Спасение утопающего

      Дождь барабанил по подоконникам, не стихая. Соседи, видимо, решили посмотреть все сезоны какого-то турецкого сериала на полной громкости, что даже с улицы, скорее всего, было слышно. В подъезде постоянно кто-то шаркал ботинками и разговаривал, похоже выходя покурить, — видно один из соседей тоже не мог заснуть этой ночью. Антон, не выдержав и двух часов в этой оглушающей тишине, прерываемой только звуками дождя, в очередной заход соседа на перекур, решил тоже выйти. Курить, на самом деле, хотелось ещё с самого приезда в город, но на улице погода не позволяла это сделать, в такси – это не уместно, а в квартире Арсения – как-то некультурно. Он встал с дивана, достал из рюкзака пачку сигарет, прошёл в прихожую, где нашёл старые на вид сланцы, обул их, тихонько открыл дверь и вышел. Сосед всё так же размеренными шагами бродил по лестничной клетке, параллельно с кем-то ругаясь по телефону, а после, резко послав собеседника глубоко и надолго, пошёл в сторону общего подъездного балкона. Шаст, не долго думая, спустя несколько мгновений раздумий, двинулся в том же направлении. Мужчина, лет сорока, стоял, оперевшись о перила, нервно то затягиваясь сигаретой, то крутя её между пальцев. Он заметил парня, коротко окинув взглядом, возвращаясь к своему «делу». — Жена нервы трепет? – прервал тишину вопросом Антон, откинувшись спиной на кирпичную стенку, закуривая сигарету. — Ой, да не дай бог жена, она у меня святая почти. Любовница. Решила, что изменяю ей, – мужчина вновь на пару секунд обернулся на незнакомца, вернулся в исходное положение, затянулся. – Я ей говорю "у меня кроме тебя и жены никого нет", а она не верит. Хоть убей. Вот теперь чуть ли не каждые двадцать минут звонит, устраивает истерики, – вывалил он, затем развернулся, протянул руку, – Олег. — Антон, – ответил на рукопожатие парень. – А жена не заподозрит ничего, что ты так часто курить уходишь? — Она у меня в командировке, что уж там. Дома дочь просто спит, будить её не хочу, ну и аллергия у неё на табачный дым. А вообще, мало ли что лишнего услышит. — А чего изменяешь? Если говоришь, что жена почти святая, значит есть весомый повод? — Да как и все, Тох. Сейчас же тенденция такая – все друг другу изменяют. Так жить проще. Да, с чувством вины, но оно потом притупляется и нормально всё. А Маринка да, хорошая у меня, люблю её. Но раз в два года накрывает её, на месяц из дома уходит, бухает, проще говоря. Сейчас тоже подозреваю, что не работа её заставила уехать, а жажда выпить. — Кодировать не пробовали? — Насильно? Не, она не хочет, да и мне незачем. Я этот месяц к Ленке езжу, нам хорошо, время лишнее вместе провести можем. Уже семь лет так перебежками живу, – он затушил окурок о перила, выбросил вниз. С небольшого выступа балкона на этаж выше огромная капля упала прямо на Олега, – Ай, блять, зараза такая, за шиворот прям. — А может она и пьёт из-за того, что знает о твоих изменах, не думал? Может легче было бы определиться, с кем тебе хотелось быть? – Антон не понимал такой позиции, он пытался найти объективную причину запоев жены мужчины и его измен. Ну вот просто было любопытно. — Тох, я и не знаю, знает ли она. Может знает или догадывается. От Ленки я уйти не смогу, да и не хочу, а с Маринкой я быть обязан – дочке же не одной расти. Ну, и люблю её, конечно, – Олег развернулся лицом к Антону, оперевшись поясницей о те же перила, – ты вот так говоришь, спрашиваешь, будто никогда сам не сталкивался с этим. — Я лично и не сталкивался, – сигарета полетела с балкона вниз, – и не хочу. Вообще никаких отношений не хочу сейчас. Просто для себя пожить хочется, – Антошка, кто ж научил тебя так врать? Или атмосфера квартиры Попова так влияет? — А ты вообще откуда? Квартиру тут снимаешь теперь? Я тебя просто раньше ни разу не видел. — Не, я к коллеге заехал, ноут у меня с важными файлами оставил, а потом дождь и, в общем, оставил он меня на ночь у себя, – боже, Шастун, а ты искусный врун. Сам Попов позавидовал бы. – Арсений Попов, может знаешь такого? — А, Арсюха! Конечно знаю! Хороший мужик, всегда поможет, если сможет. Правда, часто его дома не бывает, в столицу ездит. Только смурной он в последнее время ходит, когда я его вижу, – Олег похлопал по карманам, – ой, а у тебя сигаретки не найдётся? А то я последнюю выкурил сейчас. — А не укуришься так за сегодня? Сам говоришь, часто сегодня выходишь. Держи, – она протянул ему открытую пачку. – А почему смурной ходит, не знаешь случайно? — Да какой там, у меня стаж курильщика почти тридцать лет! Я живее всех живых! А Арсюха...так у него какие-то драмы вроде семейные были, или, может, она и не жена ему была. Не знаю, честно. Жили тут до нас, мы тут с полгода только. Но, чё-т мне кажется, что там что-то не чисто было, – он прикурил сигарету. — В плане? – Антон вообще не знал ничего о личной жизни коллеги, а тут ещё, оказывается, возможно, и жена. Во скрытный этот Арсений! — Да не знаю, говорю же. Просто ощущение такое. Ругались часто они, Арсюха потом почти сразу обычно на неделю-две уезжал. Алёнка только потом всегда недовольная ходила, на всех зыркала своими карими глазками, будто вычисляла чего. Еë я вообще не часто видел, а Арсюха, когда уезжал, она бывало чуть ли не следом выходила. Ну, часа через пол, может быть. Сумочку на плечо, губки бантиком, в такси садилась и пропадала практически на всë время, пока он отсутствовал. Лишь за день-два возвращалась. А в последний раз я еë видел, она с мужиком каким-то пришла, мы на лестничной клетке пересеклись. Я тихонько так уточнил, не изменять ли она вздумала Попову-то. Она только отмахнулась, сказала, что я дурень, а это знакомый электрик. Ну, парнишка с чемоданчиком был профессиональным, значит, наверное, и мастер. Я значения этому не придал. А, вообще, мне то вообще какое дело? Баба не моя же. Через два дня Арсений приехал, но потом почти сразу обратно укатил. А Алëнка в течение недели вещи свои собрала и уехала. Я ничего в этой из драме не понял тогда. У меня Юлька ангиной заболела, Маринка к маме своей в Казань летала, Ленка в Турции была, а я никуда деться из-за этого не мог. Только за передвижками соседей и наблюдал, – у балабола зазвонил телефон, – ой, ща, Тох. Да, Юлечка? Ты чего не спишь? Я в подъезде, покурить вышел, сейчас иду обратно, не переживай, – он скинул вызов, затушил бесчисленную по счëту за сегодняшнюю ночь сигарету, – Так что, Тох, не знаю, что у них там. Сам у него спросил бы. — Да. Так и сделаю, – да уже зачем? Картинка начинала сама складываться в голове, а сосед Арсения всë помогал частям пазла встать на места. — Ладно, приятно было познакомиться! Я к дочке пойду, уложить нужно еë обратно ещё. Скоро в школу вставать. Арсюхе «привет»! — Взаимно, Олег. Всего хорошего, – они пожали друг другу руки, после чего новый знакомый исчез в проëме входа на балкон. Антон ещё немного постоял, смотря в даль. Только начинало потихоньку рассветать. Мыслей было много, поэтому голова, переполненная думами, начала болеть. «Нужно отдохнуть, а потом, утром, я с ним поговорю» – подумал Антон и направился в квартиру.       Он аккуратно закрыл за собой дверь. Тишина, перебиваемая почти не слышными в коридоре звуками дождя, окутала помещение целиком и полностью. Парень тихо, чтобы не нарушать покой дома, разулся, сходил в туалет, помыл руки и уже хотел было пойти на диван спать, но вдруг услышал среди всех посторонних звуков этой ночи единственный, которого не было до его похода на внезапный разговор и покурить. Похож он был то ли на плач, то ли на всхлипы и шмыгание носом — разобрать сложно. «Наверное, сериал пришёл в стадию, когда зритель должен прослезиться», — подумал Антон о слышимых ранее звуках турецкого кинематографа от соседей. Но, простояв у дивана ещё какое-то время, он понял, что звуки брали своë начало явно в соседней комнате, так ещё и какой-то еле слышимый говор добавился. Дойдя до двери дальней комнаты, парень прислушался внимательнее. «Да, точно отсюда, но что случилось? Снова накрыло?» — с этими мыслями Шаст открыл дверь, ведущую в спальню. Арсений лежал, поджав к груди ноги, в позе эмбриона, и бубнил себе что-то под нос. — Арс… — Шастун подошëл к кровати, сел на край, практически невесомо прикоснулся рукой плеча Попова. — Не нужно, не уходи. Ты делаешь мне больно, — пробормотал Арс.       Но Антон, будто бы не слыша его, встал у кровати на колени прямо перед лицом Арсения, пытаясь заглянуть в те самые, Шаст точно знал, бушующие океаны. Спит. Говорит во сне. Арс ещё какое-то время что-то бормотал из серии «почему я тебе не нужен, ты не можешь просто уйти, мне больно», а затем открыл глаза, видимо, почувствовав чужое присутствие и ладонь на плече. Они смотрели друг на друга. Арсения это видимо немного напрягло, потому что давно никто не был рядом, когда ему было плохо. Его снова начало трясти, а потом он, стараясь отстраниться от непривычных прикосновений, начал накрываться одеялом с головой и уговаривать Антона, чтобы он ушëл, ему тут не к чему быть. Шастун же начал сам говорить полушёпотом какой-то «успокаивающий» бред, не слушая бубнëж старшего, поглаживая при этом его плечо уже через одеяло.       Спустя неопределённое количество времени, когда Антон начал чувствовать тупую боль в коленях, Арсений, вроде, немного успокоился. — Почему ты здесь? — тихо спросил Арс, выбравшись головой из своего «кокона», уже смотря на Шаста. — Не задавай глупых вопросов, пожалуйста, — после долгой паузы просьба всё же прозвучала вместо ответа. — Я приехал, потому что посчитал это нужным. Вот и всë. Давай сейчас попытаемся хоть немного абстрагироваться от всего, что сегодня было, а? — младший сел на краешек кровати, всё ещё стараясь держать зрительный контакт, пока Арсений глядел своими изумрудами так глубоко, будто пытаясь найти в глубине Шастунской души то, что могло бы спасти его, — можешь рядом присесть, пожалуйста? — Арс осторожно поднялся, принимая сидячее положение, и только сейчас перевëл взгляд вниз — на ту самую пострадавшую ручёнку. — Кем ты хотел стать в детстве? — вроде такой простой вопрос, но так резко выбивает из колеи. — Я хотел стать, как бы это банально не звучало, космонавтом, — немного подумав, ответил Арсений. — Что ж, а что тебя в этой профессии так увлекло? — не переставая смотреть на Попова. — Не знаю. Это, вроде, у всех так в детстве — ты хочешь быть кем-то потому, что это кажется прикольным, а какие-то нюансы уже не интересуют, — немного неуверенно ответил Арс, — а ты? — Я всё детство мечтал стать пилотом самолёта, а когда, повзрослев, узнал, что явно не подхожу по росту, мечта куда-то пропала, — рассказывал он с каким-то воодушевлением, будто снова вернулся в то беззаботное время. — Только подумай: ты летишь не среди других в этих креслах для карликов рядом с окном, словно дверцей от стиральной машины, а на своём собственном месте, в главенствующей части самолёта, где нет вечно орущих детей, бешеных мамочек и, – Антон усмехнулся, – неприятно пахнущих людей. Откуда открывается удивительнейший вид на облака, землю, даже звёзды, представляешь? — Арс, видно понемногу начиная задрёмывать, положил голову Шасту на плечо. Тот, кинув на это взгляд и не услышав ответа, продолжил, — Это же прикинь, у тебя рейс в ночь, ты взлетаешь, а небо чистое-чистое, и видно каждую звёздочку, каждое их созвездие… Я понимаю, что это большая ответственность за всех тех, кто находится за спиной, чьи жизнь зависят от тебя и экипажа, но это же так здорово. Вся эта атмосфера проникает в тебя, в каждую клеточку, пытаясь остаться там навсегда, а ты… — послышалось размеренное сопение на плече. Шаст немного улыбнулся, радуясь, что смог отвлечь Арсения от дурных мыслей, — просто погружаешься в свои мысли и кайфуешь от того, что ты летишь.       Антон максимально аккуратно поднял голову старшего со своего плеча, уложил его, наконец-то, расслабленное тело обратно на кровать, накрыв сверху одеялом, тихо встал, пошел к выходу из комнаты, и только у двери обернулся, проверяя, спит ли Арсений. — Всё будет хорошо, Арс, я обещаю, — одними губами произнëс Антон. — И даже если весь Мир будет против тебя, я буду тихо стоять за твоей спиной…и молча подавать патроны, – и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Звуки дождя, барабанящего по подоконникам, стихли, будто давая возможность мужчине, наконец, отдохнуть в тишине. Сегодня Арсений спал спокойно. Впервые за последние полгода.