит мне тебя! Забини резко остановил свой поток криков, в растерянности замерев. Уизли тоже остановилась, тяжело дыша. Они смотрели друг на друга израненными и больными взглядами, в которых тонким лучиком светилась та самая искренность, которая рушит все невзгоды. Надежда, которую оба потеряли, в этой громкой тишине вспыхнула намного ярче, чем раньше. Оба смотрела друг другу в глаза, проникаясь там теплом, которое недавно ушло от них вместе с разорванным прощальным поцелуем. Джинни, забывшись в эмоциях, выдохнула и продолжила: -Гарри – моя первая любовь. Да, я не смогу его забыть, и никогда не смогу разлюбить его или стать совсем безразличной к нему. Но то, что было между нами – настоящее. Я не могу убежать от прошлых чувств, но я могу изменить настоящие. Ты спас меня, Блейз. Спас от всего мира и от меня самой. И я люблю тебя, правильно ли это, или нет. Забини, до этого обездвижено стоявший, резко сорвался с места и накрыл губы Уизли своими, запустив руки в ее волосы. Этот выстраданный поцелуй вечной нежности был обжигающим, благодарным. Ему не нужно было лишних слов. И теперь он пожалел обо всех словах прощания, сказанных ранее. Блейз не оставит Джинни до конца своих дней. Даже если она уйдет, заведет семью, обретет любовь – он все равно будет ждать ее, хочется ему этого, или нет. Ведь, даже если весь мир отвернется от нее – он останется на ее стороне. Они целовали друг друга жадно, с просьбой и благодарностью. Это поцелуй, подогретый ожиданием, был истинным наслаждением для обоих. Оба безумно скучали, тосковали, болели друг по другу. И наконец все решилось. И им было плевать, правильно ли это, или нет. С трудом оторвавшись от губ Уизли, Забини, еще раз заглянув в ее искрящиеся счастьем глаза и смахнув с ее щеки слезу, сказал: -Давай сбежим куда-нибудь? Джинни сначала не поверила собственным ушам. Все прошло так быстро и незаметно, словно они и не расставались вовсе. А теперь Блейз стоял, улыбался и предлагал ей «сбежать». Невероятно. Но Уизли хотела именно этого. -Ты о чем? Забини мечтательно закатил глаза и, запрыгнув на выступ колонны, торжественно заговорил: -Давай сбежим куда-нибудь, где нас никто не найдет. Мы трансгрессируем в прекрасное место, как тогда, в Италию. Хотя бы на день, только я и ты. Джинни улыбалась, как безумная. Гарри ей никогда такого не предлагал. Он всегда был слишком занят спасением мира, чтобы думать о других. Он никогда так не смотрел на нее, как смотрит Блейз. И Поттер никогда не прощает ошибок, хотя тысячи раз ошибается сам. Значит, Уизли наконец-то сделала правильный выбор. Она заулыбалась еще ярче и, запрыгнув на выступ к Забини, обняла свою настоящую любовь и, поцеловав ее, прошептала: -Куда захочешь. На все оставшееся время я в твоем распоряжении…***
Саундтрек: Take Me To Church – Hozier В туалете пахло сыростью и громко шумела вода, сильным потоком льющаяся из крана. Гермиона, едва слышно ступая по холодному мраморному полу, чувствовала, как с каждой секундой все больше теряла контроль и самообладание. Опираясь рукой на стену, Грейнджер пыталась охладить себя с помощью серого мрамора помещения. У нее тряслись поджилки, а сама девушка, с тревогой глядя вперед, еле дышала. Пройдя кабинки, которые казались нескончаемыми, Гермиона осторожно выглянула из-за угла и ее сердце чуть не сорвалось в бездну: спиной к ней, склонившись над одной из раковин, стоял ее Драко и смотрел на себя в зеркало. Истинный страх потерявшегося человека отражался на его лице, в его круглых, испуганных глазах, которые от ужаса потеряли цвет. Малфой слегка раскачивался над раковиной, то поднимая, то опуская голову. Одежда сдавливала его, словно душила, тем самым делая ее обладателя еще беспомощнее. Увидев Поттера, разговаривающего с Кэти, Драко почувствовал, как его грудная клетка заболела от страха. Буквально утром его жизнь еще походила на смутный хрупкий мираж, который помогал Малфою убежать от действительности. Он думал, это сможет продлиться еще немного. Драко ловил каждую минуту мнимой свободы, убеждая себя в том, что до момента истины еще есть время. Но, когда сама правда со всей присущей ей жестокостью ударила его по глазам в Большом Зале, Малфой забыл обо всем, что есть в его жизни, кроме привычных страха и боли. Накануне он говорил с Волдемортом. Тот в очередной раз напомнил ему о его предназначении. Темный Лорд сходил с ума от наслаждения, наблюдая, как в зрачках Драко угасал вновь возникнувший свет. Парню он был не нужен. Все его причины должны быть устранены, иначе, включив человечность, Малфой никогда не сможет поступить по делу долга. Но, если в те минуты прискорбная участь казалась Драко не таким страшным поворотом судьбы, то сейчас он в полной мере ощутил тот самый страх человека, допустившего самую главную ошибку жизни. И сейчас все, все, что он обрел в вечном побеге от боли, вновь исчезало от него, и сердце Малфоя теперь лежало где-то на дне его души, похожее на разбитое в хлам стекло. Гермиона всматривалась в Драко пару минут. Он в очередной раз склонил голову над раковиной, а, в следующую секунду, когда тот вновь поднял бледное лицо, Грейнджер резко бросилась к Малфою. Пара шагов казалась вечностью, и Гермиона чувствовала, что ее сердце разбивается с каждым новом ударом. То, что она увидела, было чем-то сродни концу. Малфой плакал. Его плечи подрагивали, а сам парень сжимался от боли, согнувшись над мраморной раковиной. Он действительно плакал. Его тихие всхлипывания были пропитаны такой неописуемой болью и отчаянием, с которым не был знаком ни один живой человек. Гермиона слышала, как текла вода, видела, как Малфой трясущимися руками пытается вымыть со своего лица слёзы, но ничего не помогало. Он продолжал плакать и временами его стоны были похожи на вой раненого волка. Гермиона ощутила эту боль. Она прикоснулась к ней, позволив четко отразиться в ее сердце. Это была боль отчаяния, безысходности. Тихая боль, которая заставила Драко творить все эти ужасные вещи в прошлом, отключить свою человечность, забыть о чувствах и эмоциях. Эта человеческая уязвимость. Мерлин, как же ему было больно. Ни одна смерть, ни одна разлука не сравнится с тем, когда ты плачешь от отчаяния. Когда ты вновь и вновь умираешь изнутри. Когда готов пойти на все, лишь бы навсегда забыть эту боль, которая сжимает твоё сердце каждую ночь. Это была та боль, которая рвала душу, ломала ребра и вырывала сердце, и от неё не было спасения. Впервые Гермиона поняла, насколько человечным являлся Малфой глубоко внутри. Он был таким же, как все – уязвимым, раненым, обреченным. Его душа была черна, но лишь на поверхности. Ему пришлось заколотить в себе свет, который он медленно начал показывать только ей. Грейнджер всегда видела в Драко человека. Она знала все причины его злодеяний, но тот образ холодного слизеринца не отпускал ее. А теперь ничего не имело смысла. Гермиона поняла, насколько болезненно звучала душа Малфоя. Насколько он нуждался в поддержке. Тихо приблизившись к нему на несколько шагов, Гермиона прошептала: -Драко.... Парень резко развернулся, отпрянув от раковины. Он схватил в руку палочку, направляя ее прямо в сердце Гермионы. -Что ты тут делаешь? -глаза Драко были полны безумия, которое пришло после страха. -Тшш, это всего лишь я… -Грейнджер протянула к Малфою дрожащую руку, и ее глаза стали наполняться слезами. -Нет, уходи отсюда! -голос Драко дрожал, а парень лишь крепче сжал в руке палочку. -Драко, я прошу тебя, не прогоняй меня… Гермиона разговаривала с Малфоем, как с раненым диким зверем. Она видела этот ужас, это отчаяние, эту пелену боли, которая оголяла душу парня, бросая ее на пол и растаптывая. Кисть Грейнджер, все еще протянутая к Драко, билась от крупной дрожи. Гермиона не знала, что делать, что говорить. -Грейнджер, проваливай! -голос Малфоя срывался и дрожал, -Проваливай подальше отсюда! С этими словами Драко пустил Экспульсо, взрывая одну из кабинок. Гермиона никогда не видела нервные срывы, но что-то ей подсказывало, что сейчас происходило нечто более ужасное. Она знала, что Драко не причинит ей вреда, поэтому продолжала стоять, собрав всю свою волю в кулак. -Я никуда не уйду, -Грейнджер произносила эту фразу уже много раз, но сейчас от этих слов у нее дрожали колени. -Нет, уйдёшь, -сквозь зубы, сжимаясь от боли, процедил Малфой, -Я заставлю тебя. -Не заставишь! -выкрикнула Гермиона, полная уверенности в своих действиях, -Я никуда не уйду. -Тогда уйду я, -Малфой стремительно зашагал к выходу, едва сдерживая слёзы и унимая дрожь, - Прочь с дороги. Гермиона сжала руки в кулаки и что есть мочи закричала на приближающегося к ней парня: -Куда ты пойдешь?! Драко, остановись! На удивление, Малфой замер. В его глазах словно остановилась жизнь. Единственным признаком до сих пор бьющегося сердца парня была лихорадка, от которой Драко трясло. -Ты не должна быть здесь, -Малфой произнес эти слова словно под заклятием, -Ты не должна быть со мной. Ты ошиблась, Грейнджер. В сотый раз. Тонкая пелена слез в глазах Гермионы стала уплотняться, и девушка истерично замотала головой: -Да что ты такое говоришь? -почти шепотом произнесла она. Неожиданно, Драко ожил. Все, что терзало его все эти дни, вылилось отчаянным потоком слов, которые он не мог остановить: -Посмотри, во что ты вляпалась! Ты проводишь ночи с убийцей! Этого ты хотела для себя?! Я такой, Грейнджер, таким и останусь! -Я знаю…, -голос Гермионы также дрожал. -Так уходи прочь! -отчаянный рев Малфоя эхом отлетел от стен, -Уйди, пока ты окончательно не разрушила свою жизнь! От каждого слова Драко у Грейнджер все больше сжималось сердце. Он требовал, чтобы она ушла… ради ее самой? И где здесь тот самый монстр, который поселился в голове Малфоя? Гермиона ни за что не уйдет. Даже если прямо сейчас обрушатся небеса, она будет стоять и смотреть ему в глаза. -Прекрати сейчас же, Драко… -Грейнжер говорила тихо, путаясь в боли и страхе за жизнь Малфоя, -Ты в полном отчаянии. Ты дрожишь, тебе страшно, и, и... -И мне просто пиздец как больно! Крик Малфоя тройным эхом отозвался в туалете. Парень стоял, тяжело дыша. Его взъерошенные, намокшие волосы спадали на лоб, а грудь тяжело поднималась с каждым рваным вздохом. Гермиона зажала рот рукой, а затем бросилась к Драко и, обняв его, крепко обвила его шею своими руками. В эту секунду ей казалось, будто гриффиндорское сердце сжалось от неописуемой боли, а затем вовсе остановилось. Обнимая крепкую шею Малфоя, она чувствовала силу, чувствовала, как все внутри неё сжимается, давая волю самым искренним эмоциям. Испуганно забегав глазами по стенам туалета, Гермиона на выдохе произнесла, ещё крепче сжимая шею Малфоя: -Прошу тебя, не плачь, послушай. Я рядом. Я никуда не уйду. Я буду стоять рядом с тобой, пока ты сам не разнесешь здесь все к чертям. Плечи Драко задрожали. Его руки безжизненно свисали вдоль тела. Его голова опустилась на плечо Гермионы. Он уткнулся ей в ключицу, и по коже Грейнджер пронёсся рваный вздох отчаяния. Но Гермиона лишь крепче обняла шею Малфоя, а по ее щекам стали течь горькие слезы: -Я буду рядом. Что бы ты ни сделал. По щеке Драко скатилась слеза. Она упала на кожу Гермионы, рассыпаясь на тысячу мелких осколков. Эта слеза - маленькая, одинокая, но такая важная, заставила Гермиону ещё раз произнести в своей голове то, что она уже давно поняла: этот человек ей дорог, он важен ей, как никто другой, и она поможет ему справиться со всем этим дерьмом, даже если разрушит себя. Ведь так поступают с теми, кого любят... -Я ненавижу быть слабым, -тихим шепотом произнёс Малфой и его губы на шее Гермионы болезненно дрогнули, -Тем более при тебе. -Ты не слаб, Драко, не для меня, -Девушка провела ладонью по взъерошенным платиновым волосам. -Мне очень жаль, что именно ты должен мучаться. -Поттер все знает, -на выдохе ответил Малфой, -Он знает. -Да, -всхлипнув, отозвалась Грейнджер, лишь крепче прижав к себе Драко. -Меня уничтожат. -Тшш, -Гермиона провела рукой по влажным волосам, и ее сердце задрожало от страха. -Я должен убить… это мое задание... -снова прошептал Драко и ещё больше задрожал, -Иначе убьют меня… Грейнджер обреченно закрыла глаза. Она не стала задавать лишних вопросов. Пусть эта тайна уйдет с ним. Она понимала, что когда-нибудь Малфою придется убивать, как и, возможно, ей самой. И Гермионе хватало того, что Драко раскаивался за это… -Тише, -Грейнджер продолжала гладить Малфоя по голове, беззвучно плача и глотая слезы, -все будет хорошо, мы что-нибудь придумаем. -Мы ничего не сможем придумать, Грейнджер... -Драко, совсем обессилев, уткнулся в теплую и родную шею Гермионы и закрыл глаза, полные слез. Гермиона продолжала гладить Малфоя по голове, пока тот стоял, уткнувшись в ее плечо, и дрожал, не в силах даже обнять ее в ответ. Этот момент утешения был настолько интимным и значимым - важнее, чем самый лучший секс и самый страстный поцелуй. Грейнджер чувствовала, как сильно стучит сердце Драко. Это было сердце обычного человека - не Пожирателя смерти, не приспешника Волдеморта, нет, - в груди слизеринца билось больное сердце человека, который за считанные месяцы стал для неё самым важным. По щеке Гермионы покатилась слеза, пропитанная той же болью, что и Малфоя - ведь они действительно не могли ничего сделать... Вода продолжала шуметь в кране. Одна из разбитых кабинок дополняла картину немого, страшного отчаяния, и в этой безысходности стояли двое. Руки Драко медленно поднялись вдоль тела Гермионы, обняв ее талию и спину. Малфой сжал Грейнджер так сильно, насколько ему хватило сил. Его бросало в дрожь, в жар и холод. Впервые в жизни Драко был полностью уязвимым и безоружным. И это было из-за Гермионы. Она стояла, такая теплая и живая, обнимая его своими дрожащими руками, пытаясь проглотить собравшиеся слезы. Как будто лань обнимала саму смерть. Малфой закрыл глаза, и даже в полной темноте продолжал видеть улыбку Грейнджер. Она держала его на плаву. И он был не один. Молчаливая пара, утопая в отчаянии, даже не услышала тихие шаги, крадущиеся от входа в туалет. Драко выдохнул и отстранился от Гермионы, когда та разжала свои объятия. Он провел рукой по ее волосам и приложил ладонь к ее щеке. -Грейнджер, -голос Малфоя по-прежнему дрожал, -я бы не смог дышать… -Если что, -Гермиона плотнее прислонилась щекой к ледяной коже Драко, шепотом произнося слова, -я могу дышать за нас двоих... -Отпусти ее, ублюдок! Позади пары послышался яростный голос. Грейнджер резко обернулась, и из ее глаз посыпались искры: за ее спиной стоял Гарри, держа наготове обнаженную палочку. Глаза Поттера горели решительностью защитить подругу. В приглушенном холодном свете они пылали огнем. Недолго думая, Гарри выпустил из палочки сноп синих искр. Очередное разрушающее заклятие. Гермиона и Драко синхронно пригнулись, а за их спинами раздался оглушительный взрыв и звук бьющегося стекла. У Грейнджер зазвенело в ушах, и девушка от неожиданности глухо вскрикнула. Она почувствовала над собой тяжелое, равное дыхание. Над Гермионой возвышался Малфой, вновь закрыв ее собой. Колени Грейнджер будто рассыпались, а ее мысли разом испарились из головы, когда Драко, выхватив свою палочку, без раздумий пустил в Поттера ответное заклинание. Теперь Гермиона испытала тошнотворный ужас за жизни двух людей, которые, по великой случайности, оказались в одном месте не в то время. -Беги отсюда, -голос Малфоя теперь был тверд, когда тот оттолкнул Грейнджер подальше от линии огня. Едва встав на ноги, Гермиона, ощутив прилив адреналина от переполняющего ее страха, бросилась в сторону выхода, но, заметив Гарри, резко сменила курс. Ноги машинально несли Грейнджер подальше от источника опасности, надеясь спрятать ее в безопасное место, и Гермионе ничего не оставалось, кроме как броситься в одну из кабинок, захлопывая за собой дверь. С трудом переведя дух, Грейнджер прислонилась лбом к дубовой двери. Не моргая, она уставилась в одну точку, пытаясь успокоить сердце, которое будто выпрыгивало из груди от страха. За пределами кабинки раздавались звуки взрывов и выкрики различных заклинаний. Поттер бил теми, которым научила его Гермиона. Малфой же пускал такие, о которых Грейнджер даже не слышала. Хотелось кричать. С каждым новым заклятием Гермиона все больше жмурилась, шепча про себя, чтобы никто не пострадал, моля всех богов земного шара оставить в живых обоих. Чем дальше заходил бой, тем опаснее становились заклинания. Парни без раздумий пускали друг в друга заклятия, и их гневные крики безумным эхом отлетали от стен. Очередной удар пришелся на кабинку, где пряталась Грейнджер. Верхние доски с грохотом посыпались вниз, разлетаясь в щепки. Гермиона закричала и присела, закрыв руками уши. В ее висках безумно стучало. Она хотела выйти, но не могла. Она не знала, кому помогать. Ей не хватало сил толкнуть разрушенную дверь своего убежища и прекратить этой бой, который символически означал начало череды сражений. И что-то подсказывало Грейнджер, что рано или поздно ей придется принять сторону. Вопрос в том, что она не могла сделать выбор… Неожиданно, все звуки в ванной прекратились. Сквозь гул в ушах Гермиона услышала ужасную, безумно громкую тишину и мирное журчание воды по полу. Прошло несколько мгновений, секунд, и Грейнджер услышала поспешные шаги, которые уносили своего обладателя прочь с поля боя, а затем тихий голос Северуса Снейпа, монотонно повторяющего неизвестное заклинание. С трудом оправившись от щепок, окружавших ее, Гермиона дрожащей рукой толкнула кабинку и вышла. Все вокруг было разрушено. Весь туалет был снесен до основания, повсюду была разлита вода. Грейнджер на ватных ногах шагнула вперед и, вывернув из-за угла, в ужасе остановилась. На полу, в воде, лежал Драко, абсолютно растерзанный. Его белоснежная рубашка была пропитана кровью от многочисленных рваных ран, украшавших его тело. Над Малфоем возвышался профессор. Снейп водил по телу своего студента палочкой, бормоча какое-то заклинание. Гермиона в ужасе закрыла рот руками, и ей показалось, будто в ее глазах выключили свет. Стоя в полуобморочном состоянии, она была не в силах пошевелиться. Осознание накрывало ее постепенной тяжелой волной отчаяния. Драко дышал, он не должен был погибнуть. Но страх, липкий страх разливался по каждой клетке, заставляя кровь в жилах намертво застыть. Северус, оторвавшись от Малфоя, взглянул на Гермиону. Их взгляды встретились, и Снейп лишь молча утвердительно кивнул. Секунда, две, три… постепенно силы стали возвращаться в тело девушки, и Грейнджер, недолго думая, бросилась к выходу. В ее голове стучала отравленная мысль: теперь она должна догнать Гарри. Кажется, им предстоит длинный и серьезный разговор…***
Саундтрек: Only One – Alex Band Вылетев из туалета, Гермиона в растерянности остановилась посреди пустого коридора. По всей видимости, у других студентов уже начались уроки. Грейнджер в отчаянии забегала глазами по стенам коридора и, отыскав взглядом удаляющуюся фигуру Поттера, со всех ног бросилась ему вдогонку. -Гарри! Поттер остановился, не в силах обернуться. Он стоял спиной, но его плечи подрагивали от молчаливой злости. Наконец он взял себя в руки и обернулся на подругу. Гермиона стояла посреди коридора с широко распахнутыми глазами, которые отражали неподдельный ужас. Растрепанная, с высохшими слезами, она напоминала ему растерянную первокурсницу, с которой ему довелось познакомиться шесть лет назад. Именно тогда у них началась та дружба, в которой не было места секретам и тайнам, где они всегда поддерживали друг друга и имели одинаковый взгляд на практически все вещи на свете. Или, ему просто так казалось… -Что ты делала в туалете? -стальным голосом произнес Гарри. -Я увидела, как ты побежал, и решила посмотреть, куда ты направляешься, -глаза Грейнджер отражали испуг. Поттер покачал головой и опустил ее. Он тяжело вздохнул, а затем вновь поднял взгляд на подругу. В зеленых глазах Гарри отражалось растерянное непонимание, смешанное с серьезностью. -Ты была там с Малфоем, -строго отозвался Поттер. Гермиона закрыла глаза. Пришло время объясниться. Иного выхода у нее нет. -Была. -Он тебе угрожал? -Нет. Зачем ты достал палочку и устроил все это?! Он лежит там, в туалете, весь в крови… -Потому что я думал, что он собирается причинить тебе боль. Гермиона выдохнула и дрогнувшим от волнения голосом ответила: -Нет. Он не сделал бы мне больно. Бровь Гарри недоверчиво поднялась. Парень рассматривал лицо своей подруги, но признаков ненависти или злости он не нашел. Лишь волнение и вина. Но почему? -Что? -Поттер не верил своим ушам, -Он стоял рядом с тобой, схватив тебя за шею. Это не похоже на угрозу? -Нет, -Грейнджер едва не падала в обморок. Снова. В глазах Гарри заискрилась злость. Он сердито уставился на подругу, и недоверие стало разливаться в его душе с удвоенной силой. -Гермиона, -голос Поттера похолодел, -ты ничего не хочешь мне объяснить? Грейнджер молчала. Она не знала, с чего начать, что говорить. Она не могла просто взять и ткнуть Гарри носом во все, что у нее было с Малфоем. Но другого выхода не было. Поттер и так все видел. И Гермиона отважилась на честность. Прочистив горло, она тихо начала: -Это все... началось давно. Может быть, с начала года. Я не думала, что наша ненависть с Драко может когда-нибудь закончиться… -Он уже Драко, -Гарри раздраженно усмехнулся, гадая, не в бреду ли Грейнджер, -Ты же все это время встречалась с Седриком. -Да, но кое-что произошло, -не обратив внимание на едкое замечание друга, девушка продолжала, -Я… так получилось, что мы слишком часто оказывались вместе. У меня был шанс посмотреть на Драко под другим углом. -Под каким углом, Гермиона? -Поттер терял терпение, -Он – наш враг! -Пожалуйста, дослушай, -взмолилась Грейнджер, -Я тоже так думала, я убеждала себя в этом каждый день, но, Гарри… Он не такой на самом деле. И я смогла это увидеть. Драко может быть хорошим человеком. Поттер замолчал. Его глаза растерянно бегали по лицу подруги. Он не мог поверить своим ушам, глазам… О чем вообще говорит Гермиона? Малфой заколдовал ее? -Мы…, -собравшись с силами, Грейнджер выпалила, -кажется, я люблю его. Гарри замер. Его взгляд разом остекленел, будто он увидел дементора. Внутренности Гермионы сжались в узел. Ей ничего не оставалось, как терпеливо ждать ответа. Но его все не было. Поттер стоял с каменным лицом, но его глаза искрились болью предательства. И это било по сердцу Грейнджер также сильно, как слезы Драко. -Это что, шутка? -Гарри неверующе замотал головой. -Пожалуйста, поверь мне, -Гермиона сделала шаг к другу, -Я все объясню… Но Поттер отпрянул от подруги, как от самого последнего лжеца. Грейнджер исступленно застыла на месте. Ее сердце снова разбивалось вдребезги. -Гермиона, ты понимаешь, что ты творишь? -Гарри все еще мотал головой, -Это же чертов Малфой! Он не может никого любить! -Может, -брови Грейнджер сдвинулись в отчаянии, -Я понимаю, как все это выглядит. Но мы с ним больше не можем ненавидеть друг друга. -Ты сошла с ума, -глаза Поттера заблестели от обиды, -Любовь не может начаться после ненависти, Гермиона! А как же чистота крови, все эти предрассудки?! Неужели ты забыла всю ту боль, которую он тебе причинил, какие гадости он делал?! -Это все в прошлом, -Грейнджер опустила глаза, -Он раскаивается… -Ах, раскаивается, значит, -Гарри отвернулся от подруги, поджав губы, -Я не верю своим ушам… Гермиона рвано выдохнула. Она больше не знала, что говорить. Джинни была права. Это – самая грандиозная ошибка в ее жизни. -Он – Пожиратель Смерти, -до Грейнджер донесся голос Поттера, -ты и на это закрыла глаза? -Ты не можешь утверждать наверняка… -А ты теперь мне не веришь?! -Гарри обернулся на Гермиону, и в его глазах отражалась боль предательства, которая разгоралась внутри него с новой силой, -Теперь ты предпочитаешь верить Малфою?! И что же ты в нем нашла? Он покорил тебя своей неземной красотой? Или ты решила стать новой горничной в поместье Малфоев? -Не говори так…, -сердце Грейнджер болезненно вздрагивало от каждого нового слова Поттера. -А что ты прикажешь мне думать?! -взревел Гарри, -Ты заявляешь мне, что любишь этого мерзавца уже черт пойми сколько времени, в то время как я рассказываю тебе о планах на Волдеморта и самого Малфоя?! -Я не говорила ему ничего о том, что ты собираешься делать…, -на глазах Гермионы снова начали проступать слезы. -Я тебе не верю, -отрезал Поттер. Эта точка заставила сердце Грейнджер окончательно расколоться. Она потеряла своего лучшего друга. Она потеряла того, за кем бы безоговорочно пошла на край света, с кем делила свои страхи и переживания. Она потеряла родного брата, свою опору и поддержку. И это ощущалось непосильной ношей. -Гарри, прости меня, -шепотом произнесла Гермиона, -Я просто прошу принять тебя все, как есть. Мы придумаем, что с этим делать… -Нет, -голос Поттера стал холодным, как каменная стена, будто перед ним стоял чужой человек, -Прости, но я не могу это принять. Грейнджер до боли закусила губу. Она едва удерживала себя от срыва. -И что мне сделать? Гарри, помолчав несколько секунд, зажмурился от боли, а затем, открыв глаза, произнес: -Я не смогу принять твои чувства, Гермиона. Как бы мне ни хотелось тебя понять, я не могу. Ты – мой лучший друг, и мне больно слышать от тебя такое. Я прошу тебя прямо сейчас выбрать, на чьей ты стороне. -Чт-то? -голос Грейнджер дернулся, и девушка в отчаянном исступлении замерла. -Выбирай, -Поттер тяжело вздохнул, каждое слово давалось ему с трудом, -либо мы вместе идем на занятия и забываем этот разговор, либо ты возвращаешься к Малфою и забываешь о том, что я твой лучший друг. -Ты сошел с ума…, -по щеке Гермионы скатилась одинокая слеза. -Грядет война, и мы с Малфоем – по разные стороны. Мир между нами невозможен, и ты прекрасно это знаешь. Пора и тебе определиться, на чьей стороне ты. Грейнджер молчала. Она была не в силах вымолвить ни слова. Она пыталась отыскать в глазах друга хоть каплю понимания и сострадания, но находила лишь решимость и обиду. Внезапно перед Гермионой возникла рука Гарри, которую тот протянул подруге. -Ты со мной? Грейнджер зажмурилась и до крови закусила губу. Она не смогла ответить, это было невозможно. И нестерпимо больно. Фразы Гарри стучали в ушах, разбивая остатки рассудка девушки. Сквозь закрытые глаза Гермиона едва различила голос: -Я так и думал. Под звук шагов Поттера, уходящих вдаль, Грейнджер, все еще не решавшаяся открыть глаза, нащупала позади себя стену и сползла по ней, ударяясь в безутешные рыдания. Гарри перечеркнул все. Он только что поставил точку на их дружбе. Гермиона вмиг почувствовала нестерпимый холод и одиночество. Впервые за последнее время в ее голове поселились сомнения о правильности ее выбора. Ведь теперь она может остаться совсем одна. Теперь у нее не было уверенности ни в ком и ни в чем. И цветущая весна теперь превратилась в холодную середину зимы. Грейнджер уткнулась в колени, разрываясь от слез, которые непреодолимыми потоками стекали по ее лицу. Казалось, что у нее вот-вот разорвется сердце. И смерть казалась менее страшной, чем жизнь с этой болью внутри… Но внезапно одиночество Гермионы нарушил едкий, низкий голос, звучащий как мурлыканье кота: -Бедная, милая Грейнджер, угораздило же тебя влюбиться в подонка. Гермиона, с трудом оторвав тяжелую голову от колен, подняла глаза. В метре от нее возвышался Теодор Нотт. Парень язвительно усмехался, разглядывая девушку. -Что тебе нужно? -всхлипывая, ответила Гермиона. -Мне неудобно наблюдать столь жалкое зрелище, -усмехнулся слизеринец, -лучшая ученица школы наконец-то осталась наедине с книжками. -Не сейчас, Нотт, -с трудом вымолвила Грейнджер, -оставь свое злорадство на потом. Тео слегка наклонил голову, продолжая рассматривать плачущую Гермиону. -Уверена, что не хочешь догнать святого Поттера и упасть перед ним на коленях в вечной любви? В ответ на сарказм Нотта Грейнджер лишь сильнее принялась плакать. -Ну конечно, -Тео театрально закатил глаза, -У тебя же есть Малфой. Вы с ним так мило смотритесь. Будет весело, если вся школа узнает об этом. -Что ты сказал? -Гермиона подняла опустошенный взгляд на слизеринца. -Я видел вас недавно в коридоре, -губы Нотта расползлись в дьявольской улыбке, -Вы так мило обнимались и рассуждали о том, что будет, когда Малфой угодит в Азкабан за свои проступки… Грейнджер закрыла глаза. она была слишком разбита, чтобы отвечать, чтобы продолжать бороться. -Из-за него я потеряла друзей, из-за нашей с ним тайны я лишилась ориентиров. Я должна принять сторону, но… -Милая Гермиона, -Тео слегка наклонился к девушке, - зачем же ты жалуешься, что горишь в аду, если сама продолжаешь танцевать там с дьяволом? -Я не могу отказаться от Драко, -всхлипывая, произнесла Грейнджер. -А ты уверена, что он также не откажется от тебя? -заметив опустошенный взгляд Гермионы, Нотт усмехнулся, -Малфой рушит все, к чему прикасается. Все, кто его любит, в итоге страдают. Уж поверь мне, я знаю его не один год. Так не проще ли тебе закончить все сразу, пока есть шанс что-то изменить? -Ты злишься на Драко за то, что Астория выбрала его, а не тебя когда-то, -подобрав остатки гордости, ответила Грейнджер, -Но ты не сможешь убедить других перестать любить кого-то только потому, что никто не любит тебя. Губа Тео дернулась в заметном едком отвращении, но слизеринец тут же попытался скрыть ее под маской злобной усмешки, словно тот придумал очередной зловещий план: -Что же, если ты настолько глупая, чтобы не видеть очевидного, мне остается лишь откланяться, -и, немного подумав, добавил, -Теперь вы с Драко вместе, поэтому советую вам быть осторожнее. Однажды его ошибки испортят жизнь не только ему, но и тебе. Гермиона, вновь оставшись одна, разразилась рыданиями. Она хотела любить и быть любимой, но получила боль. Хотела поступать правильно, но получила снова боль. Она защищала тех, кто ей дорог, но они продолжали делать ей больно, вскрывая ее кровоточащие раны. Остатки надежды исчезали на глазах, а реальность била слишком больно. Когда наконец жизнь расставит все по своим местам?..***
Саундтрек: MIDDLE OF THE NIGHT – Elley Duhé Весь остаток дня Грейнджер просидела у Хагрида, полностью разбитая и опустошенная. Лесничий был единственным и последним человеком, к кому Гермионе хватило смелости обратиться. Рубеус ничего не знал и не стал задавать лишних вопросов. Всю ночь Грейнджер провела в рыданиях. Она переживала за Драко, которого она в последний раз видела истекающим кровью, она прокручивала у себя в голове слова Гарри и вспоминала, как он ушел, оставив ее без права объясниться. Она пыталась выкинуть слова Теодора из головы, гадая, не очередная ли это угроза. И, наконец, Гермиона думала, что делать дальше. Как ей вести себя со своими друзьями, к которым она все еще не осмеливалась прибавлять слово «бывшие». Сейчас она была совсем одна. Все тайны понемногу стали раскрываться, но облегчения не следовало. Лишь новая боль, в миллиарды раз сильнее боли от незнания и лжи. Гарри одной фразой перечеркнул все, что было в их дружбе до. Все опасности и приключения, слезы и тревоги, мечты и цели – все это теперь будто не имело смысла. Последние, почти мертвые бабочки в животе Грейнджер истошно трепетали, разрываясь от агонии мучений. Дружба всегда была для Гермионы чем-то вроде священного писания. И она не могла поверить в то, что любовь в этом случае могла звучать как предательство. Она ведь не могла контролировать свои чувства, не могла выбирать, в кого влюбляться. За нее это решило сердце. Она могла бы разбить голову об стену, но ее душа продолжала бы стремиться к тому, к кому звало сердце. И Грейнджер было больно, что Гарри эгоистично не смог это понять. Они клялись во всем поддерживать друг друга, обещали быть справедливыми по отношению к их поступкам, а на деле Гермиона получила один из самых значительных ударов в спину, которого она совсем не ожидала от лучшего друга. Она понимала Поттера, оправдывала его реакцию, но душевную боль нельзя было унять оправданиями. Наутро Гермиона отправилась в Большой Зал, надеясь еще раз поговорить с Гарри и попытаться убедить его не принимать поспешных решений. Нервно заламывая пальцы, Грейнджер в нерешительности остановилась перед входом. Нет, она не может вечно убегать и скрываться. Каждое действие имеет последствие и, если она сделала свои выборы – она же и должна за них расплачиваться. С такими мыслями Гермиона неуверенно шагнула в зал. Картина была до боли привычной. Повсюду по-прежнему сидели студенты, громко смеясь и обсуждая что-то. К Гермионе не было повышенного внимания, значит Нотт пока что решил молчать. Это немного успокоило Грейнджер. Гермиона ступала по полу в сопровождении шуршащих страниц «Ежедневного пророка», и вся картина завтракающего Хогвартса казалась ей до ужаса обычной. Будто ничего не изменилось. Почти ничего. На их привычном месте сидели все: Гарри, Рон, Джинни, Фред и Джордж. Они казались мрачнее, чем обычно. Близнецы нехотя улыбались и неудачно шутили, пытаясь разбавить обстановку, а на лицах Поттера и Уизли царил немой конфуз, смешанный с детской обидой. Каждый, уткнувшись в тарелку, думал о своем, размышлял, анализировал. И, несмотря на все мысли, никто по-прежнему ничего не понимал. Увидев Грейнджер, на лицах друзей отразилась злость и горькое разочарование. Ребята уставились на подругу, провожая ее взглядом сверху вниз так, что у Гермионы заныло под ребрами. Но она, словно во сне, продолжала медленно двигаться вперед, пытаясь решить то, что она была не в силах даже сдвинуть с мертвой точки. Ненависть друзей к Малфою слишком сильно отпечаталась в их сознании, чтобы теперь воспринимать Грейнджер как свою подругу. Рон с силой сжал вилку, багровея от ярости. Поттер лишь молча отвел взгляд. Лицо Гермионы отразило секундную боль, но она все же двинулась к своим друзьям. Ребята уже все знали. И каждое слово, которое им когда-то сказала Грейнджер – о любви и ненависти, предрассудках и боли – теперь имело для каждого из них совсем другой подтекст. На лице Фреда читалось осознание проблемы, бессмысленность данных советов. Его лучезарные черты теперь были омрачены тягостными раздумьями, которые гуляли в его голове в виде сожаления и порицания. Гарри, Рон – эти парни были полны детской обиды и злости, которая искрами сыпалась из их глаз при каждом новом шаге Гермионы. Грейнджер понимала, что следует за всеми их эмоциями, и, подобно безумцу, продолжала идти туда, где ее уже не ждали. Подойдя к столу, Гермиона остановилась, не решаясь сесть. Джинни – единственная, кто по-прежнему смотрел на Грейнджер с любовью и жалостью, привстала, чтобы поговорить с ней, но тут же осеклась, когда Рон, сидевший рядом с ней, со злостью схватил свою сестру за рукав. Гермиона, наблюдая за реакцией подруги, лишь молча покачала головой, глазами говоря: «Не надо». Эта немая сцена героизма отразилась в глазах Уизли болью, ведь она чувствовала себя виноватой перед подругой. Джинни была в той же ситуации, но все еще не поплатилась за нее подобной участью. Сколько Грейнджер стояла возле стола, неизвестно. Молчание друзей убивало ее. Отважившись на еще один шанс, Гермиона тихо и робко обратилась к одному из ребят: -Гарри, мы можем поговорить? Поттер сжал в руке кружку, а его брови сошлись на переносице, отражая подобие страдания. Да, Гарри испытывал вину за то, что так обошелся с подругой. Он переживал, что она не вернулась в гостиную ночью, но все еще не мог простить ей ее поступок. -Извини, Гермиона, нам не о чем разговаривать, - сухо отозвался Поттер. -Гарри, -еще раз позвала друга Грейнджер, -пожалуйста… -Он не хочет с тобой разговаривать! С лавки вскочил Рон, полный ярости. Его крик эхом пронесся по Большому Залу, и теперь внимание всех учеников школы было приковано к немой сцене ссоры друзей, которые для каждого в Хогвартсе были примером вечной дружбы. Гермиона, опешив от крика Уизли, слегка отшатнулась. Но Рон был слишком зол. Он тоже ощутил подобное предательство, еще большее, чем Гарри. Он ненавидел Малфоя всей своей душой, и то, что Грейнджер любит его, было нокаутом. -Никто из нас не хочет с тобой разговаривать! -Уизли, краснея от злости, продолжал кричать на весь зал, -Ты – предательница, ты не заслуживаешь нашей дружбы! Слезы потоком хлынули из глаз Гермионы. Она не сумела сдержать свою боль, которая со вчерашнего дня рвала ее на части. Ее обвиняют в том, в чем виновато ее сердце. Она не могла ничего с этим сделать. И терять друзей из-за своего же бездействия было худшим из худших. Зал замер в томительном ожидании. Джинни уже было вскочила с лавки, чтобы накричать на своего брата, но ее глаза внезапно округлились, когда девушка перевела взгляд за спину Грейнджер. Гермиона, чьи глаза уже застилала пелена горьких слез, вдруг услышала за своей спиной низкий голос, полный бешеной злости: -Не смей орать на нее, рыжий ублюдок. Замерев от страха, Грейнджер не решалась повернуться. Она прекрасно знала, кому принадлежал этот голос. И осознание комичности картины поражало, как и то, что весь Хогвартс наблюдал славную картину внезапно сменившихся приоритетов. Гарри резко обернулся и также уставился на Драко, который возвышался за плечом Гермионы. Холодный и жестокий взгляд медленно скользил по сидящим за столом, словно решая, кого убить первым. А Рон, казалось, сошел с ума. Его лицо стало пурпурным от злости, и он, направив палец на грудь Малфоя, яростно закричал: -Ты, мерзкий подонок! Как ты смеешь появляться рядом с нами после всего, что ты сделал?! Катись к своему папочке туда, откуда ты взялся, и больше никогда… Этих слов было достаточно. Малфой, сделав пару шагов, с размаху ударил Рона в нос, от чего тот приземлился на пол, гневно скуля. -Закрой свой поганый рот, Уизли. -И с каких это пор ты стал таким великодушным, Малфой? -раздуваясь от ярости, парировал Джордж, также вскакивая с лавки, бездумно пытаясь защитить брата. Драко, окинув сидящих циничным взглядом омерзения, лишь усмехнулся: -Вам стоит расставить приоритеты. Если вы отказываетесь от человека только потому, что он не может удовлетворить ваши прихоти, встает большой вопрос: кто из нас подонок? Гермиона перевела на Малфоя испуганный взгляд. До этого момента ей казалось, что все происходит во сне, что ее боль просто построила новую иллюзию. Но все было наяву. Ладони Грейнджер коснулась холодная рука Драко, и девушке показалось, что она сейчас замертво упадет посреди Большого Зала. По телу мгновенно пронесся электрический разряд, когда длинные ледяные пальцы слизеринца стали переплетаться с ее дрожащими пальцами. Медленно и уверенно, с абсолютным осознанием того, что происходит. Секунды тянулись как часы, и девушка все больше сходила с ума от того, что она держит Драко за руку вот так, при всех. В его движениях не было неуверенности, и теперь это не было похоже на укромные скрытные ночи в библиотеке. Все выглядело взросло и осознанно – так, словно важнейшие выборы уже сделаны безвозвратно. Но Малфой, по-прежнему держа руку Гермионы в своей, быстрым шагом направился вместе с ней к выходу, сопровождаемый ошеломленными вздохами и возгласами других студентов школы. Грейнджер, уносимая Малфоем прочь из Большого Зала, в ужасе оглянулась на своих друзей, наблюдая немую картину полнейшего шока. Гарри, Рон, Фред и Джордж смотрели на Гермиону и Драко как на призраков, на полнейших безумцев. И только Джинни, закрыв руками рот, отрывисто кивала, казалось, самой судьбе. -Пишите Рите Скитер, -присвистнул Нотт, - на повестке дня у нас – полный пиздец… Малфой и Грейнджер молча пролетали этажи и коридоры, путь казался бесконечным. По дороге Гермиона отметила, что Драко здоров, и одна боль и проблема из ее списка, к счастью, была решена. Осознание произошедшего только сейчас стало проявляться в растерянном мозге Грейнджер. Гарри и остальные не хотят видеть ее. Малфой заступился за нее при всех… Он разбил нос Рону и за руку вывел ее из Большого Зала… это абсолютный кошмар. По всем параметрам. Остановившись напротив одного из кабинетов, Драко с силой толкнул дверь и впустил Гермиону в пустой класс. Когда дверь за ними закрылась, Грейнджер, до этого сходившая с ума от осознания ситуации, вновь разразилась горькими рыданиями. Она закрыла лицо руками и принялась плакать, глотая нескончаемые слезы. Внезапно ее запястий коснулись руки Малфоя, и тот, убрав руки Гермионы, принялся спокойно разглядывать ее заплаканное лицо. -Ну, -Драко слегка подался вперед, -может быть объяснишь, что происходит? -Вчера…после случая в туалете, -всхлипывая, затараторила Грейнджер, -я разговаривала с Гарри. Он сказал, что я должна выбрать между тобой и ними… а я… я не смогла ответить… и он ушел… и теперь все об этом знают… у меня никого не осталось… Малфой молча слушал отчаянные рыдания Гермионы, и с каждым ее словом его лицо становилось все злее и жестче. Когда Грейнджер наконец остановилась, Драко, помолчав секунду, спросил: -Тебе больно? -Неописуемо, -в слезах прошептала Гермиона. Неожиданный порыв заставил Малфоя заключить Грейнджер в свои объятия. Он рывком притянул ее к груди и принялся гладить ее по волосам, слушая отчаянные всхлипы девушки, от которых внутри него загоралась животная ярость. -Слушай сюда, Грейнджер, -Драко, продолжая гладить девушку по голове, гневно заговорил, -теперь я рядом. Я не прощу никого, кто сделает тебе больно. И мне плевать, будь это Поттер или Уизли. Поняла? Гермиона, уткнувшись лицом в пиджак Малфоя, лишь коротко кивнула и обняла его в ответ. Она была слишком разбита и обессилена, чтобы пытаться образумить его. Ей было слишком больно, чтобы пытаться отговорить его. Но даже сквозь слезы и отчаяние Грейнджер понимала, что Драко говорил ей те слова, которые значили для него почти все на этом свете. Зачем нужны те самые три слова? Порой мы выражаем любовь куда честнее и сильнее, чем заученная наизусть фраза. И для сердца Грейнджер это было спасением. Все, что сказал ей Нотт – ложь. И этого хватало. Без лишних слов Драко поднял подбородок Гермионы и заглянул ей в глаза. Во взглядах друг друга оба увидели лебединую верность. Больше у них никого не было, кроме друг друга. И оба слишком боялись, что спят, что их любовь когда-нибудь может исчезнуть. Малфой рванул девушку к себе, и Грейнджер уперлась ладонями ему в грудь, растворяясь в страстном поцелуе. Их поцелуй был горячим и поначалу очень нежным. Казалось, они пробовали любовь на вкус, забываясь в эйфории от преданности, в которой поклялись друг другу, упиваясь моментом агонии чувств. Все вокруг в очередной раз рушилось, но им теперь было плевать, ведь они уже все потеряли. Их губы сплетались в томительной жадности, разжигая в их сердцах первобытный огонь страсти. Они купались в безумном наслаждении, и обоим казалось, будто они никогда до этого момента не были знакомы. Словно все было впервые. На мгновение оторвавшись от губ Грейнджер, Малфой дрожащим от сбившегося дыхания голосом произнес: -Если ты не хочешь возвращаться в свою гостиную – оставайся у меня. -Драко…, -на выдохе произнесла Гермиона и вновь принялась целовать его холодные губы. -Наплевать, Грейнджер, нас и так все видели, -шептал Драко, чуть приподняв ее подбородок. -Я не хочу… -Он коснулся губами ее виска. -Чтобы тебе еще раз… -Он скользнул губами по щеке, прикусил мочку, улыбнувшись про себя, когда Гермиона вздрогнула и приникла к нему. -Было больно… -Она закрыла глаза, и он в очередной раз растворился в безумной страсти и ревущем желании. Порой мы не можем объяснить причины любви. Есть люди, на все действиях которых мы уже заведомо знаем ответ. А есть те, о чувствах к которым мы можем кричать, не говоря ни слова о каких-либо причинах. Есть те, кто своей любовью делают нас сильнее и бесстрашнее - те, кто, держа нас за руку, проводят через все невзгоды. Драко мгновение просто смотрел на Гермиону, и в его затуманенных глазах она видела желание, которое он пока сдерживал. Потом он снова склонился к ее губам. Он раскрыл ее губы своими и стал жадно кусать их, наслаждаясь вкусом, прижимая ее все сильнее к своему напряженному телу. Но, когда Гермиона страстно ответила на поцелуй, Драко снова потерял голову. Он прислонил Грейнджер к стене, сжал ее руки, поднял вверх и навалился всем весом, давая почувствовать ей свое возбуждение. Его язык исследовал ее рот, его пах упирался ей в бедро, и грудь Гермионы призывно поднялась, просясь в его ладони. Драко отнял одну руку и провел пальцами по мягкой коже горла к груди, сначала слегка погладив ее костяшками пальцев и тут же властно сжав. Ее свободная рука обвилась вокруг его шеи, тело выгнулось, и он принялся лихорадочно целовать каждый сантиметр ее разгоряченного тела, принадлежащего ему и теперь никому больше. Грейнджер прижималась к Малфою, гладила его грудь сквозь тонкую ткань рубашки, проникнув под пиджак. Драко поднял голову. В серых глазах горел огонь, который прожигал Гермиону насквозь, и в ее взгляде Малфой видел отражение собственного страстного желания. Он глубоко вздохнул, пытаясь сдержать напор своей страсти, но в очередной раз проиграл битву. Грейнджер застонала. Ее тело сливалось с телом Драко, его руки гладили ее спину, а потом опустились ниже. Бедра Гермионы сомкнулись вокруг его ледяной кисти. Малфой обхватил рукой обнаженную грудь Грейнджер и начал ласкать соски – сначала пальцами, чтобы затем прильнуть губами. Он снова поцеловал ее в губы, а умелые руки тем временем ласкали, возбуждали и дразнили мучительным томлением. Теперь каждый нерв ее изнемогающего тела содрогался в огненном желании… Они ласкали друг друга, с перерывами на жаркие поцелуи, задыхаясь и прося о большем. Каждое прикосновение разжигало привязанность, которая ощущалась одновременно болью и наслаждением. Теперь они словно были скованны невидимыми железными цепями, прочными и неразрывными. О да, события минувшего дня открыли обоим глаза на многие вещи в их отношениях. Два сильнейших волшебника и отчаянных человека слились воедино, и в этой страсти рождалась горючая нерушимая смесь, способная сжечь все на своем пути. Драко гулял по телу Гермионы, забываясь в моменте. Все просиходило настолько естественно, что Малфой утопал в безумии и сгорал от того, как сильно любит Грейнджер, зная, что она также сильно любит его. -Давай… Покажи… Покажи, как сильно ты меня любишь… -рыча и задыхаясь произносил Малфой, до боли сжимая бедра Грейнджер. В этот момент он готов был умереть за нее, убить за нее, сделать все, что угодно для нее, лишь только никогда в жизни не останавливать этот момент… Никто не знает, что будет завтра. Судьба затягивала героев в немыслимый водоворот событий. Боль сменялась грустью, потом счастьем и любовью. Ничто в этом мире не вечно. Но значит ли это, что не стоит продолжать бороться?..