Пари

      Спросонья принюхавшись, я уловила вкусный аромат кофе и каши… возможно, с мёдом, ай! Неужели это всё ещё сон? Тогда если сейчас я открою глаза, то увижу… ту самую комнату, в которой я так счастливо жила до горьких недавних событий! Я в нетерпении поднялась с подушки и спешно осмотрелась… Ничего не изменилось и не исчезло, пусть мне того и очень хотелось бы. На небольшом диване сидела мама в выцветшем халате и завтракала; а пронзительное солнце озаряло блестящими лучами всё помещение, назойливо режа глаза своим ослепительным светом.       Я, конечно, обожаю солнце, но почему-то именно сейчас оно меня даже немного раздражало. Пасмурная погода подошла бы получше, как раз под стать моему состоянию и всей этой сомнительной ситуации в целом.  — Доброе утро, милая, — спустя пару секунд раздался весёлый голос матери.  — Для кого-то утро доброе, а для кого-то не очень, — сонным голосом пробубнила я и наконец встала с кровати, попутно поправляя ночную сорочку, которая за ночь почти сползла с меня. И как я так умудрилась извертеться? Как хорошая юла, полагаю.  — Садись кушать. Представляешь, на завтрак тут подают кашу с мёдом, прямо как ты любишь, — пытаясь хоть немного развеселить меня, сообщила мама и сделала очередной глоток из небольшой кружки с кофе.   — Замечательно конечно, но я не хочу есть. Аппетита пока нет, — я прошла к туалетному столику с огромным зеркалом. Какие, однако, роскошные покои. Мраморный пол, ковры, золото — всё это вызывало во мне разные чувства. Вроде, мне и нравится это изобилие, а вроде, и глаза уже болят от нескольких попыток рассмотреть все детали комнаты.   — Как хочешь, тогда приводи себя в порядок. Сегодня ты встретишься со своим будущим мужем лицом к лицу.   — Вижу, тебя эта мысль радует, — буркнула я, умываясь прохладной водой.  — Вовсе нет, но ты сама посуди: как мы тогда будем выглядеть со стороны? Ты — унылая и разбитая, я — поникшая и грустная. Так на нас будут смотреть с жалостью, а жалеть нас не надо. Мы не умираем от болезни или ещё чего похуже.   — Ты рассуждаешь странно: если мне плохо, то зачем это скрывать?  — Нельзя показывать свои слабости другим, в противном случае, они будут этим пользоваться. Поверь, я в твои годы точно так же думала и очень сильно заблуждалась. Не повторяй моих ошибок.  — Хорошо, я прислушаюсь к твоим словам.  — Прекрасно.       Следующие часы мы наряжались. Кто бы мог подумать, что на то, чтобы «привести себя в порядок» по всем правилам моды и этикета, нужно потратить уйму собственных сил и огромную кучу времени. Собственные длинные волосы пришлось собирать в громоздкую причёску.       Если только с причёской столько всяческих проблем, то о нарядах и подумать страшно. Я бы с удовольствием надела своё любимое, но простое платье, тем более, у меня кроме бального и нет никого. Но Господин Пруссия, оказалось, распорядился прислать в наши покои такие бесподобные одежды, которые, похоже, были пошиты специально под нас да ещё и по последнему писку вышеупомянутой и вездесущей моды… Вот спасибо ему большое! Как же я рада новому корсету, столь старательно мешающему мне нормально дышать; и платью с сотней-другой пастельных юбок и подкладок, в которых я точно потеряюсь спустя пару секунд, как только, собравшись с духом, начну его натягивать на себя сквозь страдания и боль. И маму мою пышным платьем весьма внушительного размера не обделили… Видимо, эти комплекты были заказаны не столь давно, и специально ждали нашего прибытия, чтобы любезно явить себя в виде своеобразного «неожиданного сюрприза».       Пройдя все муки, я была готова выйти в люди, точнее — в светское общество.

***

      Пройдя через длинный коридор, мы остановились около двери. Похоже, там и есть эти таинственные немцы. Так! Значит, нужно собраться. Матушка не очень громко постучала и, дождавшись положительного ответа, открыла не в меру судьбоносную дверь. Она зашла в комнату, а я — следом за ней. Сразу же взгляд зацепился за мужчину в белой рубашке и в чёрном жилете, который сидел за рабочим столом. Смольные волосы были зачёсаны назад. Это и есть ГИ? Какой-то он старый. Лет сорок-сорок пять.       Увидев гостей, он посмотрел в нашу сторону. На его лице появилась улыбка, а глаза странно заблестели. Он моментально встал из-за стола и не спеша пошёл по направлению к нам. Тут же я удивилась его росту. Он был высок и крепок. Ну ничего себе… хотя я тоже была вовсе не ростом с первую ближайшую табуретку, но не настолько же…  — Доброе утро, Речь Посполитая, надеюсь, вы хорошо отдохнули после долгой поездки, — он взял её руку и поцеловал. Это выглядело так элегантно… Какой джентльмен, а какой взгляд. Он, наверное, не немец, а кто получше.  — Не извольте беспокоится, Пруссия, мы с дочерью хорошо отдохнули этой ночью, — после этих слов он перевёл взгляд на меня. Могу сказать, что внешность обманчива. Очень-очень обманчива! Как я могла так ошибиться пару секунд назад?   — Польша, я полагаю. Надеюсь, вам понравился мой подарок? — хах! Ты про какой подарок говоришь? Про раннее замужество или, быть может, про эту корсетную клетку? Конечно вслух я это не сказала, а просто улыбнулась в ответ.  — Конечно, это платье — чудесно, — посмотрела я на него своими глазами-изумрудами и наигранно засмущалась. Думаю, ещё пара-тройка разговоров с ним и я стану профессиональной актрисой. Ну или в какой-то момент просто прекращу идти на поводу у всего этого цирка.       Между тем, этот мужчина снова вернулся к разговору с моей матерью. Они перешли на… немецкий?! Ой-ой-ой! Я же не знаю немецкий… И что теперь мне делать? Интересно же — что они там обсуждают. Учителя всё-таки пытались меня научить, но этот язык был невероятно сложный для моего сознания.  — Польша, ты не хочешь прогуляться по саду? Нам с Пруссией надо кое-что обговорить. Польша — Что? Но я же не знаю туда дороги, а если заблужусь?  — Это не проблема, я сейчас тебе приставляю служанку, — мужчина вышел из кабинета, а я вопросительно посмотрела на маму.  — Что же это вы будете обсуждать?  — Что нужно. Сначала — о политике, а потом поговорим о тебе и ГИ.       Спустя несколько минут Пруссия вернулся обратно в кабинет, но теперь не один, а с горничной. Девушка, на вид, была моя ровесница.  — Не отходи от неё. Если что-то понадобится — сообщи ей, — обратился он на этот раз ко мне и прошёл к своему рабочему месту. Затем в кресло напротив села мама. Ну, а я? А я вышла из кабинета. Ну хоть не одна.  — Юная леди, прошу за мной, — она не спеша двинулась по коридору, а я — за ней. Может, попробовать расспросить её о ГИ. Ну, а вдруг? Но сначала начну-ка издалека:  — Слушай, а как тебя зовут?  — Авелин.  — Красивое имя и акцент. Ты, случайно, не француженка? — Верно, я — одна из служанок госпожи Франции. — Вот оно что. И каково прислуживать самой Франции? Наверное, утомительно? — Вовсе нет. Прислуживать такой женщине — одно удовольствие. Я каждый день молюсь за неё. — Рада за тебя. — Спасибо мисс, — девушка свернула за угол, где находилась крутая лестница. Чёрт! Опять лестница. С моим нарядом путешествовать по такой конструкции весьма травмоопасно. Однако, я всё-таки смогла кое-как спуститься, не без помощи милой Авелин конечно.       Разумеется, меня посетила мысль, а стоит ли этот сад того? Но как только я вошла туда, это сомнение быстро исчезло: я словно оказалась в сказке. Площадь сада была настолько огромной, что, казалось, конца-края ей не было: небольшой пруд, чудесные узорчатые беседки, великое множество клумб с разнообразнейшими цветами — всё вызывало неподдельное восхищение. — Вижу, вы приятно удивлены. — Это мягко сказано. Хочу всё здесь осмотреть. Я безумно люблю цветы! — Хи-хи, тогда советую ускориться, иначе за сегодня вы не управитесь.

***

      Следующие часы я бродила по тропинкам, попутно рассматривая и разглядывая всё вокруг, наслаждаясь буквально каждым моментом, проведённым в этом поистине великолепном месте. Немного утомившись, я решила посидеть на небольшой веранде. — Не хотите чаю? Я могу принести сюда, — с готовностью спросила горничная. — Не откажусь. Тем более — я не завтракала. — Как не завтракали? Вы ходили голодной и молчали? Я сейчас же принесу сюда вкуснейших пирогов с кухни, — после этих слов она стремительно ушла. Вот это реакция конечно…       Удивительно скоро вернулась Авелин с немаленькой корзинкой и скатертью. Стряхнув со стола листья, она расстелила на поверхности красивое полотно. Затем начала доставать из корзинки чайник, чашки, кулёк с пирожками и даже маленькой мисочке ягод хватило места в этой нехитрой конструкции. Я даже немного смутилась. — Благодарю, а ты не хочешь поесть со мной? — Не могу позволить себе есть за одним столом с госпожой, — пролепетала та, наливая ароматный чай в фарфоровую чашку. — Ну тогда ладно, — я начала трапезу с пирогов. — Не торопитесь, боже, вы напоминаете мне мою дочь. Она так же неаккуратно кушает. — У тебя есть дочь? Ты выглядишь довольно молодо — больше восемнадцати тебе не дашь. — Всё верно. Я вышла замуж в тринадцать лет, а первую дочь родила в четырнадцать. А второго — ровно через год. Муж хотел двоих детишек, а я и не против была. Детки — это счастье. — С ума сойти… Я-то в восемнадцать боюсь думать о… детях, а ты в четырнадцать уже родила… — Ну, у каждого свой срок. К тому же, вам о детях можно пока не думать. У господина Германской Империи уже есть собственный ученик. Он для него — как сын, кстати, ваш ровесник. — Очень интересно. А где он нашёл этого… ученика? — Госпожа, пожалуйста, простите меня, но я не могу рассказать вам всё, что знаю — это запрещено. —  Похоже, мне предстоит ещё много чего узнать. Сколько хоть ГИ лет? — Двадцать семь лет где-то — по человеческим меркам. Но у стран и империй по другому измеряется возраст, разве не так? — Да-да, но я плохо в этом разбираюсь, — нужно будет в скором времени узнать об этом побольше… Остаток дня мы мило беседовали о жизни, и о растениях, и о многом другом. Как же хорошо иметь живого собеседника. Когда Авелин начала убирать со стола и складывать всё обратно, я облокотилась на спинку скамьи и начала смотреть на вечереющее небо. Закат был очень колоритным — мне крайне понравилось наблюдать за ним. — Юная леди, мне пора на кухню, вас отвести обратно? — Не нужно, я ещё немного посижу тут. — Как пожелаете, только не мёрзните, — после она скрылась из виду, а я облокотилась теперь уже об каменный стол беседки и прикрыла глаза, чтобы послушать как стрекочут цикады и сверчки в надвигающихся сумерках.