EDO 2103: эдомоногатари

— Ну, охренеть. Ты еще и жив, оказывается. Акио задумчиво почесывает подбородок и издает звук где-то посередине между «кря» и удивленным выдохом. Место встречи — какой-то грязный бар где-то на отшибе, самое место для подобного рода болтовни. Только он сюда вроде как выпить пришел, там, посмотреть на сисястых мадам с пивом у самой груди (как на старых открыточках), все такое, отвлечься, короче, от суеты, а прямо тут сидит этот жадный хрен и взглядом долбится в стену. Даже не удивляется, когда Акио к нему ловенько подсаживается, кивает. Где-то внизу, на первом этаже, кто-то орет друг на друга, но ему как-то не до этого. Сигарета в зубах тлеет. Мерзкая дешевая дрянь. Надо было потребовать, чтобы вдобавок к зарплате Кирино платила еще и сигаретами. Хотя от воспоминаний о ней, этой фифе со своей тонкой ментоловой в зубах, как-то ну вот вообще супер тошно. О-о-о, славьтесь твари в кожаных кабинетах. Пока вы там сидите, мы подыхаем за ваши хотелки. Шинра сидит напротив него, весь из себя… да никакой. Синтокожу видно. Шрамы. Вон, рука заменена на хром, и его сто процентов больше, потому что Акио старательно подкладывал гранату, так, чтобы точно убило. На смазливой роже даже шрам появился, видимо, где челюсть пришивали. Акио это все говно — трогательные воссоединения и прочее сопутствующее — не особо-то сейчас нужно, жалеть этого гада он точно не собирается, но как-то раз уж сел, то можно и потрепаться. Хотя о чем — трепаться? Они с Шинрой не особо-то и друзья. То есть, были. Сейчас они друг другу вообще ровным счетом никто, так, снюхались и пошли дальше. Жалко было, когда вся команда сдохла. Есть что-то умилительно родное в той горстке преступников, с которыми ты раз за разом рискуешь жизнями. Но Шинра должен быть мертв — факт, а он сидит тут с лицом, будто его кирпичом по затылку огрели, и он вообще не понимает что где и когда. Делает затяжечку. — Ну и как оно? — Что — оно? Гонора у Шинры явно поменьше, он вообще ведет себя жутко деревянно. — Посмертие. Разводит руки в стороны. — А не видно? — Ты мне вопросом на вопрос-то не отвечай, я знаю, ты, типа, жадный, и у вас, таких, это норма, но я серьезно спрашиваю. — Не особо. О-о-о, не особо, видите ли. Еще привередничает. — Умирать — хреново, вот что я тебе скажу. Возвращаться тоже не очень. Особенно когда один твой кусок там, а второй — где-то метра через три. Все так жутко болит… Уже, конечно, нет, но… Знаешь про фантомные боли? Ну, тут даже не пошутишь как-то. Шинра не вдупляет в Акио и сверлит взглядом пол. Пальцами то тут, то там: одежду потеребит, по коленке побарабанит, и глазки в сторону все раз-раз. У него явно с башкой не в порядке, даже подмечать не надо, и Акио размышляет, что за жестокий хер решил, что это здорово — выдирать кого-то из посмертия. Смерть — это, вообще-то, весьма личное. Последнее оставшееся у человека в их век. Отберут и ее — и все, пиши пропало. А корпы так могут. А может, и хорошо, что не помер. И сейчас на этаж влетит Кайо с пивом у груди, блудливо подмигнет, а за ней притопчется Ичиро в своем разноцветном хаори. И скажут, мол, Акио, сюрприз-сюрприз, у тебя, конечно, не день рождения, но внезапные подарки нужны для хорошего настроения, а теперь пошел подлизываться к Кирино, она нас не просто так вернула. Но никто не придет. Все мертвы. Бля-я-я, тоска. — Ты теперь оперативник? — вдруг интересуется Шинра после молчания. Акио издает важное ага. — Круто. Завидую. Наверное… Опять морозится. Не, это какой-то фиговый Шинра, где тот скользкий ублюдок, который за пять иен мать родную был готов продать? — Я все еще готов. Просто не вижу уместным… шутить сейчас об этом. Не знаю. — Башка у тебя не в порядке, братан. — Мне кусок снесло. Долгая операция. Все дела. Сам не свой. — И кому ты сдался, крендель? Уклончиво кивает. Кому-то, значит, не стоящему упоминания. У, темные делишки. Акио стряхивает пепел. Немного на себя, отчего ругается и тут же начинает отряхиваться. — Ичиро жив, представляешь? — Видел, — крякает Акио, ища еще пепел. — Хотя ему еще хуже, чем мне. Наверное. Мозг в баночке. Не жизнь, так… — Ты с этим своим «наверное» подзадолбал чутка. — Наверное. И смотрит, собака эдакая. Ну в этот раз точно шутки шутит. — Фигово, — искренне вздыхает Акио. — Выходит, только Кайо и не вернулась. Почему на нее не нашлось своего спасителя? Как-то не справедливо. Думает: а ведь тут могла сидеть она, если бы эти хреновы покровители того захотели. Развалилась бы напротив, в кресле, грудь вальяжно выкатила, улыбнулась своей той пошлой улыбкой, а потом низким грудным голосом произнесла бы что-то вроде ну чего зявело раззявил, иди слив чистить от волос, опять забился. Акио бы послал ее к черту, они бы посмеялись и пошли пить пивко. Но вместо этого перед ним Шинра, у которого шарики за ролики немного. Не то, что ему нравилась Кайо, как это описывают в дешевых сопливых романах. Но жалко как-то. Неприятно. Она что, не заслужила? Чем Кайо хуже? Она тоже старалась. И померла, потому что хуесос Шинра полез вперед и решил, что дело важнее. А Шинра что, особенный? Почему его спасли, а? Не то, что неправильная логика. Но какого ж… Не встреча, а разочарование. — Мне просто не повезло, что ты подложил гранату под голову. Будь мозги целы, мне бы просто башку отпилили. Вот и все. Шинра разводит руки. Не улыбается, хотя тон насмешливый. Ему бы подумать что-то вроде: «чтоб ты сдох, уродец, лучше бы вместо тебя Кайо тут сидела», но Акио так не думает. Он не плохой парень, что бы там не говорили злые языки. Кошки на душе скребли, когда эти трое откинулись, без вранья. Но это некрасиво как-то, возвращаться в этот мир… Если уж помираешь, то с концами. А это извращение какое-то. Неправильное. Хотя. В мире, где корпы могут творить с твоей жизнью что угодно это еще самая малость. — Жить — здорово, — философски замечает Акио. Без шуток. Шинра тупо кивает. Продолжает гипнотизировать пол. А глаза — стеклянные, странные. Больные. — У тебя тоже что ль киберпсихоз? Не озвучивают как у кого. С баночкой с мозгами и без этого все ясно. — Наверное. Столько железок сейчас. — Я тебе что сказал про это словцо? Что? Посмеиваются. Потом молчат. Акио задумчиво вдупляет в окно, Шинра рядом дымит каким-то дерьмом, похожим на то, что курит Кирино. Вкус у них одинаково отвратительный. Ну вот и что теперь делать. Сдать его? Да зачем. Бессмыслица. Сигарета горчит и за это отправляется в полет на первый этаж, где приземляется кому-то на макушку. Там начинается потасовка. — Я удивлен, что ты без претензий. — О чем? — Что я тебя подорвал. Тот аж удивляется. Впервые эмоция поярче постной рожи. Любопытно. — Знаешь, Акио, ты, конечно, та еще свинья, но мы не лучшие друзья, чтобы я за это на тебя гнал, будто это предательство какое-то или что. Врезал бы, ну так, для проформы, но злиться? Ты свою работу сделал и получил награду. Не помню, чтобы Кирино нас пыталась «подружить», мы не детский сад, а преступники. Спасибо, что вообще сработались. Ну от души не отлегает, но сгодится. Шинра докуривает и тушит сигарету о грязную пепельницу. Взгляд у него вдруг становится немного осознанней, словно голову посещает Мысль. — Хотя, наверное, стоит извиниться. — Опять это слово. — Пошел ты нахер, Акио. Без «наверное». Хе-хе. — Чейта вдруг извиняться? — Не знаю. Смотрю на рожу твою грустную, подумалось. Может, совесть взыграла. Ага, совесть у жадного ушлепка, ну конечно. — Может, надо было перевязать Кайо тогда. Не умерла бы… И не лезть за головой Ичиро. Все могло совсем иначе закончиться. — Может, может… Что уж думать об этом «может». — Бля. Все. Ненавижу тоскливые разговоры. Это все из-за твоей рожи. Это всегда так, при повышении?! — Все знают, что чем ты выше по должности, тем рожа у тебя красивей и мозгов больше. Со вторым у тебя, вроде, проблема с количеством, да? Вот и не шаришь. — Пошел ты. О, дежурный обмен любезностями. Все как в старые добрые. Аж тоска… Шум внизу сильнее. Кажется, подозревают, откуда прилетела сигарета. Акио шумно втягивает носом воздух и опускает руку на пояс, где все это время торчит пистолет. Сейчас будет как в старых вестернах, н-н-на, н-н-на. Фокус на глаза, зловещая музыка. Шериф против толпы буянящих придурков. Кто кого достанет первым? Свинец или что это за дерьмо в руках у этого парня, лопата? Шинра шевеление замечает. Щурит глаза. — К тебе гости. — Я, типа, не слепой. — Что будешь делать? А что, тут еще можно выбирать? Ну ничего себе. Шинра тоже тянет руку. Игрушка у него не корпоратская, явно от скавов. Только они такое разноцветное говно и делают. — Помогу уж. По старой памяти. О, неплохо. — Тогда как обычно. Я во главе… Так, стоп. А вот дальше пусть не продолжает. Акио, конечно, скучает по Кайо, но не настолько.