Old Evils and New Weaknesses / Старые прегрешения и новые слабости

      — Смерть всем сверчкам… — проворчала Эмма, уткнувшись лицом в подушку.       Реджина улыбнулась, перевернулась на бок и, придвинувшись к спасительнице, сгребла её в объятие.       — Я могу закрыть окно, если хочешь.       — А ты не можешь, — Эмма театрально взмахнула рукой, — заколдовать сверчков? Не то чтобы они были очень полезны. Они громкие, раздражают и не дают спать. Их надо извести, — она с досадой вздохнула. — Убери всех сверчков и избавь нас от страданий.       Реджина застыла.       — Думаю, доктор Хоппер с тобой не согласился бы, дорогая.       Эмма повернула голову, медленно открыла глаза и некоторое время смотрела на темнеющее за окном небо. Потом приподнялась на локтях и, зажмурившись, стала вслушиваться в стрекот сверчков. Дождавшись, пока Реджина сядет в кровати, она спокойно заговорила:       — Сверчки всегда действовали мне на нервы, — она не видела внимательный взгляд Реджины, направленный на неё, но остро ощущала её собранность. Спасибо магической связи. — Но, честно говоря, я никогда не хотела истребить всех сверчков во вселенной из-за парочки бесячих особей, вырвавших меня из крепкого сна, — она открыла глаза и посмотрела на бывшую королеву. — В смысле, да, я хотела прикончить одного или двух, но чтобы всех? — она поджала губы, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы описать свои чувства. — Это что-то другое… Моё раздражение будто взяли и помножили на тысячу.       Реджина первой отвела глаза. Она посмотрела на свои руки, лежавшие на коленях, а затем на открытое окно. Грациозно поднялась с кровати, закрыла его и, плотно задёрнув шторы, вернулась обратно в постель. Она старалась смотреть куда угодно, только не на Эмму, и сильно хмурилась. Молчание затягивалось. Когда Эмма решила, что ляпнула что-то оскорбительное и уже собиралась просить прощения, Реджина тяжело вздохнула.       — В самый первый раз я очень не хотела использовать магию, — её губы дрогнули в невесёлой улыбке. — Ты это знаешь, но я не рассказывала, что почувствовала, когда прониклась магией по-настоящему, — она медленно перевела взгляд на Эмму. — Использовать магию приятно, и это, кстати говоря, одна из причин, почему она вызывает привыкание. Но я не только получала желаемое, я ещё и очерняла сердце, — Реджина поморщилась. — Очерняла… — голос предательски дрогнул, и она несколько раз кашлянула, чтобы прочистить горло. — Я заметила, что мои эгоистичные, мои… как бы понятнее выразиться… мои злые импульсы стали сильнее. Мне всё чаще хотелось отдаться им.       — Подожди, — Эмма повернулась к Реджине. — Хочешь сказать, что процесс пошёл? — она проглотила ком в горле. — Хочешь сказать, что из-за убийства Урсулы я превращаюсь в злодейку?       — Нет, — Реджина покачала головой. — Я говорю то же самое, что говорила раньше. Мы недавно обсуждали. Как только сердце темнеет… Мне неизвестен способ обратить процесс вспять. На моей памяти повреждённые сердца со временем становились только темнее. Это ты утверждала, что их можно исцелить, а отметины на моём — шрамы. Напоминания о пережитом в прошлом, — Реджина отвела глаза и рассеянно провела рукой по волосам в попытке подавить поднимающееся изнутри напряжение. — Эмма, — теперь голос её звучал тихо и очень грустно. — Если ты поддашься соблазнам, станет только хуже.       — Как мне остановить это? — паника, так явно отразившаяся на лице Эммы, только больше усилила эмоции в спальне. — Я знала, что мы рискуем, но, Реджина, если мы обе… и вот так… это ни для кого не закончится хорошо. Ни для тебя, ни для меня, ни для Генри… ни для города…       — Это битва с собой, — Реджина накрыла ладонь Эммы своей. — Для победы в ней требуется больше силы воли и ярко выраженного чувства собственного достоинства. У меня этого не было. Зато были разбитое сердце, низкая самооценка и неуверенности хоть отбавляй. Румпель воспользовался ситуацией. Он превратил меня в монстра, чтобы я смогла наслать проклятие. Но ты? Ты не такая. Ты сильная. Ты знаешь, кто ты на самом деле. Мы выстоим вместе.       — Неправда, — Эмма помотала головой. В широко распахнутых глазах читался страх. — Я не такая сильная, как ты думаешь, Реджина, это всё напускное. Напускное, понимаешь? Я не знаю, кто я. Никогда не знала. Всю жизнь металась в поисках своего места и…       — Ты нашла его, — ответила Реджина просто. Нежно улыбнулась и легонько сжала пальцы Эммы. — Нашла. Ты — мать Генри. Дочь Белоснежки и Прекрасного принца. Ты моя вторая — лучшая — половина во всех смыслах этого слова. Ты шериф этого города. Спасительница для горожан. Ты храбрая, но не безрассудная. Ты умная, верная, ты — защитница, и я ни секунды не сомневаюсь… — она наклонилась ближе. — Ты не позволишь капельке тьмы сломить тебя, как она сломила меня, потому что ты самый сильный человек из мне известных.       Эмма во все глаза смотрела на неё. Паника отступила, дыхание выровнялось. Чувствовалось, что она успокоилась, но сомнение во взгляде никуда не исчезло.       — Я видела тебя. Забыла? В юности. Ты выглядела сильной.       — У меня был Дэниел, — при воспоминании о первой любви Реджина, сама того не желая, невольно передёрнула плечами. — Он был моей силой. Он подарил надежду на лучшее и любил за нас двоих. Вместе с ним умерла опора… Я потеряла связь с реальностью, утратила способность сосредотачиваться на хорошем вместо плохого и погрязла в страданиях.       — Да, он был… очень славным парнем, — Эмма огляделась по сторонам и рассеянно продолжила: — Но кто станет моей опорой? Все вокруг меня используют ради достижения собственных целей, а я что? На родителей полагаться нельзя. Не поймут. Только и умеют, что стонать, обвинять и причитать, что я становлюсь злодейкой, — она встретила взгляд Реджины. — Как ты их называешь? Парой идиотов?       — Да, есть такое… — Реджина неловко поёрзала. Приподняла бровь. — Должно быть не самый лучший эпитет в адрес твоих родителей. Но мне и не такое спускают. От меня другого просто не ждут, — она пожала плечами. — Кто есть у тебя? У тебя есть я, Эмма, и я не оставлю тебя один на один в этой борьбе, — она потянула Эмму на себя. — Я тебя не брошу.       Эмма охотно прильнула к ней. Теперь их лица разделяли считанные сантиметры.       — Все бросают.       — В тебе говорят твои сомнения. Держи их под контролем. Теперь, когда у них появилось местечко, чтобы созревать и гноиться, они попытаются выплеснуться и повлиять на тебя, — Реджина не сводила взгляда с её лица. — Но ты лучше, чем думаешь, и ты не позволишь им одержать верх над собой. Не забывай, ты слишком упряма, чтобы сдаться, — она улыбнулась и поцеловала её в губы. — Я не оставлю тебя и не позволю оставить меня. Я знаю. Я понимаю.       Эмма положила голову ей на плечо.       — Интересно, с каких это пор ты стала так отлично поддерживать?       — С тех самых, как поддержка понадобилась моей истинной любви, — выпалила Реджина. Ответ застал врасплох обеих. Повисла ошеломительная тишина. Первой пришла в себя Реджина. — Я просто предположила, что раз я сама прожила худший из возможных сценариев развития событий, то мне ли не знать, что именно ты чувствуешь? Если кто и сможет помочь тебе избежать ловушек, расставленных тьмой, это буду я.       — Пытаешься намекнуть, что не хочешь, чтобы я превращалась в Чёрного лебедя? — Эмма отстранилась и попыталась улыбнуться. Вышло так себе. — А говорила, я отлично смотрюсь в чёрном.       — Не отрицаю, но я сказала, что красный идёт тебе больше, — Реджина поджала губы и с нарочитой неодобрительностью покачала головой. — Ты никогда не была сторонницей белого, мисс Свон. Ты гордая обладательница своего уникального цвета. Я — королева, ты — мой рыцарь, и я запрещаю тебе менять цвет. Нахожу это крайне неприемлемым, — в голосе звучали высокомерные нотки, напоминающие о королеве, которой она была в незапамятные времена, но в карих глазах плясали смешинки.       — Что ж, если моя королева запрещает… — Эмма задумалась. — Полагаю, я должна сделать всё возможное, чтобы этого не произошло. Прямые приказы нарушать негоже.       Реджина коротко кивнула.       — Совершенно верно.       Эмма засмеялась.       — Мы обе сумасшедшие, ты знаешь?       — Возможно, но нам это только на руку — Реджина пожала плечами. — Ты проголодалась?       — Да, и я хочу пить и испытываю непреодолимое желание наброситься на тебя, — зелёные глаза Эммы озорно искрились.       — Наброситься на меня? — повысила голос растерянная Реджина.       Ответом ей стало сдавленное рычание, и в следующее мгновение она оказалась прижатой к кровати.