Маленький хоббит и большой хмурый гном

Бильбо просидел у кровати короля все время. Когда ослабевший Торин впервые открыл глаза, он сразу позвал его. — Бильбо… — пересохшими губами прошептал он. Хоббит подлетел к нему со стаканом воды, аккуратно приложил к его губам, чтобы ничего не пролить. Когда король напился, он продолжил, — Бильбо, ты… — но ему не дали договорить. — Торин, тебе надо отдыхать. Поспи, наберись сил, — затараторил хоббит, — я буду здесь.       Король был слишком обессилен, чтобы что-то возразить, поэтому просто откинулся обратно на подушки, погружаясь в сон. Причина такого странного поведения хоббита была в его страхе. Он ляпнул тогда на эмоциях что любит Торина, а теперь вот испугался его реакции. Он боялся того момента, когда Торин очнётся и придётся поговорить, в тайне надеясь, что король ещё долго будет валятся в кровати, и он успеет забыть о своем страхе.       Но король на удивление скоро шёл на поправку, звал хоббита каждый раз, как просыпался, но у того внезапно находились срочные дела. Но ночью, надев кольцо, он неизменно оказывался у кровати правителя. Бесшумно ложился рядом с ним или садился на пол у изголовья его кровати и по воздуху, не касаясь, но очень близко к коже очерчивал его морщины. Вдыхал запах волос, осторожно целуя пряди. Как раз так, чтобы осторожный король мог по пробуждении списать это на сон.       В один момент, когда король уже почти что выздоровел, хоббит решил рискнуть. Вряд ли ему было суждено испытать ласки короля по-настоящему, так что в очередную ночь он осторожно, будто крыло ласточки порхнуло, прижался к чужим тёплым губам в поцелуе. Мгновение продлилась эта ласка, и он отстранился. Король распахнул свои бирюзовые глаза, уставился прямо на него. Бильбо знал, что король не может видеть его из-за кольца, но дыхание его все равно замерло. Не отрываясь, он смотрел в эти заспанные глаза напротив, а когда король стал оглядываться в поисках ночного гостя, что потревожил его, хоббит бесшумно поднялся с пола и прокрался к двери. Бильбо мало чем был полезен в Горе. Физической силой он не обладал, лить железо тоже не умел, а Эребор сейчас был занят восстановлением. Лечили раненых, отстраивали разрушенные комнаты и залы. Бильбо помогал на кухне, готовка успокаивала его. Но вечерами и ранним утром все его мысли были заняты, они роились в голове, множились. Бильбо откровенно параноил. Он раз за разом прокручивал в голове все свои воспоминания за последний год.       «Я рад, что разделил их с тобой». Однажды, спустя пару дней после битвы, он вспомнил свои слова. Не «с вами», а «с тобой». Почему он сказал именно «с тобой»? Наверное, для Бильбо Торин с самого начала был центром. Тем, с кем он делил это бремя. Остальные, конечно, тоже не пустое место, но Торин всегда стоял на первом. Чувство было, что все оставшиеся теперь позади опасности они действительно делили напополам. «Как Фили и Кили, — подумал он, — Я слышал их разговор, у них вся жизнь на двоих. Удивительно. Должно быть, это замечательно — всегда иметь рядом человека, который тебя поддержит и разделит с тобой все тяготы и невзгоды, и все радости доже. Должно быть, Фили сейчас очень тяжело.» Фили настоял на том, чтобы жить в одной комнате с болеющим братом. Рана уже была не опасна, но принца мучили жар и жуткие кошмары. Когда они приходили к нему, он начинал метаться по кровати, хватая все, что попадалось под руку, будь то одеяло или деревянная спинка, и срывающимся голосом шептать имя брата. «Фили, Фили, Фили!». В такие моменты брат ложился рядом, а чужие руки вцеплялись ему в плечи. «Я здесь, я рядом, я тут…» шептал брат младшему на ухо. И кошмары уходили. До следующей ночи.       В своих кошмарах Кили раз за разом видел тот день. Все страдания. Как он взглядом просил брата не разделяться, идти вместе, ведь тревога в те минуты закралась к нему в сердце, но брат настоял, вечно уверенный в своей правоте. Он выглядел таким решительным, что у Кили язык не повернулся спорить. Как Азог Осквернитель убивает брата, раз за разом, протыкает своим жутким кинжалом вместо руки. Ведь Кили до сих пор не знает, что брат жив. Ещё ни разу он не проснулся. Ему дают травы, от которых он спит, и кормят супом. Во сне организм восстанавливается быстрее — так говорят лекари.       Фили бы очень хотел поведать брату, о том, что случилось. Как Гэндальф соскочил с орла на Воронью Высоту, когда Фили бежал по мокрому льду к маленькому хоббиту, обнимающему их короля. Очень вовремя, надо сказать, волшебник прибыл. Он слегка подлатал Торина, но его магии было уже слишком мало, битва была долгой, он истратил много сил. К тому моменту собрались и остальные гномы.       «Где Кили?» — сказал волшебник тогда. И все взволнованно переглянулись, потому что никто не знал. Его принёс в Одинокую Трандуил. Все изумленно на него уставились, а тот только спросил, куда нести раненого и кому ещё нужна помощь.       Хотел бы Фили все это рассказать брату, чтобы прекратить его кошмары. Кили проснулся посреди ночи, жадно хватая ртом воздух. Его трясло, а на лбу выступил холодный пот. Фили подбежал к нему. — Кили, Кили все хорошо, смотри на меня, все хорошо, — широкие тёплые ладони легли на плечи Кили.       Он уставился на Фили размытым взглядом. По всей видимости, он ещё не до конца осознавал реальность. — Фили? — Да, да, это я. — Воды. — Ах, да, конечно! — Фили хлопнул себя по лбу и обернулся в поисках кувшина.       Он нашёл его и принёс брату. Тот отверг преподнесённые стакан и принялся пить прямо из кувшина, проливая половину на себя. Это его слегка отрезвило, и он уставился на брата. — Фили? — снова повторил он, на этот раз шокировано, — Фили! — Да, братец, это я, — улыбнулся широко старший принц. — Ты жив, как же… О, Махал, ты жив! — Кили вцепился ему в плечи, притягивая к себе.       Было немного мокро из-за разлитой воды, но кто Фили такой, чтобы обращать внимание на такие мелочи, когда он наконец в объятьях брата. Когда он отстранился, то сразу стал серьёзным. — Что произошло? Я так понимаю, мы выиграли битву, — он оглядел взглядом комнату. — Я тебе сейчас все расскажу! — все ещё улыбался Фили, — Но давай-ка мы сначала снимем с тебя мокрую одежду и переляжем в сухую постель, тебе нельзя сейчас простыть. — Долго я болел? — спросил Кили, стягивая рубаху. — С месяц. Ничего интересного ты не проспал, мы работаем над восстановлением Горы. Когда с переодеванием было покончено, братья плюхнулись на кровать старшего. Ну то есть как плюхнулись, у Кили подкосились ноги, отвыкшие функционировать. — Это теперь всегда так будет? — с ужасом спросил он. — Нет, — рассмеялся Фили, пристраиваясь рядом, — Это временно. Ты долго лежал, твои конечности должны прийти в нормальное состояние. Нужно теперь больше тренироваться. — Понятно, ну, к этому нам не привыкать, — Кили ткнул брата в бок локтем, — Рассказывай, что я пропустил?       И Фили стал рассказывать, как давно хотел. Добавляя детали и краски, но не преувеличивая, не в его это стиле. — Так значит, Торин тоже болен? — спросил Кили, когда брат закончил свой рассказ, — Как серьезно? — Поначалу рана была жуткая, сам был бледен, как мертвец, неизвестно как выжил, но идёт на поправку, он уже очнулся, — Фили пододвинулся поближе к брату и понизил голос, — Бильбо не отходит от его постели. Думает, никто не замечает, — Кили заулыбался, — Как приятно снова видеть твою улыбку. — А что с остальными? Последнее, что помню — встретил Тауриэль, а потом меня ударили. Где она?       Брат слегка помрачнел, но задумался. — В Горе она не появлялась. Трандуил между делом упомянул, что его сын отправился странствовать. Может, она с ним? — Но как же так, — пробормотал Кили. — Послушай, когда Трандуил тебя принёс, он сказал, что ты почти был мёртв. Искра твоей жизни была столь мала, что он ее едва заметил. Он сказал, что к тому моменту Леголас уже ушёл. Она юна, она могла просто не доглядеть… — Я что-то устал, — мрачно оборвал его Кили, — Давай-ка спать.       Старший молча кивнул, обнимая младшего со спины, согревая своим теплом и даря ощущение безопасности. Тот положил ладонь на его. Среди ночи Фили проснулся от удара в нос. Зажав его рукой и подскочив, он обнаружил, что нарушитель его покоя это Кили, у которого опять кошмары. Уже привычным жестом он схватил его за плечи, разговаривая. Брат открыл глаза, загнанно дыша. — Ты, — сказал он, — я умолял тебя остановиться и не уходить, мы не должны были разделяться! — Знаю, прости. Я специально отправил тебя на безопасные этажи, — Фили несколько опешил от такого наезда Кили, поэтому ничего успокивающего не смог придумать. — Идиот! — прокричал ему в лицо ему тот, — Ты же мог погибнуть, ты же чуть не погиб, я думал, что ты погиб! — Прости, прости меня братец, — шептал ему старший, прижимая к груди, пока младший содрогался от вновь нахлынувшего страха и слез, от которых почему-то не становилось легче. — Я бы не пережил это. Ты знаешь, что не пережил бы. Как ты мог! — Я здесь, я рядом, видишь? Чувствуешь? Я здесь. Ты не один. — Никогда так не делай, придурок, — буркнул Кили, начиная понемногу успокаиваться. Через месяц состоялась коронация. Торин восседал на троне Дурина, весь в тяжелых королевских одеждах и с короной на голове, он выглядел величественно. Корона, кстати, была новая, прошлая стояла в подземелье памяти, вместе с другими ужасами прошлого, она напоминала старые времена, времена несчастий, которые больше не должны были наступить.       Хоббит стоял в первом ряду, ближе всех к трону. Церемония была красива до невозможности, многие прослезились, а он не мог отвести глаз от Торина. От него веяло силой и мужеством, пережитые события закалили его еще больше, одежды светились великолепием. Его король. Навсегда его король. На следующий день Торин пришёл к Бильбо сам. Хоббит собирался на ужин, когда в дверь тихонько постучали. Король зашёл в его покои и встал позади него. Увидев внушительную фигуру короля в зеркале, Бильбо резво обернулся. — Торин! Привет. — Нам нужно поговорить. — Бильбо выдохнул, присел на краешек кровати. От Торина не укрылась его нервность, и он тепло улыбнулся краешком губ, в глазах заблестел озорной огонёк. — О чем, Ваше Величество? — Прошу тебя, не называй меня так, только не ты, — Торин вдохнул, он боялся ошибиться, — Если меня не обманывает моя память, перед тем, как отключиться на поле боя я слышал, как ты говорил, что любишь меня, — пошёл напрямик он, сложив руки на груди (в защитном жесте, но никому не рассказывайте). — Торин, прошу. Это совсем не важно, ведь мне нужно в скором времени уехать обратно к себе домой. «К себе домой, — подумал с грустью Торин, — конечно, его дом не здесь» «К себе домой, — подумал Бильбо, — что я несу? Мой дом здесь». Бильбо панически боялся даже не столько отказа, сколько того, что Торин вышвырнет его и запрет дверь, поняв, что его верный друг к нему неровно дышит. Поэтому он решил сам себя изгнать — уехать в Шир и никогда не возвращаться. — Я понимаю. Должно быть, я ошибся, — сказал Торин, улыбнувшись, — Пойдёмте, мастер Взломщик, скоро накроют столы. Два дня спустя Бильбо начал собирать вещи. Про его отъезд пронюхал весь отряд и теперь у его двери нарисовались племянники Торина. — Уезжаешь? — спросил старший. Бильбо от неожиданности подпрыгнул. Он стоял спиной к дверному проему, поэтому не видел их. Он полу-боком обернулся, но продолжил складывать вещи. — Не уезжай, — попросил Кили, — Ты нужен здесь. — Спасибо, парни, правда. Но я выполнил свою часть сделки, теперь я здесь не нужен. Меня здесь ничего не держит. — Так уж и ничего? — усмехнулся старший. — Что ты имеешь в виду? — смутился Бильбо. — Да брось ты, мы не дураки. — И не слепые. — Да о чем вы говорите? — Бильбо развернулся к ним всем корпусом. — Ты уезжаешь из-за дяди. Что между вами произошло? — с поразительным участием спросил Кили.       Должно быть, так и есть, подумалось Бильбо, они очень близки с дядей и очень о нем пекутся, как и он о них, впрочем. — Ладно, я расскажу вам. Но просто потому, что завтра меня здесь уже не будет.       Парни уселись на кресла, готовясь слушать с серьезными лицами, хоббит начал свой рассказ. Когда он изложил им свои переживания, Кили вдруг громко рассмеялся. Фили пихнул его локтем в бок, но того это явно не угомонило. — Почему ты смеёшься? — недоумевал Бильбо, — Разве я сказал что-то смешное? — Умора! — никак не мог угомониться Кили. Он повернулся к Фили, тот приподняв брови смотрел на брата. Улыбка сползла с лица, он стал серьезным, — Стой, ты серьезно? — Поверь мне, очень даже! — Ну это же абсурд. Торин любит тебя. — младший из принцев сказал это так серьезно и прямо, что Бильбо задохнулся теми претензиями, что собирался ему высказать. — Как это? — Ну ты и балда, Бильбо! — снова рассмеялся Кили, а потом спохватился, что для чувствительного хоббита это могло звучать, как оскорбление, — Без обид. Ну ведь он как открытая книга! И как ты не видишь? — Не понимаю, почему тогда он не сказал мне? — Так ведь ты ему от ворот поворот сам дал, сказал, мол, мой дом не здесь, я скоро уезжаю. — Бильбо часто моргал глазами, стараясь осмыслить сказанное.       Закончив раскладывать мысли по полочкам, хоббит вскочил с кровати. Кили все ещё посмеивался, глядя на него, а Фили расплылся в задорной улыбке. Он посмотрел на парней, потом на дверь, и ломанулся из комнаты. Нужно было поговорить с Торином, срочно, пока не прошёл запал, пока снова не стало страшно. Король нашёлся в тронном зале. Он сидел, оперевшись одной рукой в подлокотник и придерживая ей лоб, и о чем-то сосредоточенно думал. Запыхавшийся хоббит подошёл к нему сбоку. — А, мистер Бэггинс. Собираете вещи? — Нет. Мой дом здесь, — выпалил хоббит. Торин уставился на него, не понимая, что тот имел в виду, — Нам с тобой, Торин Дубощит, нужно многое обсудить, — Бильбо дышал через раз, упрев руки в колени, смотря на короля снизу вверх, — И лучше сейчас, пока я опять не растерял своей храбрости. — Что ж, мой рабочий день окончен, не вижу причин отказаться, — Торин встал с трона и двинулся в направлении своих покоев, — Пойдёмте, мастер Взломщик. Пока они дошли до покоев, некогда принадлежавших Трору, Бильбо успел струсить. Но все же шёл вперёд, уговаривая себя, что бояться ему ровным счетом нечего. Зайдя в просторную комнату, Торин снял корону, а затем тяжелый красный плащ, аккуратно сложив их в специальном сундуке. — Так о чем вы хотели поговорить, мой дорогой друг? — он развернулся к хоббиту.       Тот долго подбирал слова, изысканные выражения, Торин не торопил его, просто внимательно разглядывая, а потом хоббит вспомнил, что с гномами лучше напрямик. — Я люблю тебя. Я не хочу уезжать, но я боялся твоего отказа. Тогда, на поле брани, я перепугался за тебя, я не хотел, чтобы ты умер, так и не узнав о моих чувствах. Прости, ты, наверное, не захочешь меня видеть, но я все равно собирался сегодня к вечеру отбыть, так что если ты прогонишь меня — я не стану противиться. — А ты хотел бы остаться? — Хотел бы. Эребор стал мне родным, вы все стали. Никогда не думал, что так сильно смогу полюбить гномов, — усмехнулся хоббит.       Торин помолчал. Его молчание было почти спокойным, Бильбо не знал, что это значило, так что просто стоял, ковыряя пол носком и перекатываясь с пяток на носки. — Я держался за твои слова. Когда я лежал там, с дырой в груди, мне казалось, что больше жить мне незачем. Но твои слова и твои слезы… увидев их, я понял, что у меня есть ещё дело, и это дело — сделать счастливым тебя, мой маленький вор. Я и мечтать не смел, что мои чувства могут оказаться взаимными. Бильбо, я тебя тоже люблю. Уж не знаю, когда начал. Может тогда в лесу после встречи с орками, когда ты закрыл меня собой, может когда ты освободил нас из плена лесного короля, может когда ты единственный из всех поручился за меня и доверился безоговорочно, может тогда, когда понял, что ты простил мне угрозы и злость, а может с самого начала, когда ты так распереживался за свою дверь. Я бы хотел, чтобы эта гора была и твоим домом тоже. Нашим домом. «Наш дом» говорит Торин с благоговением, и Бильбо почему-то очень хочет быть частью этого «мы»       Не дождавшись ответа от хоббита, Торин продолжил. — У меня была сложная судьба, мистер Бэггинс. И я прошу прощения, что не распознал свои чувства раньше, слишком боялся привязаться, потери прошлого оставили свой след, ведь когда-то я утратил почти всех, кто был мне дорог. Если ты захочешь уехать, я не буду тебя держать, но я бы тоже хотел, чтобы ты остался.       Пораженный таким красноречием гнома Бильбо никак не находил, что ответить. — Торин, — наконец сказал он, но тут же обнаружил, что его руки лежат на воротнике расшитой шестиугольниками рубашки гнома. Он поднял взгляд и столкнулся с открытым, нежным, ожидающим взглядом короля. И ему только одно показалось сделать самым правильным.       Он поднялся на носочках и осторожно, вцепившись в воротник гнома, прикоснулся губами к чужим. Несколько секунд они стояли неподвижно, а затем он почувствовал осторожное прикосновение к своей спине, Торин слегка приобнял его, будто и сам боялся.       И чувства вдруг нахлынули разом, сметая страх волной любви и желания быть ближе, хоббит приоткрыл губы, двигая руки дальше по плечам гнома и обнимая его за шею. Король положил вторую руку на талию хоббита, прижимая к себе чуть сильнее.       Поцелуи становятся жарче, чувственнее, как давно хотелось. Дыхание к Морготу сбивается, а Бильбо запускает руку в волосы Торина, запоздало понимая, что стоило спросить разрешения, но король в ответ лишь только издает звук, походящий на мурчание. Бильбо вообще не подозревал, что король способен воспроизводить такие звуки, но принимает это за хороший знак.       Вдруг в Дверь стучат. — Торин, ты там? Тут нужна твоя помощь.       Бильбо роняет голову Торину на плечо с тихим раздосадованным стоном «Двалин», а король только тихо посмеивается, глядя на смущенного хоббита. — Приходи вечером, ладно? — шепчет Торин на ухо Бильбо. — Да, ваше величество.       Наконец, дверь открывается, и оттуда выходит, шмыгая носом, красный как помидор хоббит. Под удивленным взглядом Двалина он уходит дальше по коридору. Гном переводит взгляд обратно на дверь и видит невозмутимого короля, опершегося о дверной косяк. Только глаза метают задорные искорки. — Э-э, я че пришел-то, там твоя помощь нужна с распределением комнат для гномов из Синих Гор. — Иду, дружище, — хлопнул его по плечу Торин и вышел из комнаты. Завернув за угол, Бильбо наткнулся на притаившихся Фили и Кили, которые моментально сделали вид, что не при делах, и вообще просто гуляют. — А вы чего здесь? — Да мы вот… — Шли в кузницу, — сказал старший. — А чего на полу сидите? — Так присели отдохнуть, путь не близкий, — улыбнулся Кили, — Я еще после болезни восстанавливаюсь. — Ладно, шалопаи, хватит выдумывать, — сказал Бильбо с улыбкой, — И спасибо. — Да тебе спасибо, что не уезжаешь, — сказал со спокойной улыбкой Фили. Бильбо кивнул и пошел дальше по коридору. — И вечером не забудь вернуться! — в догонку прилетело от младшего. Бильбо замер на секунду, услышал звонкий хлопок — это Фили выдал брату подзатыльник — и, рассмеявшись пошел по своим хоббичьим делам. Еще надо разобрать вещи! Бильбо пришел в комнату и сел на край кровати. Рядом лежали аккуратно сложенные для упаковки вещи, но он лишь мельком глянул на них, а затем уставился перед собой. Губы сами по себе расплылись в глупой улыбке. Пальцы прошлись по контуру губ и замерли.       Бильбо почувствовал, как весь страх, сковывающий его последние месяцы сбегает с него, будто вода, и снова рассмеялся.       Посидев так, он принялся раскладывать вещи обратно по местам. А потом спохватился, что если он не уезжает, то нужно обязательно отправить письмо кузену Дрого, чтобы передать ему права на Бэг-Энд. Лобелия Саквиль-Бэггинс не упустит такой возможности отобрать дом, о котором все грезит. А Бильбо бы хотелось навещать Шир иногда. Может быть даже вместе с Торином, если тот захочет. Закончив с вещами, он достал пергамент.

***

— Знаешь, я вот думаю, — сказал Кили, сидя на кровати и стягивая сапог тем же вечером, — Хорошо, что Бильбо остался, они с дядей все разрулили и все такое. Но это все наталкивает на мысли о Тауриэль. — Что ты имеешь в виду? — брат повернулся к нему от комода, на который складывал свои височные бусины. — Она ушла, даже не дождавшись моих похорон, — усмехнулся младший. — Мне думается, она не хотела лишней боли, — Фили подошел к чужой кровати и сел на пол между ног брата к нему спиной. — Это понятно, я не понимаю, почему мне все равно, — Кили запустил руки в волосы брата, — Нет, я злюсь на нее, потому что это предательство, но не чувствую, что она мне особо нужна была бы здесь. Была бы — это неплохо, нет ее — ну и ладно, — ловко разделив волосы на пряди, Кили перекидывал одну через другую, переплетая косы.       Это был их ритуал. Для гномов волосы — это серьезно. Трогать их позволено только родным, а уж переплетать косы — и вовсе самому близкому человеку. Для Фили и Кили в этом никогда не было проблемы — они действительно самые близкие друг другу люди, у них буквально жизнь на двоих, и что в этом предосудительного?       Когда Кили мучился с раной в ноге, косы Фили сильно расплелись, потому что некому было этим заняться, сам он себе косички не заплетал уже очень давно. Ойн это заметил, отозвал его после на пару слов, но Фили только рассмеялся и сказал, что забота о брате для него была превыше заботы о косичках.       Кили кос не носил. Может, стеснялся, что волос у него меньше, чем у других, может еще что. А Фили всякий раз очень хотелось поменяться с братом местами, подержать и его тяжелые пряди в руках. — Она вернула мне камень, — после недолгого молчания сказал Кили, — рунный, который дала нам матушка. Мое обещание. — Кажется, ты пережил расставание, братец. И смог отпустить. — Такое чувство, что она мне и вовсе не была интересна, кроме как для забавы. Она красивая, может я это принял за влюбленность? Не знаю. В жизни любви не испытывал. А ты, братец? Фили сглотнул. — Да, было такое, — тихо сказал он. — Правда? Это что-то новенькое, ты чего-то мне не рассказывал? — хитро улыбнулся Кили, поудобнее устраиваясь на кровати, — И кто же эта счастливая особа? — О нет, моя любовь была и остается не взаимной. Поэтому рассказывать тебе не было смысла. — Оу, — Кили призадумался, — И давно это у тебя? — Сам не знаю, — Фили почувствовал, как последнее украшение занимает свое место в волосах и откинул голову на колени брату, — Не злишься, что не рассказывал? — Слегка, — снова хитрая улыбочка появилась на лице Кили, — Но если расскажешь, кто это, то так и быть прощу тебе старые обиды, — он рассмеялся. Фили улыбнулся вслед за ним, просто радуясь смеху младшего, а потом вдруг погрустнел. — Прости, братец, не смогу, — слишком опасно, Фили слишком близко подошел к краю, не стоило вообще говорить Кили о своей влюбленности, теперь он будет допытываться, но Фили никогда не врал брату, и не смог бы этого сделать и теперь. — Ну ладно, балда, — Кили, смеясь, покачал голову брата из стороны в сторону, вцепившись в макушку, — Все равно потом расколишься. Фили тоже засмеялся.

***

Бильбо шел по коридору к покоям Короля под Горой. Время было около полуночи. Весь вечер Бильбо одновременно представлял себе ночь и заставлял себя не представлять.       Страшно было очень. Он не боялся Торина, нет, это был страх перед неизведанным. Но Бильбо всегда тянуло к неизведанному, оттого он и почесал в этот поход.       Постучавшись несколько раз и услышав «входи», он осторожно открыл дверь и проскочил внутрь. Торин сидел на большой резной кровати, столбики по углам которой уходили под потолок спальни, к тяжелому темно-зеленому балдахину. Он был облачен в синий махровый халат с расшитыми мягким шелком золотого оттенка рукавами. В руках у него была книга.       Увидев Бильбо, он закрыл книгу и отложил ее в сторону, тепло улыбнувшись. — Мой милый вор, — вор кивнул, остановившись чуть поодаль от двери. — Как прошло с Двалином? — спросил Бильбо, качаясь с пятки на носок, не понимающий, о чем вообще говорить. — О, меня позвали, чтобы помочь с распределением приезжающих из Эред Луин, — Торин поднялся с кровати и наполнил вином два бокала, стоящие на комоде, — Из лесного королевства, подарок Трандуила в честь восстановленной дружбы, — Торин протянул Бильбо один бокал. Тот с сомнением к нему принюхался, а Торин рассмеялся, — Не беспокойся, оно не отравлено, его проверили, — Бильбо принял бокал. — Так значит, отношения с Лесным королевством восстановлены? — Да, мы отдали Трандуилу остаток украшений его жены. — Не жалеешь? Ты ведь вроде не собирался. — В конце концов, это его заказ. Нечестно было бы удерживать его и дальше, тем более что на кону стоит мирное сосуществование двух народов. Я воин, но убивать за безделушки — это уже слишком, — Торин приложил бокал к губам. — Для нас они безделушки, а представь, что значат для него. Эльфы живут намного дольше прочих, а его жена покинула его так рано… — Ему можно лишь посочувствовать, но это не отменяет того, что некогда он не пришел на помощь моему народу. Но он пришел позже, и искупил свою вину.       Они говорили о понятных обоим вещах, просто наслаждаясь обществом друг друга. Бильбо разглядывал глаза Торина, отражающие мягкий свет огня от освещающих комнату лампад, профиль его лица, пока он говорил, смотря перед собой, и не мог наглядеться.       Хоббит не заметил, когда король перестал говорить и обернулся к нему, заглядывая в глаза.       Вся неловкость куда-то вмиг испарилась, ситуация оказалась удивительно интимной и спокойной, и хоббит поднял руку, чтобы нежно провести ею по лицу гнома. Он огладил скулы и провел касаниями по бровям и бороде, привыкая к покалывающему ощущению под пальцами.       Не глядя, он поставил бокал на комод, и Торин последовал его примеру. Тогда он снова потянулся к лицу гнома и поцеловал его. Бокал короля был на половину пуст. Бокал Бильбо остался нетронут. Поцелуй отдавал вином, но не это делало его пьянящим.       Торин не хотел ни на чем настаивать, так что давал Бильбо полную свободу в дальнейших действиях. Но скромный хоббит, вопреки всем ожиданиям, стал мягко, но настойчиво подталкивать Торина к кровати, попутно оглаживая плечо короля, нырнув рукой под халат. Усадив Торина на кровать, Бильбо уселся на него сверху, обнимая за шею и вновь прижимаясь поцелуем. — На этот раз точно никто не зайдет и не вызовет тебя по королевским делам, твое Величество? — спросил Бильбо, чуть улыбаясь. — Точно, — порывисто ответил Торин и притянул Бильбо к себе ближе, оглаживая его спину и обхватывая нижнюю губу своими.       Бильбо так беззастенчиво подавал намеки, что король уже не мог их игнорировать. Хоббит улыбнулся в поцелуй, как сытый кот. И куда только делась вся скромность?       Бильбо распахнул верхнюю часть халата гнома, оглядел его. Широкие плечи, выступающие мышцы груди и пресса, много где на теле были старые боевые шрамы.       К удивлению Торина, Бильбо больше всего заворожили именно они. Он провел по одному, что находился на плече, пальцем, и тут же одернул руку. — Больно? — спросил он. — Нет, — ответил Торин, — Старые шрамы давно уже не болят. Бильбо кивнул, и вдруг аккуратно коснулся шрама губами. — Они часть тебя, они несут в себе твою историю, — сказал он, поймав смешавшийся взгляд. Торин не стеснялся шрамов, но тот факт, что Бильбо они тоже ни капельки не смущали, удивил его. — Бильбо Бэггинс, вы когда-нибудь перестанете меня удивлять? — Надеюсь, никогда, — улыбнувшись, ответил хоббит.       Ощущение вседозволенности кружило голову. Бильбо запустил руки в волосы Торина, сжимая их ближе к корням, когда Торин перешел ласками на его шею. Он чередовал поцелуи, покусывания, а потом проводил языком по месту укуса, будто извиняясь. Бильбо откидывал голову, принимая эти ласки, и ему не терпелось потом вернуть их Торину, разжигая такой же пожар в груди короля, как и у него самого.       Одна рука гнома придерживала его за талию, чтобы он не упал, а другая спустилась вниз и огладила ягодицу, утянутую в ткань, прошлась ниже, по задней стороне бедра, до колена. — Мастер Взломщик, — сказал Торин, оторвавшись, — на вас слишком много одежды, не возражаете, если я ее сниму? Хоббит залился краской и кивнул. На нем был его излюбленный костюмчик, в котором он год назад уехал из дома.       Торин явно наслаждался всем процессом, так что сомнений в том, что и раздевание повлечет за собой новые ласки, не было.       Торин поцеловал его снова в губы, чуть прикусывая нижнюю, совсем не больно, только чтобы тот успел почувствовать зубы, в это время расстегивая жилетку хоббита.       Когда она была уложена на рядом стоящий стул (ведь Торин знал, что Бильбо очень бережет свои вещи), он принялся за рубашку. Расстегнул манжеты, огладил большими пальцами запястья, а затем притянул руки к лицу и провёл по ним дорожку из поцелуев. В этом жесте было столько нежности, что Бильбо задохнулся. Снова провёл ладонью по бородатому лицу и чмокнул в нос, смущенно улыбаясь.       Торин улыбнулся в ответ и снова втянул его в поцелуй, освобождая пуговички рубашки из петелек. Закончив с последней, он распахнул рубашку и оглядел открывшийся ему вид. Хоббит был сложен иначе, без обилия мускулов и широких плеч, с выпирающими ключицами и мягким животиком, Торин невольно загляделся.       Не дав Бильбо смутиться, он положил тёплые большие ладони на бока воришки и увёл их за спину, притягивая к себе, чтобы в следующую секунду начать чередовать поцелуи и укусами на основании шеи и ключицах Бильбо. Тот не успел даже ахнуть, как вдруг понял, что остался без рубашки — одним движением руки Торин снял ее так ловко, что Бильбо даже не заметил, увлечённый ощущениями.       Близость сводила с ума. Эти прикосновения на его коже мучили Бильбо во сне каждую ночь последние пару месяцев. Реальность несколько отличалась от сновидений, она чувствовалась острее, приятнее. Сам того не осознавая, он начал ерзать на коленях короля, продвигаясь к нему ближе.       В его бриджах было уже слишком тесно, и Торин, заметивший это, расстегнул пуговички на них (под благодарный выдох хоббита), но снимать сами бриджи пока не спешил. Слишком уж жалко было отпускать мастера взломщика от себя хоть на минуту, слишком уж правильно ощущалась его кожа под пальцами и его вес на коленях. Торина вело конкретно. За свою долгую жизнь он не успел познать искренней, настоящей любви (до этого момента, разумеется). В юношестве он был влюблён в прекрасную гномку, но так и не решился открыть ей своё сердце, а едва он достиг совершеннолетия, на гору напал дракон.       Дальше было уже не до этого — после сражения у врат Мории на его плечи легло слишком много ответственности. Он день и ночь занимался обустройством хорошей жизни для своего народа, а после на него давили негласные желания отца и деда — вернуть Эребор, отомстить за смерть Трора.       Словом, о любви думать вовсе не было времени. Многие желали стать подле короля, но он не признавал никого, оставаясь верным своему долгу. А потом появился Бильбо. Со своими мягкими медовыми кудрями, вкусной едой, необъяснимой тягой к приключениям и храбрым сердцем, заставляющим всегда прийти на помощь. И любовью, любовью к нелюдимому королю гномов, высшее проявление чувств которого — одобрительно хлопнуть по плечу. И хоббит, по воле волшебника нанятый в роли вора, умудрился украсть и сердце Торина Дубощита, осветив его любовью, ранее не виданной им. Король провел руками от колен выше, сжал бедра, сминая поглаженные бриджи хоббита окончательно. Носом провел по чужой шее, остановился под ухом. — Можно? — спросил он шепотом. — Не знаю, что ты собираешься сделать, но да, можно, — порывисто ответил хоббит.       С закрытыми глазами, откинувший голову чуть назад, с яркими от долгих поцелуев губами, слега приоткрытыми, руками сжимающий ткань халата Торина и его волосы, Бильбо выглядел просто волшебно, по скромному мнению короля под горой. Не бывает таких хоббитов, при взгляде на которых дыхание замирает, на самом деле! Король провел пальцами под ослабшим ремнем чужих брюк, а потом перекатился вместе с хоббитом на постели, укладывая его на спину. Тот открыл глаза, удивленный сменой положения. Торин уже уполз вниз и теперь старательно выводил языком узоры над поясом Бильбо. — Торин, ты, — неизвестно, что Бильбо хотел сказать дальше, потому что король поднял на него вопросительный слегка насмешливый (по-доброму) взгляд, и хоббит потерял мысль, — ах, ладно, продолжай.       Бильбо откинулся обратно на матрас, а Торин с удовольствием и легкой улыбкой на губах прошёлся звонкими влажными поцелуями над расстегнутым поясом брюк. Это создало контраст температур, и Бильбо, сам того не заметив, подкинул бёдра чуть наверх.       Наконец король смиловался и осторожно потянул вниз надоевшие уже обоим бриджи. Когда они, бережно сложённые, отправились к жилетке, гном согнул ногу хоббита в колене и прижался к этому колену губами.       Бильбо чувствовал себя самым зацелованным существом на свете, и это при условии, что сейчас с ним рядом был Торин, который за время похода не прикоснулся лишний раз ни к кому и пальцем.       Пока тёплые губы скользили по внутренней стороне бедра, Бильбо все сильнее заливался краской, а когда они, предварительно смоченные слюной, накрыли головку, сразу же пропуская ее дальше, он не выдержал и закрыл лицо руками. — Тебе не нужно меня стесняться, мой дорогой, — Торин оторвался от своего занятия и серьезно посмотрел на Бильбо. Ладони скатились с лица, и Бильбо опустил взгляд. Ауле, эта картина отпечатается у него в голове навечно.       Кивнув, Торин опустил голову обратно. Выверенными движениями он проходился по всем чувствительным зонам, хотя подобного опыта раньше у него не было. Похоже, в отличии от порядочного хоббита, он неплохо изучил собственную анатомию и теперь выделывал все то, что нравилось ему, на члене Бильбо. Ну или уровень его эмпатии позволял заранее знать, что делать.       Не зная, куда деть руки, чтобы снова не опустить их на своё лицо, Бильбо вплёл пальцы в волосы гнома. Это завораживало. По непонятным ему причинам, прикасаться к волосам Торина для него было так же волнительно, как и все прочее, происходящее в этой спальне сегодня. Появлялось ощущение дома. То ощущение, которое он оставил в Шире, сорвавшись в поход. — Стой, погоди, — хоббит чуть дернул Торина за волосы, в попытке остановить, — Не хочу. — Прости, я, должно быть, увлекся. Чего ты хочешь? — Торин, моментально остановившись, подтянулся на локтях снова к его лицу и теперь заглядывал в глаза.       Хоббит снова покраснел, хотя казалось что дальше краснеть уже некуда. — Тебя, — быстро сказал он и снова порывисто чмокнул Торина в губы.       Торин прикрыл глаза. В его груди бушевал ураган, этот взломщик сводил его с ума все больше, раз за разом выкидывая что-нибудь новое и неожиданное. Король был уверен, что будь его рёбра чуть послабее, сердце уже прорвало бы грудную клетку и выпрыгнуло прямо в руки к Бильбо. — Ты уверен? — Да, — взгляд, который хоббит ранее упер его в стену от смущения, решительно уставился в глаза королю. Удивительно, в своей решительности в бою хоббит многим дал бы фору, но вот сказать королю о своих чувствах и желаниях, смотря ему в лицо, было для него куда более сложной задачей. — Ладно, — Торин потянулся развязать халат, но Бильбо перехватил его руки. — Позволь мне, — он чуть улыбался.       Они оба стояли на коленях на кровати. Хоббит приблизился к королю, осторожно втягивая его в поцелуй и одновременно с тем пытаясь проделать с халатом тот же фокус, что король гномов проделал с его рубашкой. Но все, что у него получилось — запутать руки Торина в его же халате. Пару раз дернув за не желающую поддаваться ткань, повисшую на запястьях короля, он услышал тихий задорный смешок Торина.       Такой смех он обычно слышал у мальчишек — Фили и Кили, чаще даже у младшего, когда они тихонько о чем-то переговаривались, но никак не у величественного подгорного короля. Смутившись, Бильбо по привычке опустил голову, но тут же поднял ее обратно, смутившись еще больше.       Видя Взломщика, залитого краской чуть ли не по самые ключицы, уже освободившийся от пут король рассмеялся чуть сильнее. Посмотрев на него и поняв, что этот смех — чистой воды ребячество, Бильбо и сам рассмеялся.       Смеясь, они упали на кровать. Атмосфера неловкости наконец разрядилась окончательно. Двое взрослых мужчин валялись на кровати и смеялись, как подростки, которым удалось стащить яблоки у соседа и не попасться. Когда смех отступил, они лежали лицом друг к другу и улыбались. Торин положил ладонь на скулу Бильбо и слегка погладил. — Мы не обязаны это делать, если не хочешь, — сказал он с нежностью. — Я хочу, — заверил его Бильбо, и вновь оседлал бедра короля.       Смотря на хоббита снизу вверх, Торин провел ладонями от его коленей к талии. — Так ничего не получится, мой милый Вор, — усмехнулся он, — Нужна подготовка. Лицо Бильбо стало задумчивым. — Как лучше это сделать? Мне лечь на спину?       Торин знал, каких усилий стоило Бильбо не закрыть лицо руками прямо тут же. Когда Бильбо волновался, он начинал активно эмоционировать и много говорить. Прямо как сейчас. — Лучше ложись на живот, — шепнул ему Торин.       Пока Бильбо устраивался поудобнее, король встал с кровати, чтобы взять флакончик с маслом и погасить большую часть лампад, оставив только одну свечу.       Бильбо не смотрел на него, лежал щекой на подушке, засунув руки по нее, сомкнув подрагивающие в волнении веки. Вернувшись на кровать, Торин поцеловал его в висок. — Не волнуйся, Бильбо. Я не сделаю больно. Бильбо кивнул, чуть расслабившись.       Король секунду подумал, с чего лучше начать. Он принялся легкими поцелуями покрывать спину Бильбо, начиная с плеч и ниже, а руками в это время оглаживал бока. Незамысловатые ласки были призваны подарить хоббиту расслабление и спокойствие.       Через некоторое время Бильбо задышал более рвано и тяжело, и король перешел к более откровенным ласкам, спустившись ладонями на поясницу, чуть помассировав ее, а затем ниже, слегка оглаживая ягодицы. Когда же Бильбо сам начал неосознанно приподнимать поясницу, сжимая в руках простыню под подушками, Торин провел ребром ладони меж его ягодиц.       Издав легкий стон на грани слышимости, Бильбо согнул одну ногу в колене, спрятав лицо в подушке. — Махал, Бильбо, ты так прекрасен, — прошептал Торин севшим голосом, оглядев взмокшую спину своего любовника, выпирающие лопатки и прогнутую поясницу. Бильбо доверился ему, снова, безоговорочно.       Уже больше ничего не боясь, Торин провел ладонями по чужим ягодицам, раздвигая их, и вдруг Бильбо почувствовал горячий язык Торина между своих разведенных ног. Удивленный стон сорвался с его губ, и он непроизвольно подвинул и вторую ногу, открывая королю большую площадь для действий. Торин до конца не знал, что делает, просто следуя за порывом. Обведя расслабленное колечко мышц языком покругу, он лизнул его снизу вверх, и потом слегка надавил, самую малость раздвигая чувствительные стеночки.       Отстранившись, он смазал свои пальцы в масле, немного подождал, пока оно нагреется, и вернулся к ласкам. Пока он ласкал поцелуями плечи, его пальцы кружили вокруг сфинктера Бильбо, то и дело слегка надавливая. Когда один палец сумел немного пройти, Торин выдохнул с облегчением. Он боялся сделать хоббиту больно, но сумел этого избежать.       Когда один палец без сопротивления вошел до конца, он прибавил масла и стал повторять те же действия с другим. Бильбо в нетерпении заерзал. — Бильбо, сможешь приподняться на коленях? — спросил запыхавшийся Торин. — Да, мой король.       Как только Бильбо это сделал, Торин опустил вторую руку меж его разведенных ног спереди, обхватывая рукой его член. Бильбо задрожал. Когда три пальца гнома стали спокойно входить в хоббита, Торин наклонился к его уху. — Вот и все, мой милый вор, — улыбнулся он. — Ложись. — Что? — Ляг, Торин.       Едва король выполнил его просьбу, как тут же почувствовал чужой вес у себя на коленях. Бильбо стал порывисто целовать его шею, а руки Торина сами вдруг легли хоббиту на ягодицы, и словно приклеились. — Давай, — Бильбо обдал дыханием губы Торина, — Прошу, мой король.       Мокрыми от масла пальцами Торин провел по своему члену, и глаза почти закатились от долгожданного удовольствия, от возбуждения уже звенело в ушах, но Торин не привык зацикливаться на себе. Он аккуратно направил член внутрь.       Оба застонали. Положив ладони Торину на торс, Бильбо медленно поднялся и опустился снова. Поняв, что никакого дискомфорта он не испытывает, только на удивление приятную растянутость, он повторил это действие уже быстрее. С каждым разом ускоряясь, он насаживался на член Торина.       В какой-то момент когда он в очередной раз приподнялся, Торин схватил его за бедра, удерживая на весу, и стал сам двигаться, заставляя Бильбо оставлять на себе царапины в попытке сжать что-нибудь в руках.       Руки Торина перекочевали с бедер на спину, прижимая ближе, и в долю секунды король перевернул их, вжимая Бильбо в постель. Тот был даже рад смене позы, внезапно осознав как сильно устали мышцы на ногах.       Торин облокотился на руки, а Бильбо обнял его руками за плечи и сомкнул ступни на пояснице. Впившись в губы хоббита поцелуем, Торин возобновил движения. Вскоре поцелуй разорвался от бешеного темпа, от того как Бильбо ерзал и выгибался, силясь получить еще больше удовольствия.       Почувствовал, что близок к разрядке, Торин опустил руку на член Бильбо, двигая ею в такт своим движениям внутри. Это быстро заставило Бильбо выгнуться и, судорожно прошептав имя гнома, кончить ему в руку. Еще несколько раз толкнувшись в сжавшееся колечко мышц, Торин последовал его примеру. Расслабленные, с улыбками до ушей, они раскинулись по кровати. Бильбо вдруг подобрался, сдвинул ноги, и обняв колени сел у изголовья. Торин поверулся на бок, привстав на локте. Бильбо смотрел на него явно с опаской. — Все в порядке? — нахмурив брови спросил Торин. Ему вдруг подумалось, а что ему он что-то сделал не так, и Бильбо сейчас уйдет и не вернется больше. — Да… То есть, нет, Торин., — это не поспособствовало укреплению самоуверенности короля под горой, — То что я делал… Такое не положено делать порядочным хоббитам.       Бильбо теперь смотрел на него с сомнением и испугом. Торин еще больше сдвинул брови, осознавая сказанное, и… рассмеялся. Бильбо посмотрел на него как на умалишенного. Пока Торин смеялся, он умудрился запихнуть Бильбо под одеяло, и сам забраться под него. — Не волнуйтесь, мастер взломщик, — король притянул его к себе и чмокнул в висок, — ничто из произошедшего не покинет пределы этой спальни. Ваша репутация в полной безопасности.       У Торина так озорно блестели глаза, что Бильбо и сам хихикнул, обвивая его руками. — Спасибо, Торин. Мне давно не было так спокойно. — И мне, Бильбо.