EDO 2103: эдомоногатари

персонажи: Каге ► «Йошивара» готовится к выкупу «Санкье». Сидзу говорит: нам нужно подобраться к «Союзу», заключить договор, укрепить свое положение в этой стороне бизнеса, и Каге кивает. Я помогу, не озвучивает. Нет нужды. Сидзу всегда знает, что делать. Нет такого, чтобы его идея оказалась проигрышной: словно он провидец, что знает исходы всего сущего, и каждый раз ставит на победный результат. Это поражает Каге еще в первые годы их знакомства, то, с какой непринужденностью Сидзу разбирается с проблемами на пути, а потом лишь слегка отряхивается, дескать, ничего сложного. Как улыбается, заглядывает в глаза, а смотрит — будто в самую душу. В самом деле, если в мире и существуют настоящие ками, то Окума Сидзуока — один из них. Рядом с такими ощущаешь ропот, восхищение, и Каге — тогда еще Нуэ — поддается этому желанию, и тоже — смотрит слезящимися глазами, словно перед ним в свете стоит сама Аматэрасу. Ради Сидзу Каге готов на все: и потому, двадцать лет назад, лишает жизни Хару. На самом деле, если подумать, в этом не было нужды. Она злится, потому что Сидзу решает использовать ее ребенка — даровать ему успешное будущее, потому что главное детище, проект «Момотаро», все еще живо, как идея. Каге размышляет, что, наверное, отступи он конкретно от этой затеи, Хара и Тозо перестали бы вести себя подобно бешеным псинам: это не такая уж большая утрата, а старые друзья… Даже к ним Каге испытывает сродни сентиментальной привязанности. Но Сидзу говорит — это недопустимо. Они предают его, пытаются сбежать, и потому Каге делает то, что получается у него лучше всего — остается тенью, и идет на охоту. Не нужно лишних слов, действий, одного лишь взгляда достаточно. Каге умеет понимать такие намеки, потому и носит это имя, отныне. Но происходит промашка: Тозо с дочерью сбегает, а Хара жертвует собой. Он убивает ее, конечно же, но на прощание об этом она оставляет длинный шрам на лице, тянущийся от переносицы к виску… Сидзу предлагает его убрать. Он говорит: ничего страшного, такое случается, ты сделал что мог. Нельзя быть в двух местах одновременно, но Хару ты останавливаешь. Никто не мог предположить, что Тозо с ребенком скроется сам, а не поддастся желанию защитить любимую женщину и выступит против лично. Каге этого ждал, думал, по-быстрому убьет Тозо, а потом нагонит Хару. Оплошность, не зависящая от них. Это правда, несомненно, но Каге чувствует, как пульсирует жилка на виске. Он оставляет шрам как наказание себе, напоминание о позоре, чтобы не допустить такого повторно. Но проблема в том, что это и есть тот самый второй раз. В первый сбегает женщина, Инами Умэко. Уже потом Каге складывает два и два, понимает, что там тоже замешана Хара, но результата это осознание не изменит ничуть: побег Инами лишает Сидзу самого драгоценного, чего тот жаждал, наследника, который примет «Йошивару» в свои руки в один день. Будущего. Разумеется, Сидзу тогда зол. Такой злостью, которую увидят лишь близкие друзья, тогда даже Тозо пытается его успокоить, мол, ничего, мы ее найдем. Они все рыщут где угодно в поисках маленькой беззащитной женщины, но та подобно снегу словно тает — и х поиски заканчиваются ничем. Сидзу не отступает от идеи проекта, пытается еще и еще… Только Тиемэ выживает. Она бесконечно хуже ожиданий Сидзу, но, подобно отцу, способна трезво смотреть на мир вокруг, и это Каге в ней нравится. Они все ищут, ищут, ищут… Каге рыщет по трущобам, связывается со старыми людьми, раздумывает, не пойти ли к брату, ситуация сложна — но Инами Умэко нет нигде. Возможно, она умирает где-то, предполагает он. Рожает ребенка и делает последний вздох. Или покидает город, но куда?.. Вариаций целое множество, но после побега ее имя становится сказкой, мифом, даже Кодзо не в силах найти ее цифровой след. В конце концов, Сидзу смиряется. Он все еще верит в то, что сын жив, но проще найти иголку в стоге сена, чем его. Они не знают ни имени, ни внешности, только возраст и примерную дату рождения. Каге иногда слушает размышления Сидзу вслух о том, что стоило быть осторожнее, что он не предусмотрел, и поражается: такого не может быть. Сидзу поступил рационально. Это глупая женщина решила все разрушить. Он пытается убедить Сидзу, но тот машет рукой, незаинтересованный, вновь погружается в думы. Каге зол, что план рушится… но вместе с тем чувствует невероятную радость. Торжество. Это глупая эмоция, недостойная тени. Но женщина ему противна: она не знает настоящего Сидзу, как она вообще могла стоять рядом с ним, думать об этом? Все равно, что оставлять грязные отпечатки на алтаре. Он понимает, что это необходимость, от воспоминания о наблюдении за их встречами полны кислого привкуса. Фальшиво, слишком скучно. Сидзу нужен лишь ребенок, и женщине стоило это знать, но отчего-то он решает пойти другим путем — может, тут и кроется ошибка. (потому, когда позже ему приказывают убить ее, Каге ощущает внутренний покой) Конечно, спустя тридцать лет эти эмоции кажутся глупыми. Ревновать Сидзу к Инами было бессмысленно, он ее никогда не любил. Сейчас-то он это понимает, но тогда все было иначе. Сейчас… Сейчас много что меняется. Нет больше Тозо под рукой с его житейскими жалобами, которым мог проникнуться даже сам Каге; Хара мертва, а с Кодзо они если и говорят, то только по работе. Старая группа разваливается, но единственным неизменным остается вернуть Каге к Сидзу. Потому он соглашается помочь и разведать немного в «Союзе». Как знающий. Точнее, в «Санкье» — эту компанию планируют выкупить, сделав основной всего договора. Прочесать сотрудников на возможные проблемы; понять, кто из якудза, а кто будет верен уже «Йошиваре». Выискать подозрительные контакты будущих подчиненных. Для Каге это простая рутина, самая скучная, но Сидзу это нужно — Сидзу нужен человек, кто оценит список тем же взглядом, на какой способен лишь генеральный директор «Йошивары», и только Каге может это понять. Конечно, он не делает все сам: часть, ту, которую считает безопасной, отдает для проверки Тиемэ-тян, но внутренних сотрудников, особенно тех, кто отвечает за безопасность, просматривает лично. В какой-то момент он добирается до отдела, занимающегося игровыми салонами. Его руководитель, субтильного вида молодой человек в очках, не вызывает у него большого интереса; он — устоявшийся член семьи, довольно чистый для своего положения. Среди его подчиненных много тех, кто, скорее всего, и не особо понимает, под чьим покровительством находится, и Каге лениво пролистывает их досье… Потом его взгляд зацепляется на фамилию «Инами». Как током бьет. Это просто фамилия, тут же доносится голос разума. Не поддавайся давним воспоминаниям. Но Каге все же решает рассмотреть досье внимательней, выгружая его из общей кучи. Что-то, словно интуиция, вынуждает его поступить глупо, отвлечься на нечто незначительное, но Каге полагается на нее уже долго — и выживает. Дело не только в ней, еще — в рациональности, но чем дальше, тем больше они смешиваются. Смотрит на лицо с фото, знакомые черты, которые когда-то давно он видит в Инами Умэко. Год рождения — тот же, когда проекта «Момотаро» касается кризис. Некоторое время он рассматривает документ, барабаня пальцем по губе, откладывает в сторону, задумывается. Вера в случайности — глупость, но именно оно сейчас и выходит. Он уверен на девяносто девять процентов, что его догадка верна, один — что, может, это просто родственник, совпадение. Он решает пробить этого Инами Сакуру подробнее, чем требует разведка по указу Сидзу. Находит упоминание имени в списках какого-то дешевого университета, пролистывает дальше, потом видит — в какой-то момент фамилия меняется, изначально она не «Инами», но «Ито». Поиск усложняется, «Ито» — род распространенный, но Каге подключает Кодзо: тот все равно тратит время зазря, заказывая дешевую лапшу и спуская на нее зарплату, пусть поработает. Вдвоем они отыскивают нужного Ито — инвестора, и его жену. Ито Умэко. Паззл складывается сам собой. Закуривая, Кодзо выразительно на него смотрит; сейчас они вдвоем в тесном кабинете, который Каге редко использует для работы. Давит сигарету в пепельнице. — Ну и? Думаешь, это реально она? Тридцать лет прошло. — Ты и сам должен видеть. — Будет ли Сидзу… — осекается. — Окума-сан рад? Слишком много времени прошло. Взгляни на сынишку: он старше, чем были мы, когда проворачивали аферу с Цутигумо. Может, и не захочет налаживать семейные ценности, здоровый лоб уже. Не знаю, дружище. — Все еще есть вероятность, что это не его сын, а этого Ито. Дату рождения можно подделать. Кодзо кривит губы. — И подставлять ребенка под удар? Мы говорим о женщине, которая сбежала из золотого дворца ради сына. — Тоже правда. Они оба смотрят на досье. Каге примерно представляет себе, что там случается: если (пусть даже неродной) сын Умэко из семьи богатого мецената меняет фамилию и учится в дерьмовом ВУЗе, а потом приходит в компанию не первого ранга — то он явно в ссоре с семьей. Сидзу найдет к нему подход. Сидзу… Сидзу будет крайне рад. Наконец-то его мечта исполнится. От мысли об этом все внутри наполняется теплым спокойствием: бессмысленная погоня с тридцатилетним сроком выдержки наконец-то подходит к концу. А даже если это не тот ребенок… они уже находят Инами Умэко. Этого будет достаточно. Он благодарно кивает Кодзо, и тот лишь жмет плечами, мол, ничего серьезного. Смотрит вслед и на самом пороге окликает вдруг: — Думаешь, стоит? — Ты знаешь, что это был очень ценный проект. Он потирает затылок и неловко пыхтит. — Окума-сан уже и забыл, наверное. Но если ты уверен, валяй. Ты все равно к нему ближе… — Не беспокойся, Кодзо, — Каге растягивает губы в тонкой улыбке. — Сидзу будет рад. Этим — старым именем, как раньше они называли господина генерального директора — он дает понять, что все будет в порядке. Может, зря они беспокоятся все эти тридцать лет; игра Сидзу идет в точности, как ему и нужно. Но проще об этом не думать. Все остальное сделает уже он. Потому Каге подхватывает досье и молча, подобно тени, поднимается на самый верх, где на секунду замирает перед закрытой дверью. Он уверен, что все будет хорошо. Знает это. С Сидзу никогда не бывает сюрпризов. Но что-то все равно заставляет его беспокоиться… На оптику приходит сообщение. Приглашение внутрь. Вздыхая, Каге делает шаг вперед, оставляя сомнения позади. И с порога, поднимая досье, заявляет: — У меня есть информация, которая может тебя заинтересовать.