Тени прошлого

      От одного взгляда на двор Наоко стало ясно, что в дом нагрянули нежеланные гости. Высаженные перед крыльцом цветы были безжалостно вытоптаны, а мусорный бак опрокинут на землю, из-за чего из него вывалились стеклянные бутылки в подозрительно большом количестве, что подтвердило давнюю догадку Наоко. Она взялась за ручку и пару секунд постояла перед дверью, морально готовясь к последующим событиям, после чего вздохнула и вошла в дом.       Еще не успев закрыть за собой дверь, Наоко услышала громкий смех, перебиваемый ругательствами. Она постаралась как можно тише закрыть двери и разуться. Как ни странно, в эту минуту она не испытывала никакой злобы. Ей было всего лишь интересно увидеть, как отреагируют на ее неожиданное появление. Тихо приблизившись ко входу в гостиную, она в течение минуты стояла за стеной, прислушиваясь к развязному разговору. Собравшись с духом, она вышла из-за стены и остановилась в проеме. Увиденное зрелище нисколько не удивило ее. Наоко даже внутренне улыбнулась тому, насколько происходящее совпадало с тем, что она ожидала увидеть. Разбросанные на полу бутылки от спиртного, закинутый различными объедками стол, мужчины с обритыми головами, не брезгующие курить в доме, и, конечно, ее развеселый брат, развалившийся на диване, — все было в точности так, как она представляла. Лениво обведя гостей взглядом, Наоко скрестила перед собой руки и выжидающе посмотрела на брата. Тот сначала удивился и даже приподнялся, но в следующий же момент к нему вернулось праздное расположение духа, и он воскликнул, снова отвалившись на спинку дивана: — Сестренка Наоко! Какая неожиданность! Разве ты не должна сейчас быть на работе? —Я попрощалась с моей ученицей два дня назад, когда она уехала поступать в Йоркшинский колледж искусств. И я уже говорила об этом, — спокойно ответила Наоко. — По-моему, Гендзиро, это я должна тебя сейчас спрашивать про работу. Не находишь? На замечание сестры юноша лишь прыснул. — Ну куда нам без намеков, действительно! Это же моя сестра! — сказал он, усмехнувшись. — Уж не знаю, порадуешься ты или наоборот, но мы с парнями здесь на самых законных основаниях. Сегодня денек удачный выдался: у начальника праздник какой-то, вот он всех пораньше и отпустил. Ну, а мы с мужиками, ясное дело, бегом сюда. Редко выходит расслабляться, сама понимаешь. Грех такую возможность упустить. Может, хоть немного порадуешься за братика? — Порадуюсь? — сказала Наоко, удивленно вскинув брови. — Что-то ты не даешь мне поводов для радости. Ну, разумеется, не считая растоптанных цветов и разбросанного мусора во дворе. Гендзиро недовольно цокнул. — Вечно ты только о плохом! Вот я совсем не такой, как ты. Случись у тебя сегодня что-нибудь хорошее, я бы точно за тебя порадовался! — Неужели? — усмехнулась Наоко. — Что ж, тогда я тоже расскажу о себе. Моя защита прошла успешно. Брат снова удивился. Затем он озадаченно почесал лоб и через секунду расплылся в нагловатой улыбке, выдававшей желание поглумиться. — Как я мог забыть? Ты же говорила утром, что у тебя сегодня защита, — воскликнул он, всплеснув руками. — Ой, приятно видеть, что ты не пренебрегла моим советом полностью. Волосы распустила — уже хорошо. Еще б надела юбку покороче, тогда бы и столько учить ничего не пришлось. Хотя, пожалуй, бабушки в комиссии вряд ли бы оценили. В следующую секунду гостиная взорвалась хохотом. Один мужчина, сидевший рядом с Гендзиро, смерил Наоко оценивающим взглядом и сказал с улыбкой, наклонившись к уху юноши, хотя его слова были слышны всем: — Думаю, я немногим моложе бабушек. Был бы на их месте, обязательно бы оценил. Я прикинул, как бы она смотрелась в юбчонке — очень недурно. Гендзиро рассмеялся, а его приятели принялись дружно мычать в знак согласия, с любопытством рассматривая девушку. Наоко нахмурилась: ей совсем не нравилось внимание этих мужчин. Она еще раз быстро оглядела их грубые, щетинистые лица и посмотрела на брата, который все так же заливисто смеялся. Ей стало немного грустно.       Она отчетливо слышала в этом смехе славного маленького мальчика с очаровательными голубыми глазками и золотистыми кудряшками, о котором она заботилась практически с его рождения. Этот ребенок удивительно походил на ангелочков с новогодних открыток, потому то и дело приковывал к себе полные умиления взгляды. Годы шли, мальчик взрослел, черты его лица огрубели, а взгляд стал более дерзким, но он не потерял своей привлекательности. К девятнадцати годам Гендзиро был видным красавцем и пользовался большой популярностью среди сверстниц, из-за чего совершенно не волновался об учебе. В глубине души он оставался избалованным мальчиком, который не привык думать ни о чем, кроме внимания окружающих.       В конце концов, ему все же пришлось взяться за ум, когда мать насильно устроила его на одно предприятие. Там, к собственному удивлению, юноша быстро освоился и даже нашел друзей среди работников производственного цеха, в компании которых стал нередко отлынивать от работы. Его мать ругалась с ним по этому поводу, но вскоре судьба свела ее с одним состоятельным человеком, и на фоне нового романа переживания из-за поведения сына резко померкли.       Женщина стала одержима идеей женить на себе богатого любовника и старалась из-за всех сил ублажать его. Она согласилась отправиться с ним в путешествие по стране, вмиг забыв о необходимости обеспечить своему отпрыску хорошее образование, как будто это потеряло всякое значение, как только появилась перспектива стать женой успешного бизнесмена. Оставив сына на присмотр Наоко, которая приходилась ей племянницей и с детства нянчилась с ее детьми, уже выросшими, она умчалась навстречу красивой жизни.       Лишь изредка она спрашивала у Наоко, как у них с Гендзиро шли дела, и то без особого интереса. Наоко считала, что если она и расскажет тете обо всех похождениях брата, о которых она узнавала непосредственно от его начальства, то толку от того не будет никакого. Даже если бы брат потерял работу, тетя едва бы отреагировала, ведь все ее мысли были заняты другим. И вот теперь Наоко приходилось тщательнее обычного следить за братом, терпеть его выходки и звонки с его работы. До недавнего времени ей также нужно было работать над проектом, из-за чего она оставалась после учебы заниматься с Харукой-самой, и преподавать одной старшекласснице историю искусств как репетитор. Девушка давно догадывалась, что в ее отсутствие брат приводил своих друзей к ним домой и пьянствовал, что не могло ее не огорчать. Ей было грустно и обидно, что брат, в заботу о котором она вкладывала столько душевных сил, безнадежно растрачивал свои врожденные таланты на общение с грубыми, жесткими людьми, так сильно не похожими на него.       Но грусть быстро сменилась усталым равнодушием, и Наоко, позабыв о мужчинах, продолжавших ее нагло рассматривать, спокойно спросила: — А где Хироши? — Его теперь не найдешь, — сказал Гендзиро, взяв со столика банку пива. — Мы ему такую берлогу соорудили! — Берлогу? — удивилась Наоко. — И где же эта берлога? — А вот это секрет, сестренка! — сказал юноша, прищурившись и подняв вверх указательный палец. — Хир нас тебе не выдавал, с чего бы нам нарушать договоренность? — Какую договоренность? — недоуменно спросила девушка, начиная раздражаться. — Гендзиро, где Хироши? — На чердаке, — заговорил мужчина, ранее смутивший Наоко своими замечаниями. — Там мальчишка твой устроился. Гендзиро принялся корить приятеля, а Наоко, неохотно кивнув тому в знак благодарности, развернулась и отправилась наверх. Но прежде чем уйти, она незаметно сфотографировала на телефон брата за веселым времяпрепровождением. В отличие от Наоко, Гендзиро не заметил перемены во взглядах матери на его жизнь и все так же побаивался трепки от нее с ее новым ухажером, отчего всегда умолял Наоко ничего не рассказывать о его занятиях. Но в этот раз девушка решила не быть снисходительной и придумала, как можно воспользоваться опасением брата.       Наоко тихо приоткрыла люк и заглянула на чердак. В обычно темном помещении горел тусклый свет, в котором металось много пылинок. Прислушавшись, девушка медленно подняла крышку люка и забралась на чердак, после чего устремила взгляд туда, откуда исходил свет. В самом конце помещения, близко к единственному, плотно завешанному окну, она увидела любопытное сооружение, покрытое то ли простыней, то ли скатертью. На тонкой ткани лившийся из "домика" свет рисовал очертания светильника и маленькую, склонившуюся над чем-то фигуру. Наоко приблизилась к "домику" и, опустившись на колени, плавно отодвинула завесу. — Мама?! — удивленно воскликнул мальчик, увидев Наоко. — Здравствуй, Хиро! — сказала девушка, улыбнувшись, и с интересом осмотрелась вокруг. Как оказалось, "домик" был сделан из стульев, а его пол устлан еще одной старой простыней. В противоположном углу Наоко увидела небольшой полиэтиленовый пакет, полный фантиков и коробок от самых разных вредных вкусностей, и не без удовольствия отметила, что в "домике" поддерживался порядок. Перед застывшим от удивления Хироши лежали раскрытый альбом для рисования и много цветных карандашей, а рядом стояли миска с попкорном и бутылка колы. — Всякие вредности кушаем? — спросила Наоко и, недолго думая, сама потянулась за попкорном. — А у тебя здесь уютненько. Вот только рисуешь в темноте — зрение себе портишь. Хироши продолжал лишь молча смотреть на мать, словно не верил собственным глазам. Его серьезный вид позабавил Наоко, и она поинтересовалась, по-доброму усмехнувшись: — Ты чего такой настороженный? Не ожидал меня увидеть? — Да, — ответил Хиро, смущенно потупив голову. — Я думал, что ты позже вернешься. — Я после университета сразу помчалась домой. — сказала Наоко, опустив взгляд на рисунок. На нем было изображено странное, похожее на крупную кляксу сиреневого цвета существо, из которого во все стороны торчали длинные иглы. Большие глаза существа глядели несчастно и с какой-то обидой, а тонкие губы были недовольно поджаты. — Расскажешь мне, кто это? — спросила Наоко, ласково зарывшись пальцами в волосах сына, таких же рыжих, как у нее. — А знаешь, что? Пойдем-ка сейчас гулять! Проветримся, мороженое купим. Хиро посмотрел на мать с сомнением. — А тебе не нужно работать? — робко спросил он. — Сегодня я защитила проект, а девочка, у которой я преподавала, уехала из города. — объяснила Наоко и, взяв сына за руки, сказала нараспев: — Я теперь совершенно свободна! — Правда? — спросил Хиро взволнованно. — Ну конечно! — засмеялась Наоко и чмокнула мальчика в лоб. — Что же ты такой у меня недоверчивый! Ладно, еще успеем наговориться. Идем, тебе надо переодеться! Хиро торопливо собрал карандаши в коробку, сунул альбом под мышку, погасил светильник и выбросился из "домика", после чего последовал за Наоко, не отрывая от нее взволнованного взгляда.       Пройдя мимо гостиной, Наоко поняла, что друзья Гендзиро вовсе не собирались расходиться, и самый разгар веселья был впереди. Поймав блуждающий взгляд брата, который красноречиво указывал на уровень выпитого, она поманила его к себе пальцем. Гендзиро сначала отмахнулся, но, поняв, что сестра не спустит с него глаз, пока он не подойдет, раздраженно выдохнул и покачивающейся походкой направился к ней. — Чего тебе еще? Пацана же нашла! — процедил он, указав на Хиро, который крепко сжимал руку матери. — Мы с Хиро пойдем прогуляться, — сказала Наоко. — Вернемся где-то к семи. Чтобы к этому времени в доме не было посторонних и всюду был идеальный порядок! Ты понял? — Ну конечно, что за вопрос? — улыбнулся Гендзиро. — Исполню все, как вы сказали, госпожа! Можете ни о чем не беспокоится! — Похоже, ты все-таки понимаешь меня, — заметила Наоко со вздохом и поднесла к глазам брата телефон. — Смотри! Юноша на мгновение прищурился, после чего его лицо изумленно вытянулось, а затем побледнело. — Ты же не собираешься... — Да, Ген. Я собираюсь отправить это тете Асами, — сказала Наоко, предвосхитив вопрос брата. — Уверена, ей будет интересно узнать, чем ты занимаешься вместо работы. — Наоко, прошу, не делай этого! — взмолился Гендзиро, к которому, очевидно, резко вернулась трезвость. — Ты же не выдашь меня, правда? Это совсем на тебя не похоже! — Все зависит от того, как хорошо ты меня услышал, — сказала Наоко, убрав телефон, и направилась вместе с Хиро в прихожую, куда незамедлительно последовал и Гендзиро. — Да ну, Наоко, ты просто разыгрываешь меня! — говорил он, нервно смеясь, пока девушка с мальчиком обувались. — Ты никогда не поступишь так с милым братиком, это просто невозможно! У двери Наоко повернулась к брату, смерив его взглядом, повторила: — У тебя есть время до семи, — и, открыв двери и мягко вытолкнув Хиро на улицу, оставила растерянного Гендзиро одного.