Спасение утопающего

      «Либо я умер, либо сплю, но это точно явью быть не может» — подумал Арсений, быстро моргая, пытаясь избавиться от «видения», но «оно» не исчезало. Перед ним стоял не кто иной, как Антон Шастун. Погода на улице, видимо, окончательно ухудшилась, о чём говорил внешний вид парня: с мокрых прядей волос тонкими струйками по лицу спускалась вода, худи, которое, видимо, изначально было светло-серым, стало тёмным, а руки его подрагивали от холода. Парадная на мгновение озарилась светом, а спустя пару секунд послышался грохот от удара молнии. Ударило где-то недалеко. — Арс? — младший оглядел своего коллегу, отмечая какие-то изменения. Тот выглядел неважно, даже странно. Одежда на нём была та же, что и в их московском офисе перед тем, как он уехал, но чёрные брюки создавали впечатление, будто их комкали перед тем, как надеть, а рукава тёмно-синей рубашки, как показалось Шастуну, были в каких-то пятнах, но списал он это на воду. Синяки под глазами будто стали темнее, лицо – более осунувшимся, словно болезненным. Антон, как в первый раз, сильно удивился такому виду коллеги, ведь буквально несколько часов назад с ним всë, вроде бы, было хорошо. — Антон? Ты..что здесь делаешь? — немного запнувшись, спросил Попов, но тут же приходя в себя, отошëл от двери, приглашая гостя в квартиру. — Арсений, у тебя что-то случилось? Ты так резко поменялся в лице, когда мы заговорили про бар, потом буркнул что-то про какие-то планы здесь и, как обычно, уехал. Я звонил тебе, узнать, может что-то случилось, но трубку ты не брал даже после того, как, по идее, должен был добраться до вокзала, — обеспокоенно поинтересовался Антон, проходя в дом. — Что? Нет, у меня действительно уже очень давно была запланирована встреча с давним знакомым. А телефон, видимо, сел. С чего ты взял? – действительно, а что произошло с Арсением, что заставило его бросить ребят и «улететь» домой со скоростью света? Арс сам не находил на этот вопрос ответа, но нагло врал. — С чего я взял? Тебе рассказать обо всех моих мыслях и догадках? – начинал нервничать Шастун. — Вопросом на вопрос? — Арс, пожалуйста, давай поговорим? – парень всё никак не унимался. — О чём? – делая вид, что ничего не понимает, спросил старший. — Ты думаешь, я не вижу? Встречи у него запланированные, конечно. Что-то ты сейчас дома сидишь, как я погляжу, а не на студии твоего друга. Я… — Стоп, — бесцеремонно перебил Антона Арсений, — ты весь промок под этим ливнем, поэтому сейчас срочно идёшь в душ, греешься. Одежду, как я погляжу, – он посмотрел на рюкзак, что покоился в правой руке гостя, – на такой случай ты не брал, поэтому сейчас найду тебе что-то из своего, – направляясь в глубь квартиры, сказал мужчина. — Арсений, ты же просто вновь переводишь тему, так ведь? — Антон заметил изменение ещё и в поведении коллеги. — Шаст, – он остановился в проёме, обернулся на товарища, – я ничего не делаю, просто не дай Бог ты заболеешь, будет плохо не только тебе, но и мне – я буду чувствовать себя виноватым. Так что, давай, не спорь, иди грейся, а я вещи пока найду и чайник поставлю, — и зашёл в дальнюю комнату. Антон решил, наверное, старшему не перечить хоть какое-то время, поэтому молча прошёл в ванную и начал стягивать с себя мокрую одежду.       Арс прошёл к шкафу с одеждой. «Нужно бы скрыть это недоразумение от нежной детской психики» — посмотрев на ноющую кисть руки, подумал Арс. «Помазать и замотать нормально не успею, поэтому нужно что-то закрывающее найти» — закончил свой ход рассуждений Попов. Глупый. Из гардероба он выудил свои спортивные штаны, которые он не носил по той причине, что те были слишком длинными, футболку, которую он давно хотел переквалифицировать в армию домашних, и огромное бесформенное худи, совершенно не свойственное его стилю, – его он надевает, чаще всего, когда ему холодно, но сегодня он выполнит явно другую миссию. В нём мужчина напоминал Пьеро из «Буратино» , но только «тёмного», потому что рукава были буквально «трёхметровые». Взяв вещи, он закрыл шкаф, отмечая, что в отражении зеркала на дверце на него смотрел совершенно неопрятный человек. Стало даже стыдно «щеголять» перед Шастуном в таком виде, поэтому наскоро переодевшись в домашние штаны и натянув худи, Арсений погасил свет в комнате и направился в сторону ванной.       Антон шагнул под горячие струи душа. Конечно, он замëрз, но никогда об этом не расскажет. Стоя под напором воды, он всё также думал об Арсении, о том, что с ним происходит и как он ему можно помочь. Шастун давно стал замечать странные резкие изменения в поведении коллеги, но раньше это было не таким частым явлением, а вот в последние несколько месяцев он стал сам не свой, – постоянно куда-то спешит, разнится в сказанных в разное время словах, кому-то судорожно пишет в телефоне. Парень ни раз ловил на себе обеспокоенный взгляд, нередко даже панический, но как только его обладатель замечал взгляд в ответ, сразу же делался серьëзным. Парень пытался узнавать у Серëжи, что происходит в жизни Арсения, но тот лишь отвечал, что друг его в свои личные дела давно перестал посвящать. Антона неведение всегда раздражало до жути. Поток мыслей прервал стук в дверь и звуки вошедшего в помещение человека. Антон даже немного растерялся, но сразу же выдохнул, ведь стенки душевой кабины были матовыми и его рассмотреть при всëм желании было бы трудно. — Я принёс одежду. На стиральную машинку положу, – Попов краем глаза заметил очертание неподвижного тела за стенками душа, на чём немного подзавис, но, поняв, что это совершенно неправильно и, наверное, некомфортно для Антона, быстро отвёл взгляд, выходя из помещения.       Мужчина, захватив перед выходом из ванной веник и савок, пошёл на кухню. Щëлкнул кнопку чайника, достал кружки, чай, кофе, – всë, что было. Он никак не ожидал увидеть кого-то в столь позднее время (половина второго ночи, на секундочку, – Арс пришëл в состояние недоумевания, увидев время, потому что, вроде, когда только приехал, было около семи), а в особенности Шастуна, который прилетит на всех парах в Питер чтобы…что? Зачем вообще ему в Петербург после тяжёлой недели, так ещё и в такое время? Почему не говорил об этом в офисе? Предупредил бы хоть. Собрав бóльшую часть осколков, которые остались после вечернего буйства, Арсений хотел было заваривать чай для позднего посетителя, но не знал, что он предпочтёт сейчас. «Может водки попросит, кто его знает» – подумал Арс, тут же усмехнувшись своим мыслям. Он медленно подошёл к окну, всматриваясь в свет уличного фонаря, что освещал стену проливного дождя и колышущиеся из-за ветра ветки деревьев. Мужчина вновь задумался о парнишке. Зачем ему, такому перспективному комику, да и человеку в общем и целом, понадобился он, так ещë и со своими загонами и загадками. Своих проблем что-ли в жизни не хватает, поэтому решил помочь решить чужие? Арсений в этот момент для себя решил, что, если Антон будет что-то пытаться узнать, то он практически ничего не упомянет, сказав пару общих поверхностных предложений. В момент внутренних рассуждений на кухню зашёл Антон. — Арс? – окликнул младший. — М? – брюнет резко обернулся на отвлëкшего от собственных мыслей гостя. Перед ним стоял донельзя уютный мальчишка. Весь такой лохматый, в домашней одежде, которая, к его удивлению, не была ему велика. Ну, если только футболка немного. — Я всë. — Не поверишь, — хмыкнул мужчина, — но я заметил. Тебе чай, кофе? — Потанцуем. Сейчас хочется кофе, если можно. А вообще, Арсений, не беси, — более чем серьёзным тоном произнёс Шастун, присаживаясь на кухонный диванчик, – нам нужно поговорить, – но заметив несколько крупных осколков на полу, по форме напоминающих ручку от кружки и край тарелки с примитивным узором, спросил, – это что? — Ну, как видишь, осколки. И как я только из не заметил. Такие крупные, — поражаясь своей невнимательности, Арс, задумавшись, случайно задел рукой ту самую бутылку из-под некогда недешёвого виски, которая улетела прямиком на пол с характерным звуком разбившегося стекла, — супер. Только этого сейчас не хватало.       Забывшись, Арсений засучил рукава худи по привычке, чтобы убрать остатки старых и новые осколки. Он суматошно начал собирать части бутылки и только спустя несколько мгновений, когда он подобрал почти всё стекло, Попов словил себя на мысли, что сильно облажался с сокрытием «травмы», но зациклиться на этом не успел – в больную ладонь хоть и неглубоко, но вошёл средних размеров осколок. Приплыли. Везение сегодня сотого уровня. — Арсений, что это за хуйня? — тут же подлетел к «раненному бойцу» Шаст, – Этого не было днём! Что с рукой? — Блять, — красноречиво, чётко, понятно, многозначно. Он быстро вытащил осколок из ладони, из «свежей» раны сразу потекла струйка крови. Мужчина закатил глаза, думая о том, что слишком много неприятностей сегодня свалилось на одного человека. — Да что ж ты делаешь-то! Сядь, быстро! — скомандовал Антон, схватил из стопки на столе салфетку, – Держи, прижимай. Сейчас, я за аптечкой. И хорошо, что я видел её в ванной только что, — он чуть остановился на пути к аптечке, увидев из коридора разбитое зеркало в гостиной, которое не заметил ранее. Прибывая в ещё большем шоке, младший скрылся в проёме ванной. — Надо было так проебаться… — осознавая собственную ошибку, Арсений незамедлительно начал внутреннее самобичевание. Продлилось оно не долго, потому что из этого состояния его выудил голос Антона. — Как давно это? И вообще, что произошло? — не зная как описать сие «творение», поинтересовался младший, сразу же перехвативший руку коллеги, чтобы обработать. — Нет вроде. Да ничего не случилось, Шаст. Ну, выпил немного, с кем не бывает. Дай я сам. — Сам, – специально выделяя это слово, – ты уже натворил достаточно. Арс, ты думаешь, я не замечаю того, что с тобой что-то происходит и твоего перманентно апатичного состояния? — «я что, ещё и не только сейчас где-то проебался?» — подумал Попов. — Да, ты актёр и прекрасно играешь роль «хохмача всея Руси» и счастливого человека, но я же вижу, что что-то, мать твою, происходит. А в ответ, как говорится, – тишина. — Арсений, ты пойми, я не хочу лезть в твою жизнь без твоего разрешения, конечно же, не хочу нарушать личное пространство. Просто мне надоело смотреть на то, как ты надеваешь эту маску «у меня всё хорошо, жизнь прекрасна», – вытащив из аптечки перекись и ватные диски, смочив их, Антон аккуратно взял руку Арсения и начал обрабатывать. Тот долго держался, не подавая виду, но в один момент всё же не сдержался и негромко зашипел от неприятной боли. — Терпи, Арс, сейчас станет полегче, – Шастуну в голову пришла совершенно внезапная идея, схожая с привычным рефлексом, поэтому он подул на раненую руку, чтобы хоть немного облегчить боль, — зачем ты так? — Не знаю, Шаст, не знаю, — сказал Арсений, не моргая смотря на копошения Шастуна с его рукой, — ты не заморачивайся, я сам справлюсь как-нибудь. — Чёрт, да хватит «са́мкать». Я заметил, как ты справляешься, — младший достал из коробки какую-то ранозаживляющую мазь и начал аккуратно втирать в повреждённые участки кожи. Мазь приятно охлаждала кожу после неприятной реакции перекиси на кровь в ранах. — Такое случилось единожды, — врёт. — Единожды, не единожды — оно произошло и это не хорошо. Я понимаю, что, скорее всего, ты не захочешь ничего мне рассказывать, потому что я тебе особо никто, и открываться чужому человеку сложно, но… — Всё сложно, Шаст, — внезапно даже для самого Арсения вырвалось из его уст, – всё очень сложно, и я не знаю, что с этим делать. Ты мне не чужой — коллеги как никак, но я не умею доверять людям. Разучился. — Это, конечно, глупо прозвучит, но что, если попробовать? — поднял глаза младший, уже закончивший перебинтовывать руку. Он понимал, что лезет во что-то личное, интимное и сокровенное, чего совершенно не хотел ни сам, ни Арсений тем более. Просто он хочет помочь — как угодно, но помочь. — Напробовался уже, хватит. Всю жизнь пытался что-то сделать, поменять, но ничего не помогало. Люди только пользовались мной, а те, кому что-либо не нравилось, просто отказывались от меня. Кидали в дальний угол, забывая про моë существование. А я всем им доверял, открывался и…это больно, Шаст, — брюнет поднял глаза на коллегу. Антон увидел, как слеза медленно потекла из потемневших сейчас, будто от боли, обычно светлых глаз, — я не люблю, когда меня жалеют, когда успокаивают. Ненавижу. Отвык, наверное. Навязываться со своими проблемами я ни к кому не хочу, потому что в конце этим обязательно попрекнут. Я слабый, Антон, понимаешь? Но никто не должен об этом знать, — тело Попова трясло от тремора, — а я просто хотел быть счастливым, — сказал он шёпотом. — Арс, — выпустив больную руку Арсения, Антон подвинулся ближе, не замечая, что наступил в небольшую лужу виски, и обнял его, потому что больше не мог смотреть, как тот сейчас ломает себя, потому что привык всё таить в себе, — тише, — положил руку на затылок и начал перебирать волосы в успокаивающем жесте, от чего старший разошёлся в рыданиях ещё сильнее — максимально непривычные ощущения, — Ааарс, ну чего ты? Всё будет хорошо, слышишь? — Ничего не хорошо, — еле слышно произнёс Попов. — Нет, это ты так думаешь, Арс. Если продолжать так думать — точно ничего не изменится. Мысли материальны, — сказал Антон стараясь подбодрить Арсения, — понимаю, что будет сложно повернуть ход мыслей в нужное русло, но попробовать стоит. Как говорится: не попробуешь -… — Не попробуешь, — перебил младшего тихим голосом Арс. Шастун немного прыснул. — Ну вот, так даже лучше. Шутишь — уже хорошо. Так, — сказал Антон, выпуская Арсения из объятий, — время уже позднее, — он глянул на часы духового шкафа, которые показывали почти половину третьего, и положил руки на плечи коллеги, — всё наладится, я обещаю. А ещё тебе нужно отдохнуть. Организм потратил много сил. Сейчас главное — постараться уснуть. Пойдём — ты спать, а я собираться. — Куда ты собрался уходить? — резко приходя в себя, спросил старший. — В гостиницу какую-нибудь, что уж тебя теснить. — Ты дурак что-ли? Ни в какую гостиницу ты не поедешь по такой погоде, посмотри, — Арс взглянул в окно, — дождь всё ещё льёт. Да и вообще, я и моя холостяцкая квартира тебе чем не угодили? Ишь, чего удумал. Даже не спорь, — сказал старший, увидев, как Антон открыл рот, чтобы возразить, — пойду постелю тебе на диване. — Да что ты одной своей здоровой культяпкой сделаешь? — в шуточной форме подметил Антон, чуть смеясь. — И то верно. Ну, пойдём — окажешь услугу помощи немощным, — и уже оба смеялись над всей сложившейся ситуацией.       Ближе к часу ночи разбитое зеркало в гостиной было убрано, две кружки кофе, наконец, выпиты, а диван застелен. — Спасибо, что приехал, Шаст, — сказал Арсений, направляясь к своей спальне. — Совершенно не за что, Арс. Тебе спасибо, что приютил бродягу, — прыснул Шастун. — Так и должно быть, это называется гостеприимство, — снова начинал умничать, — спокойной ночи, Шаст. — И тебе, Арс.