***
В автобус сели трое: Кайто, Аоко и Даичи. Все разместились на местах в конце, рассчитанных на пять человек, и сначала неуверенно, а потом громко разговорились. Врач, по–детски почёсывая нос, с усмешкой прислушивался к весёлому голосу Аоко и смущённому, но спокойному тону Кайто. Полилог создавался только тогда, когда сама студентка спрашивала о предстоящей встрече в соседнем с академией кафе «Икебана». Девушка помнила, что там учился её одноклассник, и ей хотелось тоже зайти туда, но сегодня катастрофически важная контрольная работа. Долгое время голос женщины–диктора механически объявлял станции, и пассажиры терпеливо ждали своей. Дорогой и популярный ночной клуб, который они только что проехали, днём превращался в караоке–бар; а вот и филиал известного токийского банка, — до полицейской академии ещё три остановки, но некоторые вещи происходят слишком внезапно и без предупреждения. Первым делом Даичи почувствовал обычное головокружение, какое бывает при низком давлении или сильной усталости. Рефлексы заставили его взяться за голову, что смутило контролёра. Он посмотрел на пассажира внимательно, как делает мать, поглядывая из окна на игры ребёнка во дворе. Некоторых укачивает в любом транспорте настолько, что они не могут выдержать и автобуса, однако никто из них точно так надрывно не кашляет. Это был сухой и беспомощный кашель, который превращал голос врача в тяжёлый баритон. Психиатр будто хотел что–то выплюнуть, но это что–то навечно застряло в его горле. Такое не мог отставать ни Кайто, ни контролёр, и уж точно не могла оставить без внимания Аоко. Именно она сказала: — Даичи–сан… «Станция Больница Дзинко! Станция Больница Дзинко!» Девушка с надеждой посмотрела в окно. — Это ведь та, где Вы раньше работали? — А, и правда, — Даичи тоже улыбнулся приближающемуся зданию. — Не волнуйся. Скорее всего это бронхит, я часто им болел. Кажется, сегодня без приёма, Кайто. Выйдешь со мной или назад поедешь? Кайто посмотрел на Даичи с обыденным отсутствием эмоций, но на деле в его голове медленно формировалось что–то похожее на мыслительный процесс. Изнутри это больше походило на голоса в голове (всего два), и каждый соглашался с каждым вариантом. Но кое–что было сильнее дворецкого, хотя бы для него самого. «Станция Больница Дзинко! Станция больница Дзинко!» — Я выйду с Аоко–сама. Даичи кивнул с усмешкой на лице. Это начинало походить на романтическую комедию. Даже не хотелось покидать автобус, но нужно. Врач вновь закашлял перед воротами больницы. — Он уже болел бронхитом… — Да? — Кайто посмотрел на удаляющийся силуэт врача сквозь окошко автобуса. Автобус тронулся. — Да, при мне так раз. Надеюсь, с ним всё хорошо, — её улыбка была фальшивой, как никогда. — Может, всё же сразу домой поедешь? Следующий автобус будет поздно. — Ничего, я провожу Вас до ворот, а потом прогуляюсь. — Ладно, но я предлагала. — Да.***
Аоко ступила на каменный тротуар первой, Кайто — за ней. Вычурность здания полицейской академии очень контрастировала с квадратным и двухэтажным кафе, у которого даже не было террасы. Все места находились внутри, потому ни Кайто, ни Аоко не обратили внимание на толпу, которая столпилась у входа. — Я пойду. Кошелёк оставляю тебе, — Аоко помахала дворецкому рукой, убегая в сторону академии, — не забудь про автобус! — Хорошо! — парень ответил ей тем же. Не описать, какая внезапная печаль окатила дворецкого, когда хозяйка скрылась в дверях здания, но Кайто знал, что она вернётся. Вечером, но вернётся. Он верил в это и развернулся. Взгляд снова вернулся к кафе, — толпа смешалась у входа, как в забитом до отказа вагоне метро, но, что важно, из неё показался микрофон на штативе. Он висел в воздухе пару секунд, а потом исчез, но уже успел «заинтересовать» дворецкого. Он сам решил прогуляться, потому зацепился за странную сцену и подошёл вплотную к толпе, однако тут же был сбит. После непродолжительного «би–би» машины позади в парня врезалась ведущая вечерних новостей вместе со своим помощником с камерой. Они влетели в толпу так быстро и с таким рвением пробивались сквозь человеческую давку, что вытолкали ещё несколько людей, — одного даже внутрь. Кайто оставался снаружи. — Стой, это не тот самый Кайто–кун? — парень не сразу обернулся на незнакомый голос. Он видел этих двух полицейских в новостях, но всего раз: Мегурэ мелькал на экране гораздо чаще, чем эта пара. — Да, похож. Бесстрастно оглядев незнакомцев, Кайто спросил: — Вы кто? — Я Такаги Ватару, отдел расследований. Инспектора Мегурэ сегодня нет, но произошло очередное убийство. — Кого?.. — не было заметно, что дворецкому это интересно. — Насколько я знаю, одного из дворецких, — медленно проговорил Такаги, что–то изучая в блокноте. Сато, которая лишь контролировала разговор, внезапно встрепенулась. — Точно! Кайто–кун, может, поможешь нам? Возможно, ты его знаешь. Правда, труп лежал всю ночь, там уже больше двенадцати часов, — слова полисвумен тоже не возымели эффекта. Если это не рыба, Кайто не напугать. — Я видел вещи похуже. Значит, труп ещё не определили? Постараюсь посмотреть, — и дворецкий повёл за собой полицейских, проталкиваясь сквозь людской муравейник. Всё ещё не похоже, что ему есть дело это этого всего. Тем более наверняка это снова проделки Шингу. И когда его поймают?***
За более чем двенадцать часов тело не успело превратиться в труху, но смотреть на него было не самым приятным удовольствием… для всех, кроме Кайто. В общем и целом, ему было безразлично всё, кроме личности жертвы. Она его немного удивила. — Это Альберт, — легко констатировал он, — он из тех, кого «боятся, но уважают». Но я не знаю, что с ним. Меня продали раньше. — «Продали»… Ну ты и скажешь, — Такаги записал в блокнот имя жертв. — Преступление жестокое. Вероятно, работа Шингу. — Офицер Такаги, мы проверили нож, — один из криминалистов, которые со всех сторон обступили место преступления, окликнул «заменителя Мегурэ», — на нём есть отпечатки двух поваров и ещё одного человека. — Ещё одного? Их нет в базе? — Да, но Накамори с Даичи, кажется, решили создать отдельную базу для выпускников школы. Я свяжусь с ними, — этот привлёк внимание Кайто вторым, после убитого Альберта. — База для дворецких? Но мои отпечатки не снимали, — вставил Кайто. — А? Серьёзно? — удивлённый тон Сато звучал очень искренне. — Может, инспектор тебе доверяет? — А почему нужно связывается именно с базой по дворецким? — но на этот вопрос дворецкого ответил уже Такаги. Он похлопал парня по спине, едва услышав скрип двери. — Вот почему. Кайто обернулся: перед ним предстал один из ненавистных ему одноклассников, Широ. Он был не в формальной одежде, потому был похож на типичного «вчерашнего» школьника со смешными длинными волосами, собранными в откинутый на левое плечо хвостик, но глаза выдавали его, — пустые, как и у многих. Как у всех. — Широ? — еле слышно буркнул Кайто. Необычный посетитель тоже поднял глаза к дворецкому семьи Накамори. В отличие от Муку, этот дворецкий мало-мальски да что–то понимал. — Кайто! Ох, не ожи–ида–а–ал, здравствуй, — встречу с этим парнем невозможно назвать приятной. Он первым пытался утопить котёнка, которого Кайто дали на занятиях по уходу за животными, задолго до Сагуру и его ястреба. И этот же школьник вместе с двумя друзьями силком заставил нашего героя вымыть туалет, когда наступила его очередь (запер его внутри и бил, если открывал, а внутри не чисто). И он никогда не отставал от него и Альберта, с которым он обращался точно так же. Мог ли он убить жертву вместо Широ? Его ли отпечатки на рукоятке ножа? — Инспектор, — гость подал голос; он был очень высоким, словно манерный, какой получается у кривляющихся комиков, стоит им сделать пародию на кого–то. Это постоянно вызывало смех у остальных, но вам бы не поздоровилось даже за «неправильный» взгляд, — на ноже есть мои отпечатки, но всё потому, что я дворецкий шеф–повара, и сегодня помогал ему на кухне, когда заболел один из поваров, — он повернул голову влево, — да? Оттуда раздался протяжный мужской баритон. — Совершено так. В дверях туалета появились другие подозреваемые, шеф–пофар и его верный су–шеф. Первый, по меньшей мере, владел шестым разрядом, а по большей — участвовал в битве шефов и выиграл её. Не пересчитать, сколько к нему приходило предложений о работе, но мужчина никогда бы не предал кафе глубоко уважаемого им дяди. В его честь он даже закрутил усы, как у Эркюля Пуаро, только у него они были гуще, к тому же имели насыщенный рыжий цвет. А вот волос у шефа не было: когда–то ему делали операцию на мозге, и мужчина решил, что без растительности на голове ему комфортнее. Этого повара звали Исида Момия. Тридцать три года, из них три — в разводе, есть маленький сын двух лет. По характеру приятный, но большой жмот и скряга, и все это знают. Су–шеф был более скромным. Он совсем недавно получил пятый разряд и повышение до су–шефа, а ранее был обычным поваром. Это был тот парень, у кого есть искра и талант, но очень мало силы воли. А ещё аккуратности, ведь помимо лысины (да, су–шеф тоже не имел волос на голове) — смятая форма и плохо выстиранное пятно на фартуке. Хорошо, что он никогда не покидал кухню. Этого горе-работника звали Насимура Дзё. Ему двадцать девять лет. Помолвлен с девушкой, с которой встречается пять лет. Неуклюжий, но вежливый. Правда, вряд ли на него можно положиться. Кайто не знал часть этой информации, а другую — неуверенно предположил. Зато Широ, который только что показательно столкнул парня с дороги, чтобы занять одну из кабинок, игнорируя ситуацию, был ему неплохо знаком. Несмотря на имя, он был очень тёмным брюнетом, и это прекрасно иллюстрировало его характер. На первый взгляд он может показаться наимилейшим парнем на свете, но на самом деле всё иначе: белый оборачивается чёрным, как оборотень превращается в волка в полночь. Если ты думаешь, что он сделал для тебя что–то хорошее, — то ему это выгодно; он надеется получить от тебя что–либо, или это вскоре приведёт к чему–то плохому. Говорят, был шанс, что оборотень станет человеком, но он работал только на девушках особо типажа или при неизвестных для Кайто условиях. Да и дело ли до них? Он просто недолюбливал его. И это взаимно. — Звиняйте, я отлил, — дверь кабинки громко хлопнула, а потом аккуратно закрылась. Дерзкий взгляд уставился на Кайто. — Как ты у нас, Джокер? Старая кличка больно ударила в уши. Ощущение времени исказилось — дворецкий ощутил себя там, в четырёх стенах школы. Один против многих, пусть и не всех, и обязанный выживать. Губы недовольно сжались. — И почему это ты такой дерзкий? — Потому что ты всё ещё такой недалёкий, — он говорил нагло, но голос немного мялся, словно он отвлекался от своих слов. Договорив, он вовсе отвернулся к стене, исследуя трёхцветную плитку. Уверенность дрогнула. — Джокер, ты должен быть счастлив, что тебя купили. — Хм, — Кайто ощутил ещё один внезапный прилив уверенности. Да, обстановка в той школе была не менее отвратительной, но, просиди полгода в тюрьме — и ты к ней привыкаешь, — а куда это пропал твой джентльменский тон? — Туда же, куда и твои дерьмовые фокусы. Не желая больше этого слушать, Сато, отряхнув от мелкой пыли юбку, встала и выпрямилась. Она искренне надеясь на важную информацию, но диалог был совершенно бесполезным. И она прервала их: — Мальчики, это достаточно интересно, — женщина вклинилась между ними, как лезвие, выпадающее из ловушки в фильмах о поиске сокровищ. У Широ слабо застучало сердце, Кайто отпрянул на метр, — но тут человека убили. И, Широ–кун, ты подозреваемый. А ты, Кайто–кун, проконсультируй нас по одному вопросу. Такой вариант развития событий был выгодным и единственным шансом избежать слишком непростого разговора, ведь он пугал своей неизвестностью. Пугал собеседником. Пугал по факту. Кто знает, что он мог узнать? Куда лучше поиграть в детектива, верно? — Вот, смотри, — Такаги раскрыл клатч, который обнаружил в соседней кабинке. Он был на удивление чист и мал, как развёрнутый квадратный кошелёк. И в этой пародии на сумку лежали две бумаги и пластиковая карточка. Последняя ложилась в руку легче, чем всё остальное, благодаря размеру с водительское удостоверение. В ней была фотография убитого, под ней — имя, возраст и самая худшая надпись на свете:«Дефектный»
Это означало, что тебя не купили в срок или ты не готов слушать основателей. Это был единственный документ, который выдавали на руки. Это означало, что ты кусок дерьма, которое никто не приобрёл, и теперь организация школы может делать с тобой что ей угодно. Как посмертное клеймо урода, которого уже готовы продать на органы. Им говорили об этом перед началом торгов. И каждый хотел быть купленным, лишь бы избежать этого. К слову… — Это означает, что у него не было хозяина. Документы тоже можно посмотреть? Такаги кивнул, а потом сразу же вышел. И снова вернулся, не задержавшись в зале хотя бы на две минуты. Он привёл свидетеля и бывшего одноклассника Аоко — Аки. Его левая рука зажила, а форма официанта сидела на нём ровнее, чем форма дворецкого на Кайто. Казалось, что он родился и вырос официантом. У него была для этого и внешность, и… Где же эта весёлая улыбка с выпуска? Почему ему страшно… рядом с Такаги? — Эй, ты же Кайто, да? Такая казуальность смутила не меньше резкого выпада вперёд, будто старый друг встречал приятеля из аэропорта после долгой разлуки. Но никак не сейчас. — Слава богу, ты здесь! — нет, его радость была правда странной, — Знаешь, я искренне поддерживаю Аоко, но всё–таки я немного… боюсь полицейских. — А, да, — Кайто посмотрел на Сато и Такаги. Они кивнули парню отходя подальше, — Хорошо. Расскажи, что видел или слышал. — Неудобно в такой обстановке, — было заметно, как официанта пугала армия криминалистов и мелкие помощники пары полицейских. — В зале их поменьше. Идём.***
— Вчера я, как в дешёвом детективе, задержался дольше всех, — Аки сел за один из столиков, вытянув вперёд левую руку. Под прозрачным столом различалась чистая обувь и аккуратно повязанный фартук. — Мне захотелось в туалет, потому я подошёл к уборной, но не успел взяться за ручку, как услышал стук. — Стук? — Да. Постукивание внутри, будто кто–то стучал в одну из кабинок. Я спросил: «Кто это?». И тогда… этот кто–то постучал в дверь. — Постучал? Не открыл? — Просто постучал, — Аки склонил голову. — Я сразу же выбежал наружу… Хотел сбежать или найти помощь. Так встал за углом и оглядывался, как вдруг увидел, как кто–то пронёсся мимо меня. — Мимо тебя? — один из криминалистов рванул к туалету, за ним второй, ещё трое проверяли кухню. В зале их всего двое — оба исследуют столы, и официант чувствует себя слегка увереннее. На его лице нет улыбки, но ему заметно легче. Парень тихо произносит: — Это была длинноволосая женщина в свободном плаще. Кайто смотрит на собеседника. Его взгляд находит какую–то странную точку на носу Аки и долго упирается туда, пока руки перекрещиваются на груди. Мозг пропускает через себя кучу изображений, на каждом из которых один день из школы, одно воспоминание оттуда. И вот нужные найдены, а уголки губ поднимаются вверх. — Точно. Хорошо. — А, ты знаешь, кто это? — Есть одна мысль, — на лице Кайто появилась то ли усмешка, то ли ухмылка. Он встал. — Как говорят, «косвенная». И парень скрылся за дверью туалета, отставляя свидетеля с роем мыслей.***
— Кайто–кун, наконец–то! Мы пробили по базе, и отпечатки на ноже принадлежат Широ–куну, но, — Такаги внимательно посмотрел на парня. Тот говорил с шефом под внимательным надзором Сато, — если он помогал шеф–повару… — Может, осмотреть кухню? — Ничего не нашли. Кайто опёрся на стенку. Такаги спрашивал что–то, но дворецкий не упускал из вида кабинки. Внезапно он подошёл к той, где лежала рука, и постучал в неё ровно три раза. Тишина. — Кайто–кун? Не отзываясь, парень подошёл к другой. Три стука. Ничего. За второй третья. Далее четвёртая. Пятая — всё без толку. — Джокер, ты что, Ханако пытаешься призвать? — Широ неловко засмеялся. Кайто это только сильнее насмешило. — Тебе всегда нравилась эта легенда. Ты даже играл роль Ханако на фестивале, да? — О, может быть, — парень подошёл к однокласснику вплотную. — Ты знал, что на этом меньше раньше была школа, мм? Тут работают и Ханако, и богиня туалета, и… — И на каждой перемене ты читал «Уроки Крика» и ржал, как конь, — меткие слова Кайто заставили Широ покачнуться. Он поддался вперёд, сделал невольный шаг и ударился об столб между двумя дверцами и почти упал на Сато. Ему помог подоспевший вовремя шеф. — Эй, может, снимешь форму? Как-то неудобно, ещё запачкаешься. Не хочу тратиться на химчистку, — он обратился к офицеру. — Можно? — Пожалуй. Заодно проверим вас. Проследив за испуганными взглядами подозреваемых, Кайто подошёл к трупу. Долгое время он вглядывался в лицо ненавистного ему Альберта, а потом сел на корточки. Даже если ему отрубили руку, он бы справился — он был амбидекстром. Есть ли смысл обыскивать труп? Аоко как–то сказала: — Преступление часто кроется в деталях. Всегда смешно, когда в романе полицейские обсуждают пуговицу, а это и правда оказывается самой важной уликой. «В том романе Мия оставила в кармане убитого мужчины записку, а здесь», — Кайто опустился к левому карману (убитый был лишён именно левой руки). В ней лежал чек — самый простой из самых простых: чай, салат, пирожное. Вот только меню было заказано на двоих. «Он пришёл с кем–то», — подозрения были лишь на одного человека. — «Но это не доказательство». Рука скользнула в правый карман, и Кайто дотронулся до чего–то катастрофически мелкого, но гладкого. Взяв это большим и указательным пальцем, парень ощутил странное чувство опасности. Да так, что он тут же вытащил маленькое стёклышко, которые легко потерять и не заметить, но засохшая кровь на нём может быть… Может быть… — Такаги–сан… Такаги отозвался почти моментально. Он стоял совсем рядом. — Да, что–то важное? — Стекло в крови. Даже такой добродушный полицейский уставился на стёклышко с недоверием. Нет, кровь — это серьёзно, но на таком мелком кусочке? Не случайно ли? И зачем держать его в кармане? Увидев сомнение, Кайто внимательнее пригляделся к мужчине. Он шепнул ему в лицо, прикрыв губы рукой: — Я думаю, что Широ убийца. — Что? Не маньяк? — Нет, я узнал кое–что от Аки, послушайте… Но разговор прервался — в туалет вернулся Широ, полностью переодетый. Шорты вместо брюк, кеды вместо профессиональной обуви и то, что привлекло внимание, сильнее, чем нечто иное — футболка. Парень слегла вздёрнул её, поправляя, а потом расправил, чтобы опустить её под штаны. Кажется, Такаги ничего не разглядел, зато Кайто — ещё как. Его шаги были громкими, но такими медленными, что Широ отпрянул назад, снова попытавшись столкнуть Сато с места. Но та опять увернулась, а вот парень не успел взяться за ручку двери. — А ты не умеешь убивать, Маргарет. Испуг расцвел на лице парня, как распускается бутон розы — медленно и последовательно, проходя все стадии. Лист за листом. — Кайто?.. — «Кайто»? Не надо подлизываться. Ты же тоже прекрасно знаешь Альберта, верно? Или… «Зорро»? — продолжая наступать, Кайто вытащил футболку одноклассника из его штанов. — Он всегда таскает с собой осколки, потому что… Под ровной грудью различался шрам от характерного пореза в виде кривого зигзага. Он неприятен и по-своему жесток, но знаком. Не понаслышке знаком. — Любит порезать кого–нибудь вот так. Подозреваемый молчал. Озадаченные шефы замерли у кабинок. Сато неловко замерла с вытянутой рукой. Такаги замер с телефоном у уха, в ожидании звонка из лаборатории. — Уверен, там по меньшей мере твоя кровь. А у тебя ведь четвёртая отрицательная, не так ли? Достаточно редкая. Мне проехаться по всему делу, или ты не будешь включать дурочку, Мар–га–рет? — Ты… Кличка «Маргарет» закрепилась за Широ после того, как его нашли в женской одежде ещё в начальных классах. Он попал в детский дом относительно поздно (позднее Шингу), потому вряд ли это мог сделать серийный маньяк. Но одно известно точно — мальчик хотел стать девочкой, однако попал под промывание мозгов и оказался на перепутье. Он мог иногда переодеваться в девочку, ради постановок или на перерыве, потому над ним смеялась, по большей мере, половина учеников. Его опустевший взгляд понятен, но он не вызывает сочувствия. — Ключевой вопрос — отрезанная рука. Ты пытал его? Что ты хотел от него узнать? Ну? — эти слова Кайто оказались рычагом, который не стоило нажимать. В один момент Широ толкнул одноклассника с дороги и со скоростью олимпийского чемпиона по бегу вылетел в коридор. Кайто, ни капли не изменившись в лице, последовал за ним с той же скоростью. За его спиной различался топот полицейских, но он удалялся. Дворецкий оставался впереди.***
— Ах, — Широ замер у стены небольшого переулка. В нём было четыре выхода на улицу, которые являлись прекрасными источниками света, но совсем не гарантировали то, что вас здесь кто–то заметит, — не получилось нормального детектива с нормальными подозреваемыми и разными мотивами? — У тебя не получилось нормально всё сделать, — Кайто чувствовал себя паршиво, но… уверенно. Уверенно, как никогда. — Говори, что тебе было нужно от Альберта? — А, теперь ты его защищаешь? А он столько раз избивал тебя, — Широ отлип от стенки. Его медленные шаги направились в сторону одноклассника. — Ты ничем не лучше его дрянной рожи, — Кайто продолжал стоять на месте, но в колене щёлкнуло. Парень напротив не раз избивал его. — Отвечай на вопросы. Широ лишь шире усмехнулся, с презрением и жалостью. Его кулак взмылся вперёд, и Кайто еле перехватил его. Колени дрогнули, в синих глазах мелькнул страх, но тут манерный голос произнёс: — Тогда ответь на мой: как зовут девочку, с которой ты был этим утром? Ты же знаешь, я… На долгие минуты Кайто потерял остатки самосознания. Послышался громкий удар, за ним ещё один. Пострадавший ещё держался на ногах, но атакующий бил в самые болезненные места. Глухие взмахи кулаков терялись на фоне криков парня, на звуки которых шла полиция. Жертва упала на пол. Нападающий озверел. — Не скажешь? — еле послышался голос Широ. — Полно тебе чести, — вторил ему голос Кайто. — А ты не меняешься… почти… Удары продолжились. Несколько зевак в проходах насторожились, но, увидев откровенное избиение, испугались до чёртиков и убежали, сверкая пятками. Одна взрослая женщина, громко матерясь, подозвала подоспевшую полицию. Офицер Такаги вбежал в переулок быстрее всех. Остановился. — Кайто–кун? В секунду всё стихло, кроме Широ, который ещё постанывал, держась за живот. Он беспомощно сжал глаза, прежде чем стихнуть, провалившись в долгий обморок. — Кайто–кун, ты? Кайто не отвечал. Его взгляд не открывался от собственных окровавленных рук. Дворецкий впервые избил кого–то. И нет, у него не было роя мыслей в голове, вины или стыда за неверный поступок. Он ощутил что–то, похожее на облегчение. — Извините. Он напал на меня, а я защищался.