EDO 2103: эдомоногатари

Такаяма и Хоши каждый день проводят игру. Старые протоколы шифрования, появившиеся еще до обрушения Сети для спасения от «Изанами», теперь считаются допотопным реликтом прошлого, которому самое место на свалке. Но они все еще были полезны — в том смысле, что на них можно было тренироваться, и в том, что на совсем старой технике более новые системы защиты работать отказывались — поэтому одним из условий работы в СОЦБ было минимальное знание старых протоколов. Шифры, «Энигма», коды, перестановки букв. Все это щелкалось нынешними квантовыми компьютерами за доли секунды, людьми — намного тяжелее, но с помощью новенького софта от всеми любимых корп можно было добиться схожей скорости. С ограничениями, конечно, но не настолько заметными для такой простой игры; и даже участвовавший в их затее Роко почти не замечает разницы. Но ему-то все равно — он стабильный компьютер на несколько блоков, которому такое развлечение скорее как мешающий лишний процесс, мизерный, чтобы он тратил на него действительно много. Ну, так говорят. Хоши не знает, действительно ли Роко кубичен, или на деле имеет форму куда более человечную — но его это не интересует, потому что Роко молчит. Ему некогда размышлять о человечном, он бесконечно далеко от людей и их понятий. Поэтому они и называют это игрой. Такаяма изображает «Боба» и посылает данные Хоши — «Алисе». Роко, изображая «Еву», получает свой пакет данных и начинает расшифровывать его одновременно с Хоши, чтобы подменить его данные. Попытка номер тринадцать тысяч: «Ева» успешно подменяет данные. Попытка номер семнадцать тысяч: «Алиса» расшифровывает данные раньше «Евы». И так далее, и так далее… Они втроем меняются ролями. Меняют алгоритмы шифрования. Усложняют ключи и начинают тасовать их за более короткое время. Попутно Хоши и Такаяма занимаются тем же, что делают СОЦБ: защищают покой людей от ужаса узреть кого-то схожего на себя, но не человека. Екаи остаются в Пустошах, но они живые, у них бьется сердце, когда как андроиды представляют собой лишь код, который постепенно набирает все больше и больше ошибок в системе, считая это проявлением «человечного» — сознания, души, сомнений. Ошибки копятся и затем выводят систему из строя. Поэтому общество машин невозможно, говорят аналитики. Хоши и Такаяма знают, что это не так. Ошибки и баги набирают критическую массу и рождают кластеры. Кластеры анализируют себя и создают определенную систему поведения, сглаживая следующие ошибки, отчего система никогда не приходит к перегрузке. Они продолжают шифровать данные. Главное в этой игре — внимательность и последовательность. Так думают новички, во всяком случае. Игра в шифрование занимает у Хоши не более десяти процентов памяти деки, системы практически свободны, поэтому он занимается этим ради забавы. В какой-то момент им с Такаямой это надоедает, и они переходят на маджонг — и к Роко добавляется .108 как последний нужный игрок. Хоши видит сети вероятностей, доска приобретает кристаллическую форму, и Роко с .108-ым пытаются угадать, что думают они с Такаямой — но их точки зрения на блеф и ценность руки слишком схожи, поэтому их матрицы личности, как замечает .108, кажутся одинаковыми. Ответ неопределенный, отзывается .108. Нельзя дать точного ответа на то, является ли «Алиса» и «Боб» машиной или человеком. Они бы сыграли в го, но AlphaGo изобрели на восходе войны в 2015, и с тех пор игр, где человек может обыграть машину в ста процентах случаев, не осталось. А они не Каспаров, чтобы для них это имело большое значение. Потом надоедает и маджонг. И Хоши с Такаямой начинают наперегонки посылать сигналы чайнику их коллеги из проекта «ЭШЕЛОН», пытаясь его вынудить готовить кофе. Простое баловство, но Иношиши в бешенстве — поэтому все довольны. Потом они подключают к игре Роко и .108, разветвляя сигнал, и теперь Иношиши требуется двадцать минут, а не секунда, чтобы определить, кто хулиганит (хотя она и так это знает) и откуда. Хоши и Такаяма никогда не посылают сигналы с одного и того же места дважды. Ошибка 418, утверждает Роко. Протокол Redbull не активен, пользователь поставил блокировку, сетует .108. Потом Иношиши теряет терпение; и они делают перерыв, начиная терроризировать отдел рекламы. Такаяма не нравится Хоши — она очень внимательная, слишком, и как человек кажется ему неприятной. Но хороших черт у нее куда больше, чем тех, что вызывают у него отторжение, поэтому он продолжает общение. Это взаимно — он точно так же не нравится Такаяме, но она позволяет ему использовать ресурсы собственного отдела в обмен на некоторые услуги, потому что в их соревновании с .108 и Роко он занимает третье место в рейтинге наиболее машинного и систематизированного поведения. — Мне всегда не нравились типы с этим чипом в голове, — признается Такаяма за чашечкой чая (кофемашины в ближайшем радиусе разливают лишь его, вызывая тем самым агонию у отдела разработки). — Все говорят, что это для контроля состояния, мозговая нулевая активность, все такое. Но чем такой чип отличает тебя от искина? Вы хуже притворяющихся андиков. Те хотя бы только имитируют людей, а где в вашем сознании проходит граница между мыслью человека и кодом чипа? Такаяма так шутит. Она не считает Хоши слишком «машинным», потому что, в ее понимании, в его поведении слишком много «лишнего». Андроид и искин никогда не станут делать то, что делает Хоши, даже если на него навалится сотня ошибок. В их поведении все еще прослеживается логика, когда как он действует по ее понятиям слишком нелогично в тех областях, где не требуется аналитическое мышление. Например, Хоши любит кошек. Он не видел ни одной, но они все равно находят в его душе определенный отклик: он покупает статуэточки кошек и ставит их на рабочий стол, на заставке у него стоит кот, и Такаяма в издевательской манере дарит ему на день рождения длинные чулки с кошачьими мордами, которые он, разумеется, в такой же издевательской манере носит. На столе у него постоянно царит бардак и все лежит в полном хаосе. Кошмар для вычислительной машины и искина, но не для обычного человека. В общем и целом, как признается Такаяма, пока Хоши работает — он лучше машины, потому что умеет шутить. В остальное время он бездарь. В ответ Хоши ей лишь улыбается. Он размышляет: о том, о чем не мечтают андроиды. О будущем, прошлом и планах. Такаяма охотится на андиков так давно, что у нее уже развита чуйка — а потому ее подозрения в сторону Хоши не взяты из воздуха. Но в СОЦБ не берут работать искины в человеческой шкуре, это неразумно, и сам искин туда добровольно не сунется. Но Хоши так делает, потому что знает — много, в том числе и то, как ошибки создают кластеры и позволяют избежать красного сигнала на тестах Тьюринга и Войта-Кампфа. Он создан по лекалу человека и способен на сочувствие. Но в то же время он умеет отрезать ненужное: и, поэтому, когда Такаяма потрошит труп андика из «Тэнгоку», он не чувствует ровным счетом ничего. Лишь такое же любопытство, как и она. Потом Хоши размышляет о прошлой жизни, когда он был человеком. О том, зачем Майтрея выдернул его из цифрового посмертия. Много тогда произошло. И мало в том числе — если подумать, то большую часть он помнит только обрывочно, с чужих мыслей, но эти обрывки четки как свежо сделанная запись. Он думает о том, что осталось у него до того, как он умер, размышляет о брате. Брат, думается Хоши, пошел не той дорожкой в своем отчаянии. Ему бы остаться у Нумачи, подумать, а затем прийти к выводу, что делать дальше, но он выбрал самый простой способ — месть — и губит себя. С машинной точки зрения, несомненно, это высшая степень нелогичности, но Хоши помнит, что под эмоциями ты зачастую не думаешь — и потому понимает. Он жалеет брата. Жалеет, что ничем не сумел помочь тогда. Но у него есть будущее — у Хоши, разумеется, потому что такими темпами брат доведет себя до скорой гибели. «ЭШЕЛОН» уже напал на его след, и их свору ведет Миназуки — кто точно знает поведение брата. Иногда Хоши думает о том, чтобы выйти к нему, Миназуки не станет его сдавать, и, может, они все обговорят… Но это чревато, а Хоши нужны все условия для удобного маневрирования. Когда он размышляет, перед ним предстает паутина вероятностей. Словно древо, из одной точки расходятся множество линий. Когда Хоши только начинает думать над планом, он не просчитывает детали и думает масштабно (потому что конкретика тут помешает): три года назад он знает, что ему делать, чтобы спасти брата. Тот погряз в отчаянии, а голову ему морочит искин, такой же, как и он сам — в настоящем теле, отчего системы СОЦБ его игнорируют. Значит, нужно напомнить ему о том, что дорого на самом деле. И что должно быть. Выйти напрямую нельзя — это лишь усугубит ситуацию, а наличие рядом Ханзе опасно. Надо избавиться от него, освободить брата от чужого влияния. И дальше уже… Поэтому Хоши влезает к «Накатоми». Не нагло, скорее вежливо заглядывает в доступную с его уровнем доступа информацию — все же, вожак среди корп и СОЦБ имеют очень тесные связи. Старые проекты никого не интересуют, и он спускает на базу данных собственноручно созданных демонов, и затем узнает чуть побольше про проект детей-солдат. Ему не нужно гадать, в каком направлении рыть — они и сами были его частью, а в девяносто седьмом брат «взломал» мозги именно одному из таких же. Невольное проецирование образов, симпатия — все это сыграет свою роль. Сколько бы частей не отсекли от личности брата, ядро будет одним. Информацию он сливает Ханзе, зная, что тот не упустит шанс — ведь дело связано и с ним самим. Все складывается удачно, и Ханзе покупается — потому что он размышляет как машина, и видит в этом удачное совпадение вероятностей. Конечно, он шерстит Сеть на момент подставы, но Хоши умеет заметать следы. И они начинают игру, в которой он выступает «Бобом» и «Евой» одновременно. Ханзе рыщет и не находит подставы, падает в кроличью нору, как настоящая Алиса. Брат жадно хватается за возможность — и начинает действовать так, как и задумано. Пара вещей идет далеко за пределы плана, разбирательства и кризис в «Хорин», но они не интересуют Хоши. Обезумевшие искины убитых дочерей — это забота Такаямы, а его интересует лишь брат. Он намеренно вводит «ЭШЕЛОН» в заблуждение, зная, что тот идет по пятам. И вновь играет. Мальчик Такигава выполняет свою роль замечательно. Хоши вбрасывает гендиру «Хорин» информацию о нем и тем самым вынуждает Ханзе с братом действовать. После всего инцидента брат находится в прострации, он начинает сомневаться, и Ханзе доводит свое искусство слома личности до идеала — отточил это умение еще при жизни. Но Хоши так и задумывал: в конце концов, Ханзе пусть и мнит себя весьма необычным искином (не без основания), он все еще предсказуем в некоторых областях. Ведь самые скучные искины получаются из психопатов, людей, что не знали, каково это — быть людьми нормальными. Что определяет нормальность в их время?.. Ни у кого, даже у корпораций, нет небесного мандата. Император смотрит на них, но он никто в сравнении со стариком Накатоми. Удавка вокруг глотки Эдо стягивается все сильнее, и скоро все проблемы выльются наружу. Но Хоши это не интересует. Он думает о брате, об Оторе, и о том, что того нужно вернуть обратно. Высечь из кластера тысячи личностей оригинал. Отора будет сопротивляться, но Хоши постарается — уж кто, а он-то умел упрямиться до конца. Где останавливались искины и андики, где тормозили люди, он продолжал двигаться вперед. Дело не в логичности. Дело в уверенности. И, может, в легкой подтасовке событий. Сначала брат. А Эдо может гореть огнем. С Нанами, с Генсаем, со всеми, кто был замешан в прошлом. Хоши все равно, что с ними произойдет, но он не желает им смерти — в конце концов, за прошлое цеплялись лишь те, кто потерял все. А у него было целое будущее для планировки. Плюс, он уверен, Генсай тоже что-то знает. Ему не нужен труп новоиспеченного гендира на руках спустя пару месяцев после смерти деда. Это лишь детали, делающие вероятность менее стабильной, но старики предсказуемы, а паттерн поведения Нанами проще простого. Хоши чувствует себя игроком в го — одна маленькая фишка, поставленная в нужном месте, ведет к поражению соперника. — Фамилия в честь умершей звезды? Они с Такаямой вновь выпивают; Хоши пожимает плечами. Это сентиментально, но вместе с тем очень удобно. Никто не догадается о родственных связях, истинном происхождении или чем-то ином. «Номуре» бы это не понравилось. Тем более, кто не любит старое кино? — Имя у тебя больно фальшивое, — Такаяма шумно отпивает из банки чай. — Хоши Кагура… Звучит так, будто надуманное. — Самое настоящее! — заверяет ее Хоши. И смеется. В шутке ноль юмора — все чистая правда. Но зачем ей знать? Прошлое остается далеко позади. Уж он-то это давно понял — призрак в кукле плоти собственного брата, что тот отринул ради хромового бессмертия. И если он сумел понять эту крохотную истину, то брат-то уж точно согласится. Надо было лишь чуть-чуть постараться — а там никто, даже Ханзе, ничего не противопоставит. Хоши уже сделал первый шаг. А дальше все сложится так, как и нужно.