Заложник их страсти

Вдруг Хайдена посетила дикая мысль, что и с ним рикен ведёт себя как с тем нестангом, которого Макс объезжал в день приезда лаксдера. Ненавязчиво, но постепенно синий великан приручал его к себе. Ласковым голосом и твёрдой рукой подвёл под седло. И ведь платиновый по масти и стоимости красавец-скакун уже вечером приветствовал своего берейтора тихим дружеским ржанием и уткнулся благородной мордой в угольную щетину рикена. Но вот в седле хозяин ничем не выказывал своего превосходства. Он был с нестангом на равных. А после трогательно шелестел в бархатное ухо слова благодарности и угощал всякими лакомствами, пытаясь выяснить гастрономические предпочтения Тессайля, как звали великолепного скакуна. Оба с удовольствием неслись навстречу ветру. Скакун не чувствовал неудобств под седлом рикена. Но вот Хайден никогда не позволит оседлать себя! Никто не поставит под седло коммандера Лайтбёрна! Но почему сейчас он так предательски тянулся к той томной и порочной нежности, которую излучал Макс и щедро одаривал этим светом Хайдена? Он ещё раз покосился на рикена. В конце концов, коммандер Лайтбёрн позволил себя подбить, позволил Мак’санДер’Лаутто прикоснуться к себе. И откровенно наслаждался этими ласками. И, что самое ужасное, Хайдену это понравилось. Хотелось отвечать на откровенные ласки, хотелось делиться собой. — Макс, зачем ты это делаешь со мной? — обречённо выдохнул лаксдер, боясь посмотреть в алые глаза, боясь, что тот заметит взаимность. — Тиль без ума от тебя, — нежно глядя на него, ответил Макс. — Думаешь, я просто так просил тебя позаботиться о нём? — Ясен хер, что нет, — буркнул Хайден. — Ты ж ему сразу понравился! Я даже взревновал тогда, — Макс снова усмехнулся и помотал крупной головой. — Тиль чуть не рыдал, умоляя меня согласиться на эту авантюру! И хрен бы я согласился на это, если бы не… — рикен осёкся, подбирая слова. Хайден вопросительно вскинул бровь. — А я, кажется, вообще влюбился, как малолетний омэ, — прямолинейно заявил рэн. — Поэтому и согласился на то, чтобы мой любимый фурри оказался с тобой. Надеялся, что после этого ты и на мои чувства ответишь… — Но… — Ты к нам неравнодушен. Это же понятно! Лаксдер вспыхнул, сверкнув зелёными глазами. — Хайден, почему ты так боишься своих чувств? — искренне удивился рикен, приблизив к его лицу своё: чётко очерченное, с крупными красивыми чертами. — Это для вас, рикенов, выражать свои желания является естественным, — ответил лаксдер. — И фурри тоже прямолинейны в своих инстинктах. У нас же не принято так легко идти на поводу чувств. Особенно представителям касты, к которой я принадлежу. — Значит, всё-таки я угадал, — довольно растянул в улыбке лиловые губы рикен. — Ты воин… И потому наверняка прилетел на Сальдону с какой-то космической станции. Лаксдер только вздохнул. — Ладно. Поднимай свой загорелый зад. Наш малыш совсем нас заждался, — сказал Макс. — Наш? Малыш? — из последних сил огрызался лаксдер. Рикен кивнул и протянул Хайдену голубоватую руку. Тот взял руку Макса и поднялся с пола. — Проделаешь со мной то же, что с Тилем? — вдруг спросил рикен, стрельнув глазами. — Что именно? — осторожно уточнил лаксдер. — Возьмёшь меня? Это же не так, как с моим сладким фурри, — заявил Макс, пошло улыбаясь. — Ты уверен? — Хайден был поражён, как легко говорит о своих желаниях рикен. Впрочем, Атру всегда рассказывал о своих фантазиях, которые лаксдер с удовольствием воплощал. Но омэ никогда не стремился овладеть любовником! А этот здоровенный рэн хочет, чтобы его самого трахнули.  — Раньше только фантазировал, как окажусь под большим парнем. И всё будет по любви, — признался Макс. — А теперь я уже всерьёз думаю, что моя мечта сбылась… Хайден многозначительно приподнял светлую бровь, рассечённую шрамом. — Идём. Нехорошо заставлять Тиля ждать нас так долго, — сообщил рикен. Лаксдер чуть притормозил, набрал побольше воздуха и тихо признался: — Коммандер Хайден Кристофер Лайтбёрн де Сандрель, личный номер Экк-семь-два-Вау-пять-один-Хей-Лэн, двадцать восьмая эскадрилья шестого флота Империи. — Что? Хайден повторил всё слово в слово, решив, что рикен и так его разоблачил. Так к чему дальше скрываться? Тем более что на душе стало легче. — Мне всё равно, кто ты, — повторил Макс. — Мне важно, что ты — наша с Тилем сбывшаяся мечта. Он обвил мускулистыми руками с угольной порослью волосков мощную шею Хайдена, заглянул алым пламенем в разгорающуюся зелень глаз и припал к губам в страстном поцелуе. Сам того не ожидая, лаксдер ответил на этот поцелуй, лаская руками могучую спину рикена. Как непривычно и чудесно чувствовать на своих губах настойчивые губы сильного рэна, его упругий язык, властно пробивающийся в рот! Как необычно ощущать тепло огромного синего тела, отвечающего на поглаживания, и как знакомо ему то утробное урчание, какое издают рикены, когда распаляются. Обоих снова стало накрывать вожделение, так вероломно охлаждённое чуть раньше. И вскоре перед фурри предстали два возбуждённых гиганта с горящими от желания глазами, с намерением зацеловать и заласкать гибкого парня. — Я уже в душ сходил и успел немного вздремнуть, — капризно заявил Тиль, пытаясь скрыть радость от предвкушения горячей ночи. — А вы где-то болтаетесь! Ещё и сцепились, — сказал он укоризненно, заметив свежие «боевые шрамы» на обоих. — Мы уже здесь, любовь моя, — ответил рикен, нежно глядя на фурри. Затем подтолкнул к нему Хайдена, шепнув: — Иди к нему. Я тебя не трону. Лаксдер перевёл чуть недоумённый, но страстный взгляд с соблазнительно потянувшегося фурри на Макса. — Всё само произойдёт, — в самое ухо шепнул рикен, увлекая за собой к уже поскуливающему Тилю. — Нам будет очень хорошо втроём, — подтвердил тот, одной рукой притягивая Хайдена для поцелуя, другой привычно поглаживая Макса по мощной шее. Затем сполз на ковёр из шкур местных волкенов и жадно принялся за два огромных члена: лиловый с аметистовыми венками — рикена и напряжённый золотистый — лаксдера. Вылизывал по очереди крупные головки, собирая тягучие капли, водил языком по всей длине, посасывал яйца. Потом по очереди стал заглатывать один, другой — ласкать рукой. Брал умело, до самого горла, давясь слюной и всхлипываниями. Фурри чуть подрагивал, его хвостик трепетал и оглаживал Макса и Хайдена. — Тиль, малыш! — Рикен едва оттащил любимого от своей плоти и ловко уложил на постель, стал привычно находить губами, языком и руками точки, прикосновения к которым заставляли фурри выгибаться и стонать. Лаксдер поборол некоторую неуверенность и вовсю ласкал податливое тело парня с нежной, шелковистой, как персик, кожей. Какое удовольствие было гладить эти тонкие плечи и выпирающие рёбра, ласково покусывать тёмные затвердевшие соски, целовать впалый живот парнишки и гладить его стройные, чуть подрагивающие от желания бёдра, отдаваясь игривым прикосновениям тонких пальцев и пушистого хвоста. — Мммм… — с придыханием и поскуливаниями фурри стал гладить обоих по головам, по плечам. — Правда он красивый? — спросил Макс у лаксдера, не переставая водить крупными голубоватыми пальцами по стройным бёдрам парня. — Он прелесть, — согласился Хайден, любуясь огромными руками на тонком гибком теле фурри. Затем жарко поцеловал Тиля в горячие губы, скользнул ниже, развёл в стороны маленькие ягодицы и стал вылизывать полураскрытый горячий вход. В это время рикен нежно ласкал губами и языком аккуратный член извивающегося фурри. Тиль всхлипывал и задыхался от страсти, пошло мяукал, дрожащими пальцами и подрагивающим хвостом снова водил по телам двух великанов. Смоченными в смазке пальцами Хайден проник в тугой вход, выбив из фурри стон и заставив прогнуться, сильнее затолкаться в рот Макса. Начал трахать сразу тремя пальцами. Тиль заскулил, забился. Рикен оторвался от фурри, провёл могучей ладонью от изящных ступней по стройным ногам, подрагивающим бёдрам, плоскому животу и вздымающейся груди с острыми сосками до самых приоткрытых губ: — Ты так хотел, малыш? — спросил ласково. Тиль только расплылся в томной улыбке, руки над головой вытянул. И тут же перевернулся на четвереньки, оказался зажат между двумя могучими телами. Оглаживал их, подставляясь под большие ладони, выгибался, делясь поцелуями. Хайден вздёрнул маленькую задницу вверх, растянул её, залюбовался горячей дыркой. Макс что-то зашептал Тилю, припал к губам, пока Хайден вылизывал гладкую промежность парня и поглаживал небольшой возбуждённый член. А затем развёл в стороны стройные ноги и толкнулся головкой в податливую горячую влагу. Тиль вскрикнул, задрожал, но принял его, прогнулся в пояснице и широко раскрыл рот, приглашая Макса. — Ненасытный котёнок, — стрельнул алой порочностью рикен, запустил пятерню в рыжеватые волосы фурри и позволил вобрать в рот свою плоть. Вновь вбиваться в горячее отверстие Тиля было наслаждением. Хайден сжимал в ладонях крошечный зад и размашисто таранил его. Взглянул на Макса. Вид был пошлый: рыжий фурри жадно отсасывал огромный фиолетовый орган, помогал себе рукой и всхлипывал. Почти дойдя до края, рикен и лаксдер поменялись местами. Теперь Хайден толкался глубоко в горло мальчишки, а Макс, вылизав дырку Тиля, вдалбливал фурри в простыни. Тиль скулил и извивался, доставляя удовольствие обоим партнёрам, пока рикен не кончил с громким рычанием и почти победным воплем. Хайден, держащий Тиля за затылок, насаживал его на себя ртом, любовался раскрасневшимися щеками, пляшущими зрачками в позолоте глаз и наслаждался его жаром. Тиль сам нанизался на его член так, что лаксдер излился глубоко в горло парня. Два великана взялись за своего котёнка. Перевернули на спину, целовали, гладили всего. — Он там прекрасен, — хрипло сказал Макс, разводя в стороны ноги Тиля и показывая Хайдену ещё пульсирующую дырочку, блестящую от смазки, с вытекающей из неё перламутровой ниткой семени рикена. Рэн стал вылизывать этот вход, оставив лаксдеру небольшой член парня. Хайден вобрал его целиком, выбив из Тиля требовательные поскуливания. Мальчишка метался по простыням, пошло стонал, заходился в мяукании, толкался бёдрами навстречу губам Лайтбёрна, а потом мелко задрожал, замахал хвостом и излился тёплой струйкой, едва не плача. Лаксдер стал вылизывать плоть фурри, к нему присоединился Макс. Тиль тихонько заурчал, наслаждаясь этими ласками. И радостно заскулил, увидев, что недавно сцепившиеся большие парни облизывают не только его гладко эпилированный пах, но и друг друга. — Я же говорил, что вы без ума друг от друга, — срывающимся голосом заявил он и заулыбался, глядя, как два красивых самца, обнявшись, жарко целуются. — Иди к… нам, — Хайден с трудом отлепился от рикена и протянул руку фурри, который тут же вжался в большие разгорячённые тела. — Понимаешь, что зря сопротивлялся? — спросил лаксдера Макс, одной рукой прижимая Тиля, другую положив на татуированное бедро Хайдена. Он чувствовал себя как после утомительного боя, когда заряд в лазерной пушке на исходе, когда истребители противника носятся перед глазами и уже нет сил держать штурвал онемевшими пальцами. — Для памяти рикена огромная честь, что его оставленный в этом мире возлюбленный найдёт новое счастье, — вдруг проговорил Макс. Хайден вскинул на него взволнованный взгляд. — Я не знаю, кто был этот парень, но ему повезло, что ты его любил… Повисшую тишину нарушил Тиль. — А нам с Максом повезло, что мы встретили тебя, — сказал он, заглядывая в зелёные глаза лаксдера. — Кажется, и мне повезло, малыш, — улыбнулся Хайден, поднял личико фурри за подбородок и нежно поцеловал. — Очень повезло. — Он могучей рукой притянул к себе Макса, жарко коснулся губами его припухших лиловых губ. Хайден не совсем понял, как страстная парочка переключилась на него. Они жадно целовали его, будто хотели разбудить уснувший вулкан, который должен вырваться из сурового лаксдера огнём любви. Любви, которая уже клокочет в его сердце. Но которую сам Хайден не признаёт. Или боится признать, боится потерять вновь… Нежный, как спелый сладкий фрукт, поцелуй фурри на губах Хайдена сменился тягучим мёдом поцелуя рикена. От этого лаксдер таял, как лёд на жаре. Он раскинулся на широкой постели, подобно раскрытой книге. А Макс и Тиль изучали губами, языком, руками эту книгу. Каждую строчку, записанную завитками татуировок и рубцами шрамов на мускулистых страницах великолепного тела. Оба восхищались этим совершенством, а лаксдер пошло стонал, уже не стесняясь открыто отдаваться их страсти. Очень захотелось делиться собой с этой парой. Хайден ухватил фурри за узкие бёдра и, посадив себе на лицо маленьким задом, стал вылизывать мокрый анус, аккуратные яички и небольшой член. — О-о-о-о! Вот так! — стонал Тиль, насаживаясь на горячий язык лаксдера и целуясь с рикеном. — А какой ты на вкус? — отозвался Макс, перецеловал кубики на его животе и спустился ниже. Он плотоядно облизнулся и губами собрал с пылающей головки первую каплю предэякулята. Затем медовой сладостью горячего языка провёл по всей длине крупной головки до тяжёлых яиц и обратно. — Чудесный! Лаксдер вздрогнул и застонал. Рикен опалил его алым взглядом, лизнул головку и решительно заглотил целиком. Умело заскользил по всей длине, оглаживая венки языком, а в своей огромной руке перекатывая яйца. Хайден взвыл и выгнулся, обезумев от этих властных ласк. Стал толкаться в рот Макса. — Обожаю доставлять удовольствие, — заявил рикен, оторвавшись от своего занятия и пошло взглянув на обоих. — Я тоже, — отозвался Тиль, ныряя в объятия синекожего возлюбленного и целуя его. Хайден унюхал отшибающий напрочь мозг тонкий аромат афродизиака Макса. Такой головокружительный, что даже Тиль взволнованно мяукнул, его щёки раскраснелись, начали подрагивать тёмно-медные зрачки. — Что ты с ним сделал? — прошептал фурри, вздрагивая всем телом. — Что вы со мной сделали? — отозвался Хайден. — Дорвались до одного упёртого лаксдера, который отрицает очевидное, — рявкнул Макс, сверкая алым взглядом и прижимая Лайтбёрна за плечи к простыням. — И будем отрываться дальше, — заверил его Тиль, стал ластиться к обоим, отираться бархатистой щекой о два могучих тела. — А наш рикен умеет утопить в своей страсти. — Он пристроился на мускулистой груди Хайдена и начал целовать его. Снова его накрыло страстью этой парочки, никогда не испытывал такого наслаждения. Он выгнулся навстречу ласкам обоих, утопая в их нежности, принимал их двоих и хотел делиться собой. Впервые за долгое время хотел искренне и жарко отдавать часть себя. — Любовь моя, он там такой сладкий, — мурлыкал фурри Максу, устроив голову Хайдена у себя между коленей и нагибаясь поцеловать горящие губы. — Любимый, — ответил рикен, — я только видел, что там он такой же большой, как и он сам. Но если ещё и такой же сладкий, то… — он плотоядно облизнулся и губами нежно коснулся пылающей головки. Затем широко провёл упругим языком от кончика до крупных яиц и обратно. — Очень сладкий. — Макс решительно заглотил член Хайдена и умело заскользил по всей длине, глотая как можно глубже в горло и перекатывая в своей огромной руке его яйца, щекоча их иссиня-чёрной щетиной. Хайден беззвучно стонал, ловил губами воздух и тёплые поцелуи Тиля. Потом выгнулся, обезумев от этих властных ласк сильного рикена, и с громким криком кончил в рот Макса. — Макс, возьми меня, — тяжело дыша, попросил Хайден. — Кажется… я готов… — А я не совсем уверен в этом, — вероломно ответил рикен, одной огромной рукой поглаживая фурри на своей груди, другой — лаксдера. — Чуть позже… — Это будет ещё круче, чем то, что он сделал с тобой сейчас, — проворковал Тиль, целуя Хайдена. Затем вернулся в объятия Макса. — А теперь тебя надо обласкать… Оказалось, что ласкать синего рикена не меньшее удовольствие, чем принимать его ласки. Хайден упивался теплом кожи Макса, на редкость бархатистой для рэна, под которой стремительно отвечали на ласки литые мышцы. Тот откровенно балдел от непристойностей, какие с ним проделывали Тиль и Хайден. — Помоги ему немножко, — промурлыкал фурри, кивая на восставшую лиловую плоть, жаждущую неистовых ласк. Хайден покосился на ствол чемпионских размеров. Но почему-то сейчас, напрочь отключивший разум и ведомый лишь инстинктами, он решился броситься с головой в этот вихрь и подался к горячей плоти. Когда огромный член Макса оказался у Хайдена во рту, а головка упёрлась в горло, и мягкие шипы защекотали глотку, рикен издал протяжный вой, умоляя продолжить. Хайден заскользил губами по аметистовому органу, сжимал крупные яйца и довёл рикена до дрожи. Едва выстрелив терпко пахнущими струями, Макс подарил лаксдеру жаркий поцелуй, и два могучих парня принялись нежить котёнка, который извивался и скулил от такого напора. Лишь под утро измотанные ураганом страсти любовники уснули в объятиях друг друга. Хайден открыл глаза и обнаружил, что лежит между миниатюрным фурри и брутальным рикеном. Значит, это был не сон. Он провёл, наверное, самую жаркую ночь в своей жизни. Он плохо понимал, чьи губы целовал, чьё тело вылизывал, чей член ласкал, под чьи ласки подставлялся сам и даже не мог сообразить, взял его Макс ночью или сам он брал рикена. Или они вдвоём овладевали только Тилем. В мягком предрассветном воздухе ещё витал едва уловимый аромат рикенового афродизиака. Плечо обжигало ровное дыхание Тиля, который улыбался во сне, на бедре покоилась огромная синяя рука Макса. Хайден осторожно сунул руку себе между ног, с опаской продвигаясь к анусу и опасаясь обнаружить следы проникновения. Но крепко сжатая звёздочка была суха и оставалась невинной. Он облегчённо вздохнул. И поспешил покинуть рикена и фурри, которые во сне улыбались и непроизвольно поглаживали его и друг друга. Неужели боялся снова отдаваться той страсти, что пылала в этой постели всю ночь? Неужели боялся, что эти неожиданно начавшиеся отношения не лучшим образом отразятся на его работе? И надо ещё постараться сохранить лицо перед своим отрядом. Наверняка все поймут, чем один из них занимался всю ночь! Годами оберегаемый и лелеемый образ сурового коммандера Лайтбёрна, невозмутимого грозы космических просторов, может в одночасье слететь с пьедестала. Предупреждал же своих бойцов командир-селвир держать члены и зады в штанах! Оттого, что произошло ночью, может сорваться вся операция. Тогда не помогут ни кропотливая работа дрейви в местном баре, ни риск, на который пошли ребята из отряда, согласившись самостоятельно отвезти провиант бартзакам. Не поможет даже ожидающий приказа в гиперпространстве авианосец! А всё из-за того, что один похотливый лаксдер затрахал фурри до полуобморочного состояния и позволил рикену так много, что страшно кому признаться. Ещё страшнее было признаться, и в первую очередь самому себе, что ему это понравилось. И он хотел большего. Такие мысли заставили член встать. И пока его окончательно не охватила похотливая страсть, Хайден быстро и бесшумно покинул постель, что разделил этой ночью с Тилем и Максом. Он зашёл в комнату напротив хозяйской спальни. Сходил в душ, смывая с себя запахи любовников и следы их ласк. Затем быстро собрал свои вещи и решил покинуть дом у озера как можно скорее. Пока совсем не потерял рассудок. Как же так получилось? Тот кокон неприступности и холодности, в котором он держал себя много лет, избегая любых отношений, был разорван Мак’санДер’Лаутто и ТильЗаном Фроодом всего за пару стандартных месяцев! Хайден и не думал, что рикен-рэн может быть таким нежно-развратным и похабно-ласковым. Сама мысль о чьём-то члене в своём заду, вернее, члене Макса, уже не казалась ему такой ужасной и неприемлемой, как раньше. Теперь его страшила мысль впустить Макса и Тиля в своё сердце, разделить с ними не только постель, но и всю жизнь, а потом однажды не вернуться к ним. Он и не хотел для них тех страданий, которые пережил сам, потеряв Атру. Поэтому лучшее, что он может сделать для этих двоих, — ограничиться лишь феерически страстным сексом и уйти, пока полным цветом не расцвела их любовь. Уж лучше он останется в их глазах предателем. Лаксдер даже не заглянул в спальню, где счастливые рикен и фурри ещё не подозревали, что их нестанг ускакал на свободу. Но на террасе Хайден наткнулся на Макса, сидящего на деревянных ступеньках крыльца. — Всё-таки уходишь… — произнёс рикен, не поворачивая головы. — Я должен. И так наломал дров. Так что будет лучше, если я уйду… Макс поднял голову, хмыкнул и посмотрел холодным взглядом. Хайден присел рядом. — Понимаю. Всё было слишком прекрасно, чтобы быть правдой, — сказал рэн. — Но это было правдой, — лаксдер не удержался и положил голову на синее плечо. — И от этого ещё больнее уходить… — Он уткнулся в шею великана, пытаясь запомнить запах его ещё не до конца выветрившегося афродизиака. — Я переживу это, — решительно заявил Макс. — Прорвёмся! Но ты подумал о малыше Тиле? Хайден сглотнул и затих. Ну как он смог бы объяснить всё этому резвому маленькому фурри, который с таким восторгом смотрел на него? И ждал, что лаксдер останется с ним и рикеном. — Скажи ему правду, — тихо ответил Хайден. — Скажи ему, что я… Последний подлец и негодяй. — А ты не думал, как Тиль переживёт это? Он… Он будет считать, что ты посмеялся над его чувствами, — сказал Макс, глядя, как над гладью озера выплывают одно за другим два дневных светила. — Да и я тоже так считаю… — Ты мне будешь рассказывать о потере любимых? — горько вздохнул Хайден, закусывая губы от мысли, что и по отношению к Атру он тоже поступил подло, отдавшись страсти в прошедшую ночь. — Наверняка ты знаешь, рикены считают, что самая большая сила на свете — любовь, — сказал Макс, гладя большой рукой светловолосую голову лаксдера на своём могучем плече. — Она всё решает. И даёт силы справиться со всем. Так что прорвёмся. — Макс, но есть ли эта любовь вообще? — спросил тот, вздыхая. — Рикены верят в это. И я верю. — А ты терял любимых? — с каким-то с сарказмом спросил Хайден. Макс взял в ладони квадратную челюсть лаксдера и посмотрел в его зелёные глаза. — Есть любимые, которых мы теряем навсегда. Они уходят на ту сторону горизонта. А есть те, кого можно вернуть. — Летти?.. — Да, — кивнул рикен. — Только ради сохранения её жизни я так унижаюсь, делая поставки террористам. Ох… — глаза Макса вспыхнули ненавистью, голос чуть дрогнул. — Собственными руками удавил бы каждого из них! — Кажется, я понимаю, в чём дело, — тихо отозвался Хайден. — Вот почему наше командование так долго не могло понять, что на Сальдоне находятся бартзаки. Но обещаю тебе, что Летти вернётся домой! Ради того, что ты её любишь. — Да. Эти твари поняли, чем нас можно заткнуть! Они использовали нашу силу против нас же, — жёстко произнёс Макс. — Знали, что на планете в основном живут рикены. И сделали нас всех заложниками нашего поклонения культу любви. Хайден снова поразился, сколь высоко ценят это невероятное чувство рикены. Причём равно как к семье, так и к тем, кто ответит на их притяжение. — У нас всё начинается с любви, — продолжил Макс. Окинул тёплым взглядом дом, нежащийся в лучах двух солнц. — Даже этот дом мои предки строили с любовью. Они строили его, как свою любовь. Надолго. Навсегда. — Этот дом создан для любви, — согласился Хайден, вдруг испугавшись своих чувств, так неожиданно вырвавшихся наружу. Макс ласково уткнулся лаксдеру носом в ямочку за ухом и вдохнул. — Это очень сильное чувство. Неожиданное и неконтролируемое. И оттого прекрасное. Но и опасное. Хайден одной лишь бровью спросил почему. — Ты же сам видишь, что оно может причинить боль. И может быть обращено против любящих, — ответил Макс, невесомо касаясь губами загорелой кожи на шее лаксдера. — Как же я не хочу терять и тебя… Хайден сглотнул, и его повело от этой щемящей тоски расставания! Но он должен покинуть гостеприимный дом. И его обитателей, к которым так привязался за эти несколько стандартных недель. Его разрывало между долгом и чувствами. Хотелось греться в объятиях рикена, слушать, как бьётся его огромное сердце, чувствовать, как большая рука гладит по плечу. Хотелось вскочить и ворваться в спальню к Тилю, зацеловать его всего и увидеть светящиеся озорной нежностью глаза. Хотелось сказать, что он полюбил этих двоих. Слова вертелись на кончике языка. И лишь данная много лет назад присяга на верность Империи останавливала Хайдена от этого безрассудного шага. И страх снова потерять любимых. А больше всего его держало в узде его упрямство признаться самому себе в том, что он хочет остаться с Максом и Тилем. — Мне пора, — Хайден резко отпрянул от рикена. Надо поторопиться, пока не проснулся Тиль и не обнаружил малодушный побег лаксдера. Он с нежностью и грустью припал к губам Макса. — Ты потрясающий объездчик нестангов, Мак’санДер’Лаутто, — сказал Хайден, вволю насладившись последним поцелуем рикена, немного грубоватым и властным, но полным страсти и сводящим с ума. — А ты потрясающий жеребец, коммандер Хайден Кристофер Лайтбёрн де Сандрель, — ответил он, лаская его алой теплотой. — Мы с Тилем будем знать, что ты где-то во Вселенной есть. И будем ждать тебя. Нам будет не хватать тебя, твоей страсти и твоей любви… — И мне — вашей. Но спасибо за всё, — бросил Хайден, сбегая с деревянных ступенек крыльца, собрав последние силы. — Прощай! И лучше нам всем забыть об… об этой ночи…