***
850 год
***
Последние дни тянулись в гордом одиночестве. Очень долго, и каждый вечер становился лишь грустным предвестником следующего утра. Смит сдержал слово. Капитан обосновалась в маленьком домике на окраине Орвуда — северного города. Тихий район, где из людей только сама девушка, да пара стариков, которые сидели круглые сутки на лавках, независимо от погоды. Атмосфера этого места была спокойной, ленивой и невыносимо скучной. Из окна всегда виднелось серое и безразличное небо, которое не пропускало ни единого лучика солнца. В воздухе витал запах дождя и мокрых листьев. Осенний ветер вынуждал раз за разом топить маленькую печь и сильнее заматываться в вязаный платок, который Мария смастерила от безделья. Орвуд сыграл большую роль во время переворота. На стену напал огромный титан, которого уничтожила настоящая королева — Хистория. Словно богиня, она очаровала людей своим героическим поступком. Окажись на этом месте кто-то другой, то, вероятно, смена власти прошла бы не настолько гладко. Королева первым делом принялась заниматься приютом для сирот. Леви активно поддержал это решение, а Мария посчитала своим долгом распространить информацию по городу, тем самым начинание получило жизнь из-за поддержки народа. Королева благодетель. Ничего лучше не придумаешь. При новой правительнице, дети подземелий получили возможность играть под солнцем и бегать по траве. В это же время Остерман убедила королеву выводить людей подземелий, которые не были связаны с преступностью, и включить их в работы по реконструкции городов. Многие были направлены в Трост, другая часть в Стохес и Орвуд, которые также пострадали от титанов. Мария, как человек с инвалидностью, могла отправиться на лечение, но она отказалась. Теперь ее жизнь протекала в тихом домике, скрытом за тенью более высоких. Известий о разведчиках было много. В каждой газете трубили о легионе, брали интервью у Эрвина, Ханджи, даже до Леви добрались. Он выражал недовольство, собственным портретом на листовках розыска, что раздавались месяц назад. Теперь общение Марии с разведкой проходило лишь через статьи. Появилось какое-то родство с проблемой Аккермана. Девушка складировала газеты в стопках, вырезала куски из страниц, складывала те в справочник, искренне боясь потерять. Она периодически отсылала письма в корпус, только ответа не было даже спустя месяц.***
Навязчивый колотящий стук заставил девушку проснуться. Она инстинктивно ухватилась за ружье, которое мирно лежало на полу. Мгновенно направив его в сторону окна, Мария с недоумением взглянула на птицу, что настойчиво клевала стекло. — Снова ты меня пугаешь! Голубь заинтересованно повернул голову, оглядел девушку, что уже прятала оружие под кровать. Мария подобралась к источнику ее головной боли. Ухватилась за раму окна и резким рывком подняла ее. Птица равнодушно сидела на своем месте и совсем не боялась человека. Ветка, которая своими отростками упиралась в стекло, вела прямиком к небольшому гнездышку. Пустому. Мария наблюдала за ним пару недель и прежде около него никто не появлялся, но в один прекрасный день хозяин объявился. Из рассказов Ханджи, голуби вьют гнезда парами, да и надежно их прячут от глаз людей, но здесь владелец был один. Проникнувшись к нему сочувствием, Мария частенько подкармливала нового, также одинокого соседа. Утренний туман навис над городом. Тихое и грустное место, которое нагоняло тоску. За желтым кленом, виднелся еще один дом. Пустовавший, учитывая, что в его окнах никогда не горел свет. Под оком проходила песчаная дорога. Правее также стояла парочка домиков, которые соединялись между собой веревками для белья, в эту цепь входил и дом Остерман. Около этого места стояли длинные лавки, на которых и собирались консилиумы. Остальной вид был жадно съеден молочным туманом, который плотным облаком обволакивал все вокруг. Леви не приезжал, не выдавал своего присутствия. Казалось, он просто исчез, либо его никогда и не было. Его образ иногда пропадал в памяти, но голос и запах помнились всегда. Как только и этого удовольствия не стало, то чувствовать его существование становилось все труднее. Стоило лишь услышать шаги на улице, как Остерман уже мчалась к окну, надеясь, что разведчик смог приехать, но пришлось наблюдать за сгорбленной старушкой, которая рывками продвигалась по дороге, перетаскивая тяжелые сумки. Пять минут женщина пересекала небольшой двор, после чего скрылась на соседнем крыльце.***
Подвязав волосы, Мария легонько поправила платок на носу. Старая привычка. Каждый день начинался с долгой уборки, которая отнимала большую часть дня. Любовь к порядку появилась абсолютно внезапно, прямо вместе необходимостью вычистить дом до блеска. Жилье было совсем необжитым, однако грязи оказалось больше, чем мебели на двух этажах. Маленькая кухня, зал, кладовка под лестницей, заросшее крапивой крыльцо. Пытаясь узнать о бывших владельцах, пару дней назад, Мари обратилась к лучшему архиву — бабушкам. Оказалось, что дом принадлежал молодому талантливому художнику, который месяцами трудился над росписью потолка собора в городе, но в последний день, когда работа была выполнена, сорвался с платформы и разбился насмерть. Ходили слухи, что юноша получил проклятье от богинь, которых так кропотливо изображал. Дурная слава быстро разошлась, после чего еще двадцать лет дом не встречал новых жителей. Это легко было понятно по крошащейся побелке, ржавой входной двери и разбитым окнам. С первого дня девушка упорно привносила в новое место жизнь, хотя работы еще было даже не на неделю. Сегодня она вытаскивала коробки с различным хламом. Копаясь в старых вещах, Мария нашла неподписанные картины, надежно спрятанные в темный угол кладовки и укрытые мешками, словно обладатель хотел спрятать работы от любопытных глаз. Ожидая увидеть что-то запретное, как например титанов, что скрывались в стенах, Мария скинула покрывала, в нетерпении. Появилась легкая печаль от увиденного. Улицы незнакомого города, какое-то большое озеро с лодками у причала. Ни на одной картине не было людей, одни пейзажи. Мария разочарованно выдохнула, хотя полотна все равно оказались очень красивыми. Даже без ухода, краска на нах осталась такой же яркой. — Ну не выбрасывать же... о, рамки. Гора засохших красок, пушистых кисточек, куча перепачканной одежды. Примерив на себя фартук, с разноцветными мазками, девушка продолжила раскопки. Профессиональный инвентарь был и в других комнатах. Все стояло на местах, как и в день последнего пребывания владельца в доме. Даже кружка осталась на столе, вместе с ложкой, кинутой в сахарницу. Закатав посильнее рукава, Мария принялась отжимать тряпку.Силы понемногу возвращались, что не могло ни радовать. С каждым новым днем в углах находились новые разводы краски, либо стружка от карандаша.***
Вечер проходил за чашкой крепкого чая и миски пресной гречки. Подружившись с голубем, ужин проходил уже не в одиночестве. Отсыпав его порцию в крышку от банки, Мария пригласила соседа в свой скромный ресторан. Тучи на небе лишь сгустились и появление грозы стало лишь вопросом времени. Только подумав об этом, в дали засиял свет молнии. Грустно закивав, Мария сделала очередной глоток чая. — Один...два...три...четыре. Голубь равнодушно продолжил клевать кашу. Девушка стала наблюдать за стариком, который шел по тропинке. Первая капля ударила по подоконнику. Через секунду холодный ливень звонким боем застучал о землю. Пожилой мужчина поспешил укрыться своим плащем и, едва скользя, переваливаясь, побежал вперед. Новый сосед недовольно замахал крыльями, встрепенулся и заскочил в дом. Сквозь ветви клена сочилась вода, которая окончательна разрушило гнездо, состоящее из пары хлипких веточек.***
Уборка. С каждым разом этот процесс приносил изощренное удовольствие. Метла и тряпка — лучшие товарищи в нелегком деле. На следующий день девушка принялась разбирать шкафы и комоды. Художник, видно, наряжаться не любил. Одежды было не так много, а вот безделушки коллекционировал. Фарфоровые фигурки стояли на полках, в комоде хранились книги и альбомы с зарисовками. В банках лежали различные камни, либо складировались монеты. В кладовке хранились маленькие шкатулочки с механизмом внутри. В комнате раздавались лишь мелодии, которые Мария напевала раз за разом. Так хоть немного получалось разбавлять неприятную тишину, от которой сердце колотилось в беспокойстве. Услышать стук девушка совсем не ожидала. Она замерла с тряпкой в руках и прислушалась. Снова парочка ударов, только уже более настойчивых. Смахнув со лба пот, Остерман скорее поспешила к двери. Руки затряслись от волнения. — Здравствуйте? — робко произнесла она, постепенно высовываясь ну улицу. — Почему так официально? Аккерман также медленно заглядывал в проем. Чуть не столкнувшись, он вовремя отпрянул. Без формы Мария признала его не сразу. Волосы слиплись от мелкого моросящего дождя. На черном пальто осели маленькие капельки. Остерман мгновенно засияла, закричала от радости, на ее лице тут же заискрилась улыбка. Она уже хотела броситься в объятия, только Леви держал большую коробку, которая вскоре привлекла к себе внимание.. — Что это? — Патефон. Штука для проигрывания музыки. Аккерман шагнул вперед, укрываясь от дождя. Девушка засуетилась, запустила руку в его черные волосы, растрепала их, пытаясь высушить. На ее ресницах уже скапливались слезы от переполняемой радости. — Во имя короля!.. кхм..королевы. Как ты его достал?! — С большим трудом, — спокойно перебил он, скинув с себя ботинки. Девушка повела мужчину в комнату. Затем она с интересом выглядывала из-за его спины, наблюдала, как Аккерман осторожно снимает крышку. Он вытащил проигрыватель, а вместе с ним и пару пластинок. — А это... — тихо произнесла она, укладывая подбородок его на плечо. — Игла. — Вот-там вот... — Звуковая труба. Я только не понимаю, как эта гребаная консерва...а. Через секунду появился звук, который постепенно нарастал. Оба разведчика завороженно замерли, еще минуту наблюдали за "магией". Леви молча оглянулся. При виде искренней улыбки он не стал говорить, как сильно чужие руки давят ему на шею. Девушка прижалась щекой к его уху и тихо добавила: — Спасибо... — Будет не так скучно сидеть здесь днями. Место и правда такое унылое, что помереть можно. Я получал письма и все знаю. — Так откуда ты достал патефон? Дорогая же вещица. — Вытащил из штаба военной полиции, когда задерживали половину жирных аристократов. — Ха...оу. Слушая инструкцию пользования, которую Леви, видимо, выучил наизусть, Мария больше изучала запах его волос, на которых оставался оттенок дождя и осенней сырости. Также одежда, привлекла внимание. — У тебя сильные головные боли? — невзначай бросила она, после чего почувствовала, как Леви напрягся и не торопился отвечать. — Как поняла? — Валерианой сильно отдает. Я свои настойки всегда узнаю. Леви поднес к лицу воротник пальто, глубоко вдохнул, но не почувствовал того, что девушка ощущала прекрасно. Она быстро поцеловала Леви в ухо, после чего повела его на кухню. Было так много новых тем для разговора. Мари делилась находками, что успела отыскать в доме. Вскоре она собиралась приступить к своему допросу, но Аккерман уклонялся от ответов и ничего не сказал, кроме новостей о Хистории и приюте, мысли о котором мужчину с головой захватили. Говоря об этом, на его лице задерживалась ласковая улыбка. Да и говорил с большим желанием. Лишенный детства, ему хотелось добиться того, что хоть у других сирот будет спокойная жизнь. — Знаешь... Я решил лично поехать к детям и пообщаться с ними. Под защитой новой королевы они действительно счастливы, и находятся в полной безопасности. Меня заверили, что все будут сытыми и здоровыми. — Как чудесно. Почему бы тебе не вызваться помогать в приюте? Ты очень переживаешь за детей, как я понимаю. Он равнодушно отвел взгляд, будто какая-то внезапная мысль отрезвила его ум. Мари также резко насторожилась. — Что-то не так? — Даже если вернусь из экспедиции, не мне заботиться о малышне. Я покинул приют, когда дети начали плакать при виде меня. — А что ты делал? — Ничего такого. Видимо, семейное. При виде Кенни не только дети начинали реветь. Мария нервно пробежалась пальцами по столу, неловко взглянула на Леви, который вернулся в свое привычное состояние отрешенности. Устало выдохнув, девушка пододвинула гостю миску с вареньем, которое Мария еще давно припрятала.***
Капитан Леви резко получил небывалую славу, его узнавали на улицах любого города, хотя прежде внешность разведчика была неизвестна, даже при появлении "говорящего" прозвища. Возможно это привело к тому, что Леви не торопился остригать волосы, из-за чего они сильнее опустились на глаза и скрывали лицо. Аккерман явно не радовался известности. Как часто говорил, это мешает, стоит лишь появиться среди гражданских. Туман и темнота от туч были наилучшим поводом выбраться на улицу. В городе, кроме палубы и площади, достопримечательностей не было, от чего совместным решением стал путь в сторону торгового переулка. — Ну и город. На севере всегда неуютно. Еще туман такой, что ни четра не видно. — Зато здесь очень развито искусство! Поэты, музыканты и художники тянутся сюда. А еще все поголовно суеверные, это из моих личных наблюдений. Девушка проводила взглядом мужчину, который гнал метлой от крыльца кота, только совсем обычного, серого. Зверек отбежал в сторону и взглядом внимательно проводил незнакомцев, после чего быстро скрылся. К чему трудно привыкнуть, так это к быстрой ходьбе Аккермана. Ссылаясь на хромоту девушки, Леви всегда подхватывал Марию под руку, но это не спасало от его шагов. Мария едва за ним поспевала. Переступая мутные лужи, они смогли добраться до переулка. Здесь легко можно было достать любые недорогие безделушки. На небольших улочках торговали мастера, и продавали они собственные работы. Музыкальные инструменты, ботинки, даже мебель. Что душе угодно. Движение в таких местах одностороннее, все идут вперед и не могут развернуться, чтобы не мешать остальным. В противном случае придется делать круг и пройти улицу заново. Это неудобство заставляло внимательно рассматривать товар, чтобы ничего не пропустить, ведь остановиться и подумать тут точно не получиться. Леви на секунду замер, после чего утащил девушку в сторону. — Нам туда. — Что? У меня уже есть веник. За прилавком сидел тощий мужичок с густыми жесткими усами, словно маленькая метелка. Он скучающе поправил очки на крючковатом носу, и, не обращая на гостей внимания, продолжил читать газету. — Нет у тебя веника. Или ты имеешь в виду метлу, которая стоит в углу прихожей? — А в чем разница? — Большая, — ответ звучал с огромной нотой удивления, Мария даже почувствовала стыд от незнания, — Метла сделана из жестких прутьев. Они царапают пол, поэтому тебе нужен веник. Он должен иметь достаточно густую щетину, чтобы по максимуму захватывать мусор. С этими словами Леви принялся проверять каждую метелку. Почувствовав полную некомпетентность в вопросе, Мария лишь заинтересованно наблюдала за его действиями. Мужчина выглянул из-за газеты и довольно произнес: — А вы, я вижу, разбираетесь. Он довольно кивнул, а Леви, явно игнорируя, продолжил перебирать пучки просо. — Можете смело выбирать. Я сам лично изготавливаю эти веники. Они прослужат очень долго. Подняв взгляд на незнакомца, Леви заставил того оторопеть, когда в обычном проходимце продавец узнал ветерана разведки. Аккерман потянулся к ближайшей метелке и поднял так, чтобы было видно всем присутствующим. — «Обычный веник, как и все остальные». — Здесь семена. Это говорит о том, что работа сделана халтурно. Предположу, что этот веник даже не запаривали. Показалось, что Леви разбирается даже больше мужчины напротив. Это доказывало его изумленное лицо. Он отложил свою газету, приподнялся и взял веник в руки, сам осмотрел его, после чего подытожил: — Пожалуй, вы правы. Я не уделил этому внимание. — Цена явно слишком высокая. Незнакомец принялся пыхтеть в нерешительности. Аккерман непоколебимо продолжал ровнять мужчину с землей одним лишь взглядом. Для убедительности, скрестил руки на груди. В поддержку, Остерман повторила за ним. Под пристальным надзором продавец виновато склонил голову. — Для вас вполовину меньше. Леви вытащил монетки из кармана, впечатал их в прилавок и выдернул веник из крючковатых пальцев. Не давая мужчине опомниться, повел Марию обратно в поток. — Это было...профессионально. — Умение снизить цену — хорошая замена воровству. Я частенько этим пользуюсь. Веник не настолько плох на самом деле. Что еще нужно купить? — Посуда, а то неудобно пить из банок. Владение веником доверили Остерман. Она прижала его к себе, как вещь дорогую, которую будто пришлось добыть с очень большим трудом. Перехватив ее ладонь, Леви пошел дальше. Девушка даже пожалела, что вышла на улицу в перчатках. На месте левой руки красовалась алая отметина, едва покрывшаяся кожей. Скрывая ладони, приходилось мириться с этим неудобством. Мария частенько отставала по пути, из-за чего вынуждала Леви останавливаться раз за разом. Он замечал эту проблему лишь в моменты, когда чувствовал, как Остерман тянет его назад.***
— Успели как раз к дождю. Нужно привыкать брать зонт. — А он есть? — ответил Аккерман, перебирая пластинки. — Ну... Здесь даже посуды нет, что там про вещи говорить. Наверху тоже, кроме кровати нет ничего. Творческие люди очень странные. Мария разглядывала новые расписные чашки и тарелки, перед тем, как положить в ящик. Из комнаты зазвучала музыка. Девушка несказанно удивилась. Поспешила в комнату. Леви внимательно следил за вальсом пластинки. Было тяжело представить, что этот человек, мирно склонившийся над столиком, обладает огромной силой, с помощью которой он безжалостно убивает титанов и людей. — Что за песня? — «Взгляни на меня». Наугад взял, что было. С этими словами он устроился на кресле, проводил в воздухе отрывистые линии под мелодию. Девушка подскочила к столику и уставилась на патефон. Она внимательно слушала тихий треск от иглы, тихие шумы. Следующим делом, не вставая с пола, она принялась разглядывать квадратные конверты. — И все это тоже из штаба? Так много всего. — Нет, купил сам. Сейчас их проще достать из-за этих преобразований... Но все равно дорогие, как кони. Оба замолкли. Леви невзначай принялся разглядывать картины на стенах, Мария щекой приникла к столу и, прикрыв глаза, слушала. — Сочувственно взгляни на меня... Взгляни на меня...***
Ночью приходило волнение, смешанное с нетерпением. Успокаивая себя, девушка терла щеки, шею. Проводила по руке. Только свет улицы проникал в темную маленькую комнату. В окне виднелся силует замерзшего клена, листья которого царапались о стекло. Когда послышался щелчок двери и шаги, сердце ударило о ребра. Когда Леви вошел, он лишь спокойно поправил на себе рубашку, в которой обычно спал. Она всегда свободно лежала на плечах, так как была больше на несколько размеров, да к тому же отстегнута на пару пуговиц. — Что-то случилось? — Не знаю, какое-то чувство странное. В темноте слышались его шаги, шуршание ткани, даже ощущалось, как волосы спадают ему на глаза и от этого он недовольно щурится. Леви приблизился, а девушка инстинктивно потянулась к нему, пока не ощутила теплоту его руки, кожа которой оставалась такой же грубой и неприятной. Стало слышно, его дыхание над ухом, затем касание губ. Своими руками она потянулась к рубашке. Шла одна пуговица, вторая. Мари не отрывалась от процесса, когда оказалась сверху. Леви уткнулся в ее плечо, пока ладонями придерживал девушку за спину, запускал пальцы в тонкие волосы, ощущая их легкость. Мария всем телом почувствовала жар на щеках, на кончиках пальцев, когда прикоснулась к его коже. В полумраке было проще почувствовать все неровности, шрамы и засохшую кровь на ранах. Они были повсюду, даже на лице. — Ты весь побит. Больно, когда трогаю? — Нет, а тебе? В ответ она замотала головой. Стала ласково целовать яркие синяки, терлась щекой о ссадины. Подушечки его пальцев едва царапали кожу, но к этому чувству легко привыкнуть. Затем он медленно приблизился к ее губам, забирая воздух. Это было всегда приятно, хотелось отдать все, лишь бы этот момент не прекращался. — Теперь сама. Он остановился и терпеливо ждал, когда Мари решится вести в этот момент, она коснулась его, пыталась повторить, но выходило скверно, по ее ощущениям. Аккерман не торопился критиковать. Руками он прижимал ее к себе в момент, когда она неосознанно пыталась сдержаться. От растерянности девушка думала остановиться, но в ответ получала ласку, что давало ей возможность пробовать снова и снова. Теперь объяснение стало практическим. Леви не был сильно красноречивым. Им двигала интуиция. Этим его поцелуй и отличался. Не было определенной силы, либо чего-то подобного. Иногда он оставлял укусы, а их сила зависела от эмоций и ощущений. Внутри ощущалась целая буря, не находя себе места, девушка кусалась в ответ. Чувствуя жар повсюду, обжигало мельчайшее касание, от которого воздух растворялся, его, казалось, катастрофически не хватало. Девушка опустилась на кровать, открывая белую спину. Словно холст, на ней легко оставались отпечатки ладоней. Неторопливое скольжение углубилось, вынуждая девушку вжаться в подушку. Движения шли неторопливыми волнами, без боли. И стало очень легко потерять счет времени.***
Утром девушка проснулась первой. От жара дыхания человека напротив. Осторожно коснувшись его мягких волос, она аккуратно завела пряди за уши. Как бы ни старалась сделать это незаметно, Аккерман почувствовал. Приоткрыл глаза, недовольно уставился в ответ, но от слабого света он быстро скрылся под одеялом. — Ты чего? — Голова болит. — Я тогда чайник поставлю. — Не нужно никуда уходить. Лежи. Из под тонкого одеяла виднелась только макушка. Рука сама потянулась к волнистому пробору. Мария заметила и редкие седые волосы. Она прокручивала короткие черные пряди, одну за другой, пока не дошла до затылка. — Насколько ты сможешь остаться? — Два дня. Ханджи сейчас нужна помощь с командованием. — Почему Ханджи? Леви затих, затем кольнул девушку в живот и произнес: — Эрвин передал командование очкастой во время переворота. — Об этом еще не разглашали. А мой отряд? — ...Они ушли в отставку, когда узнали про тот фарс, что вы с Эрвином устроили.***
Под руководством мастера, дом заиграл новыми красками, учитывая, что старые были выброшены и оттерты. Аккерман провел разъяснительную беседу о средствах для уборки. Дом был таким же серым и обезличенным, но безупречно чистым. От крыльца до подоконника. Мария предпринимала попытки расспросить о разведке, но Леви ни в какую не отвечал. Ни про экспедиции, ни про Эрена ничего выяснить не удалось. Над городом продолжали лениво плыть серые тучи. Моросящий дождь запер разведчиков в доме, от чего вечер они проводили за игрой в шахматы. Из патефона звучали звуки протяжной скрипки. — Леви, скажи, моего отряда больше нет? — Да, и новый еще не сформирован. — Тогда мне стоит вернуться. Я же виновата в том, что девочки ушли. — Я против. Это небезопасно. Да и многие уверены в том, что тебя в живых нет... Поставь ладью на место. Закатив глаза, девушка выполнила просьбу. Аккерман в ответ недовольно сложил руки на груди. Затем пальцем указал на соседнюю клетку, где фигурка стояла изначально. Затем он сделал следующий ход и произнес: — Шах и мат. Десятая победа подряд уже не приносит удовольствия. Девушка стукнула его по ноге, от чего вызвала у Леви легкую улыбку. Он опустил подбородок на запястье и пристально уставился на Мари. — У меня что-то в волосах? — Такие же нерасчесанные, как и всегда. Я сейчас не об этом. В последнее время я частенько вспоминаю о Подземном городе. — И как? — Раньше все было не так плохо. Помню, мы и тогда могли вместе сидеть вечерами. — Как же давно это было... Мы стареем, тебе так не кажется? — Ну нет. Я к тому, что мы сильно изменились, а привычки остались. Это...удивительно. — Ха! А ведь раньше ты казался мелким невоспитанным грубияном. — Да-да, все так.***
В последний день Мария была гораздо молчаливее. Уже стоя на пороге, она чувствовала, как разведчик крепко сжимает ее руки. — Я поговорю с Ханджи, но эта идея явно сомнительная. — Для экспедиции в Сигансию нужны люди. Могу ведь пригодиться. У меня плохое предчувствие. Леви кивнул, приблизился, но девушка отпрянула и произнесла со всей серьезностью: — Если бы ты мог выбирать между жизнями людей, то кому отдашь предпочтение? — Того, кто в будущем принесет больше пользы. Эрвин доверил сыворотку мне, значит он заведомо согласен с моим решением. — Надеюсь, ты не попадешь в такую ситуацию и очень хочу, чтобы все закончилось благополучно. Будь осторожен. Прощание было коротким. Разведчик скрылся за домами, постепенно его фигура растворилась в тумане. Все стихло, и тело обдало ледяным холодом. Укутавшись в платок, Мария прикрыла за собой железную тяжелую дверь.***
На следующий день разведчики покинули пределы территорий, принадлежащих людям. Это была вторая экспедиция, в которой девушка не принимала участия, хотя считала свое присутствие обязательным и чувствовала вину перед легионом. На протяжении всего этого времени, Мария не находила себе места. В тот день небо было ясным, без единого облака, но это ли не было знаком, предвещающим беду.***
На рассвете следующего дня все, даже самые отдаленные уголки, облетела новость: «Стена Мария была возвращена человечеству».***
Солнце слепило глаза от ярких лучей. Парень прикрыл лицо ладонью. Его глаза продолжали болеть от света. Работы в Тросте были окончены и работники Подземного города обрели то же, что и разведчики — свободу. Под ногтями засохла грязь вперемешку с кровью. Грязная одежда уже походила на простые тряпки, ботинки заменяли драные носки. Бросив мешок кирпичей в склад, парень стер ладонью пот, оставив вместо него грязный след. Ноющая спина была мелочью. Юноша вышел к остальным рабочим и произнес: — Ну что, банда. Человечество вернуло себе землю! Начнем жить, как люди. — Так точно босс!***
— Возьмите газету! Сэр, держите. Мишель кружилась вокруг прохожих со стопкой листовок. Никто не проходил мимо. Девочка радостно тараторила: «Настала главная победа человечества!» «Спустя пять лет, стена Мария была возвращена!» С ее лица не сходила улыбка, от которой все вокруг начинали радоваться в ответ. Люди радостно свистели, выкрикивали победный кличь, крепко жали друг другу руки, даже пританцовывали. Столицу же принялись украшать к празднику. — Шелли! Мие-ель! Еще издали Гарри размахивал руками, чтобы девочка его заметила. Сталкиваясь с прохожими, парень пробирался к ней. Мишель помчалась навстречу. ребята быстро столкнулись, сбив друг друга с ног. Упав на плиты площади, сцепились в крепких объятиях. — Идет набор актеров для массовки в театр. Как раз на постановку в честь праздника. Мишель не сдержала крика радости, от которого парень не сдержался и закрыл уши руками.***
Попрощавшись с домом, Вилли повесил тяжелый замок на дверь. Парень пришпорил белоснежную кобылу и покинул опустевшую деревню. Его уже никто не провожал, кроме соседского щенка, который звонко лаял у ворот. — Давай, Звезда, пора и нам покинуть родной дом. Едем к стене...***
Выбив ногой дверь, Агнет забежала в дом. Не снимая перепачканной землей обуви, влетела в кухню, где Лора неторопливо нарезала капусту. Брук со всей силы обняла девушку, прижимаясь лбом к ее макушке. — Они смогли, Ло. — О чем ты? — Стену Мария вернули. В городе откроют праздник. — Не может быть... Правда что ли?! Не сдержав эмоций, они радостно запрыгали от счастья. На радостный плач сбежалось все семейство Грин.***
Ой, вы слышали-то? Слышали? Разведчики-то слово сдержали! Эй, Мэри, дорогая, — старушка, прежде болтавшая с подружками на лавке, остановила Марию, которая в тот момент тащила воду в дом, — Стену Мария-то отвоевали. Ведро тут же выпало из рук и с шумом полетело на землю. Что есть силы, Мария помчалась за своей лошадью. И вскоре незамедлительно покинула город.***
К вечеру улицы были переполнены. Стоя на площади, Маргарита смотрела, как проезжают выжившие разведчики. Смахивая платком слезы, женщина закричала во все горло: — Молодцы! Герои! Все было не напрасно.***
Спустя год, жители стены Мария вернулись в города, поселились в новых домах. Появилось продовольствие, земля, которая дала надежду на счастье. Прошел год. Разведотряд отправился в следующую экспедицию. За горизонт. К морю.