Спасение утопающего

      Утро встретило город всё той же отвратительной погодой. Кто-то, в силу обстоятельств, мчался на работу, кому-то пришлось выгуливать собаку, какой-то безумец, разумеется такой найдётся, решил прогуляться. А у Арсения утро началось не с счастливых потягушек после хорошего сна, а с боли в голове и руке и мыслей о прошедшей ночи, — кто бы знал, как ему сейчас стыдно перед Антоном за весь тот «цирк», что он решил устроить перед его приездом. А ведь он не хотел всего этого: того, чтобы парень приезжал, лишний раз беспокоился, успокаивал его, сидел с ним среди ночи, говоря ни о чём, видел его в таком состоянии. Ему вообще было не комфортно напрягать не в чём не виноватого парня, который по своему желанию решил узнать, что с ним, с Арсением, происходит. Попов сел на кровати, накрывшись одеялом с головой, – отопление ещё не включили, а на улице начались заморозки, поэтому в квартире было не то, чтобы тепло. Поджав под себя ноги, потому что те покрылись мурашками от прохлады комнаты и резкого исчезновения с них покрывала, он начал думать. Мысли роились, но зацепиться хотя бы за одну было сложно. Но кое какая всё-таки задержалась в голове дольше остальных. Он подумал о прошлом. Вспомнил про счастливую жизнь в этой квартире, времена, когда выбирал её, как покупал на скрупулёзно накопленные деньги, начиная с первой в жизни зарплаты, как приходил домой в тепло и уют, валился от усталости на кровать, на которой сам сейчас и сидел, а на голову опускалась рука, начиная ворошить волосы и водить из стороны в сторону аккуратными ноготками. Сейчас это казалось таким далёким, хоть и, на самом деле, пропало не так давно. Всё поменялось чуть больше, чем полтора года назад, когда дом начал слышать постоянные ссоры и ругань. С того момента спокойная жизнь Арсения Попова, которой он добивался последние десять лет уж точно, стремительно превращалась в прежнюю, возвращая его в юношеский период. Всё стало мрачным, жил он от поездки до поездки в Москву, отдыхал только с Серёжей или, в редких случаях, в офисе. Ребята тогда начинали тише говорить, видя, что коллега сидит, откинув голову на спинку дивана, с закрытыми глазами, размеренно дыша. Спал редко и беспокойно, просыпался от любого шороха, но на работе эта закономерность почему-то переставала работать. Серёжа тогда всё чаще стал замечать убитое состояние друга, спрашивая о его делах, на что тот отмахивался, говоря о том, что, скорее всего, просто захворал, да и выматывается то в офисе, то в постоянных разъездах. А потом появилась пустота. Она заполнила его жизнь и квартиру со скоростью падающей звезды. Арсений возвращался домой в давящую тишину, стараясь её не замечать. Не получалось. Поэтому, откладывая все дела «на потом», он брал самое нужное и шёл прочь из дома до того момента, пока голова не начинала переставать соображать, а тело ломило от усталости и отсутствия сна. По ночам часто снились кошмары, начинавшиеся как какие-то приятные воспоминания из его жизни, но, приобретая скверный характер, становились самыми жуткими картинками, которые только мог представить мозг. До самого утра мужчина практически никогда не досыпал, резко распахивая глаза спустя короткий промежуток времени после длительных попыток уснуть. В целом, если можно было бы точно подсчитать количество часов, которые он провёл во сне за неделю, оно бы не превышало семи. Но сегодня, на его удивление, спал он спокойно, без снов.       Из раздумий мужчину отвлёк запах чего-то вкусного, исходивший откуда-то из глубины квартиры. Давно забытое чувство снова пробивалось из грудной клетки, вызывая приятное ощущение. Взглянув на часы над рабочим столом, что показывали половину первого, он встал, с горем пополам двинулся в сторону ванной, умылся, пытаясь смыть все грязные мысли, после чего последовал на кухню. Там Арсений лицезрел, как Антон в наушниках, явно чтобы не разбудить хозяина квартиры, стоял у плиты, пританцовывая и тихонько напевая себе под нос какую-то попсовую песню, готовил завтрак. Парень выглядел настолько домашним и уютным, что хотелось остаться в этом моменте навечно. Тепло разливалось по организму, проникая в каждую клетку, но Арс не мог позволить себе такого. Даже думать об этом. Ещё несколько минут он, оперевшись о косяк, наблюдал на парнишкой, после чего тот, развернувшись к холодильнику, заметил мужчину, немного дёрнувшись от неожиданности. Он всеми силами старался скрыть испуг, но, конечно же, хоть и немного, но выдал эмоцию. — Доброго утречка. И давно ты тут стоишь? — отключил плиту, вынимая наушники. — Доброго. Минут пять максимум. Ты не притворяйся, что не испугался. А вообще, Антон Андреич, чего это, вы кухарка теперь? — пытаясь сдержать усмешку, произнёс Арсений. — Ой, да с тобой я и медсестра, и кухарка, и нянька — кого только пожелаешь. Ну да, неожиданно ты пришёл, но я не прям чтобы так сильно испугался, — усмехаясь, сказал младший, снимая последний блин со сковороды. Брюнет немного изменился в настроении – видно, «нянька» его всё-таки задела. — Ты прости меня за всё, что было ночью, ты не должен был этого видеть, да и сюсюкаться со мной тоже не обязательно было, — Арсений присел на кухонный диванчик, кладя руки на колени и опуская на них взгляд. — Арс, ну ты чего опять эту шарманку заводишь? Я же ещё ночью, перед тем, как ты заснул, сказал, что мне не в тяжесть, да и не вижу ничего плохого в том, чтобы помочь тому, кому это действительно нужно. Так что прекращай постоянно извиняться, – в конце концов, это было моим решением приехать к тебе, дабы разобраться в твоём состоянии. Давай, — он сел на корточки, аккуратно кладя свои руки поверх чужих, пытаясь заглянуть Арсению в глаза, — преставай себя накручивать. Сейчас позавтракаем, а дальше нужно будет повторно обработать твою руку, — он берёт травмированную кисть, осматривая пятнышки крови, запёкшиеся на бинтах, — а может, даже к врачу съездим, покажем, пусть оценит масштаб трагедии. — Нет, не нужно в больницу, явно же, что ничего серьёзного нет. Поболит и заживёт, как на собаке, — всё так же смотря уже на их руки, произнёс брюнет. — Всё хорошо, правда, Шаст. — Арс, посмотри мне в глаза, пожалуйста, — не отрывая взгляда от мужчины, — Арс, прошу, — но тот лишь сидел как статуя, совершенно не двигаясь. Тогда Шастун подцепил своими пальцами голову Арсения за подбородок, заставляя поднять взгляд, — скажи теперь то же самое, глядя мне в глаза. — Всё в порядке, — пересиливая желание заскулить, сказал Попов, — не нужно беспокоиться. — Арсений, просто помни, что я всегда рядом, ладно? — на что мужчина лишь кивнул, а взглядом будто проговорил «спасибо». — А вообще, у нас сейчас блины все ледяной коркой покроются, я что, зря их делал, раскрывая все свои таланты? — поднялся на ноги, разворачиваясь к шкафчикам за двумя чистыми тарелками и, приглядевшимся во время поисков ингредиентов для блинчиков, вареньем.       Они завтракали сначала молча, а потом обсуждая прошедшие съёмки и смешные моменты с них. Парни вспомнили первый пилот шоу, где ведущим был Белый, то, как все ребята были одеты (особенно розовый пиджак Шастуна, — это было что-то с чём-то) и всякую всячину, над которой они смеялись, практически давясь завтраком. «Вот так и должно быть, вот это уже лучше» — пронеслось в голове Антона. Арсений будто начал даже в тот момент светиться, чувствуя, что его слушают с заинтересованностью и следят за повествованием. Оба чувствовали что-то тёплое, ощущение как бы обволакивало с головы до ног.       После трапезы Шаст взял с подоконника ту самую аптечку, что спасала ситуацию ночью, начав снимать бинты с руки Попова. После того, как он проделал всё те же манипуляции, что и прошедшим вечером, не забывая про обязательное условие — дуть на рану, чтобы сильно больно не было, парни допили остатки чая с печеньем, которое внезапно нашлось рядом с оставленной у окна коробкой с красным крестом. Когда они закончили, Шастун отправил, как настоящая мамочка, Арсения чистить зубки, а сам принялся мыть посуду. Когда оба мужчины завершили свои со своими «дела», они решили что-нибудь посмотреть, дабы отвлечься ото всех мешающих мыслей. Сошлись на каком-то нашумевшем сериале, который так бурно обсуждали в офисе Стас и Дрон, восхваляя сценаристов и режиссёров. Ребята завалились на диван, прихватив с собой две отрытые в дебрях кухонных шкафов пачки чипсов и воду, если вдруг захочется. Сериал начался с каких-то непонятных сюрреалистичных сцен, но, как рассказали коллеги, так и было запланировано, мол в последствии всё поменяется и станет интереснее. Арсений наконец отвлёкся от дурных мыслей, не дающих покоя.       Засиделись так до «квадратной жопы», когда время переваливало за одиннадцать вечера, а Шастун давно уже сидел, склонив голову на плечо Попова, практически засыпая, но стараясь из последних сил держаться до последней серии, а Арс, в свою очередь, внимательно следил за сюжетом и героями, потому что сериал настолько сильно понравился мужчине, что в голове появилась мысль, пересмотреть его в ближайшее время ещё раз. Они неоднократно останавливались на каких-то ярких моментах повествования, чтобы обсудить происходящее, просто сидели друг на против друга, споря о том, кто из героев прав, кто предатель и что же будет дальше. Арсений непроизвольно немного придерживал парня за плечо, чтобы тот окончательно не сполз на него. Никто ничего против не сказал бы, потому что всем было удобно, а в квартире витало некое чувство уюта, — словно так и должно быть, будто бы это правильно. — Шаст, — обратился Арс к младшему, но не получил ответа, — Антон, — парень поднял немного заспанный взгляд на того, кто решил потревожить его долгожданный сон (этой ночью он так и не сомкнул глаз, думая про того, кто наконец смог заснуть после истерик), — Шаст, не мучай себя, давай завтра досмотрим эти несколько серий, а сейчас ты нормально поспишь, хорошо? — на что он получил приглушённое сомневающееся, будто вопросительное, «угу».       Шастун нехотя поднялся с дивана, двигаясь в направлении ванной, чтобы сделать все свои «делишки» и со спокойной совестью лечь спать, пока сон не прошёл. Когда он вернулся, Арсений к тому времени уже выключил телевизор, отнёс на кухню посуду, в которой они позже приносили в гостиную закуски к сериалу, обратно разложил и застелил диван. Шаст лёг, чувствуя, как разум медленно начал расслабляться, но когда Арсений, до этого возившийся с застрявшей шторкой, направился к себе в комнату, остановил его: — Арс, останься, пожалуйста, — тот глянул на него немного непонимающим взглядом, — мне нужно знать, что ты этой ночью будешь в порядке и сможешь нормально заснуть, — и тот остался. Ни слова не сказав, побрёл к дивану, лёг рядом с парнем, а тот накрыл их обоих одеялом. Пожелав спокойной ночи, так, почти одновременно, и заснули.       Посреди ночи кто-то из них найдëт руку другого, кладя свою рядом, совсем невинно касаясь, будто ища сквозь сон простого человеческого тепла и присутствия кого-то рядом. Теперь уже оба мужчины этой ночью спят спокойно.