Заложник их страсти

Сознание вернулось оттого, что пылающие щёки обжигали солёные ледяные крошки. Хайден разлепил глаза и понял, что кто-то плещет ему в лицо водой. На контрасте ощутил сухость во рту. Облизал губы в надежде утолить жажду и сплюнул. Вода оказалась затхлой и солоноватой. — Я же говорил, что лаксдеры выносливые, — заговорил кто-то рядом на лаксдане. — Мы ещё и своенравные, — заявил Хайден, предолевая сухость во рту. Оглянулся вокруг и чуть не взвыл: он сидел в крохотной клетке в одних боксерах. На свои руки и ноги уже не смотрел — знал, что не осталось живого места, так всё ломило и болело. Ведь после неудачного падения в воду пленившие его террористы били его ногами до потери сознания. Даже сейчас, видимо, в целях своей безопасности, его не только раздели почти донага, но и крепко связали в запястьях руки за спиной. — Ты хотел сказать, что некоторые упёртые, — отозвался лаксдер, один из тех, кто встретил его на берегу озера. — Как же низко ты пал, — покачал головой Хайден. — Ты — позор расы! Лаксдер только усмехнулся: — Сейчас выясним, кто из нас позор расы, — заявил он, глядя на троих, приближающихся к клетке. По тому, как вытянулся в струнку бартзак, Хайден понял, что эти трое — большие шишки. — Сколько вас? — прошипел одноглазый селвир, чуть склонившись к пленнику. — Коммандер Хайден Кристофер Лайтбёрн де Сандрель, личный номер Экк-семь-два-Вау-пять-один-Хей-Лэн, двадцать восьмая эскадрилья шестого флота Империи, — твердил Хайден, зная, что его ожидает. Сильный удар не заставил себя долго ждать. Чуть ли не одновременно распахнулась клетка, и в лицо Хайдена влетел огромный кулак селвира. — Так сколько вас? — снова спросил вожак бартзаков. Стоящий на коленях Лайтбёрн вздрогнул, сплюнул на камни кровь и повторил, нагло глядя в глаза селвира: — Коммандер Хайден Кристофер Лайтбёрн де… — Очередной удар снёс его на землю. — Упорный, — мотнул головой селвир и кивнул сопровождающим его крупному дрейви и злобно шипящей фурри. Те подхватили Хайдена под мышки и поволокли куда-то. Куда он не совсем понял, потому что от боли раскалывалась голова, перед глазами всё плыло. — Зря ты сунулся сюда, — послышался голос дрейви. — Зря вы все сюда сунулись, — повторила кошка, царапая острыми когтями широкую спину лаксдера, но давая понять, что он всё ещё жив. Неожиданно раздавшийся свист штурмовых бластеров придал уверенности. Хайден мотнул головой, пытаясь понять, ему кажется или начался штурм лагеря бартзаков? Он прислушался. Выстрелы словно вселили надежду в его истерзанное тело и помутневшее сознание. Лаксдер дёрнулся, грязно выругавшись, но так и не сумел разорвать крепкие верёвки на запястьях, но смог поднять голову и заявить, облизав пересохшие губы: — Это вы, ребята, зря сюда сунулись! Дрейви наотмашь ударил его. Но тут же слух стали ласкать новые выстрелы бластеров, пересыпанные матом окрики Даака, короткие пересвистывания штурмовиков и до одури родной звук взлетающего десантного ковертоплана. — Точно, зря, — повторил Хайден и едва успел увернуться от удара прикладом бластера в руках шипящей фурри. — С зарядкой совсем беда? — кивнул он на оружие. — Пристрелить я тебя всегда успею, — заявила кошка. — Поиграю сначала с тобой, мышонок, — и она снова до крови царапнула грудь коммандера. — Псов не боишься, киса? — втянув воздух сквозь зубы, огрызнулся лаксдер. — Таких? — Фурри ловко одним коротким выстрелом уложила приближающегося штурмовика-фурри, который не ожидал от соплеменницы такой подлости. В тот же миг девица была снесена налетевшей на неё другой фурри. — Мелли? — удивился Хайден не меньше, чем дрейви, который от увиденного даже ослабил хватку. — О, если девчонки дерутся — парням рядом лучше не стоять, — хмыкнул дрейви, оттаскивая Хайдена от кошек, которые вцепились одна в другую и со свирепым мяуканьем катались по земле. Это сто́ило дрейви жизни. Вокруг уже носились облачённые в сплошную лёгкую броню штурмовики: грациозные, но крупные фурри с топорщащимся позвонком от уложенного вдоль него хвоста, свирепые коренастые селвиры, полыхающие алым взглядом в прорезях масок могучие рикены и прирождённые убийцы-соплеменники Хайдена из одной касты с ним. Вскоре Лайтбёрна охватил азарт охоты, кураж оттого, как парни Даака наводили шорох в лагере бартзаков. Но при этом он не лишился холодного рассудка и способности контролировать всё вокруг. Видимо, именно из-за этих качеств до сих пор жив. Хайден нашёл во что одеться и подобрал брошенный кем-то бластер. Заметил, как ещё две группы с разных сторон подошли к цели. Штурмовики тенями скользили, обходили преграды и отбивались при необходимости. — Сюда! — сообщил жестом коммандер, указывая на барак, в котором по его расчётам должны быть заперты заложники с окрестных ферм. Четверо поняли его лишь по взмаху руки, тут же подлетели. — Ты как, братишка? — коротко спросил Хайдена другой лаксдер. — Норм. Цел. И готов сражаться. — Он встал рядом. — Рад встрече, — снова коротко сказал парень и представился: — Лейтенант Сван, восьмой штурмовой отряд. Хайден тоже назвался, кивнул остальным троим. — Твою ж собачью мать! — поднял кошачьи глаза на звук летящего шаттла штурмовик-фурри. — Они-то какими судьбами тут? — «Лига Помощи», — вздохнул его сослуживец-селвир. — Вечно суются в самое пекло, кретины безголовые! — Надеюсь, в этот раз им самим не понадобится помощь! — добавил подвижный рикен. — А вот тебе, — кивнул он Хайдену, — нужна точно и прямо сейчас! Ты же еле живой! — Похер! — отмахнулся Лайтбёрн. Внутри всё ныло, глаз заплыл, плечо выбито. Но Хайден даже в таком состоянии был готов сражаться. Ведь за дверью барака была сестра Макса. Он просто обязан освободить девушку! Фурри повёл носом, бросил тревожное «Там горит!» и, ловко перекувыркнувшись через плечо, подкатился к двери. Селвир кивнул Хайдену. Тот, пригнувшись, добежал до кота. И, пока трое отстреливались, они вдвоём одолевали кодовый замо́к. Створки распахнулись, освобождая клубы дыма и впуская свет двух солнц и пятерых бойцов. — Что за шайзиновые собаки?! — возмутился фурри, первый привыкнув к полумраку и оценивая ситуацию. — Выводите всех! — крикнул рикен. — Тут же дети, — пробормотал Хайден, сам привыкнув к темноте и поняв, что бартзаки решили поджечь барак с юными пленниками. — Давай самых маленьких на руки, — решил селвир. — Те, кто постарше, сами выйдут. Им домой скорее надо! «Надо домой!» — неслось в голове Хайдена, когда он, подхватив кроху-селвирку и взяв за руку лаксдерианку постарше, выводил их на свет солнц. Вскоре стал ясен исход штурма. Стремительная атака не позволила уйти никому из террористов. Даак со своими ребятами загоняли разбегающихся бартзаков, словно стая волков — разбредающееся стадо, в барак, где уже потушили возгорание. Одного из руководства лагеря, того самого одноглазого селвира, пришлось застрелить при попытке к бегству с ответной стрельбой, другого тяжело ранили при сопротивлении. Остальные двое, решив не испытывать судьбу, сдались сами. У переполошившихся повстанцев были разной тяжести ранения, ушибы и прочие «прелести» последствий побега. Не обошлось без потерь и со стороны нападавших. Несколько убитых — цена успешного освобождения юных сальдонцев. Также небольшие ранения, скорее даже царапины, как сказали бойцы, получили многие из штурмовиков. Им оказали помощь прямо на месте, сразу на подлетевшем шаттле «Лиги Помощи». — Поднимешь вертушку? — к Хайдену подошла Мелли, тихонько поскуливающе мяукая и показывая ободранные в кровь до локтей руки. — Боюсь, этим я не удержу штурвал. А Пейс один всех не вывезет. Лайтбёрн коротко кивнул. — У тебя что, девять жизней? — спросил он, вглядываясь в исцарапанное лицо кошки. Мелли помотала головой и скривилась в подобии улыбки: — Но всё равно больше, чем у той драной твари, — намекнула она на террористку-фурри, с которой дралась. — Точно сможешь? Тебя самого вон как приложили. — Смогу! Руки-то целы, — коммандер даже улыбнулся и оглядел бывших пленников, толпившихся на площадке перед бараком. Голубокожие рикены, маленькие фурри с пушистыми хвостами, юные селвиры с землистой кожей, несколько соплеменников самого Лайтбёрна, разноглазые дрейви… У всех во взглядах удивление от произошедшего, немного страха и затеплившаяся надежда. Такой же взволнованный взгляд был у Макса утром… Значит, рэны могут быть не только бесчувственными агрессивными эгоистами. Они умеют сопереживать. Они умеют чувствовать. Хайден с удовлетворением смотрел на финал операции. Работу он сделал. И сделал её, как всегда, великолепно. Если не считать потерь личного состава группы Даака. — Грузимся! — Лайтбёрн пальцем изобразил винт. — Парни, скоро будете дома! И тут его привлекло возмущённое звонкое мяуканье. Слишком знакомое. И такое любимое, что здоровенный лаксдер обернулся. В лучах склоняющихся к горизонту солнц, взрывая мохнатыми мощными ногами вихри пыли, летел могучий чёрно-белый красавец-нестанг местной породы. В седле едва был заметен миниатюрный гибкий всадник, ловко управляющий скакуном. Парнишка в джинсах, соблазнительно облегающих его стройный ножки и аппетитную попку, в высоких сапогах и лихо заломленной набекрень шляпе, умело остановил великана-скакуна, что-то прошелестев ему и мягко проведя точёной рукой по могучей мохнатой шее. — Спасибо тебе, Радость! — Всадник-фурри ещё раз потрепал сальдонского нестанга по шее, резво спрыгнул на землю и огляделся. — Тиль? — Хайден удивлённо уставился на парня. Серебристые глаза вспыхнули. В этой светомузыке были и злость, и обида, и волнение, и…бесконечная любовь. — Хайден, какого рожна ты не сказал, кто ты на самом деле? — заверещал фурри, колотя кулачками по бездушному бронежилету на мощной груди лаксдера. — Ну почему ты сказал, что волонтёр? И почему не сообщил, что готовится освобождение детей? — Тиль, — огромные руки Лайтбёрна, облачённые в куртку из чёрной ткани и чёрные перчатки, как-то сами собой обняли истерящего котёнка. — Я не мог сказать всей правды… — Но хотя бы почему не намекнул, что твоя работа… что ты рискуешь жизнью? — Он с некоторой ненавистью посмотрел на висящий за спиной Хайдена бластер. — Почему ко мне не подошёл, чтобы леталку взять? Ведь вы срослись с ней с первого полёта! Коммандер снял с Тиля шляпу и погладил по голове. — Мы работали под прикрытием, — ответил он. — Изображали потерпевших аварию пилотов-недоучек. Ну не в таком же виде, — Хайден развёл руками, показывая себя во всей красе, — надо было собирать информацию о террористах? Тиль шмыгнул носом, виновато посмотрел на лаксдера и помотал головой. Затем повис на его шее и, глядя полными отчаяния глазами, спросил: — Ну а той ночью ты был с нами, потому что сам этого хотел или… тоже изображал? — Тиль, мы тут не одни, — Хайден кивнул на штурмовиков, с интересом наблюдавших за происходящим. Те уже вовсю комментировали и пошучивали. — Да мне всё равно! — капризно мяукнул фурри и обнял здоровенного лаксдера. — Главное, что я нашёл тут Летти. Скоро рикени будет дома. И ещё надо сказать Максу, что с тобой всё в порядке. И что ты живой… — А как он отпустил тебя? — возмутился Хайден безответственностью рикена. Ну это же блядство вот так засылать хрупкого фурри в горы, кишащие бартзаками! — Он и не отпускал. Я сам сбежал! — гордо признался Тиль. — Но я же просил его сегодня утром… — зло простонал Хайден. — Так Макс сразу же после твоего ухода вытащил меня из постели и сказал, что отдал леталку! — отрывисто верещал фурри. — Кстати, где моя птичка? — Он стал оглядываться в поисках самолёта. — Мне жаль, малыш, — обнял его Хайден. Тиль поднял на него серебристые глаза. — Потом я расскажу тебе всё, — пообещал Лайтбёрн, уже не стесняясь потёрся щекой между бархатных ушек на макушке. — И восполню эту потерю. Фурри хмыкнул, смешно сморщив аккуратный нос: — Всё равно мог бы у меня спросить, а не у этого зануды рэна, — и обиженно надул полные губы. — После того полёта я всё понял. Что ты на самом деле не волонтёр и не просто пилот, а тот, кто на леталках воюет. — Ты такой умный мальчик, — Хайден бесстыже гладил Тиля по изящному плечу и тонкой крепкой спине. — Не думал, что ты догадаешься. — Ага! — возмущённо мяукнул фурри. — Леталку собрать догадался, а догадаться, что ты пилот высшего класса, не смог! — гневно тряс хвостом парнишка. — А ещё Макс тоже хорош! Всё оберегал меня! Этот самодур и тиран запер меня в комнате на втором этаже! Деспот, абьюзер и сатрап! Хайден с нежностью смотрел, как фурри крыл последними словами своего рикена. Штурмовики ржали до упаду, как будто не провели сложную операцию, а попивали пиво в баре. — Тиль, — оборвал этот поток эмоций Хайден, облегчённо вздохнув от мысли, что Макс всё правильно сделал. А всё ли? — Ты зачем сбежал-то? Тебе же сказали… — Так Макс мне рассказал всё про тебя. И как ты сегодня зашёл к нам, — честными глазами смотрел на него фурри. — Вот тогда я и понял, что ты… что тогда всё было по-настоящему. По любви… — Парнишка чуть смутился. — Я вылез в окно, добежал до конюшни и на Радости прискакал сюда. — На шиле в своём заду, а не на радости ты сюда прискакал, — буркнул Хайден, улавливая аромат котёнка, что пробивался сквозь запах прошедшей перестрелки. — Или на метле прилетел. — Радость — это вон тот красавец, — Тиль обиженно кивнул на огромного чёрно-белого нестанга в компании юной рикени. Скакун, услышав своё имя, повернул крупную точёную морду в сторону фурри и тихонько, по-дружески фыркнул, тряхнув роскошной чёрно-белой гривой, и подставился под тёплые руки девушки, которая что-то напевно говорила красавцу. — А ты — мелкий авантюрист, — ответил Хайден, уже сильнее чувствуя жар и опасаясь поддаться желанию зацеловать и заласкать парнишку. — Маленький, решительный, смелый и очень отчаянный котёнок. Тиль лучезарно улыбнулся. Лаксдер понял, что провокацию аромата фурри он проглотил как рыба — наживку. И любовно обнял парнишку. — А у тебя тут уже всё? — вдруг спросил Тиль, вертя головой по сторонам. — Да. — Как же Хайдену хотелось зарыться лицом в шелковистые рыженькие волосы фурри, поцеловать его полные тёплые губы, провести рукой по его худощавой спине и по мягкой шёрстке хвоста… Ой-ой-ой! Стоп! Держи себя в руках, коммандер Лайтбёнр де Сандрель, кобель ты ебливый! — Ну так пойдём домой! — радостно скомандовал Тиль. — Вот Макс обрадуется! Тем более что Летти нашлась! Лаксдер мотнул головой. — Хайден? — Тиль отказывался верить этому. — Я не могу, — ответил тот. — Но почему? — Тиль, мне нужно отвезти парней на станцию. На орбите она. И в штаб, — Хайден снова погладил парня по голове. — Мне ещё рапорт писать. — А потом домой?! — радостно воскликнул Тиль, сияя глазами и помахивая хвостом. — Да, потом я очень хотел всё-таки попасть домой, — улыбнулся лаксдер. — Я не видел семью больше года… — Семью?.. — недоверчиво сощурил глаза фурри и добавил растерянно: — У тебя есть семья? — Да. Родители, брат и сестра, — ответил Хайден. — А ещё кто-нибудь?.. — осторожно поинтересовался Тиль, исподлобья глядя на здоровенного ласкдера. — Я же говорил вам с Максом, что свободен. Это чистая правда. Тиль всё ещё недоверчиво посмотрел на любимого. — А мы с Максом? То, что было между нами той ночью… Что это было? Это тоже правда или?.. — Щёки Тиля стали пунцовыми. Не столько от волнения или смущения, сколько от обиды. Припёртый к стенке Хайден собрался и сделал глубокий вдох. — Да, маленький, — он притянул к себе Тиля, обнял и жарко зашептал: — Мне было безумно хорошо с вами. Это было… так невероятно, что, кажется, такого не бывает на свете. Вот только… — Хайден снова вдохнул манящий аромат Тиля. В его горле возник ком, не пропуская слова, почему он не вернётся. — Значит, мы с Максом не зря тебя ждали! — Фурри встал на цыпочки, едва дотянулся до пересохших губ лаксдера и коротко, но нежно поцеловал. Хайдена снова окатило шлейфом сочных сладких фруктов. Он ненавидел себя за то, что не смог сказать Тилю всей правды. За то, что дал парнишке обманчивую надежду. В то же время, несмотря на усталость и зашкаливающий адреналин после операции, Лайтбёрн почувствовал тёплую волну влечения к этому отчаянному влюблённому в него фурри. — Тиль, мы не одни, — напомнил Хайден. — И ещё ребята хотят домой… Фурри улыбнулся, кивнул и отлип от здоровяка. — Значит, скоро ты вернёшься к нам, — самодовольно заключил он и пошёл к оставленным неподалёку высокой крепкой рикени и огромному скакуну. — Пойдём, Летти! Радость! Сейчас расскажем Максу, что скоро наш с ним любимый лаксдер снова будет с нами. — Тиль, он же солдат! — воскликнула девушка, оборачиваясь назад, чтобы рассмотреть одного из своих спасителей и одного из возлюбленных своего брата. — Как же вас так угораздило? — Сердцу не прикажешь, — вздохнул фурри, явно закатывая глаза. Летти по-сестрински обняла Тиля. Только сейчас Хайден заметил, что девушка, хоть и немного моложе любовника своего брата, но выше фурри. И ещё заметил, что она так же по-сестрински любит этого парнишку. — Летти, как думаешь, Макс будет очень сильно бухтеть, что я сбежал? Девушка только рассмеялась: её звонкий смех донёсся уже из спускающихся сумерек, сквозь которые фурри, рикени и нестанг шли к дому у озера. — Коммандер, а у тебя лихой любимка! — сказала Мелли, провожая взглядом удаляющуюся троицу. — Смелый и отчаянный. Настоящий фурри! Хоть и мелковат. Хайден кивнул, любуясь, как растворяется в вечернем тепле стройная фигурка с хвостом между рослой рикени и громадным скакуном. — Не будь мудаком, не отказывайся от такого славного парнишки, — Мелли посмотрела на Лайтбёрна, заметила искры в его зелёных глазах и добавила: — А если тот рикен такой же покладистый, как эта девочка, то вообще всё зашибись! Хайден вопросительно вскинул бровь. — Запах, — пояснила фурри. — Их и твой. Пахнет очень ярко. Гармонично. И вкусно! Так бы сама и запустила коготки! — Мелли вскинула перебинтованные руки. — Так эти двое несвободны, — спокойно заявил Хайден. Кошкины глаза вспыхнули, вертикальный зрачок дрогнул: — Значит, Ролле был прав! — В чём прав? — не понял лаксдер. — Не обращай внимания, — мурлыкнула Мелли. — У парня разыгралась интуиция. Но у тебя всё будет хорошо, — заявила она. — Если перестанешь быть заложником своих чувств, — многозначительно добавила фурри и, вильнув хвостом, удалилась. Хайден вздохнул и побрёл к конвертоплану, около которого уже перешучивались штурмовики, рассказывая, как они будут отмечать очередное возвращение с задания, где чудом остались живы. Может, так и надо жить? Если счастье обняло своими крыльями, то надо лететь! Если чувства зажглись — надо дать им опалить себя. Если из глубин космоса кометой озарила жизнь новая любовь — надо любить, принимать чувства других и дарить свои в ответ. Хайден решил, что нужно принять себя таким: обновлённым, вновь влюблённым и любимым, которого ждут дома. А он? В кого он превратился после потери Атру? Кем он стал? Заложником угасшей страсти. Но вместе с ним в этой тёмной сырой каморке томятся огромный чувственный рикен и миниатюрный страстный фурри! Они-то за что? Хайдену стало не по себе. Эти славные парни не должны страдать из-за того, что он вообразил, будто не имеет права больше вновь быть счастливым. Даже рикен-омэ в его снах просил его не бояться новой любви! По прибытии на станцию, стоявшую в гиперпространстве недалеко от орбиты Сальдоны, два конвертоплана со штурмовиками были встречены аплодисментами, парней ждали как героев. Оплакивать погибших они все будут потом. Сначала персонал станции поприветствует победителей. В штабе на разборе полётов Хайден был заторможен. Адмиралу, который руководил операцией, пришлось дважды к нему обратиться. Вновь ставший собранным и чётким лаксдер в этот раз довольно сбивчиво дал краткий отчёт. Ну конечно! Все его мысли были заняты медовым рикеном и персиковым фурри… — Коммандер, да что с вами происходит? — спросил его кто-то из командования. — Сбой проги, — ответил за коммандера Ролле. — Вирус кое-какой попал… И имя этому вирусу «Макс и Тиль». Этот вирус проник в мозг Хайдена, во всё его тело, в помыслы и мечты. И он не может вывести этот вирус. Никогда не сможет. Да и не хочет… — Жёсткий диск слетел, — добавил дрейви, заметив мечтательно прикрытые глаза Лайтбёрна. — Причём напрочь! — и покрутил пальцем у виска. Хайден мигом собрался и грозно зыркнул на парня. Тот закивал, как-то сочувственно улыбнулся одними разноцветными глазами. — Не-а, это на радостях, что в строй вернулся, — спас положение адмирал, посмеиваясь. — Да, это так, — согласился Хайден. — Ну уж не знаю, что у вас там произошло, коммандер, но вижу, что вы не совсем в адеквате. Хайден вспыхнул. — Жду отчёт в течение двух дней, — сказал адмирал, и лаксдер понял, что мудрый рикен обо всём догадался, но прикрывает влюблённого Лайтбёрна. Как и положено у своих. — Так точно, адмирал! — ответил Хайден. А вскоре он летел домой, на родную Лаксдеранну. Изысканный дом в оправе чудесного сада и кружевах созревшей пшенакки встретил Хайдена теплом и умиротворением. Но, только войдя в гнёздышко, где он вырос, Лайтбёрн понял, что в этом доме витает любовь его родителей. Ему вспомнился дом у озера, где тоже зажглись чувства трёх таких разных существ, которые так гармонично нашли место в сердцах друг друга. Вот только чувства гаснут, улетучиваются и исчезают, как улетучился и исчез один из троих. И всё из-за чего? Из-за каких-то фобий, предрассудков и комплексов. — Хайден! Мой мальчик! Ты вернулся! — На огромного сына налетела Шарлиз де Сандрель, обняла и заплакала на радостях. — Мама, — Хайден поцеловал женщину в подставленную щёку, чуть солоноватую от слёз. — Я тоже безумно рад тебя видеть. — Божечки-кошечки! Хайден! Неужели я дождусь?.. — Новый сюжет о спасении мира в перерывах между постельными подвигами? — чуть насмешливо подсказал сын. — Внуков, дурашка! Внуков! — радостно верещала на ультразвуке Шарлиз. — Какие, на хрен, внуки, мама?! — Хайдену было боязно уже признаться даже не в том, что он снова упал в чувства и они взаимные, а в том, что это два парня и оба другой расы. — Твой взгляд, — ответила Шарлиз, окинув сына взглядом довольной родительницы и позвала мужа и детей: — Стеф! Ник! Беттика! Наш Хайден вернулся! Отец сгрёб сына могучей рукой и крепко обнял, сказав только: — Рад видеть тебя в добром здравии! Слышали, как вы навели шороху на Сальдоне. Молодцы! Брат и сестра приветствовали более бурно. Ник толкнул целую речь об успешной Сальдонской операции, весть о которой достигла всех уголков Вселенной. Беттика выразила свою радость встречи слезами, промочив весь китель брата на широкой груди и теша себя надеждой, что наконец-то бравый коммандер решится сделать предложение кому-нибудь из её подруг. — Я так переживала за тебя! — сказала девушка, утирая симпатичное личико от слёз. Хайден впервые подумал, что, похить кто его сестру, он, как Макс, сделает всё возможное, чтобы освободить её, даже будет возить подачки похитителям. Если это даст надежду сохранить жизнь сестре. Значит, Макс так же терпеливо будет ждать и надеяться, что вернётся тот, с кем разделил любовь. Коммандера как током дёрнуло. Если Летти освободили из плена Имперские штурмовики, то кто освободит самого Хайдена из того плена, в который он сам себя и загнал? После ужина родители предложили первенцу прокатиться на спидерах. — С удовольствием! — согласился Хайден, подозревая, что мама и папа не просто так сделали это предложение. Поэтому не очень удивился, когда, налюбовавшись оранжевыми всполохами на розовато-ванильном вечернем небе, Стефен начал разговор. — Сын, мы знаем, что ты… — отец чуть помедлил, словно предугадывая реакцию Хайдена на то, что родители в курсе его постельных предпочтений. — Не особо по девушкам. — Ну и что? — с вызовом ответил парень. — Спокойно! — остановил его порыв Стефен. Шарлиз посмотрела на сына: — Мальчик мой, мы всегда это знали. Даже когда ты потерял… того рикена, — она тронула руку сына. — Мы же знали, что этот мальчик был больше, чем твоим другом. — Но как? — не понял Хайден. — Твой взгляд, — ответила Шарлиз. Снова предательская зелень выдаёт его с головой! Сначала дрейви Ролле, потом Мелли, теперь собственные родители. Хайден с любопытством посмотрел на маму, вскинул белокурую бровь. — Когда я приехала к тебе в госпиталь после… Цуонге, — продолжала де Сандрель, — мне стало не по себе. Твой взгляд потух. Стал тусклым и холодным, как чёрный карлик… Стефен обнял супругу, которая не смогла продолжить, едва всхлипывала, а потом и вовсе уткнулась аристократическим носиком в могучее плечо мужа. Потому супруг договорил за Шарлиз: — Мы поняли, что один из тех парней, которые погибли тогда, был твоим… — …любовником, — мрачно подсказал Хайден. Поразился деликатности родителей, которые никогда не лезли с расспросами и советами. Шарлиз грустно улыбнулась. — Тот хорошенький омэ с голограммы, — сказала она. — Когда мы увидели его, всё стало ясно, — она отлипла от мужа и обняла сына. Стала поглаживать по мощному плечу, словно успокаивала, как в детстве из-за разбитой коленки, падения со спидера или поломки дроида. — А теперь в твоих глазах снова зажглись звёзды! — Ну и почему ты не с ними? — прямо спросил Стефен. Хайден только сопел, не зная, что ответить. — Одного не могу понять, — продолжил Стефен. — Сын, объясни мне один парадокс. Ты — один из лучших пилотов эскадрильи, можно сказать, звезда! Ты можешь мгновенно принять решение в открытом космосе, в условиях боя и выкручиваешься из такого дерьма, что поверить сложно. Но как дело касается отношений — всё! Размазня, слюнтяй и тюфяк. Тьфу! Смотреть противно! — отец даже брезгливо поморщился. — Почему? — А хер его знает… — Хайден и сам не понимал, почему за штурвалом он способен молниеносно найти выход, а в своей любви к рикену и фурри его разрывают сомнения. — Может, потому что вылетаю я, руководствуясь разумом, а тут… — коммандер растерянно развёл могучими руками. — Мозг отключается? — спросил Стефен. Сын кивнул. — А ты уверен, что в космосе тобой движет только разум? Говорят, ты иногда как будто отключаешь голову и действуешь на инстинктах, — вкрадчиво заметил Стефен. — Пф! Да на инстинктах — прямой путь на тот свет! Стефен покачал головой. — Нет, сынок. Это называется любовь, — заметила Шарлиз. — Работа и любовь? — Да. Любовь к работе, — согласился Стефен. — Попробуй в своих отношениях быть как за штурвалом. Ты же в состоянии понять, что тебя ожидает в любви. В космосе от этой любви Хайден ожидал только одного — непредсказуемости, неожиданностей и сюрпризов. А ещё новых ощущений, которые могут быть, если допустить в свою жизнь рикена и фурри. — Ты же любишь свою работу? — спросил Стефен. — Это же смысл моей жизни! — Любовь — смысл жизни, — тихонько поправила сына Шарлиз. — Ты права, — сказал жене Стефен, улыбаясь. — Хайден, никогда не думал, что можно получать удовольствие не только от работы? А любимая работа от тебя никуда не денется, — добавил он. — И запомни: в любви как на войне. И не только все средства хороши. Много общего… Хайден закусил губу, чтобы не застонать от мысли, что он едва не разрушил жизнь себе и двум чудесным парням из края двух солнц и огромной луны. Он тотчас помчится к ним. И будет умолять о прощении…