EDO 2103: эдомоногатари

персонажи: Сакура, Ямаока ► Сакура и Ямаока решают посетить караоке где-то между заданиями от Юасы. — Как насчет этой? На экране выбора щепок с песнями появилось название. Сакура поморщился. — И где ты это старье находишь? Оно хотя бы было в изначальном плейлисте? — Ничего ты не понимаешь, — хмыкнув, Ямаока дружелюбно оскалился в ответ, после чего провернул микрофон между пальцев. — Это — классика! Где ты еще услышишь сейчас, как девочки во всю глотку гарланят такие песни? Это тебе не чистенькие айдолы, проплаченные корпоратами, кое-что получше! — Этой песне больше ста лет. В ответ раздался лишь смешок. — Твои непроплаченные айдолы уже давно червей кормят. — Разве это сейчас важно? — пожав плечами, Ямаока развел руки в стороны и с энтузиазмом добавил: — Главное, чтобы нравилось. И фу, какой же ты нудный, пиздец просто. Понятия не имею, как тебя на миссии не кинули Акеми-тян и Хотару-тян, я бы только так и поступил. — Это потому что они ответственные, в отличие от. Ну ладно, может не совсем… Но это не имело отношения к делу. Скажи ему парой часов ранее, что вечером его потащат в дешевый караоке-бар, Сакура бы послал нерадивого провидца куда подальше. Но почему-то это все же произошло — и даже у Хотару нашлись дела, отчего отказываться не осталось причин и вовсе. Тащиться сюда после работы не хотелось, но предстоящая миссия напрягала. Хотелось развеяться. И тут, как нельзя кстати, Ямаоке было абсолютно нечего делать. Когда они шли по узкому темному коридору, Ямаока выглядел так, словно сегодня свершилось нечто, чего он ждал так долго. Тут и гадать не надо было — обломившейся днями ранее поход в караоке наконец-то случился, и пусть от желанной аудитории тут присутствовала лишь четверть (в числе которых был лишь один Сакура и ноль прекрасных, по словам самого Ямаоки, дам), его, кажется, это все же устраивало. Собрались они ненадолго, лишь на часик; Ямаока важным тоном заметил: — Я тоже человек занятой, знаешь ли. Столько дел, столько дел… — Сам знаешь где ты их вертел, — передразнил его Сакура. Он покосился на дверь одной из кабинок, за которой, казалось, призывали кого-то похуже Юасы во плоти — спорное заявление, честно говоря, и, заметив его взгляд, Ямаока расхохотался лающим смехом и заметил: — Это одна из постоянных клиенток. У нее есть личная кабинка, как и у меня! А? Неплохо же! — Сомнительный повод для гордости. — Опять завидуешь? — проигнорировав разъяренный чужой взгляд, Ямаока восторженным тоном заметил: — В общем, девчонка сюда регулярно приходит поорать. А с виду такая же офисная крыса, как ты, только еще тише. — Шути-шути. Когда второй глаз выбьют только не приползай ныть. — Какой ты злой! Впрочем, кажется, Ямаока был сегодня в очень хорошем настроении, а потому всякие колкости мастерски игнорировал. Когда они вернулись в кабинку обратно после оплаты посещениям, он резким жестом открыл дверь своей кабинки и в издевательском манере поклонился, пропуская Сакуру внутрь. Хотелось дать ему прямо в нос, чтоб неповадно было, но голова была занята абсолютно другими вещами, а потому Ямаока был награжден был возмущенным вздохом. Ор в соседней комнате прекратился, и, мельком, прежде чем скрыться в кабинке, Сакура увидел нечто рыжее, выбежавшее оттуда. После этого Ямаока закрыл дверь. Сейчас они сидели в тесной темной кабинке и выбирали песни. Честно говоря, петь совсем не было желания, и Сакура уже начинал теряться в догадках, зачем же пришел сюда. Может, просто компании захотелось? Но это глупо. С ним последний день почти постоянно была Хотару. С другой стороны, Ямаоку он знал давно, а с Хотару они были знакомы от силы пару недель, да и он как-то нехорошо высказался об ее кансайском акценте… Она наверняка это помнила! Одно дело говорить это Ямаоке, и совсем другое — Хотару. Особенно после тех слов про «Йошивару». Смотреть на улыбчивую рожу Ямаоки не было сил, и, тяжело откинувшись на спинку дивана, Сакура бросил: — Что-то ты довольный какой-то, случилось что-то хорошее? — Ага. Ты проиграл пари. — Какое еще пари? — Ты меня угощаешь, ебень! После повышения. — Кто тут еще ебень, — осклабился Сакура, и тот отмахнулся. На самом деле, он не был уверен, точно ли спорил об этом с Ямаокой, или же то окольными путями выведал эту информацию у Хориясу и решил воспользоваться — память в последние дни на все, что не было связано с работой, подводила. Но, в целом, пропустить стаканчик или два не было столь большой проблемой, хотя денег сейчас было маловато… «Да уж, после того, что случилось с Акеми, я на какую-нибудь убойную наркоту еще год смотреть точно не смогу», — невесело хмыкнул он про себя, после чего покосился на Ямаоку, который усердно разминался перед экранчиком. Там все еще значилась обозначенная старая песня. — Да ладно, все знают, что это ты! Какие вопросы вообще. Хотелось подискутировать по поводу некоторых вещей еще, но Сакура здраво рассудил, что время у них не резиновое, и все равно эта одноглазая бестолочь не уймется. Он покривил ртом и еще раз взглянул на песню, после чего кивком указал на экран и буркнул: — Где ты этот раритет вообще достал? — У меня есть свои связи, — Ямаока ему выразительно моргнул. Это он так подмигивал в силу отсутствия второго глаза. — Ну все, хватит херней страдать! — Сакура вновь всучили микрофон, после чего Ямаока грозно указал на экран. — Шуруй. В полумраке видео на экране было единственным источником света. Оно напоминало запись на камеру с какого-то старого телевизора. Сакуре абсолютно точно не хотелось знать, что за связи были у Ямаоки, тем более, что ему хватило проблем от Пустошей на добрые ближайшие десять лет — сначала Сатоши, хотя он и не мог толком пояснить, что именно с ним было не так (может, ему просто не нравилось, что кто-то рядом действовал рядом с тем же Юасой более раскованно и уверенно); потом, судя по болтовне Нико, та странная женщина, ставшая причиной огромных трат и проблем Акеми. И это не считая мелких факторов, о которых Сакура мог просто не знать. Он вышел к экрану, и, когда уже было на экране появился текст, вместо песни он спросил в микрофон: — Тебе не кажется, что сейчас странно так спокойно сидеть в таком месте? — А? Че? — лицо Ямаоки приняло страдальческое выражение с нотками агонии. — Твою мать! Нашел время! — Для тебя это все шутки, но для меня — настоящая головная боль. — «Головная боль», — передразнил его тон Ямаока и ощерился. — Ну а что теперь тебе делать? Сидеть в своей комнате, плакать в подушку и носа не высовывать, я не знаю? Ну сели тебе на хвост, и че? Было бы дело, сделали бы свой ход раньше. Покривив ртом, Сакура бросил взгляд на экран. Там несколько небрежно одетых школьниц пели нестройными голосами, пока сами сидели на раздолбанном байке. В памяти всплыл Ибараки, предыдущая миссия. От всего этого начинала болеть голова. По-настоящему. — Ну конечно, легко говорить, когда такой крупной корпорации нет до тебя дела! — Разве это не простые издержки твоей работы? Их взгляды пересеклись, и Сакура подавился воздухом. Ну, да, конечно. Но вообще, когда он договаривался на все эти аферы от Юасы, он рассчитывал на преследование лишь со стороны шайки панков, а не угрозы куда более влиятельной. Слова Хотару все никак не шли из головы — он зачем-то был нужен им живым. Целым и невредимым. Зачем? Он просто... ладно, уже не «просто» программист, но по сравнению с важными шишками «Йошивары» он все еще был никем. Даже знаний никаких особых не имел. Или это была какая-то попытка спровоцировать кое-какого одного человека?.. Оставалось надеяться, что нет. — Дело не в издержках, — чуть подумав, ответил Сакура. Он опустил микрофон. — Я-то еще соглашался на риски, хотя и не на такие, но… — Говно, — в рифму ответил Ямаока. Он с довольной ухмылкой откинулся на кресло позади и хитро взглянул на Сакуру, чье лицо наверняка отменно передавало, что он думает об этом полудурке, и в каком месте окажется микрофон при последующих шуточках. — Что, если выйдут на Иккуко? — Сеструху твою? — Ямаока вскинул бровь. — Кого еще. — Ну, — откинув голову назад, он выдохнул, — я думаю, если они так сделают, то на следующее утро мы услышим о самоубийце, который проник в «Йошивару» и устроил резню в совете директоров. Шучу, не злись. Даром им твоя Иккуко не сдалась, она просто школьница. А в похищении-освобождении того парня участвовал ты. Ну, о чем тот самодовольный парень и болтал. Так что если и дырявить кому-то голову, то тебе. Да уж, если бы дырявить. Раненное ухо неприятно кольнуло. — Ты слишком много думаешь об этом. Расслабься, — Ямаока развел руки в стороны и солнечно улыбнулся. — Если они и правда планируют что-то поганое, то надо провести последние дни жизни так, чтобы потом точно не жалеть. В памяти вновь всплыл образ Хотару с лапшой перед ней, рассказывавшей пару интересных фактов. Возможно, Ямаока был прав. Стоило думать об этом поменьше. В конечном итоге, это все равно было вне власти Сакуры, таинственные планы больших игроков на рынке были бесконечно далеки от него, как звезды от Земли. Его интересовало лишь одно: знал ли Юаса о том, что намечалось? Этот прохвост всегда обладал информацией большей, чем нужно. И, если так, то сейчас нужно было лишь верно исполнить свою роль, а дальше он закончит запланированное. И все будет хорошо. Наверное. Сакура надеялся. Тяжело вздохнув, он в темноте нащупал проигрыватель. Стоило глазам (глазу) Ямаоки зажечься радостным блеском, как Сакура зашипел: — Если уж и исполнять что-то от этой группы, но лучше другую. — Ого, ты знаком с их репертуаром? — Ну конечно, дурень. Ты же все уши этим зассал. Ямаока лающе рассмеялся, и Сакура искренне пожалел, что не может швырнуть в него микрофоном. Чужая собственность — дело тонкое. — Пожелай мне удачи сегодня ночью, — вздохнул он, и Ямаока фыркнул. — Опять ждать интересные новости по телевизору с утра? — он загоготал. — Чтоб ты сдох. Сакура покрепче сжал микрофон.