EDO 2103: эдомоногатари

Когда Хэби раскрыла глаза, в комнате царил полумрак. Освещение шло только с улицы. В офисе было тихо, темно, и некоторое время она молча смотрела в потолок, лишний раз напоминая себе, что она сейчас тут, в безопасности, а не на корабле. Рядом не было Ханзе, не было пробирающего до костей холода металла, только размеренный ход часов и далекий гул машин. Их профессия подразумевала определенные риски. Хэби была готова к этому, морально тоже, а потому не могла сказать, что пережитое оставило на ней какой-то жутко сильный отпечаток, кроме, разве что, парочки шрамов (особенно тот, на груди, длинный и тонкий), но иногда ночью она просыпалась и долгое время смотрела вверх. Не шевелясь. Да, все это закончилось. Все было хорошо. Рука немного болела. Риппер сказал, что хром поставят потом, когда чуть заживет, и порой она по привычке пыталась подцепить что-то мизинцем, лишь затем, чтобы с разочарованием осознать, что его больше не было. Порой чудилось, будто она до сих пор ощущала им холод металла, то давление, с каким Ханзе надавил ей на кожу, и это мерзкое неприятное чувство преследовало ее теми же ночами, когда она открывала глаза и смотрела в потолок. И думала: боже, как хорошо. Как хорошо жить, видеть, чувствовать теплый блок под боком, шероховатый пуф и дурацкий меховой коврик из синтетики, который Рэцуми купила на распродаже. А не холод и металл, горчивший на языке. После такого она, обычно, обратно закрывала глаза и проваливалась в долгий пустой сон, после которого на утро жутко болела голова. Но сейчас не получалось: стоило зажмуриться, как ей вновь виделся изумруд чужих глаз, его улыбка и отточенные движения, когда нож приближался к глазу все ближе и ближе. Поэтому, полежав немного под одеялом, Хэби села. Затем выпрямилась и на одних носочках направилась к кухонному уголку, схватив со стола пачку дешевых сигарет. Рэцуми всегда ругалась, когда кто-то дымил в комнате, поэтому путь ее следовал на балкон, где можно было поглазеть на город с их огого какого этажа и подумать. О том, что было, есть, и будет. Но затем остановилась, когда услышала шорох. Там уже кто-то был. Значит, прискакал сюда на костылях. Силенок хватило. Услышав позади шаги, Кайто обернулся и вяло махнул ей рукой. — Йо. — Тоже не спится? Хэби облокотилась на перила и взглянула вниз, когда Кайто мотнул головой. — Нога болит… жесть просто. — Тебе уже предлагали заменить коленную чашечку вольфрамом? Тяжелее, но, зато, если один четырехглазый ебень попытается повторить свой подвиг, пуля срикошетит. — Не неси чепухи, я тебе что, миллионер? Откуда у меня деньги на такую роскошь? Он разочарованно цокнул, когда Хэби щелкнула зажигалкой. — Ты куришь? Ты же бросила. — Такой повод есть, как не воспользоваться. — Ну-ка. Когда он требовательным жестом протянул руку, неодобрительно на него взглянула уже Хэби. — Ты-то чего подмазываешься? — Сама говоришь, повод есть. Ну давай, не будь жмотярой. Я инвалид, ножка болит, все такое. — Может… — протянула Хэби, — я хочу. Хочу жмотиться. — С чего бы? — Как месть за палец. Шутка не удалась; рассмеялась лишь она. Когда Кайто заметно помрачнел, Хэби лишь фыркнула и слабо пихнула его кулаком в плечо, после чего все же протянула одну сигаретку. Они закурили от одной зажигалки. В воздухе завоняло дешевым табаком. Рэцуми им точно устроит утро нотаций, но это будут проблемы уже завтрашней Хэби, не ее. Положив голову на перила, Хэби свесила лицо вниз. Улиц было не рассмотреть, так темно. Красота. Ветер приятно холодил кожу. Прикрыв глаза, она вообразила, как в городе расцветают неоном вывески, заполняя черноту радужным светом. Когда же цвета один за другим стали приобретать неприятный оттенок зеленого, она резко перевела взгляд на Кайто. Тот, словно настоящий куряга, стряхивал пепел вниз. — Ага, все же курил. — Дерьмовые у тебя сигаретки, — искренне пожаловался он. — Надо было звонить в «Хорай», пригнали бы опиума. Вот тогда зажили бы. — Кайто, там такой дряни намешивают, ты бы потом не слез. — Зато колено бы не ныло. Ненароком она опустила взгляд на его ногу. Нормально бегать он сможет явно нескоро, только если и правда всей группой не скинуться и не заменить разбитую чашечку на какой-нибудь жутко помпезный металл. Вот так и становились хромоманьяками. По одному пальчику, по одному глазику… По одной коленной чашечке. Разговор не клеился. Но помолчать вдвоем тоже было хорошо: и они смотрели вниз, не произнося ни слова. Исао наверняка спал где-то в своем кабинете, заваленном бумажными лебедями, Рэцуми видела беспокойные сны о разбитой прачечной, а Кичиро… Кто знал, что делал Кичиро? Почему-то Хэби казалось, что он тоже не спал, как и сотня его фальшивых лиц. — Погано-то как… Хэби даже не повернулась. — Опять завел шарманку? — Да ты не понимаешь, — разочарованно цокнул Кайто. — Я облажался. У меня была задача — сбежать, и я ее успешно провалил. Самый настоящий мертвый груз. — Тогда и я не лучше. — Ты добыла информацию, все, по сути, сделала. А я? Просто постоял и задумчиво подрочил из-за угла? Вау, вот это работа. — Какая разница? Честно говоря, подобные разговоры начинали утомлять. Произошедшее явно задело те тонкие струнки души, по которым у Кайто обычно было не попасть, и теперь он злился. Да, разумеется. Проигрывать было плохо. Но в этом случае они пытались откусить слишком большой кусок пирога. В той ситуации сухим из воды вышел бы разве что Исао. — Ты сделал все, что ты мог, — заметила Хэби. — Да, ты очень неудачно пошутил, но… — Прости. — Хватит. Ну так вот… Если бы ты не отвлек Ханзе болтовней, то он бы всадил мне в голову иглу. И даже в случае твоего успеха я бы тут не сидела. Понимаешь, не всегда обязательно побеждать во всем, главное быть полезным в тот самый момент, когда это важнее всего. Так что бросай эту чушь про мертвый груз. Кто это тебе вообще сказал, отец? Когда Кайто не ответил, Хэби разочарованно цокнула. — Даже твоему субтильному папаше наверняка бы понравилось видеть, как мы разматываем Ханзе. — Да нифига. — Еще какое фига. — Я сказал… На секунду Кайто замолчал, явно что-то обдумывая. Потом быстро добавил: — В любом случае, меня это бесит. Ты просто не представляешь, как это унизительно, когда тебя с голой жопой кверху тащат, будто ты какая-то девица в беде. Я понимаю, что ты хочешь сказать, но я знаю, что мог гораздо больше, и поэтому я злюсь. Вот и все. Вот и все. Что тут было еще сказать? Главное, что они выжили. И остались более-менее целы. Перспектива опробовать на себе лоботомию не в самых стерильных условиях как-то совершенно не прельщала. От одной лишь визуализации становилось тошно. А ведь Ханзе вполне себе мог такое провернуть. Со своей поганенькой широкой улыбочкой. Палец она Кайто точно забудет нескоро. Но в остальном… Какой же он мертвый груз. Заговорил же Ханзе зубы. А не будь от него никакого проку, то и выстрел в колено бы не получил. Когда пальцы начало жечь, Хэби вышвырнула сигарету вниз и проследила за медленно растворившимся в темноте огоньком. Затем развернулась и закуталась в толстовку: ветерок тут, все же, был весьма прохладным. — Идем, — бросила она. — Отморозишь задницу — тебя убьет Рэцуми. Даже Ханзе покажется милее. Образ грозящейся следить за их выздоровлением секретарши из головы никак не шел. В ответ Кайто лишь тяжело выдохнул и понуро схватился за костыль. Бедолага, подумалось Хэби. Как-то раз она навернулась с крыши и вывихнула ногу, ощущения были не из приятных, а при уничтоженном в щепки коленом она себе даже представить не могла, насколько это было неудобно. Поэтому уже тише добавила: — Я знаю, где Исао хранит трофейную алкашку. Лицо Кайто оживилось, но затем приняло более озадаченный и несколько загадочный вид. — Нет, не знаешь. Когда позади нее выросла гора, стало понятно — не спал кое-кто еще.