Заложник их страсти

— Бля! Что за нахер! — стонал огромный белокурый лаксдер, катаясь по постели ночью, как в горячке, комкал ручищами простыни и жадно хватал ртом воздух. Даже в пьяном угаре ему не было так херово! Говорили, что те, кто однажды был с рикеном, подсаживаются на них. Но чтобы так! Хайдена преследовал едва уловимый аромат рэна и сводил с ума, как когда-то — запах крохи Атру. Впервые в жизни он смотрел на мужчину, как никогда не смотрел ни на одного из них. Лайтбёрн не мог понять, чем же так притянул его этот статный скотовод с алым мёдом в глазах. Никогда не рассматривал рикенов-рэн как сексуальный объект. Ну в том смысле, чтобы оказаться внизу. Пару раз был с рэнами. И то в разной степени подпития. Но всегда сверху. И это не казалось ему чем-то противоестественным. Тем более что здоровенные рикены не возражали, когда их трахал коммандер. А тут вдруг почувствовал себя извращенцем. Хотелось отдаваться ему, чувствовать внутри себя. Почему именно Мак’санДер’Лаутто? Может, потому, что его запах и миниатюрный Тиль рядом вместе так напоминают ему об… Нет, это что-то другое! Юный Тиль зацепил Хайдена своей жизнерадостностью и любовью к Максу — искренней, нежной и надёжной. Но как посмотрит этот преданный юный фурри на то, что его большой синий любовник выпустил свои феромоны и откровенно соблазняет лаксдера? Наверняка рэн почувствовал, что Хайден был когда-то с рикеном. Больше всего напрягало, что Лайтбёрн не знал, к кому его тянет больше — к здоровенному невозмутимому Максу или к миниатюрному гибкому Тилю. И это в первый день своего пребывания на ранчо! Говорил же командир, суровый селвир, чтобы держали свои члены в штанах! Да как тут удержишь, когда так и распирает от желания, буквально сгораешь от жара в низу живота. — Вставай, похотливый кобель! — приказал себе Хайден, едва дошёл до душа. Как же приятно стоять под струями настоящей воды, а не ютиться в капсуле с ультразвуком! Капли, сначала будто шипевшие на коже лаксдера, уже поглаживали, ласкали. Напряжение во всём сильном теле со шрамами и татуировками постепенно отступало, давая возможность глубже вдыхать доносящийся с лугов аромат свежей травы. Но теперь в голове Хайдена свербила мысль, как продержаться эти два стандартных месяца, пока доставляют гипердвигатель. И вдруг безумно захотелось взлететь! Почувствовать, как вжимается воздух в мощную грудь, как щекотно в ноздрях при ускорении, как слегка кружится голова, пока не сработают пневматические трубки, и какое чувство растасканности окутывает тело после полёта. Хайден твёрдо решил найти на чём полетать. Только получая удовольствие душой, он продержится в одном доме с рикеном и фурри, от которых его ведёт больше, чем от самого забористого бухла. — Ты — солдат! — рявкнул себе Хайден. — Ты из касты лаксдерских воинов! Ты не должен думать о сексе с рикеном и фурри! Забудь о них! Тем не менее после завтрака, когда хозяева позвали за стол и своего нового работника, пришлось смотреть на них обоих и подавлять эту похоть. — У нас немного помощников, — прожурчал Макс. — Всю работу делают дроиды. Живые существа лишь контролируют их. Несколько ребят из местных. Они тебе покажут что и как. Хайден даже вздохнул. Не придётся сопротивляться огню внутри, если бы сам рикен поехал с ним. Выслушав указания, лаксдер решился: — А где поблизости можно найти аренду транспорта? — Тебя не устраивает твой спидер? — удивился Тиль. — Крутая штука! Облегчённый корпус и улучшенный разгон. И, кажется, старт во всех трёх плоскостях сразу может взять. Теперь уже удивление не скрывалось в зелёных глазах Хайдена. — Тиль помешан на технике, — улыбнулся рикен, с любовью глядя на фурри. — Целыми днями пропадает в ангаре. При слове «ангар» глаза Хайдена разгорелись ещё больше. Макс только улыбнулся, кажется, всё поняв про своего нового наёмника. — А ты полон сюрпризов, лаксдер из касты воинов, — сказал он, погладив взглядом рисунки на перевитых мышцами руках. Словно о чём-то догадался в отношении «пилота-самоучки». — Да и вы, ребята, преподносите их, — усмехнулся в ответ Лайтбёрн. — Обмениваться подарками — это же неплохо, — заявил Макс. — И очень приятно и неожиданно, — добавил Тиль, сияя золотистыми глазами. День принёс ещё одно неожиданное открытие. Казалось, в доме должен быть ещё кто-то, много младше самого рикена и даже моложе фурри. Ребёнок? Пока Макс водил Хайдена по дому, показывая, что где находится, цепкий взгляд лётчика отметил несколько неопровержимых доказательств своему предположению. На стене в кабинете хозяина дома висел рисунок, определённо сделанный кем-то несомненно талантливым, но очень юным и восторженным: не так давно пролетавшая над Сальдоной трёххвостая комета, которую можно увидеть в этих краях раз в двести лет. На столе стояла фотография: на фоне «крылатки», небольшого высотного самолёта, стройная фигурка в стратосферном костюме и гермошлеме. И это явно не Тиль. Больше смахивает на девочку-подростка. Пока Хайден делал объезд полей с пшенаккой и проверял работоспособность дроидов, он думал, что за ребёнок или подросток живёт в доме? И почему Макс или Тиль ничего об этом не сказали? Нет никаких сомнений, что эта, скорее всего, совсем молоденькая девушка постоянно живёт в доме. Одним из доказательств была запертая дверь — единственная, которую не открыл Макс при знакомстве Хайдена с домом. Только в комнату девушки дверь могла быть украшена рисунком в виде традиционного рикенского орнамента на тон темнее фона краски, которой была покрыта дверь. Самое любопытное было, где эта юная рикени. Если у кого-то гостит — об этом Макс или фурри обмолвились бы хоть словом, потому что девушку тут очень любят — чувствуется сразу. А может, рикени умерла? Но тогда на запястьях Макса должны быть сделанные хной траурные рисунки, традиционно показывающие скорбь от потери члена семьи. Да, они сходят через год, но девушка была жива, когда рисовала комету! Красавица с тремя хвостами пролетала над Сальдоной всего три стандартных месяца назад. На голубоватых руках Макса должны были алеть знаки траура! Из всего этого Хайден сделал вывод, что рикени куда-то пропала. Но почему Макс не ищет родственницу? Почему он так подозрительно спокоен? Хотя некая тревожность иногда мелькала в его алых глазах. Ночью, проваливаясь в сон, уставший за день Хайден начал кое-что понимать. В его мозгу, отвлечённом от пошлых мыслей о рикене и фурри, начал складываться паззл. Оброненное Тилем «барт…» при знакомстве сложилось в зловещее «бартзаки». Это же те самые террористы, чью базу нужно найти их разведотряду! Эти фанатики не гнушаются ничем: убивают, грабят. Может, рикени промыли мозги, и девушка, поддавшись на фоне своего юношеского максимализма «возвышенным» идеям, ушла к повстанцам? Но тогда Макс как истинный рикен уничтожил бы в доме всякие следы пребывания родственницы! Вывод напрашивался один. Если девушка ушла к преступникам, то сделала она это далеко не добровольно. В свой первый выходной Хайден, оседлав спидер, отправился в город. В баре, где с самого утра было многолюдно, прошёл настоящий совет. Со стороны это выглядело, будто команда с шаттла просто встретилась пообщаться и рассказать, как устроились. На деле разведчики обменивались информацией. — Тебе очень повезло устроиться на дальнюю ферму, — сказал командир-селвир. Повезло? Да если бы он знал, что его будет так тянуть к обитателям этого ранчо! — У них там, похоже, ещё кто-то живёт… жил, — сообщил лаксдер и рассказал о своих открытиях. — И на ферме, где мы подвизались, тоже, — вдруг округлил глаза дрейви Ролле. — Как будто двое детей умерли! Но у их родителей нет траурных знаков на запястьях! — Может, они в отъезде? — предположил командир. В ходе разговора выяснилось, что загадочно пропавшие — дети и подростки. — Бартзаки тут, на этой планете, — встрял Хайден, вспомнив, как осёкся Тиль. — Всё указывает на этих головорезов! Вмиг на него уставились несколько пар удивлённых глаз. Селвиры, рикены, дрейви, лаксдеры — все смотрели на Лайтбёрна, словно тот сделал открытие. — Бартзаки? — предположил пухленький Ролле, поманипулировав со своей Галатеей. — Ебать! И сюда добрались, — простонал командир-селвир, накрывая охристое лицо короткопалой рукой с наростами. Все молча переглянулись. — Я думал, их всех извели, — процедил сквозь зубы сидящий рядом Пейс. — А они вот где вылезли… Бартзаки… Хайден подпёр рукой мощный подбородок. Они называют себя повстанцами и борцами с Империей. Втягивают в свои ряды добровольцев. И чинят беспредел по всей Вселенной. На деле они — настоящие головорезы, шайка бандитов, которые держат в страхе целые планеты. Считают, что очищают Вселенную от грязи, подрывая торговые караваны и имперские военные базы. По сути они — кучка религиозных фанатиков, не согласных с установленным порядком. Но так сильна пропаганда и так слаженно работает система межгалактических террористов, что подступиться к ним со стороны нет ни малейшего шанса. — Если есть хоть один шанс на миллион — им надо воспользоваться, — вспомнил Хайден старую лаксдерскую поговорку. — Уже то, что мы знаем о них, — удача! — ответила Мелли. — Но они ли это? Или кто-то другой, кто хочет, чтобы все так думали? Интересное предложение выдал Ролле. — Галатея работает в баре на окраине города, — сказал пухленький дрейви. — Я настрою её приёмник так, чтобы она смогла уловить любой шорох в эфире в радиусе нескольких километров над поверхностью планеты! На всех частотах. Есть у меня одна идея, — таинственно стрельнул разноцветными глазами парень. После собрания Хайден возвращался в «Керланового Нестанга», погружённый в мысли о том, что на самом деле, затеяв эту разведывательную операцию, командование разворошит целое осиное гнездо. Но как бы то ни было, ему необходимо вытащить из рикена и фурри информацию о третьем жильце дома у озера и то, куда этот третий пропал. Мысли об Атру вытеснялись спокойствием окружающего мира. Высокое ярко-синее небо с чуть более разреженной атмосферой, чем на родной Лаксдеранне, насыщенно-зелёная трава на лугах и радующее глаз золото созревающей пшенакки на полях вселяли уверенность в завтрашнем дне. Пусть даже где-то рядом окопались террористы. Сама размеренность, с какой оба сальдонских солнца — золотистая Керлана и голубоватый Тесснайль — сменяли друг друга на небе, не забывая о ночном светиле, огромной белой Эйлакке, говорили о том, что всё идёт по установленному во Вселенной порядку, так было и так будет всегда… От этого Хайден даже повеселел. Он оставил спидер на платформе для транспорта и, полный решимости всё же разузнать о том, кто нарисовал комету и дверь чьей комнаты украшена красивым рикенским узором, вскочил на высокое крыльцо. Длинные ноги сами перепрыгивали через ступеньку, приближая лаксдера к разгадке тайны. Хайден открыл дверь и чуть не задохнулся. Дом был наполнен запахами свежих цветов, мёдом и похотью. В мареве уходящего дня со второго этажа дома доносилось сладкое мяуканье Тиля и терпкие стоны Макса. Лаксдер сделал глубокий вдох. Лёгкие наполнил букет запахов и, будто афродизиак, снёс крышу. А пошлые скулящие стоны фурри и какое-то животное рычание рэна добивало всякие остатки рассудка. — Блядь! — выругался Хайден, чувствуя, как по спине стекает капля пота, а в штанах крепнет член. — Мя-я-укс! — подвывал Тиль. — Ещё! Сильнее! Вот та-а-а-ак! Ему вторило отрывистое хрипение. Хайден так и представил, как здоровенный голубокожий рикен, вздёрнув фурри маленьким задом вверх, яростно вколачивает его в простыни. Или Тиль, оседлав любовника, скачет на его плоти так, что рыженький хвост извивается так же, как и сам маленький распутник. От этой фантазии улетучились всякие мысли, кроме одной. Ворваться в спальню. Содрать с себя всю одежду. Рухнуть в постель и утонуть в этой страсти. Хайден прижался пылающим лбом к стене. Выдохнул. И предательски потянулся рукой под пояс штанов. — Да! Да! Так! — неслось пошлое мяуканье сверху. Лаксдер провёл ладонью вдоль члена и вздрогнул. — О, малыш! — кричал Макс, перекрывая своим бархатным баритоном стоны фурри. Где-то на краю сознания шумела кровь, а внутри всё полыхало. Тело требовало разрядки. Стыд и благоразумие покинули татуированного воина, оставив лишь похотливую тварь, мечтающую только об удовлетворении своих низменных инстинктов. Хайден даже не чувствовал неловкости, стоя лицом к стене и отчаянно надрачивая себе. Представлял почему-то, что он сгорает между двумя телами. Вколачивается в тугую дырку фурри, а тот немыслимо выгибается и ласкает кончиком хвоста шею, ключицы, возит по соскам. А сзади, прижавшись широкой бархатной грудью к спине, Хайдена берёт рикен: сильно, резко, быстро, до болезненного наслаждения поцарапывая анус внутри мягкими шипами на члене и вылизывая загривок. Впервые пришедшая мысль отдаться самому не вызвала неприятия, как раньше. Лаксдер только ещё яростнее стал дрочить, словно подстраивался под ритм любовников, которых он только слышал. Подкатившееся наслаждение заставило до крови закусить губу. Хайден сорвал с себя синглет и спустил в ткань горячую струю. Синхронный крик наверху возвестил о том, что Тиль и Макс достигли пика. Теперь оттуда доносились лишь игривое мурлыканье и удовлетворённое урчание, нежный шёпот и томные вздохи… — Это полный пиздец, — прошептал Хайден, стоя всё так же, лицом к стене, и чувствуя, как горят его щёки. — Ты же херов извращенец, коммандер Лайтбёрн! Ещё пара вздохов, чтобы выровнять дыхание, и лаксдер на ещё чуть подрагивающих ногах бесшумно ретировался в свою комнату, где тут же полез в душ. Благо в каждой спальне в доме имелась своя ванная комнатка. В надежде смыть с себя остатки своего позора и на корню задушить снова подступающее желание, он подставил предавшее его тело под ледяные струи воды. — Ебать-колотить! — возвращал он себя в чувство. — Надо было сразу в этот грёбаный душ пиздовать. Вода охлаждала пыл и бодрыми струйками сбегала по великолепному мускулистому телу, которое разрывалось изнутри на части от желания ощутить на себе поцелуй рикена. И одновременно этого рэна отторгало своим разумом. Вот второе-то как раз Хайден вдруг и почувствовал извращением! А зов инстинктов того, кто однажды попробовал рикена, посчитал нормальной реакцией здорового организма. И за это Хайден ненавидел себя ещё больше. Продрогнув до костей, но лишь чуть-чуть заморозив вожделение, он отправился в постель и попытался уснуть до того, как возобновившиеся сексуальные игры в спальне напротив снова разожгли его огонь. Даже не стал спускаться к ужину. Надо было идти в бордель! После собрания охочие до постельных экспериментов селвиры шепнули Хайдену, что недалеко есть отличное заведение, где можно найти представителя практически любой расы, даже парочка тентаклей имеется. Вот сейчас, когда в паху ломит так, как никогда не ломило при перегрузках, а зад, наверное, впервые в жизни сжимается с ультразвуковой скоростью, тентакль не помешал бы! Может, прямо сейчас сгонять в город? Но для этого придётся спуститься вниз, пройти через гостиную, откуда слышится воркование фурри и баритон рэна. Так не хотелось видеть удовлетворённых Макса и Тиля, что снова накатилось желание: злое, леденящее, колючее… Нет, вожделение — оно другое. То, что обуяло лаксдера, иначе, чем отчаянием заложника, он назвать не смог. Хотелось вырвать наружу эти сковавшие его слепые инстинкты. Хотелось вырваться наружу самому, как из оков. Пришлось уткнуться в подушку и опять надрачивать свой член, всхлипывая и мечтая о парочке, которая о чём-то мило беседовала внизу. — Эй, у тебя всё в порядке? — поскрёбся в дверь Тиль. — Да, — сдавленно ответил Хайден и почти до крови закусил запястье, чтобы не выдать себя стоном. — Мы ждали тебя к ужину… — разочарованно мурлыкнул фурри. — Я не голоден! — рявкнул лаксдер и, сдавленно хрипя, кончил в ладонь. Затем ткнулся лицом в подушку, пряча там свой стыд и унижение. — Если надумаешь… поесть… в кухне найдёшь, — бросил парнишка через дверь. — Бери всё, что захочешь! И если захочешь… приходи к нам! — мягко добавил рыжик. Что значит «приходи к нам»?! — В гостиную, — снял все вопросы Тиль. Хайден выдохнул и отправился в душ охлаждать свой пыл. — Какой же ты самонадеянный кретин! — сказал он себе. Неужели любящим рикену и фурри нужен кто-то ещё? Им хорошо вдвоём! Заморозив похоть до самых костей, лаксдер лёг в постель и тут же провалился в сон: тяжёлый, отрывистый, липкий и душный. Несколько раз подрывался, думая, что его душат. Раз увидел во сне тёплую улыбку Атру. — Разве так чувствует себя свободный? — растворился в темноте сновидения маленький рикен-омэ. Утром Хайден проснулся с чувством, что из него всю ночь вытягивали что-то инородное, что приросло к нему и, подобно паразиту, высасывало жизнь. Нужно было срочно найти лекарство для врачевания этих ран. Лучшего, чем вновь почувствовать резкую перегрузку при взлёте, он придумать не смог. — В космопорте можно взять в аренду что-то типа «крылатки»? — влетел он в столовую, где хозяева едва принялись за завтрак. — Доброе утро! — поднял на него медовые с алым глаза Макс. — Как спал? - Нормально, — отмахнулся Хайден. — Самолёт! — Ты, наверное, голодный? — в золотистых глазах Тиля замелькала забота. — Уж не самолётом ты решил позавтракать? Хайден выдохнул и сел за стол. Рикен и фурри переглянулись, словно решили поведать о чём-то важном. — Хотел показать тебе кое-что, — сказал Тиль. Лаксдер напрягся. Ну наконец-то, спустя несколько дней эти двое решились на что-то! После завтрака Макс и Тиль, заставив Хайдена закрыть глаза и не подглядывать, взяли его за руки и куда-то повели. Ему было уже всё равно, куда и что они собираются с ним делать. По телу протекала волна чего-то тёплого и приятного, иногда проскакивали разряды и улетучивались вместе с мыслями через какую-то дыру в макушке. Уже зная расположение построек на территории ранчо, Хайден понял, что ведут его в дальний ангар на возвышении, где постоянно пропадал Тиль, а возвращался довольный и пропахший машинным маслом и топливом. Фурри всегда плотно закрывал двери в этот сарай. А лаксдер не особо любопытствовал, некогда было. Тем более что пришло время сбора пшенакки, а под палящими солнцами дроиды частенько перегревались и лагали. — Пришли! — сказал довольный Тиль. Послышался звук открывающейся двери, и на Лайтбёрна пахнуло до боли знакомым запахом: он словно очутился на площадке вылета на базе. Глаза подрагивали в нетерпении распахнуться и увидеть наяву то, что запахи нарисовали в мозгу. — Открывай глаза, — тихонько толкнул его в бок рикен. Восхищению Хайдена не было предела. От восторга слова застряли в горле. Он только впился зелёными глазами в блестящий бок «шестикрыла», будто был юным новобранцем, впервые совершающим свой первый самостоятельный вылет. В голове поднималась волна куража от предвкушения скорости, пальцы нервно сжимались, помня о штурвале. — Погоняем? — подмигнул ему Тиль. Хайден только молча кивал, не отрывая взгляд от «шестикрыл». — Он сам починил сбитый корабль, — с гордостью сказал рикен, прижимая к себе фурри и целуя в макушку между прижатых ушек. — Мы подумали, что ты в качестве пилота лучше, чем мы с Тилем, поэтому хотели попросить тебя… Попросить? Да он сам готов был умолять сесть за штурвал «шестикрыла»! Давно он так остро не чувствовал потребность оторваться от земли и окунуться в небеса. — Пойдём, примеришь, может, что и подойдёт, — потянул его за руку Тиль внутрь ангара под довольную улыбку рикена. Вскоре эти двое сняли с Хайдена всю одежду и прикидывали, какой из имеющихся лётных комбинезонов подойдёт крупному лаксдеру. Тот стоял голый и счастливый, глуповато улыбался, любуясь «шестикрылом» и наблюдая за суетой парочки. — Вот, нулёвый, из порта стащили во время разгрузки! — гордо сообщил Тиль, протягивая прорезиненный комбез и глядя в восторженную зелень глаз. Спиной же Хайден чувствовал обжигающий взгляд рэна. И если бы не жгучее желание запрыгнуть за штурвал, он бы притянул к себе их обоих, прижался всем телом, чтобы почувствовать, что они — реальность. — Сможешь таким управлять? — поинтересовался Макс. — Да я… — Хайден вовремя осёкся, чтобы не выдать себя с головой. — Несколько раз… пилотировал такое, — неуклюже соврал он. «Несколько раз» это несколько сотен вылетов — патрульных и боевых. «Шестикрыл» — машина капризная. Такую доверяли не каждому. Но если пилот справлялся с кораблём, то эта пара творила в небесах чудеса! Что в воздухе со стандартной атмосферой, что в атмосфере более разреженной или более плотной — «птичка» с четырьмя крыльями побольше крест-накрест и двумя поменьше ровно по бокам в тандеме с асом были гордостью имперского воздушного флота. — И после «шестикрыла» ты попал в метеоритный дождь, как стажёр? — с некоторой насмешкой в алых глазах спросил Макс. — Эй, я всего лишь самоучка! — попытался поддержать ошмётки своей легенды Хайден. — Я не сдавал экзамен три-Лэй-восемь-два! — соврал он, назвав высший уровень пилотирования, который сдал с первого раза. Да после той выдрочки в условиях постоянно меняющегося магнитного поля одной из дальних планет выпускник лётной академии очень быстро стал получать повышение за повышением. Рикен только усмехнулся, а в его глазах промелькнуло нечто, отчего лаксдеру было бы впору задуматься. Если бы он заметил. Сейчас его трясло от мысли, что он окажется в небе. Что его любимый тип истребителя снова будет послушно крутить в синей атмосфере Сальдоны «бочки», будет взвизгивать двигателями на «ранвесманах» и томно затихать в высшей точке «колокола». Это невероятное чувство полной свободы, чуть позабытое и такое пьянящее, словно глоток воды на какой-нибудь пустынной планете, возвращало Хайдена к жизни. Укрепляло его решимость жить дальше и толкало на полное безрассудство. — Хочешь сказать, что этому, — Макс указал голубоватым пальцем в небо, когда лаксдер приземлился, — ты тоже сам научился? Счастливо улыбающийся Хайден притих. Ну наверняка рикен сообразил, что тот, кто так кувыркался в небе, не мог просто так попасть под метеориты. Но если Макс или Тиль заведут об этом разговор, лаксдеру есть чем ответить! Он будет настаивать, что в доме жил кто-то третий. Он всё равно это узнает. Тем временем его мысли поплыли от прикосновений мягких пальцев фурри. Бесстыжий парень расстегнул молнию лётного комбинезона и осторожно касался рисунков на рельефной груди. Если бы не чувство эйфории от только что выполненного полёта, он схватил бы мальчишку, вздёрнул его маленький зад кверху и оттрахал прямо в ангаре, на глазах рикена. А потом… Потом и за рэна взялся бы. — А тебе говорили, что ты красивый? — с умилительной непосредственностью спросил Тиль, поднимая на лаксдера свои золотистые глаза с вертикальным зрачком. — А тебе говорили, что ты иногда ведёшь себя неприлично? — ответил вопросом Хайден, посмотрев на Макса и ожидая его реакции. По тому, с какой поволокой в алых глазах рикен смотрел, как его фурри крутится вокруг лаксдера, Лайтбёрн понял, что кроха Тиль всё это делает с одобрения любовника. Не по принуждению, самому нравится! Грудь Макса вздымалась, словно он наблюдал за чем-то непристойным и прекрасным одновременно. Самому Хайдену, пребывавшему в эйфории после полёта, всё казалось нереальным, но таким знакомым, желанным и правильным! — Неприлично, говоришь? — улыбнулся рикен и стал помогать Тилю стаскивать с пилота комбинезон. — Эй, я сам в состоянии это сделать! — воскликнул лаксдер и едва нашёл в себе силы отпрянуть от тепла рук этих двоих. — Привык за столько лет! — Да неужели ты летал на конвойных шаттлах в лётном комбезе? — чуть насмешливо шепнул Макс, опаляя ухо сладким жаром. — Ну если в доме, где живут двое мужчин, можно найти следы присутствия молодой девушки, то и на конвойном шаттле можно летать в спецкостюме, — парировал Хайден, с вызовом глядя на рикена. Макс шумно, со свистом выдохнул, отвёл взгляд в сторону и грязно выругался на рикенише. — Зачем ты так с ним? — воскликнул Тиль. И если бы не та радость, какую ему доставили эти двое, дав возможность вновь обрести крылья, Хайден высказал бы им всё, что думает. Вместо этого он подошёл к рикену, положил крупную руку на плечо: — Я был неправ, — с трудом признал он. — Прошу простить меня за резкие слова. Макс, не поворачивая головы, лишь накрыл своей рукой руку лаксдера. Тиль заглушил в ладошках восторженный вопль. Ведь то, что сделал Макс, по рикенским традициям означало, что просящий получает не только то, о чём молит, но и признаётся старшим в семье, как член клана. — А вот это, наверное, лишнее, — пробормотал Хайден, торопливо выдернув руку, согретую могучим плечом и невероятно нежной рукой с шершавой ладонью. — Разве не за этим ты сюда прилетел? — спросил Макс, глядя на лаксдера пылающим взглядом. — Да на любой планете можно развлечься с кем угодно и в каком угодно составе! — сдерзил Хайден, лишь бы не признаться в том, что прилетел он за одним, а получается совсем другое. С того дня Макс и Тиль подстерегали своего работника буквально на каждом шагу. Рикен старался прижать огромного, как и он сам, лаксдера к стене, говорил всякие глупости томным шёпотом. Фурри не упускал возможности погладить крепкие бёдра Хайдена своим пушистым рыжеватым хвостом, при этом недвусмысленно поводя маленькой задницей и что-то мурлыча. А если они были вдвоём, то высокий мускулистый Макс и миниатюрный Тиль начинали пошло смотреть друг на друга, а потом на лаксдера и откровенно вызывающе целовались. Каждый раз, замечая такие провокации, Хайден думал, почему это направлено на него. Он же не единственный работник на этом ранчо! Почему не кто-то из рослых братьев-близнецов, которые, как любой фурри, отлично разбираются в дроидах? Почему не кто-то из пары селвиров, с решительных упорством игнорирующих выходки своенравных нестангов? В конце концов, почему не тот приятный дрейви, который раз в неделю привозит топливо для дроидов и с которым так заливисто смеётся Тиль, когда разноглазый парень рассказывает новости из города? Где уж на такой вопрос найти ответ! Местные даже не стали разговаривать с лаксдером по поводу бартзаков. Каждый раз, когда Хайден пытался их о чём-то расспросить, они либо переводили тему на другую, либо испарялись сами, сославшись на какие-то неотложные дела. Оставалось одно: припереть к стенке Макса и Тиля. И разом закрыть оба гештальта. Ну и пусть он потом изведётся в горячке от желания быть с ними, будет царапать липкий ночной воздух и тоскливо подвывать. — Ты — солдат, коммандер Лайтбёрн, а не искатель сексуальных приключений, — сказал сам себе Хайден после ужина и шагнул в гостиную: — С моей стороны было очень невежливо так долго отказываться пропустить с вами стаканчик виски на ночь.