Заложник их страсти

Хайден уходил из «Керланового Озера» с тяжёлым сердцем и смешанным чувством боли и счастья. Чуть больше чем за один стандартный месяц его жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов. Он, потерявший любимого Атру на Цуонге и потерявшийся сам в своей тоске по омэ, снова обрёл призрачную надежду на любовь! Но зачем он тогда сам становится потерянным для этих двоих? Макс… Он слишком нежный и слишком романтичный для рикен-рэна. Не такой агрессивный и эгоистичный. Но при этом Мак’санДер’Лаутто — настоящий рэн: сильный, умный, справедливый. Которому хочется отдаться всей душой и всем телом. Как ему вообще удалось пробудить в Хайдене такие противоречивые чувства? Милашка фурри ТильЗан Фроод сначала напомнил Атру. Но потом, к радости лаксдера, парень оказался совсем другим. И именно таким, не похожим ни на одного, к кому Хайден испытывал разные по силе чувства. Он полюбил этого парнишку. Да, именно полюбил. Искренне, крепко и, видимо, навсегда. Тиль такой чудесный, очень жизнерадостный и открытый, но может быть серьёзным. Независимый, готовый отстоять своё мнение, бесстрашный. Но такой искренний в своей бесконечной любви к Максу… и Хайдену. Лайтбёрн был счастлив, что встретил эту пару, с которыми взаимные чувства вспыхнули чуть ли не с первых мгновений знакомства. Но вместе с этим чувством окрыляющей любви была боль. И Хайден предпочёл бы испытать эту боль в самом начале зарождающихся отношений. Пока всё, что он построит с Тилем и Максом, не рухнет под шквалом разлуки и потери. Ведь если с ним что-то случится на задании, то это наверняка разобьёт сердце рикену и фурри. Поэтому пусть лучше он будет подлецом, с которым они провели незабываемую ночь и который втихаря сбежал в утренний туман, чем они потеряют любимого. «Возможно, даже «разделивший жизнь», — почему-то подумал лаксдер, вспомнив, как у рикенов называют супругов. И даже покраснел, понимая, на что он должен будет пойти для такого. Всё-таки представители его профессии не лучшие кандидаты для создания семьи, что бы ни говорили другие. Тем более что Тиль пока не знает всей правды о нём. Да и работа может пострадать из-за его чувств. Максу и так известно о нём слишком много. При всём этом Хайдену было нестерпимо больно покидать ранчо. Жизнерадостный фурри и большой рикен так запали в его душу, что он потерял голову. Никогда и ни с кем ему не было так хорошо. Он хотел бы прожить с ними всю жизнь. Разделить на троих любовь и страсть. Но его работа, без которой лаксдер не представлял себе жизни, не потерпит других любовников в жизни Хайдена! Он окинул взглядом дом у озера, над которым всплывали Тессайль и Керлана, словно обнявшиеся Макс и Тиль во сне, когда он уходил из их постели. Над озёрной гладью простиралось кристально-чистое небо. Когда ещё после предстоящей операции удастся полетать в такой прозрачной синеве? Лаксдер взглянул на утекающие за горизонт луга, где уже прогуливались тонконогие нестанги, а вдалеке колыхались озерца золотистых колосьев пшенакки. На поливе уже копошились, как пчёлы, сельскохозяйственные дроиды, мерно урчали моторами, около ангара могучий селвир и жилистый фурри наверняка спорили по поводу починки одного из дроидов. А в ангаре стоял тот самый «шестикрыл», который Тиль сам починил и апгрейдил. И взлетев на котором, Хайден вновь почувствовал, что за спиной расправляются крылья, а на душе становится легче. Но теперь, вкусив жаркую сладость новых отношений, он должен покинуть дом у озера. И пусть это полоснёт его острым ножом по сердцу. И пусть воспоминания той ночи заставят страдать. Но когда-нибудь, в конце жизни, он сможет с уверенностью сказать, что познал магию новых отношений, которые не померкли после потери Атру… Что до Макса и Тиля, то пусть они повстречают хорошего парня, который будет их верным спутником по жизни и страстным любовником в постели. Возможно даже их «разделившим жизнь». Пусть он поможет вырастить Тилю дитя Макса, при рождении которого рикен должен будет уйти на сторону горизонта. Они заслуживают спокойной размеренной жизни. В доме у озера не должно случаться горестей от потерь любимых… Они не заслуживают, чтобы война разбила их любовь… Хайден провёл ладонью по лицу, словно смывая жар прошедшей ночи и прогоняя привкус мёда, оставшийся после прощального поцелуя Макса. Чем скорее он уберётся отсюда, тем легче ему будет пережить расставание. Лаксдер вскочил на спидер, нажал педаль газа до упора и сорвался с места, взлетев едва над землёй. Словно из прошлого, к нему снова подступило щемящее чувство внезапного одиночества, холодное, липкое, тёмное. Лаксдер мотнул головой, будто прогоняя эту хмарь, но мрачное пятно, как хищный гигантский паук с одной из планет, куда его как-то занесло при аварийной посадке, копошилось в голове, спутывая мысли, сжимало горло, не давая дышать, забиралось в самое сердце и высасывало саму жизнь. — Глупые мечты! — сказал себе коммандер. — К шайзинам всю эту любовь! Тут тоже надо воевать… Привычный за эти несколько стандартных недель путь казался долгим как никогда! Хайден всегда в свой выходной приезжал в город, где отряд собирался в баре, и там шло обсуждение полученной за неделю информации. Сегодня он будет в баре один. Потому что оставаться в «Керлановом Озере» означало снова ждать потерю любимого. Тем более что Макс и Тиль честно во всём признались. Если Макс не оплодотворит рикени, он сможет родить дитя-рикено сам. Но это произойдёт ценой его собственной жизни. — И вы на это готовы? — спросил тогда Хайден, не понимая почему. Они втроём сидели на залитой закатом веранде и пили медовое пиво. Тогда рикен и фурри, поняв, что их провокации не соблазнят Хайдена прыгнуть к ним в постель, решили привести разумные доводы. Подумали, что лучше признаться ему напрямую. Но они не ожидали такой реакции. — Вы оба понимаете, на что идёте? — недоумевал Хайден. Рикен и фурри закивали. — И ты готов потерять любимого? — спросил лаксдер парнишку с хвостом. — Почему же потерять? — удивился тот. — Макс навсегда останется тут, — он положил изящную руку на свою грудь. — И у меня будет его дитя. — А у меня есть несколько лет, чтобы найти того, кто полюбит нас, а мы — его, чтобы потом он помог Тилю с малышом, — сказал Макс, заключив фурри в объятия и ласково оглаживая его спину, потираясь щекой о его золотистую макушку. — Я хочу быть уверен, что мой любимый котёнок не останется один с ребёнком на руках совершенно без помощи… Рикен и фурри нежно поцеловались, словно не им предстояло расставание навсегда, пусть и через несколько лет… Почему лаксдеру вспомнилось это именно сейчас, он не понимал. Но он понимал, что такое потерять любимого, понимал, каково это — остаться одиноким. Надо же! Он решил сам уйти, не дожидаясь, когда привяжется к рикену и фурри, как в своё время всем сердцем привязался к задорному Атру. Как же больно было привыкать жить без него! Словно из Хайдена вырвали кусок его души, будто содрали кожу и охаживали кипятком, сводя с ума тупой, непроходящей болью. Лучше сразу отказаться от своего счастья, напиться и забыть, чем потом оплакивать потерянную любовь и топить своё горе в бутылке. Несмотря на столь ранний час, в баре было людно. Хайден оперся о стойку, размышляя, сразу взять выпивку или ограничиться коффом. — Не рановато? — раздалось позади. — Ролле? — Перед ласкдером стоял пухлячок в сопровождении своей великолепной Галатеи. — Что с тобой? — обеспокоенно спросил дрейви. Обычно шутник и балагур Ролле, был на редкость серьёзен. И это, понял Хайден, было связано далеко не с предстоящей операцией. — Даже не вздумай! — заявил толстячок, сверкая разноцветными глазами. — Что не вздумай? — завозмущался Хайден. — Ты что, моя матушка? — огрызнулся он, вспомнив, что у дрейви очень развиты интуитивные способности. — Не моё дело, — начал Ролле, заказав плотный завтрак на двоих и утаскивая Хайдена за столик, — но лучше тебе не терзаться так. Ну точно, догадался! — Да кому какое дело, чем я терзаюсь?! — зло стрелял мрачной зеленью взгляда Хайден. — Мне, командиру Дааку, пилотам, штурмовикам, — спокойно ответил Ролле, устраиваясь поудобнее рядом с дроидом. — Потом вернёшься к нему, после задания. Хайден вспыхнул. Да что себе позволяет этот ботан?! Какое право он имеет копаться в метаниях других, да ещё прикрываясь беспокойством о предстоящей операции? А дрейви упрямо продолжал: — Из-за своего страха снова испытать чувства ты убиваешь себя. Разрушаешь не только свою жизнь, но и того, кто занял место в твоей душе совсем недавно. — Их двое… — зачем-то уточнил Хайден, не поднимая глаз от своей тарелки. — Тем более! — воскликнул Ролле. — Неужели эти парни, которые смогли чуть-чуть отогреть твоё заледеневшее сердце, заслуживают такого? Лаксдер опустил светловолосую голову и только тяжело вздохнул. — У нас, дрейви, есть поговорка, — заявил Ролле. — Чем дольше идёшь одной дорогой, тем труднее с неё свернуть, — и уставился на Хайдена разноцветными глазами. — Что ты знаешь о дороге, которой я иду? — огрызнулся Лайтбёрн. — Я только вижу, что ты сам не рад, уйдя этой дорогой, — ответил дрейви и выскользнул из-за стола, оставив Хайдена наедине со своими мыслями. От нахлынувшей было тоски его спас тот факт, что здоровенный селвир, командир разведгруппы, носился с ультразвуковой скоростью и грязно ругался на нескольких языках. — Да что ж за тупиздени сидят в штабе! — гремел Даак, потрясая огромными кулаками. — Не знали об этом? — насмешливо мурлыкнула Мелли. — Догадывался, — пришпилил её взглядом селвир. — Но чтобы настолько! — Почему бушует? — спросил подоспевший Хайден. — Эти идиоты не учли, что на Сальдоне гравитация изменчивая, — рявкнул Даак. — А за периметром, где были наши парни, выставлены усилители нестабильной гравитации. Как десант подвозить?! — Ролле предлагал настроить своего дроида, чтобы нейтрализовать действие системы, — заявил рикен-кри Пейс. — А если мы раздобудем хотя бы одну леталку, которая выдерживает здешнюю гравитацию, то можно попробовать… — Неужели ты будешь рисковать своей задницей? — не унимался Даак. — И для начала надо найти корабль. — Я знаю, где можно раздобыть такой, — тихо сказал Хайден, опустив голову. Три пары глаз уставились на лаксдера. — Ранчо, где я… — он сглотнул ком, царапающий по горлу. — У хозяев есть летательный аппарат. Фурри апгрейдил «шестикрыл». Поставил туда кое-что с имперского «перехватчика»… — Так ты спалился, что ли?! — глаза селвира заполыхали. — Лучше бы спалился, — усмехнулся Хайден. — Так вот почему от тебя пахнет фурри! — тихонько заметила Мелли, поведя кошачьим носиком. Мрачный взгляд Хайдена отбил у кошки всё желание любопытствовать дальше. Девица, нервно помахивая хвостом, коротко извинилась и обратилась вниманием к ору Даака. — Сможешь уговорить дать эту штуковину? — немного остыл селвир, видя выход из, казалось бы, безвыходной ситуации. Хайден на мгновение задумался. То, как малодушно он сбежал из «Керланового Озера», даёт повод Максу спустить его с лестницы, предварительно врезав по морде. Но ради спасения сестры рикен пойдёт и на такую сделку. — Смогу, — уверенно ответил Хайден. — Так чего стоишь, как вековой паобап? — рыкнул Даак, радуясь, что пилоты попались толковые. Ещё бы хозяева леталки оказались сговорчивые и сама леталка вместила бы хоть сколько-то штурмовиков. И Ролле смог бы настроить Галатею на подавление нестабильности гравитации. В «Керлановое Озеро» отправились втроём: коммандер, Ролле и его дроид. — Извини, что снова лезу не в своё дело, — нарушил томительное молчание дрейви, когда его спидер поравнялся с коммандерским. — Но ты же влюбился! Хайден фыркнул. Ролле заулыбался в ответ: — У тебя глаза загорелись… Ещё бы не загорелись глаза при воспоминаниях о сводящей с ума нежности Тиля и урагане страсти Макса! Тут не только глаза загорятся. От такого член задымит и задница заискрит. — Иди ты! — огрызнулся Хайден. — Нам к штурму готовиться надо. Леталку выторговывать. — Всё получится, — уверил его Ролле, и почему-то это придало Лайтбёрну душевных сил снова войти в дом у озера, откуда он предательски сбежал вчера утром. Он должен будет появиться в доме, где провёл незабываемую ночь. Хайден решительно вошёл в дом, где ещё витал запах страсти. Сводящий с ума терпкий афродизиак рикена и сладкий запах фурри. — А тут нехилая аура любови, — заключил Ролле, восторженно осмотрев просторный холл и чуть вздрогнув от ощущений. — И страсти, которой предавались всю ночь… — Позапрошлую, — зачем-то уточнил Хайден. — А такой сильный аромат, что… — дрейви осёкся. Затем прищурился и многозначительно посмотрел на коммандера своими разноцветными глазами: — Не ту дорогу выбрал, Лайтбёрн! Сказать, что он и сам понял, что мудак, Хайден не успел. В холл вышел Макс. Брутальный, мускулистый и привлекательный рикен-рэн в одних домашних штанах, облегающих его стройные бёдра, и с кружкой коффа в крепкой синей руке с угольным пушком. Он смотрел на пришельцев с невозмутимым спокойствием и великодушно ожидал объяснений этому вторжению. — Господин Мак’санДер’Лаутто, — официально начал Хайден. — От имени командования Имперским флотом, должен просить вас о содействии в проведении контртеррористической деятельности бартзаков. Макс усмехнулся и отхлебнул кофф. Хайден едва сдерживал себя. Он смотрел на эти чувственные губы, скривившиеся в насмешке. А ведь позапрошлой ночью эти губы жарко целовали его всего и шептали нежные непристойности. И эти сильные руки умело ласкали всё его тело, доводя до исступления. И как бы ни хотелось Хайдену уткнуться лицом в мощную голубоватую грудь со смоляной порослью волос и наслаждаться теплом и запахом рикена, он нашёл в себе силы собраться и повторить свой вопрос. И рэн всё понял. Сейчас перед ним был не страстный любовник, с которым он позапрошлой ночью делил постель и на пару с ним нежил сладкого фурри. Не белокурый лаксдер, с кем он обменивался страстью и чьё тело бесстыже ласкал вместе с Тилем. Не тот сводящий с ума Хайден, который сиял изумрудным взглядом и откровенно стонал от наслаждения. Сейчас перед хозяином ранчо был хладнокровный коммандер Лайтбёрн, гордость военно-воздушного флота. Огромный, суровый, в чёрном комбинезоне, перевитый трубками и стяжками, сдерживающими перепады давления в полёте. В руках глухой шлем, в зелёных глазах колкий лёд, на красивом мужественном лице ни единой эмоции. Эдакая бездушная машина для убийств. Как его небольшой нож, красноречиво торчащий из специального кармана на бедре. Алый мёд и яркая зелень их взглядов встретились и, будто договорившись сохранить их общую тайну, погасили искры страсти. — И как же простой фермер может помочь Имперскому флоту? — с невозмутимой насмешкой спросил Макс. — Можем только помолиться за вас, — добавил он с издёвкой. — Вынужден просить у вас воздушное судно, стоящее в ангаре на территории ваших владений, — сухо сообщил Хайден. — И в целях вашей безопасности вам и всем обитателям фермы лучше покинуть дом на ближайшие пару суток, — встрял дрейви, стараясь убедить отчаявшегося рэна и сопротивляясь нахлынувшему на него витающему в воздухе шлейфу страсти. — Знаете что, коммандер Лайтбёрн, идите на хер! — огрызнулся рикен, полностью игнорируя толстячка Ролле, чуть оскаливаясь и вспыхивая ярко-красным злым взглядом. — Это мой дом, и я сам буду защищать его! — Вы не совсем поняли. Просто наша цель находится недалеко от вашей территории. Вам бы… Макс сверкнув медовыми глазами решительно перебил его: — Коммандер, ты прекрасно понимаешь, что я не оставлю свой дом. И скажи это своим спутникам! — Не будьте глупцом, господин Мак’санДер’Лаутто! Рэн гневно зыркнул на лаксдера, дрейви и дроида, его ноздри стали раздуваться, взгляд стал хищным, Хайдену даже показалось, что сейчас рикен загрызёт его: — Я буду защищать свой дом до последнего вздоха! И ты, — он довольно болезненно ткнул пальцем Хайдена в тонкую, но прочную ткань комбеза на груди, — это знаешь! — Конечно, знаю, — согласился тот. — И тем не менее прошу вас… Взглянув в полыхающие глаза хозяина дома, ему стало понятно, что коммандер Лайтбёрн вряд ли сможет воззвать к благоразумию Мак’санДер’Лаутто. А вот лаксдер Хайден вполне может уговорить рэна Макса подумать о безопасности своей и их любимого Тиля. И ещё это же возможность вернуть любимую сестрёнку Летти! Коммандер жестом сделал знак Галатее увести из дома прибалдевшего от запахов Ролле. Едва парочка удалилась, Хайден подошёл к рикену, приспустил лётную маску, скрывающую пол-лица до самых глаз, и мягко, с нежностью в голосе сказал: — Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось. Не переживу этого… — После того, как ты трусливо сбежал, ты ещё имеешь наглость врываться ко мне в дом и что-то там требовать? — яростно прошипел Макс. — Я не требую, я прошу, — выдохнул Хайден. — Ах, ты просишь! — зло сказал рэн, полыхая красным взглядом. — Понимаю, что ты считаешь меня распоследним дерьмом, — начал оправдываться лаксдер. — Но я и сам не думал, что всё так получится. Не ожидал, что вот так… — Убить бы тебя! — рявкнул Макс. — А лучше сдать бартзакам, — в отчаянии заявил он. — Думаешь, они обменяют меня на Летти? — с вызовом глянул на него Хайден. — Почему-то не уверен! Рикен, тихонько застонав, сполз спиной по стене. — Я не смогу, — выдохнул он. — И ты понимаешь почему, — он снова вздохнул, беспомощно и обречённо. — И именно поэтому я прошу тебя помочь… Нам… Не Империи, не моему отряду. Нам: тебе, мне и Тилю. И сам не геройствуй. Не будь безголовым мудаком, — он не выдержал и поцеловал любимого. Макс притянул к себе этого киборга, у которого под слоями комбинезона из наноматериалов, под литыми мышцами билось живое сердце, и долго наслаждался поцелуем. — И поэтому же я… должен уйти. Снова, — едва произнёс Хайден. — Лучше ты и Тиль станете считать меня подлецом и лжецом, сбежавшим от вас, чем… Ну, если я не вернусь однажды… — Он отвернулся. — А ты пообещай, что вернёшься, — прошептал Макс. — Тиль будет ждать тебя вечно. Да и я тоже, — с трудом признался рикен. — Не могу обещать такого. Влюблённому лаксдеру Хайдену стоило больших усилий снова стать невозмутимым коммандером Лайтбёрном. — Пообещай, что с тобой всё будет в порядке, — мягко, но настойчиво сказал Макс. — А ты пообещай, что не наломаешь дров и будешь умницей, — ответил лаксдер, направляясь к выходу. Подальше от головокружительной ловушки афродизиаков и тепла губ рикена. Макс покачал головой. В руку, обтянутую чёрной перчаткой, легла карта-ключ от ангара. — Надеюсь, твой механик справится с тем, что насобирал Тиль, — хмыкнул гордый своим любовником рикен. — Этот механик в своё время надул «Зетроникс», — так же хмыкнул Хайден, кивком благодаря за доверие, с каким Макс дал ему в руки свою и фурри судьбу. — А ты позаботься о Тиле. — И ты береги себя! — отозвался Макс, провожая взглядом мощную фигуру в чёрном комбинезоне взглядом, полным любви и волнения. Хайден вышел на крыльцо. — Всё нормально, — сообщил он дрейви. — Договорился с хозяином дома. Пойдём в ангар, посмотришь на это чудо! Ролле чуть заторможено кивнул. — Эй, что с тобой? — чуть тряхнул его за плечо Лайтбёрн. — Со мной сейчас будет полный порядок! Больше переживал за Галатею. Думал, у неё датчики снесёт — не выдержит такого уровня чувствственности, заискрит… — Поговори мне ещё! — чуть шутливо рыкнул Хайден. Но не мог не признать, как сам хотел остаться с Максом и Тилем. Начал чувствовать, что если и ушёл, то надо было это сделать по-другому: хотя бы дать надежду. — Ну да, Галатея влюбилась, — пошутил Ролле, среагировав на щелчки внутри дроида и наскоро проверяя внутренности. — Но это не помешает ей увидеть то, о чём ты говоришь, — в действительности дрейви сам пребывал в предвкушении от адаптированного «шестикрыла-перехватчика». Увидев это чудо, толстячок от восторга завыл. Долго осматривал судно, восхищался, как умно придумал тот, кто собрал это из того, что попалось под руку. — Это ж надо было додуматься поставить в простой «шестикрыл» секцию от гипердвигателя крейсера, а ускоритель от обычной канонерки! С места берёт ультразвуковую! — рассыпался в восторге Ролле механикам на площадке авианосца на орбите Сальдоны. — Ага. Только на взлёте кажется, что выблюешь свой желудок, — мрачно согласился Хайден, подойдя к окружённому техниками Ролле. — А на посадке ощущения, что отрывается задница. — Но у парня, собравшего это, золотые руки! — не унимался дрейви. Техперсонал полностью согласился с ним. — И мозги золотые! «А ещё у мальчика золотое сердце», — вдруг подумал Хайден. И сцепил зубы, заглушая в горле горестный стон, оттого что бросил этого чудесного фурри, ничего не объяснив. Как он мог поступить с мальчиком так подло? От этого сжималось сердце, стало трудно дышать, глаза заволокло тёмной хмарью. — Ну что, готов опробовать эту штуковину в деле? — спросил Даак, осмотрев чудо, которое предоставил Макс. Хайден кивнул. Это же огромная честь помочь рикену вернуть его сестру с помощью его же «шестикрылого перехватчика»! А потому на следующий день смело влетел на территорию повстанцев, отвлекая на себя внимание террористов, в то время как десантные конвертопланы со штурмовиками заходили с нескольких сторон. — Да чтоб тебя! — вкрикнул Хайден, чувствуя, как трясёт «шестикрыл», попавший в периметр, и как его мотает из стороны в сторону. Если удастся посадить эту штуку — случится огромное чудо. Из-за нестабильной гравитации, усиленной приборами и магнитным полем, электроника совсем не слушалась пилота. На бреющем полёте коммандер зашёл на посадку, уворачиваясь от возвышающихся горных отвесов. В это время замигал датчик, показывая, что энергии для движения катастрофически мало. А оказавшись над небольшим озерцом, образовавшимся среди скал, сигнал усилился. — Что за херня? — удивился Хайден, зная, что «шестикрыл» заряжен полностью. Батареи должно было хватить на десять часов, как сказали техники. — Ко всем шайзинам, что за?.. Панель управления сверкнула, запереливалась всеми цветами и погасла. «Шестикрыл» на мгновения завис над водной гладью и рухнул в холодное горное озеро. — Да твою ж мать! — коммандер забился, как пойманный свободнорождённый тигрен и посаженный в клетку. Крепкое карбидовое стекло упруго отвечало на удары мощного кулака, но никак не разбивалось. А тем временем кабина начала заполняться водой, уже леденила ноги через непромокаемую ткань лётного комбинезона. Хайден поднял глаза на полоску воды, поднимающуюся вверх по карбиду его капкана, и подумал, что уж если он стал заложником своей страсти и не может разобраться в своих чувствах, то лучшее для него — сдохнуть на задании. Наверняка конвертопланы десантировали штурмовиков, и наверняка ребята Даака уже захватывают цели! Вдруг в темнеющем из-за воды стекле кабины словно заулыбался хорошенький рикен-омэ. — Атру… — Хайден провёл немеющими от ледяной воды пальцами по гладкой поверхности. — Скоро уже… Наверное, ты простишь меня за то, что снова поддался чувствам. Прозрачный силуэт тряхнул тёмными волосами, заулыбался, словно говоря: — Ещё не время! У тебя есть ради чего жить. Ты должен бороться ради того, чтобы быть с теми, кто любит тебя… Что-то вспыхнуло внутри лаксдера. Задышалось легче. Он будто обрёл второе дыхание. — Ты прав! Особенно сильный удар в стекло заставил разбежаться в разные стороны сверкающие тонкие дорожки, через которые начали просачиваться сначала капли холодной воды, а потом под напором в кабину ворвался ледяной поток. Остатки крепкого карбида посыпались внутрь кабины вместе с потоками озера, поглощающего «шестикрыл». Не заморачиваясь со шлемом, Хайден сорвал его с головы, не обращая внимания, как больно разрезают кожу на шее ремни с рвущимися клип-застёжками, как под комбинезон скатываются горячие капли крови вперемешку с колючим льдом озёрной воды. В мутной воде лаксдер, преодолевая холод, заставил немеющие ноги сделать мощный толчок, совершил гребок сильными руками и стал приближаться к поверхности воды, где всё ярче виднелись голубой Тессайль и золотая Керлана. Туда! К светилам! К ним! К Максу и Тилю! Едва сделав спасительный глоток воздуха, Хайден мотнул головой, стал отфыркиваться, как настоящий нестанг, и огляделся. До берега совсем ничего. Надо заставить своё леденеющее тело добраться до суши. Всплеск и расходящиеся по воде круги возвестили, что летающее чудо, с такой любовью собранное фурри, принесено в жертву успеху военно-спасательной операции и теперь будет покоиться на дне горного озера. А ему, Хайдену Лайтбёрну, просто необходимо добраться до суши и продолжить свою миссию. Из последних сил могучий лаксдер работал немеющими руками и ногами, отталкиваясь от леденящей воды, приближаясь к спасительным камням, обласканным озером. — Ебать-копать, — вырвалось у него, когда, едва выбравшись из смертельных объятий холодной воды, он увидел перед собой двоих в чёрном с лазерными бластерами наперевес, которые с интересом наблюдали, как пилот, пошатываясь и тяжело дыша, на четвереньках выползает из озера. — Так вот он наш возмутитель спокойствия! — заявил один из повстанцев в чёрном через маску, скрывающую нижнюю часть лица. — Интересно, один такой ебанутый или ещё кого с собой притащил, — ответил другой, по акценту которого Хайден с ужасом опознал своего соплеменника. Теперь его обжигало стыдом, что один из лаксдеров стал террористом, хотя понимал, что тут могут быть и другие уроженцы Лаксдеранны. Один из бартзаков отвлёкся на прикреплённый к запястью комлинк, потом что-то сказал другому. Оба подскочили к Хайдену. — Ну и что вы задумали, имперские псы? — спросил лаксдер, глядя в глаза Лайтбёрна. Тот промолчал. — Я тебе вопрос задал! — не отступал парень. Хайден глотнул воздуха: — Коммандер Хайден Кристофер Лайтбёрн де Сандрель, личный номер Экк-семь-два-Вау-пять-один-Хей-Лэн, двадцать восьмая эскадрилья шестого флота Империи, — уверенно произнёс он. — Сколько вас тут? — спросил второй террорист, едва касаясь щеки Хайдена холодным металлом бластера. — Коммандер Хайден Кристофер Лайтбёрн де Сандрель, личный номер Экк-семь-два… — прозвучал равнодушный ответ, прерванный ударом приклада бластера. От удара металла о скулу в глазах потемнело, в голове что-то взорвалось, по всему мощному телу понеслась ледяная волна, и коммандер упал лицом в мокрый песок пляжа, теряя сознание.