***
План Торина был разумен, все согласились с ним. Они разделились на группы, Бильбо был с Торином и Балином. Они бежали по широкому коридору, когда мнения вдруг разделились. — Здесь быстрее, давайте сюда! — сказал Балин. — Торин! — позвал Бильбо гнома, который уже успел достаточно далеко убежать. Король обернулся на него, но вдруг взглядом остановился за его спиной. Бильбо резко обернулся, и увидел дракона, и посмотрел на своего короля в ожидании решения. — Беги за Балином! — крикнул ему король. Как и раньше, ноги уже послушались, но голова все ещё говорила разумные вещи. — Торин, — укоризненно позвал его Бильбо. В этом слове звучало что-то вроде «Торин, не делай глупостей, не подставляйся». Сильные руки схватили его, оттащили назад, и перед лицом возникло пламя, — Торин! — прокричал Бильбо во весь объём лёгких, но за гулом пламени было не слышно ни звука. Торин тем временем прыгнул с обрыва, зацепился за корзину, что спускалось в шахты вместе с сиденьями. Такие сидения гномы использовали чтобы, пробурив тоннель вглубь, отбивать драгоценности от стен образовавшегося колодца. Корзину остановил Двалин, сломав механизм, и запустив его в обратную сторону. Дракон поймал летящего наверх гнома за штанину, и механизм сорвался, корзина полетела в шахты. Король остался балансировать на носу у дракона. Только хотел слизняк пустить огонь, как Торин перепрыгнул на соседствовавшее с корзиной сиденье, а механизм корзины ударил дракона прямо по морде. Короля потянуло наверх, и он выбрался как раз вовремя, чтобы огонь, в следующую секунду поднявшийся за его спиной, не успел его задеть. Дальше план работал без провалов, но Бильбо так перепугался, что пока план не осуществился до самого конца, не смел отвести взгляда от Торина всякий раз паникуя, когда приходилось смотреть в другую сторону. Торин кажется, тоже перепугался за полурослика, ну или чувствовал себя виноватым, так или иначе, все время в кузнях он кричал полурослику, предупреждая о малейшей опасности. И даже позвал Бильбо по имени впервые за все путешествие когда дал ему указание потянуть за рычаг, провёл по спине то ли успокаивающе, то ли прося прощения за то, что заставил волноваться. А когда слизняк, сломав ворота, пошёл к Бильбо, Торин хотел было заорать, отвлечь на себя внимание, но Смауг и сам его заметил, так что этого не потребовалось.***
С момента, как дракон был убит, прошла всего пара дней, а драконий недуг внутри короля разыгрался теперь в полную силу. Торин бродил по своим богатствам без устали, бормотал себе под нос что-то. Он оделся в тяжелые одежды, сам себя короновал, и все гонял своих подданных, чтобы нашли ему Аркенстон. Бильбо, хоть в тот раз и признался, что нашёл камень, позже сказал, что во время беготни с драконом тот выскочил и затерялся, а он и не заметил. Думал, что тот все ещё в кармане. Торин поверил ему тогда. А потом по нему жахнуло проклятьем, и так и получилось, что он убедил сам себя в том, что Аркенстон где-то в зале. Ему и в голову не могло прийти, что Бильбо мог соврать. Потому что Бильбо, его Бильбо, его маленький взломщик, поклявшийся в верности, смотрящий такими большими и светлыми глазами, не мог врать. Свои темные стороны Бильбо проявлял до этого только в моменты суровой опасности, причём не для него самого, но для друзей. И Торин не усомнился в нем ни разу. А Бильбо становился все мрачнее и мрачнее, наблюдая за помешанным Торином. Не заставлял работать король только Ойна, Балина и Бильбо. «Вас наняли в роли взломщика, но не в роли сыщика, мистер Бэггинс, — говорил он, — Вы и так натерпелись страху в этом зале, не перенапрягайтесь. Это дело наше.» Когда же их догнали наконец Фили, Кили, Ойн и Бофур, Торин поднял взгляд от золота, удивленный, будто совсем забыл о своих друзьях, что должны были догнать их, он даже не поприветствовал их толком, не улыбнулся, не обнял по своему обыкновению. Он лишь закинул к Фили в руки камень и пробасил «Добро пожаловать, сыновья моей сестры, в королевство Эребор». Бильбо перепуган новым состоянием короля не на шутку, он уговаривал друзей покинуть гору, и увести Торина. Подальше, подальше от всего этого золота, отравленного драконом, так далеко как потребуется, хоть обратно в Синие горы, но гномы упрямились. В них ещё жила надежда на то, что король только в вопросах золота изменился, а в остальном остался таким же здравомыслящим. День за днём новый Торин доказывал, как не правы были его друзья. В один день Двалин с Балином пришли с докладом о том, что Аркенстон не удаётся найти. Торин в тот день попросил Бильбо стоять на площадке рядом с троном. В обычное время здесь положено было стоять ближайшим к королю людям — наследникам, самым близким советникам. Зачастую туда не пускали даже королеву. Но хоббит был для короля сейчас опорой, он был единственным, в ком Торин не сомневался, кому доверял абсолютно. Балин с Двалином смотрели на хоббита с укором, пока король в отчаянии отворачивался к трону, всем своим видом показывая власть, как будто чувствовал, что в своём нынешнем состоянии он уязвим. «Чем слабее человек, тем больше он силится доказать обратное» — вспомнил Бильбо слова Гэндальфа, сказанные ему в начале похода после рассказа о падении Трора. Ни разу Торин не спустился со своей площадки к друзьям, хотел было, но отпрянул. «Знайте же, если кто-то найдёт камень и утаит его от меня, я жестоко отомщу» Бильбо нашёл Балина в библиотеке. Старик стоял повернувшись лицом к полкам, его плечи мелко подрагивали. Давешний разговор с королём произвёл на него сильное впечатление. — Драконий недуг, — сказал он, — Я видел такое, этот взгляд — ужасная жажда, это неистовая и жестокая страсть, Бильбо, она свела с ума его деда, — он доверительно повернулся к хоббиту, но не мог удержать взгляд на нем, то и дело отводя его и смаргивая слезы. Для Балина Торин был дорог почти как младший брат. Он помнил как, ещё до прихода Смауга, молодые Торин с Двалином сражались на тренировочных мечах, задорно крича и подпрыгивая, и как он улыбался, глядя на мальчишек. Для Торина они с братом тоже были самыми близкими друзьями, он знал это прекрасно, и если король сейчас забыл об этом, то это значило, что проблема уже куда глубже, чем кто-либо мог предположить. Проклятье пожирает его разум, а алчность застилает глаза. Балин боялся, что Торин похож на своего деда больше, чем он сам хочет признать. А ещё Балин видел, как Бильбо относится к королю, и как король, в свою очередь, к полурослику, и он надеялся, что если он расскажет Бильбо, что происходит с Торином, то тот не утащит его за собой в пучину безумия. Старый гном пусть и обоснованно, но волновался напрасно. Бильбо был осознаннее, чем кто-либо из гномов мог предположить. Хоббит осторожно подошёл ближе к гному, и стал говорить тише. — Балин, что если Торин получит Аркенстон? Если он найдётся? Это поможет? — гном встревоженно посмотрел на хоббита и вдруг точно понял, где находится Аркенстон. Он тоже наклонился к хоббиту поближе. — Этот камень — венец всего, это вершина всех богатств, он даёт власть тому, кто им владеет. Усмирит ли он его безумие? Нет, дружок, боюсь станет только хуже. Будет лучше, если его никогда не найдут, — старый гном приподнял брови, опустив при этом голову, на манер Гэндальфа. Бильбо кивнул. Они друг друга поняли.***
Бильбо бродил по залам Эребора в задумчивости. Это место было так не похоже на его домик. Здесь все было из камня, солнечный свет проходил через маленькие окошки и освещение в основном создавали стоящие факелы. Здесь не было растений и птиц, деревьев, и все было угловатое, квадратное. Непривычно, но по-своему уютно. Хоббиты и гномы такие разные, подумалось ему. Он добрел до скамеечки, присел на неё, и достал свой личный «сувенир», покатал его в ладони. Он приносил ему ощущение дома. Для хоббитов связь с живой природой была важна, для гномов связь с природой тоже имела огромное значение, но их природа — скалы, горные рудники, пещеры и их содержимое. Хоббиты — дети деревьев и цветов, гномы — дети земли и камня. Его размышления прервали тяжелые сапоги. — Что это? — резко спросил Торин и молниеносно оказался рядом с хоббитом. Тот рефлекторно зажал свою находку в руке, такая привычка выработалась в нем за время похода — прячь важное при нападении, — У тебя в руке! — Ничего, — ответил хоббит и потупил взгляд. Ему отчего-то стало неловко, что гном заметит его маленький талисманчик, будто тот мог прочитать тягу к природе и чуждость горного камня — одно из значений, заложенных Бильбо. — Покажи, — грозно сказал Торин. Но звучало это больше как «докажи». Бильбо ещё поколебался, но он не мог противиться своему королю. Он разжал ладонь с бережно зажатым в нем жёлудем. Торин медленно опустил взгляд на руку хоббита. — Я подобрал его у Беорна в саду, — сказал полурослик. Король поднял на него полный тёплой нежности взгляд. — Ты нес его с собой весь этот путь? — Я посажу его в своём саду, в., — Бильбо запнулся. Он вспомнил пустошь на подходе к Горе, которую хотел засадить деревьями, но теперь, когда короля настиг недуг, его уверенность в том, что это хорошая идея, стремительна мельчала, — в Бэг-Энде. — Не покатый трофей ты принесёшь в Шир, — усмехнулся краем губ король, впрочем, беззлобно. Проклятье снова ослабило хватку, всегда ослабляло, когда речь заходила об этом полурослике. — Ну, однажды он вырастет, — продолжил Бильбо, улыбнулся нервно. Такой тёплый сейчас взгляд короля создавал слишком сильный контраст с холодом прошедших дней, — и глядя на него я буду вспоминать обо всем — о плохом и о хорошем, что мне повезло вернуться домой… На лице короля ухмылка наконец превратилась в настоящую улыбку, и сердце Бильбо растаяло, поверив на минуту, что король не так плох, как говорит Балин, губы хоббита растянулись в ответной улыбке. — Торин, я., — он хотел добавить что-то. Сам пока не понял, но какие-то слова должны были вот-вот слететь с языка, что-то, что давно таилось внутри вот-вот должно было выйти на свет. — Торин! — раздался взволнованный голос Двалина, — беженцы из Озерного Города нахлынули в Дейл, их там тысячи. Тёплую улыбку с лица короля как рукой сняло, он вновь превратился в дракона. Бильбо вздохнул, внутренне поморщившись. — Зови всех в воротам! — приказал Торин. Гномы собирали все отломанные куски колонн и стен, что накопились в залах за все время прибывания здесь громадного дракона, что не слишком думал о сохранности созданной с трудом и вниманием гномами архитектуры. Все обломки привозили на тачках к главному входу и поднимали на канатах, создавая прочную конструкцию, что имитировала некогда стоящую здесь стену за одним исключением — тогда в стене были ворота, сейчас — нет. Торин создавал из горы склеп, отделяя ее от остального мира, а мир — от неё, все это понимали, но не подчиняться приказам своего короля не имели права. Старшие гномы обеспокоено бросали взгляды то на короля, то друг на друга. Первым не выдержал Кили, в отличии от остальных он слабо понимал силу болезни, поразившей Торина. — Торин, у этих людей ничего не осталось! — он бросил тележку, которую они вместе с Бильбо везли из тронного зала, — они пришли к нам из нужды, они ведь лишились всего! Торин смерил его грозным взглядом. — Не рассказывай мне, — он показал на себя пальцем, акцентируя внимание на этом слове, — об их потерях. Я знаю, что им здорово досталось. Те, кто уцелел от драконьего пламени должны радоваться, им есть за что благодарить судьбу. Король не слышал, насколько лицемерными были его слова. Сам обозлился на весь мир, который не помог его народу, но люди, оказавшиеся теперь в той же ситуации, да не по своей вине, должны благодарить судьбу. Балин посмотрел на Бильбо, что взволнованно вперился взглядом в спину короля, и сочувственно покачал головой. К утру стена была готова. А народу в Дейле прибавилось — теперь город блестел золотом шлемов эльфийских воинов. Гномы поднялись на новехонькую стену, откуда был хороший обзор, и до их ушей донесся стук копыт. Это был Бард. Торин был раздражён до кончиков волос — люди посмели угрожать ему. — Приветствую, Торин, сын Траина, мы рады, что вы живы вопреки всему! — проговорил Бард с лошади. «Рады? — подумал Торин, — да вы были бы счастливы если бы нас растерзал дракон, тогда вы бы быстренько прибрали к рукам все наше золото» — Зачем вы пришли к вратам Короля Под Горой с оружием в руках? — говорит он. — А зачем Король Под Горой укрылся за каменной стеной? — справедливо замечает Бард, — Как разбойник в своей берлоге! — Возможно потому что я не хочу быть ограбленным! — огрызается Торин. — Мой господин, мы не грабить тебя пришли, а договориться по справедливости! Мы можем поговорить? Эмоции Торина какие-то рубленные, он опускает голову вбок в знаке согласия вперемешку со злостью, и кивает головой вниз, слезает со стены. Король хочет подойти к Балину и попросить его о помощи, но на него накатывает такая мощная волна недоверия, что он даже отшатывается. «Придётся самому», думает он. Он отправляет ворона к Железным Холмам с посланием. «Даин, Мой дорогой кузен, мы вернули себе Эребор, дракон мёртв, но у наших стен армия эльфов. Сдержи данное год назад слово — помоги отстоять королевство, где не так давно правил наш дед, и что было отнято у нас.» Потом он спускается вниз, они оставили в стене небольшое окошко, через которое можно переговариваться с внешним миром. Бард некоторое время, опешив, стоит у стены, полагая, что сейчас отворится какая-то дверь и его пригласят зайти, но потом замечает движение у стены с противоположной стороны и подходит к квадратному отверстию, на другой стороне которого появляется лицо Короля Под Горой. «Жадность, алчность, неуверенность в друзьях, паранойя…» Бильбо мысленно составлял список совсем не лестных качеств, что драконья болезнь добавляла Торину. — Я слушаю, — сказал король послу из Дейла. — От имени народа Озерного Города я прошу тебя сдержать обещание, — на лучника повернулась пара испуганных глаз, — Отдайте нашу долю, чтобы мы могли восстановить город. Торин боялся не Барда, он боялся за золото, краем сознания понимая, что обещал этим людям помощь, но не способный отдать ни одной монеты, пока драконий недуг держит его за горло. — Я не стану ни с кем договариваться пока у моих ворот стоит вооруженная толпа, — фраза сказана с единственный целью — потянуть время, пока не придумается весомый аргумент отказать, но Бард отбивает ее с легкостью. — Эта армия пойдёт на вас войной, если мы не договоримся. — Твои угрозы не убедят меня. — А как же твоя совесть? Она не говорит тебе, что наша просьба справедлива? — совесть Торина хотела бы ему сказать что-нибудь вразумительное, но была связана и спрятана в самый дальний угол, на ее место пришли страх и эгоизм, — Мой народ предложил вам помощь, а в ответ вы навлекли на нас лишь разрушение и смерть. — Вы предложили нам помощь только когда мы пообещали вам большую награду! — Мы заключили сделку! — Сделку? — вот и нашёлся нужный королю аргумент, — Мы вынуждены были обменять своё наследство на одеяла и еду! Мы расплатились своим будущим за свою свободу! По-твоему это честная сделка? — Торин смотрел на человека исподлобья, — Скажи мне, Бард, Убийца дракона, — Бард удивленно поднял на него опущенную ранее из-за слов короля голову. Значит король знал о роли Барда в судьбе Смауга, но все равно отказывался от сделки, хотя причин ее принять было предостаточно. Как минимум то, что не сразись Бард с драконом, гномам не сидеть сейчас в этой горе, — почему я должен принимать ваши условия? — Потому что ты дал нам слово. Разве это ничего не значит? Король не ответил. Он облокотился на стену рядом с окошком, и столкнулся взглядом с ожидающими взглядами друзей, которые показались ему осуждающими. — Ступай! — крикнул он, все ещё вжимаясь лопатками в холодный камень, — Пока в тебя не полетели стрелы! Бард стукнул рукой по стене, но разговор был окончен, и он пошёл обратно к своей лошади. — А вы все, — Торин обратился к отряду, — обратно на стену! Стук копыт отдалялся так же стремительно, как и приблизился десятком минут ранее. Бильбо поражено смотрел на Торина. — Что вы делаете? Вы., — теперь предпринял попытку вразумить короля он, но стряхнул с себя мысль, и начал заново, — Нельзя начинать войну. — Тебя это не касается, — сказал Торин. Он слегка наклонил голову вбок — злится. На самом деле «тебя это не касается» — фраза, которая была комфортна обеим сторонам, что бились в нем сейчас. Торин Дубощит говорил «тебя это не касается», потому что хотел защитить полурослика и в любом случае не позволил бы тому лезть в бой. Торин-дракон говорил «тебя это не касается» потому что считал хоббита чужим этому месту, и самим гномам. То же самое было когда Торин просил его не участвовать в поисках Аркенстона — с одной стороны цель уберечь Бильбо, с другой — защитить святыню рода от чужака. — Извини, но если ты не заметил, там целая армия эльфов у наших стен! — «наших стен» эхом пронеслось в голове хоббита, «наших стен», — Не говоря уже о сотнях озлобленных рыбаков, — на полурослика обернулись все, кроме самого короля, с которым тот и разговаривал, — Мы, мягко говоря, в меньшинстве! Наконец король посмотрел ему в лицо, мягко усмехнулся и очень уверенно проговорил: — Ну, это не надолго. Хоббит хотел сказать что-то ещё, но оборвался на середине мысли, и уставился на Торина непонимающе, в своей излюбленной манере сдвинув брови максимально близко к переносице, поджав губы и чуть повернув голову на бок. — О чем это ты? — Это значит, мистер Бэггинс, — Торин подошёл к хоббиту почти близко и сказал последние слова ему почти в лицо, — Что нельзя недооценивать гномов. На лице короля все ещё играла полуулыбка, когда он отошёл от хоббита, а от отряда не укрылась двоякость смыслов в этой простой фразе, преданная ей интонацией. На лице хоббита сменялись эмоции одна за другой, пока он отчаянно пытался понять, что король имел в виду. Фантазия как назло не хотела фокусировать внимание на серьёзности вопроса, специально подкидывая хоббиту картинки того, в чем ещё он мог недооценить гномов. Он одергивал себя, но в голове все всплывала ухмылочка Торина, явно не злобная, скорее… Нет! Бильбо отдёрнул себя в последний раз, и решил просто ждать ответа на свой вопрос. А гномы тем временем стали готовиться к бою. Они спустились в оружейную и стали примерять разные доспехи и оружие, подбирая наиболее подходящие для себя. Бильбо активно избегал оружейной, но все же подошел посмотреть, что же там происходит. Только он вышел из-за угла, как его позвал к себе Торин. Он стоял полностью облачённый в доспех и держал в руках маленькую кольчужку. Он протянул ее Бильбо. — Тебе это пригодится, — он глядел на хоббита нечитаемым взглядом, — Надевай! Взгляд Торина становился темнее по мере того, как Бильбо, внимательно глядя на него снимал с себя верхние элементы одежды. Торин не признает, но внутри него в последние дни происходит целая буря по отношению к хоббиту. Его темная сторона жаждет обладать им, подчинить, поставить на колени, связать, не отпустить никуда и никогда без своего ведома, его же светлая сторона хочет защитить хоббита от темной, хочет оберегать. И Торин слегка подкармливает свою темную сторону, чтобы не оголодала совсем, специально заставляя хоббита стягивать при нем одежду, зная как неловко полурослику, который даже в походе во время купания всегда уходил подальше от отряда. Торин не отводит взгляда даже когда поднимает кольчугу, специально для этого он поднимает ее на уровень глаз. — Это кольчуга из серебряной стали. Митрил, так ее называли мои предки, — Бильбо начал забираться в легкую броню, — Ни один клинок ее не пробьёт. Бильбо забрался в серебряную рубашечку, осмотрел себя, потом посмотрел на гномов, рассматривающих его с интересном, облачённых в тяжелые доспехи от пяток до горла. — Я выгляжу нелепо. Я не воин, я хоббит. Конечно, Бильбо не знал, насколько ценная вещь сейчас в его руках, откуда бы ему, но все равно отказывался — такого уж было его свойство. Скромный отродясь он считал, что подарки без повода излишни, и стеснялся их. — Это подарок, — наконец разлепил губы Торин. Если им предстояла битва, то он должен был убедиться, что хоббит не пострадает, но был в его подарке и другой намёк. Митрил — металл, что ценится очень дорого, гномы добывали его в глубинах расщелин Мории, до того как это королевство было отнято у них, эта кольчуга намного ценнее всех прочих вещей этой оружейной взятых вместе, каждый гном об этом знает, но скромное сердце взломщика это вряд ли выдержит, — В знак нашей дружбы, — король подняв брови взглянул на хоббита, тот быстро ухмыльнулся в ответ. Король перевёл взгляд на гномов, и заметив, что они отвлеклись, утащил Бильбо за собой чуть подальше от оружейной со словами, — Истинных друзей трудно встретить. — По настоящему королевский дар, — прошептал Глоин стоящим рядом друзьям. — В действительности, кажется, мы были правы насчёт этих двоих, — ответил ему Нори. Бильбо перепугался, когда на спину ему легла тяжёлая рука. Он, конечно, верил, что Торин не прибьёт его, тем более зачем бы ему перед этим надевать на него кольчугу, но опасения все-таки появились. — Я был слеп, но теперь я прозрел, — начал Торин безумным голосом, неотрывно смотря в глаза хоббита, — Меня предали! — Предали? — у Бильбо перехватило дыхание, неужели Торин догадался? — Аркенстон! — уточнил Торин, но Бильбо это не помогло. Торин медленно приблизился к хоббиту, — Один из них забрал его, — доверительно прошептал он. Над Бильбо наконец перестал висеть страх расправы, — Один из них — обманщик. — Торин, — Бильбо только сейчас понял масштабы паранойи, сжавшей сердце его короля, — Твой поход завершён. Вы захватили гору, разве этого мало? — Меня предал кто-то из своих, — гнул свою линию Торин. — Слушай, ты дал обещание жителям Озерного города, неужели эти сокровища дороже твоей чести? — Бильбо решил, что раз Торин доверяет ему, то глядишь и послушает, — Нашей чести, Торин, я тоже там был, я поручился за тебя. Взгляд Торина вновь смягчился. Это происходило все чаще в последнее время, это не могло не льстить Бильбо, но он сейчас больше волновался за психическое, да чего там, и физическое тоже, здоровье короля. — И я благодарен тебе за это, это было благородно, но сокровища, — на последнем слове лицо вновь стало безумным, у Бильбо закружилась голова от того, с какой скоростью скакал от эмоции к эмоции Торин, — этой горы не принадлежат жителям Озерного Города, это золото наше, и только наше. Клянусь жизнью, я не отдам им ни единой монеты, ни одной самой завалящей, — Бильбо отчаянно сглотнул. В речи Торина он слышал слова Смауга, сказанные ему во время погони, его голова двигалась в разные стороны в до боли знакомом стиле. Мимо тяжело прошагали гномы отряда, а Бильбо поспешил надеть свою одежду, и смыться шататься по коридорам, лишь бы подальше от драконьего недуга его дорогого друга. В прескверном настроении Бильбо бродил по Эребору. Нужно было что-то делать, Торин навлечёт войну, и погубит всех гномов, они преданы своему королю, они пойдут за ним хоть в пекло. То, что в руках Бильбо был Аркенстон, определенно давало ему рычаг давления, которым он до сих пор не воспользовался. В Эреборе с камнем ничего нельзя сделать, Торин просто заберёт его — и дело с концом, а Бильбо потеряет его доверие. Тогда Бильбо придумал новый план, рискованный, но стоящий того. Он осторожно прокрался мимо гномов на стену, и стал прикручивать лежащую здесь веревку, оставшуюся после того, как гномы затаскивали камни на стену, к крюку. — Шёл бы ты внутрь! — сказал ему вышедший за ним Бофур. От доброго гнома не укрылась попытка побега Бильбо, — Ветер сильный, — хитро посмотрел он на хоббита. — Да я вышел подышать, внутри так воняет драконом. Бофур грустно покивал на его попытку оправдаться. — Эльфы выставили лучников на позициях, битва закончится к завтрашнему вечеру, хотя сомневаюсь, что мы доживем, — Бофур рассматривал открывшиеся виды. — Да уж, настали плохие дни, — как можно больше сочувствия добавив в голос сказал Бильбо. Он собирался предотвратить завтрашнюю битву, но Бофуру об этом говорить не стоило. — С этим не поспоришь, — Бофур посмотрел на Бильбо, — Нельзя винить обреченного за желание спастись, — вдруг сказал он, Бильбо посмотрел на него серьезно, — Полночь не за горами, — снова перевёл тему гном, — Бомбур встанет к рассвету, разбудить его непросто, — он пошёл к ступеням. — Бофур! — позвал его Бильбо, — Увидимся утром, — пообещал он. — Прощай, Бильбо, — грустно ответил ему Бофур. Конечно он все понял, тут только дурак бы не догадался. Причина того, что сначала Балин, а теперь Бофур не выдавали Бильбо очень проста — преданность. Бильбо был им добрым другом, а Торин становился все безумнее с каждым днём. Выдать Бильбо Торину — бредовая идея, пользы от этого не будет ни для кого. Бильбо полез вниз по веревке.***
— Это моя четырнадцатая часть сокровища. — Зачем ты его принёс? Ты ничего нам не должен. — Это не ради вас, — хоббит отчаянно замотал головой, — Я знаю, что гномы бывают упрямыми, упёртыми и невозможными. Они подозрительные, скрытные, а манеры у них вообще хуже некуда, но они так же храбрые, и добрые, и весьма преданные, — с грустью добавил он, вспомнив Балина и Бофура, да и самого Торина, который был предан цели от начала и до конца, — Я очень полюбил их, и буду рад спасти их если смогу, — Бильбо действительно очень полюбил этих шумных шалопаев с их грозным предводителем за время похода, и уже даже слабо мог припомнить ту злость, что поднималась в нем в начале путешествия, — Торин ценит этот камень превыше всего. Я думаю, в обмен на него он отдаст то, что принадлежит вам, и тогда не нужно будет воевать. Лесной король встретился взглядом с лучником, в глазах человека потихоньку формировалась уверенность в том, что план, предложенный полуросликом, сработает. Как ни велика была жажда силой наказать Дубощита, растоптать его жалкую уверенность в том, что ему удастся стать королём, вернуть старый злобный долг, для войны у них действительно будет время, если король под горой продолжит вести себя неразумно. В чем Трандуил уверен, так это в том, что увидев камень у гнома снесет крышу похлеще бывалого. Он слегка приподнял уголок губы, и вернулся к своему стулу, грациозно присаживаясь на него и укладывая одну ногу на ногу. — Что ж, несмотря на прошлый твой обман, твой план звучит разумно, хоббит. Мы проведём переговоры. Но если король под горой не согласится, — эльф грозно посмотрел в глаза хоббита и твёрдо закончил, — битве быть. В глазах полурослика отразился страх, и эльф с удивлением заметил, что страх этот был не перед предстоящим кровопролитием, но это был страх за них, за его друзей, которых он так храбро защищал даже за их спиной, которых по сути предал ради их же блага. Трандуил сам не заметил, как отвернулся, облокотившись локтем на ручку кресла и водя пальцами по губам. Разговор был окончен, и Гэндальф увёл Бильбо из шатра. — Отдохни сегодня, а утром тебе лучше уйти, — сказал волшебник. — Что? — Уходи как можно дальше отсюда. — Нет, я никуда не уйду, ты сам взял меня четырнадцатым, я не могу сейчас бросить отряд! — Забудь об этом! Ты не представляешь, что сделает Торин, когда узнаёт о твоём поступке! — Я не боюсь Торина, — полурослик остановился, Гэндальф обернулся к нему. В действительности, разумеется он боялся Торина, как любой бы боялся гнева дикого животного, в которого Торин сейчас стремительно превращался, но он боялся за него куда больше, чем за себя. Гэндальф напрасно полагал, что хоббит способен на предательство своих друзей. Пусть Торин и сходит с ума, но помимо него в Горе ещё двенадцать гномов, которые ценят его и являются его друзьями, да и сам Торин относится к Бильбо как-то… Полурослик пока не понял как, но отчего-то он был уверен, что Дубощит не сможет причинить ему вред. И что-то подсказывало ему, что его роль в этом деле ещё не окончена. — А следовало бы! Нельзя недооценивать власть золота, которым долгое время владел змей. Драконий недуг поражает сердца всех кто подходит к этой горе, ну, почти всех, — Гэндальф улыбнулся ему, хоббит вернул ему улыбку, а потом волшебник подозвал какого-то человека и указал ему отвести Бильбо в место для ночлега. Человек был явно не рад такому поручению, обозвал его глупым хоббитом, а у Бильбо это вызвало однобокую улыбку — сбежать получится. Утром он будет в Эреборе.***
Вооружённые до зубов гномы выстроились на стене. По плавно расступающемуся морю золотых эльфийских шлемов, мягко отражающих рассветный свет, к ним двигались две фигуры, одна на коне, другая на лосе. Удар гномьей стрелы пришёлся прямо под копыта рогатого животного. — Следующую всажу между глаз, — гномы заликовали, а Трандуил слегка усмехнулся и наклонил голову всего на пару градусов. Несколько тысяч эльфийских лучников молниеносно синхронно достали свои луки и положили на тетиву стрелы. Гномы испугано пригнулись, один король остался стоять с оружием наизготовку, даже не дёрнувшись. Эльфы убрали стрелы. Переговоры начались. — Мы хотели сказать, что твое предложение оплаты было получено и принято. — Какой оплаты? Мне нечего у вас выкупать, у вас ничего нет. Брови Трандуила поднялись и его лицо приняло выражение «о, правда?». Бард достал камень из внутреннего кармана своего пальто. У Торина перехватило дыхание. Словно гвоздями прибитый его взгляд не отрывался от камня, а уши будто заложило. — Воры! — будто чрез толщу воды он слышал крик младшего племянника, — Откуда у вас святыня нашего рода? Этот камень принадлежит королю! — Король может забрать его, — человек убрал камень обратно, скрывая его от взглядов, — Но сперва пусть сдержит своё слово. — Они держат нас за глупцов, это обман, грязная ложь, — сказал он своим братьям, — Аркенстон не покидал эту гору! — крикнул он с бастиона вниз, — Это обман! — Нет, не обман, — хоббит вышел из-за спин товарищей, за которыми стоял. На рассвете он вернулся в гору, как и говорил Бофур, Бомбура ещё не успели разбудить к дозору, так что ему удалось прокрасться незамеченным, — Камень настоящий. Я отдал его им. Торин почувствовал, что землю вдруг вырвали у него из-под ног. Единственный, кому он мог доверять предал его. Тот, в ком он был уверен, как в самом себе, для кого столько сделал! Предал! Злость напополам с болью захватили разум короля. Он медленно развернулся к полурослику, даже забыв о вооруженном войске у стены, что могло запросто перестрелять их всех пока они тут разговаривают. — Я взял его в счёт своей доли, — добавил полурослик, потоптавшись ногами и поджимая губы, а потом кивнул себе. — Ты смеешь красть у меня, — в глазах Торина сейчас был такой леденящий душу холод, что хоббит всеми силами избегал смотреть в них. Если он сейчас посмотрит на короля, то точно упадёт на колени и разрыдается, а король отшвырнет его ногой и забудет его имя. — Красть? Нет, может я и вор, но я честный вор, — хоббит то отчаянно тряс головой, то кивал ей в такт своим словам, то моргал, стараясь найти в себе силы задержать взгляд на короле дольше секунды, — Я выбрал его своей единственной наградой. — Своей наградой? — король жестоко усмехнулся, — Ты недостоин никакой награды! Жалкий крысёныш! Безумец отбросил меч в сторону, тот с громким металлическим звуком приземлился на камни, и пошёл по направлению к хоббиту. Тот попятился сначала, но потом все же решился идти до конца и подался вперёд, Торин от его решимости даже остановился. — Я собирался отдать его тебе, много раз собирался, но… — Но что, вор? — последнее слово он выплюнул. — Ты изменился, Торин, — теперь Бильбо смотрел на него неотрывно, захватывая взглядом все лицо, но удерживая себя от того, чтобы начать выглядывать на нем проблески эмоций — слишком больно будет если он их не увидит, — Гном, которого я встретил в Бэг Энде никогда бы не отказался от своего слова, не усомнился в преданности своих братьев! Вопреки ожиданиям хоббита, слёзы все же возникли на глазах короля, но это были слёзы по хоббиту, что предал его. Будь хоббит чуть внимательнее, он бы заметил, насколько сильно он задел Торина, не Короля под горой, а самого Торина, того гнома, который сам того не понимая отдал полурослику своё сердце, который даже в плену безумия готов был поставить перед ним весь мир на колени. — Не смей говорить мне о преданности! — для Торина Бильбо перестал существовать, остался только жалкий вор, что предал его, а значит в нем не было ценности, — Сбросить его с бастиона! Но гномы не послушались своего короля. Впервые они ослушались его приказа. Гномы — народ безумной преданности, порой абсурдной для чужих, но такие уж они. Они слушались каждого приказа дракона, захватившего душу их короля, пока это касалось их самих, их королевства, их горы, да даже их жизней, когда вопрос встал о войне. Но сейчас разговор был об их друге, с которым они прошли многое, которого они успели полюбить. Такой приказ они не могли исполнить, и в этом была их преданность. Некоторые тупили взгляд, другие воинственно смотрели на короля, перед ними встал раздирающий их выбор — остаться преданными королю или дружбе, и они сделали выбор. — Вы что не слышали меня? — громогласно промолвил Торин, и дернул старшего своего племянника за руку, но тот оттолкнул его со злостью. Оглядев всех и поняв, что никто не собирается разбираться со взломщиком, он ринулся к нему, схватил за плечи и потащил к обрыву, — Я сам это сделаю! — его облепили гномы, пытаясь остановить, но безумие в крови короля было сильнее их, он расталкивал их локтями, — Будь проклят волшебник, что навязал тебя нам! — Если тебе не нравится мой взломщик, прошу, не причиняй ему вреда, верни его мне! Торин успел уложить Бильбо лопатками между выступов на верхушке стены, когда внизу появился Гэндальф. Бильбо этому подивился. Он точно знал, что Торину хватило бы силы одной руки чтобы поднять его за шкирку и перекинуть через стену, стоя как минимум в полуметре от неё, но он сделал этого. Не смог? Некогда было обдумывать, пришлось отчаянно сбегать со стены когда Торин ослабил хватку и отпустил его. — Так мы договорились? Мы вернём Аркенстон в обмен на обещанное! — ещё раз спросил Бард. Торин посмотрел на горизонт, уводящий поля к Железным Холмам, и его охватила паника. Смотреть на своих подданных ему было противно, он уткнулся взглядом в пол, широкими шагами проходя по стене, выкрикивая что попало, лишь бы оттянуть время. — Оставь камень себе, продай его, Эктелион из Гондора хорошо за него заплатит, — ответил человеку Трандуил. — Я убью вас! Клянусь, я убью вас всех! — прокричал им Торин. — Твоя клятва ничего не стоит! — ответил ему Трандуил. Торин набирал скорость на стене, — Я услышал достаточно, — стрелы вновь нацелились на Гору. К счастью гномов, Гэндальф предпринял последнюю попытку переубедить Торина, и этого времени оказалось достаточно, чтобы ворон, взмахнув смоляными крыльями, вернулся домой, приведя за собой армию. Гномы Эребора радостно возликовали. — Эй, Торин, Железностоп пришёл! — прокричал им Даин, сын Наина. Торин улыбнулся, как улыбается хищник, настигая добычу. Эльфы мигом перегруппировались и пошли на армию с Железных Холмов. Эти гномы были другими, больше грубости, меньше шика, передвигались на козлах и свиньях. — Доброго утра! — Даин подъехал к войску врага, — Как ваше ничего? У меня к вам небольшое предложеньице, если согласитесь уделить мне малость времени, — Бильбо вынырнул из-под рук людей, ему вдруг показалось, что этот гном похож на своего кузена и является хорошим дипломатом, — Будьте любезны убраться отсюда, вы все, прямо сейчас! — Бильбо ошибся. Все-таки он ещё слишком мало знал о гномах. Трандуила его реакция позабавила, да его самого она тоже позабавила бы, смотри он сейчас на себя со стороны — с выпученными удивленно глазами взирает на грубость гнома. Люди попятились назад, эльф напротив выставили вперёд оружия. — Зачем же так грубо, владыка Даин? — Гэндальф Серый! Вели этому сброду уйти или я окроплю землю их кровью! Бильбо окончательно стушевался, поняв, что от этого короля тоже желания не воевать не дождёшься. Гэндальф снова поднимает тему скорого нападения орков, но его опять никто не слушает. Завязывается дикая бойня, несколько сотен эльфов падают замертво, разбитые вертушками Железностопа, эльфы и гномы бьются насмерть, а хоббита, стоящего посреди этого безумия не покидает ощущение нереальности происходящего. Слишком быстро, слишком неправильно это все. Внезапно раздаётся дикий гул, и из скал вылезает несколько огромных червей, они крушат камни, но убираются столь же быстро, как и появились, а из прорубленных ими ходов валят армии орков. — Nasaru rakhas! Бьемся насмерть! — командует Даин, и гномы бросают незаконченные бои с эльфами и бегут выстаиваться в шеренги для боя с орками. Эльфы разбиваются на девятки и опускают оружие. — Я иду за стену! Кто со мной? — кричит Кили, предвкушая славную битву. От остальных гномов слышатся согласные ответы. — Оставить! — командует Торин. — Что? Мы что, не поможем им? — Я сказал: отставить! — король спустился с бастиона, провожаемый недовольными взглядами братьев. — Бильбо наверняка сказал бы, что он действует в наших интересах, — говорит Балин остальным, когда король уже не может их слышать, — Бедный Бильбо, всегда ищет лучшее. Теперь наш король действует только в интересах захватившего его разум золота, — старый гном вздыхает. — Ничего, — брат треплет его по плечу, — вот увидишь, он одумается. Балин отмахивается, а Двалин возвращает встревоженный взор на поле боя. Вот ракхас* повалили в Дейл, преследуемые людьми и эльфами, а гномы остались у стен Горы. Вот гномов все меньше и меньше, рыжая голова Даина кружится в смертоносном танце, он использует силы врага, уворачиваясь от ударов орков, чтобы те пришлись на их же собратьев, прокрутив головой сбивает с ног сразу троих, матерится переходя с общего на кхуздул и обратно. И кричит, так что слышно с горы. — Где Торин? Он нужен нам, где он? Балина пробивает на слёзы, он отворачивается от поля боя. Двалин не выдерживает первым. Сбегая с бастиона, он мчится в тронный зал. Одетый в тяжелые одежды король восседает на полуразрушенном троне, расположив обе руки на подлокотниках. Его не волнует что происходит снаружи, он наслаждается захватившей его властью, она пьянит его. Двалина мало волнует состояние кузена, он подбегает к нему, от злости слишком быстрый, но все же сбавляет темп под конец, переходя на быстрый шаг. — С каких пор мы бросаем своих в беде? — он взбегает по ступеням прямо к трону, уже не заморачиваясь этикетом, — Торин! Они же гибнут там! Король будто не слышит его, он отвернул голову, о чем-то будто задумавшись, а потом повернул обратно, широко распахнув глаза. — Под этой горой есть ещё множество залов. Мы можем укрепить их, — Двалин в непонимании сморщил лицо. Сначала он подумал, что Торин хочет использовать залы для войны, — Там золото будет в безопасности. Да, — узбад подошёл к другу, торкнул его за плечо, но сразу опустил руку, будто его тело двигалось само по себе, — Да. Так и сделаем. Нужно перенести золото глубже под землю, чтобы уберечь его. Король сорвался с места, намеревался спуститься из тронного зала, но Двалин дернул его за руку, разворачивая к себе. — Ты что не слышишь меня? Даина окружили! Их же всех перебьют, Торин! Старший гном отвернулся от него, его сознание будто плыло, укутанное тёплой негой, было сложно не то что думать, но даже фокусировать взгляд. — На войне гибнут многие, жизнь ничего не стоит, а эти сокровища ценнее всех потерянных жизней. Они стоят всей пролитой крови. Двалин не поверил своим ушам. Казалось, сейчас с ним говорит не Торин, его друг, его король, тот, на кого он всегда мог положиться, но дракон, жалкая склизкая тварь, волнующаяся только за свои богатства. Он не верил, что Торин утерял себя навсегда, возможно удастся вернуть его. Гному очень захотелось встряхнуть короля хорошенько, надавать пару пощёчин, прокричать «посмотри, во что ты превратился, друг!», но вместо этого только его лицо дрогнуло, и он произнёс то, что должно было заставить Торина задуматься. — Ты сидишь здесь в этих чертогах, и у тебя корона на голове, но ты невероятно жалок, как никогда в жизни. Запоздало гном подумал, что король его сейчас просто убьёт. Ну и пусть! Пусть он умрет сейчас, не в бою, но в этой битве за правое дело! — Не говори со мной так, — король отшатнулся, — как будто я какой-то ничтожный гном, так, будто я все ещё Торин Дубощит, — король согнулся, плечи его содрогнулись, но уже через секунду он взмахнул мечом прямо перед лицом Двалина, — Я твой король! — Ты всегда был моим королём, — вопреки ожиданиям, Двалин не отшатнулся, а только подошёл ближе, ему показалось, что в Торине что-то дрогнуло, что нужно продолжать попытки его вернуть, — И ты прекрасно это знаешь, но ты не видишь, кем ты стал. — Уходи, — ответил король, — Убирайся пока я не убил тебя, — лицо его вновь стало безразличным, и Двалин ушёл, тяжело вздыхая, и вытирая выступившие на глазах слёзы. Он вернулся к братьям в расстроенных чувствах. — Ну что он сказал? — Его волнует только золото! — в отчаянии Двалин кинул топор на землю. — Значит нет нам смысла здесь стоять, — сказал Фили, — Снимайте доспехи, парни. Битва для нас закончилась, не начавшись. Гномы спустились с бастиона. А король тем временем двигался по залу королей. Он тяжело ступал по залитому золотом полу, любуясь его бликами, и в голове у него крутились слова кузена, брошенные в порыве злости, как тому казалось. Потом к ним прибавились слова Взломщика, чьё имя он решил навсегда вычеркнуть из мыслей, Гэндальфа, волшебника, что предал их, заставив взять в поход предателя, Балина, Барда, человека из Озерного Города, посягнувшего на сокровища народа Дурина, да и его собственные слова тоже мелькали. Они вскружили ему голову. Ему вдруг показалось, что под золотом плывет дракон, а золото вдруг стало жидким, и он стал проваливаться в него, а уровень пола все поднимался. Он попытался ухватиться за металл и начать плыть, но пол был твёрдым, хотя и прогибался под ним. Прикоснувшись к холодной поверхности металла, он вдруг понял, что сидит на полу, и видит себя со стороны, тонущего в этом золоте. Слова закружились в голове с неистовой скоростью, жаля все сильнее с каждой секундой. Ты дал нам слово! Разве это ничего не значит? Ты изменился, Торин! Ты жалок, как никогда в жизни. Даина окружили! Ты ведёшь себя не так, как подобает Королю Под Горой! Торин, сын Траина, сына Трора. Я не мой дед. — Я не мой дед! — прокричал он на весь зал, и поднялся на ноги. Одежды вдруг оказались для него слишком тяжелыми, корона сдавила виски. Сморщившись, он скинул ее с со своей головы, и вдруг все исчезло. Пол сомкнулся, забирая с собой дракона, корона, прозвякав по металлическому полу, улетела в неизвестном направлении, а в голове вдруг оказалась такая свежесть. Такая звенящая тишина. Никакого шипящего шепота, никакой тени. Король вдруг рассмеялся. Так радостно, так чисто, как давно уже не смеялся. Ушло! Оно ушло! Драконье проклятье, оно пропало! Он его не замечал, но его отсутствие чувствуется так твёрдо и хорошо, он снова может думать! Даина окружили. Точно. Даин. Орки. Эльфы. Битва! Битва, в которой они должны участвовать. Король заторопился в оружейную. Там он с остервенением содрал с себя весь тяжелый доспех, вооружился своим старым излюбленным верным мечом, и поспешил к подданным. Члены отряда Торина Дубощита сидели на ступенях у входа в гору. Они уже сняли свои тяжелые доспехи, разуверились в возможности помочь своим братьям. Без разрешения Торина они все равно не могли выйти из Горы, чрез каменную стену не просочишься, а если слезать как Бильбо, то отстреляют по одному, да и дело с концом. Фили подошёл к брату, чтобы потрепать по плечу, но тот только дернул им, скидывая чужую руку. Побоявшись вдруг обидеть, он подорвался, заглядывая в светлые глаза родственника. — Прости, брат. Я злюсь на дядю, да и на эльфов. Мне просто нужно немного посидеть в тишине одному, ладно? Не злись. — Не буду, — светловолосый кивнул и отошёл дальше от брата. Со стороны оружейной послышались тяжелые шаги, а затем на фоне горящего огня кузниц показалась коренастая фигура Короля под горой. Кили подскочил. — Я не буду скрываться за каменной стеной, — начал выговаривать свою злость он, подходя ближе к движущиеся в их направлении фигуре Торина, — пока другие бьются с врагом вместо нас! — он ткнул себе в грудь тяжелым кулаком, — Моя кровь не позволит мне этого, Торин. Гномы встретились на пол пути, король заглянул в его глаза. — Нет, не позволит, — Кили на секунду перестал дышать, его глаза расширились, неужели Торин пришёл в себя? — Мы сыны Дурина! — Кили кивнул, — А его потомки никогда не бегут от сражений! Дядя улыбнулся племяннику, и тот почувствовал, будто у него камень с души сняли. Он хотел бы расплакаться от облегчения, на глаза даже навернулись слёзы, но он сдержал их. Сейчас не время было для слез. Их лбы встретились, Торин положил руку ему на затылок, и Кили прикрыл глаза. Улыбка все же появилась на его лице, когда Торин отошёл к другим гномам. Та самая вымученная улыбка, когда долго-долго держишь боль в себе, и наконец приходит свет в эту жгучую тьму, и развевает ее, будто и не было. — Я не в праве просить вас об этом, — сказал Торин остальным гномам, — Но пойдёте ли вы за мной? В последний раз. Не переглядываясь гномы встали перед своим королём, подняв оружие, давая немое согласие. Видя эту преданность, Торин пару мгновений метался между слезами и улыбкой. Наконец, тяжело выдохнув, он поднял голову. — Тогда приступим. Для начала: сломаем эту чёртову стену! — улыбнулся он, и его друзья радостно возликовали в ответ на его слова.