Обратная связь

Горящий очаг — единственный источник света в комнате. Вокруг янтарный полумрак, деревянные полы скрипят при каждом движении, но он уже давно научился передвигаться бесшумно. Мангетсу не любил находиться в общем зале — обычно тут собирали гостей и проводили собрания. Здесь всегда было натоплено и душно, а так как теперь он считался достаточно взрослым, ему приходилось принимать участие в делах клана, и проводить в ненавистной комнате по несколько часов. На стене эмблема клана Хозуки, а чуть поодаль стоял шкаф с книгами и свитками, ради которого, он, собственно сюда и пришел. Было уже глубоко за полночь, а он все никак не мог заснуть. Мангетсу решил, что за чтением сон придет быстрее, надо только выбрать из скудной семейной библиотеки что-нибудь подходящее. Рядом с книжным шкафом располагались так называемые, семейные реликвии: старые катаны — оружие основателей клана, веера, шляпа Мизукаге, напоминавшая о знаменитом предке, и целый ряд масок Тенгу. Мангетсу слышал, что их собирал еще их пра-пра-прадед, объездив всю Кири, скупая маски у местных мастеров. Маски были старыми, многие покрылись трещинами, краска кое-где облупилась. Возможно, когда-то они и были красивыми, но сейчас, в скупом освещении, они напоминали полуразложившиеся лица трупов. Их длинные носы торчали из стен, как сучья деревьев, отбрасывая на пол частокол подвижных теней. В детстве Мангетсу боялся их. Всякий раз, заходя в зал, он старался не смотреть на развешенные на стенах маски. И не мог отделаться от чувства, что эти красные лица кривят свои рты в ухмылках, глядя на него своими пустыми глазами. Даже днем, при хорошем свете, в совершенно пустом зале Мангетсу не мог отделаться от чувства, что он там не один. Став старше его страхи развеялись, оставив осадок из неприятных воспоминаний. И пришла очередь Суигетсу «переболеть» этим: брат наотрез отказывался заходить в зал одиночестве: — Там эти дурацкие маски, они на меня смотрят! Мангетсу помнил это ощущение — будто кто-то невидимый стоит у тебя за спиной и дышит в затылок. Коллекция масок пережила своего хозяина, и теперь наблюдала за жизнью его потомков, неизменно насмехаясь над ними. Он сел на корточки перед книжным шкафом, и стал рыться на полках. Скучно, не интересно, это он уже читал. Несколько свитков с основами ниндзюцу — можно и повторить, вдруг, он узнает что-нибудь новое… Полы за спиной заскрипели — наверно это брат встал вслед за ним, когда он ушел из их комнаты. Мангетсу обернулся: позади него никого не было. Только маски Тенгу смотрели на него со стен, и продолжали ухмыляться. Кто их только изготовил, такими уродливыми?.. Перебирая книги, он нащупал тонкую книжонку, которую неаккуратно затолкали в самую глубь полок. "Сказания и мифы" — на смятой обложке иероглифы почти стерлись. Заинтригованный названием, Мангетсу взял книгу и несколько старых свитков, и направился обратно в спальню. Проходя мимо одной из масок, не удержался, и щелкнул ее по длинному носу. Он здесь главный и не боится этих облезлых уродцев. Чтобы попасть в общий зал, нужно было пройти через открытую веранду. Мангетсу шел по деревянному настилу, холодный воздух забирался под юкату, изо рта шел пар. Весь внутренний двор окутал туман, такой густой, что Мангетсу не видел даже собственные ноги. Деревья в саду не шелестели, со стороны пруда, где постоянно плавали карпы и копошились утки, не доносилось ни звука. Он остановился, прислушиваясь к тишине — странной и неестественной, ведь ночь всегда полна разных звуков. А тут все будто затаилось в ожидании чего-то. Притихло. До своей комнаты он добрался практически вслепую, доверившись внутреннему компасу. Свечи дрогнули, когда он задвинул седзи, облачко тумана проникло в спальню и тут же развеялось. Брат спал, откатившись на его сторону постели — комната была небольшая, кровати стояли вплотную. Футоны портились и гнили из-за постоянной сырости, и стелить их на полу, чтобы не загромождать и без того тесное пространство они не могли. Мангетсу сел на постели рядом с братом. Суигетсу заворочался, разлепляя сонные глаза, кровать под ним заскрипела. — Это я, — шепнул Мангетсу, и погладил брата по спине, — спи. Тот заразительно зевнул, обнажая отросшие клыки, и лег обратно, щекоча дыханием бедро Мангетсу. В свитках не оказалось ничего нового и полезного: все, что в них было написано, Мангетсу и так прекрасно знал. Он отложил их в сторону, и взял в руки недавно найденную книгу. Текст невозможно было прочесть — шрифт был смазанным, будто книга долго пролежала в воде. Разочарованный Мангетсу хотел отложить бесполезную книжку в сторону, когда заметил, что один рассказ в самой середине был вполне читаем. «Демон кровавого тумана» — гласил заголовок. Мангетсу слышал, что так называли некоторых шиноби, которые отличались особой жестокостью в бою, но никогда не задумывался, откуда пошло это название. Похоже, сегодня он узнает об истории Кири немного больше. Когда Ёкаи собираются в стаю, на землю опускается такой плотный туман, что невозможно ничего разглядеть на расстоянии вытянутой руки. Стая пускается в путь к воде, и люди видят лишь плотное облако тумана, стелящееся на тысячи ри вокруг. «Совсем как сегодня», думает Мангетсу, вспоминая свой путь из общего зала до спальни через плотную завесу тумана. Они идут на зов Аякаси — самурая, которого собственный клан обвинили в колдовстве и утопил на дне Черного озера. С тех пор злобный дух Аякаси преисполненный жаждой мести, поднимается со дна Черного озера, чтобы расправиться с потомками своего убийцы. Он уничтожает всех, кто встречается у него на пути, скармливая добычу голодным ёкаям, сопровождающим своего господина. Мангетсу вздыхает: он ожидал от этой истории чего-то подобного. Весь фольклор Кири преисполнен предательствами и семейными убийствами. Интересно, в других деревнях тоже так?.. Он думал, что на этом история закончится, но перевернув страницу, удивился, заметив продолжение. В тумане никто не почувствовал его приближения. В доме горел свет, и было очень тихо. Он бесшумно передвигался по коридорам и зажжённые свечи и лампы гасли с каждым его шагом. В одном из залов он нашел старую маску. Она будто была приготовлена специально для него. Одиноко висела на стене и ждала своего хозяина. И он пришел. Он заберет ее с собой. Заберет их всех. Суигетсу вдруг закашлял, и начал ворочаться, путаясь в одеяле. Мангетсу отложил в сторону книгу, и хотел разбудить брата, чтобы дать ему воды, но тот неожиданно успокоился и затих. Мангетсу склонился над ним, прислушиваясь к дыханию: все было в порядке. Ребенок в доме спал беспокойно, ощущая его присутствие. Пламя свечи дрожало, неровные тени перетекали с одной стены на другую. Седзи из рисовой бумаги тихо скрипнули. Татами устилавшие пол давно не меняли, волокна разлохматились и неприятно липли к босым ногам… Мангетсу выпрямился и огляделся. Возникло странное, зыбкое ощущение нависшей опасности, исходившей непонятно откуда. В доме было тихо, слышалось только мерное дыхание брата, он лежал рядом, склубочившись под одеялом, и крепко спал. Одна свеча полностью догорела, вторая превратилась в огарок — скоро и она погаснет. Мангетсу снова опустил взгляд в книгу. Он искал меня взглядом среди бедной обстановки в комнате, среди журавлей, танцующих в бамбуковой роще, нарисованных на стенах. Вместе с его тревогой росла и его беспомощность… Мангетсу захлопнул книгу, и наклонился к подножью кровати, он всегда оставлял рядом с постелью оружие. Происходило что-то странное. В книге была описана их комната, его брат, он сам и оно. Пальцы сомкнулись на холодной рукояти куная, Мангетсу смотрел под кровать, и видел с противоположной стороны чужие ноги. Ноги не человека и не животного — с острыми когтями, бледная кожа покрытая струпьями, позади, кажется, болтался хвост… Сердце Мангетсу забилось чаще, его разум отказывался принимать то, что в комнату проник злой дух, и происходит что-то необъяснимое. Наверняка это какой-то шиноби, и разные фокусы с мистификацией, гендзюцу или что-то подобное. Он сложил печати, но это не помогло, наваждение не исчезло. Тогда он решил не ждать, и атаковать первым. Он хорошо знает этот дом, на его стороне преимущество. Мангетсу не верил в магию и мистику, он верил в себя. Стоило только выпрямиться, чтобы перейти к стремительному броску, как над ним нависла та самая маска Тенгу, из зала для собраний, которую он щелкнул по носу. Ее длинный нос едва не упирался ему в лоб, Мангетсу видел каждую трещинку, каждый островок облупившейся краски, из приоткрытого рта маски чувствовалось смрадное дыхание. Маску обрамляли длинные, спутанные седые волосы, а ее глаза горели зеленым огнем. За маской скрывалось абсолютно нечеловеческое лицо. Тело одеревенело, сделалось будто не своим, кунай выпал из рук, и, звякнув, исчез под кроватью. На затылок Мангетсу легла огромная, когтистая лапа, зеленое пламя в глазницах маски стало плясать и раздваиваться. Мангетсу хотелось закричать, но он не мог пошевелиться и открыть рот. Зато рот у маски распахнулся, и он увидел несколько рядов острых зубов. Жуткая пасть стала приближаться, изо рта у нее текла мутная слюна. Последнее, что помнил Мангетсу прежде чем отключится — как перед лицом у него клацнули чужие зубы, а свеча, освещавшая комнату — угасла. Он проснулся лежа поперек кровати, обмотанный свитками, рядом, под боком, возился брат. — Вставай, — Суигетсу потряс его за плечо. — Нас всех собирают, там, кажись ночью, что-то случилось. Мангетсу сел в постели и огляделся. Приснилось?.. Книги, которую он читал, нигде не было, в комнате тоже не наблюдалось никаких следов вторжения. Ну конечно, приснилось! Туман, маски эти дурацкие, чудовище с горящими глазами — все это не более, чем плод его воображения. Засиделся почти до утра со свитками, вот и мерещится всякое. Суигетсу сидел, свесившись с краю постели, и озадаченно рассматривал пол. — Смотри, — он потянул брата за рукав, — тут следы, — Суигетсу ткнул пальцем в ритмично расположенные лужи, которые тянулись к выходу из комнаты. Мангетсу завис, стягивая с себя юкату. Он не мог наследить пока ходил из комнаты в комнату, в этом он был точно уверен. Черт, что же произошло?! — Это я вставал ночью, — Мангесу внушает это скорее себе, нежели брату. — Ходил за книгами, снаружи дождь шел, — он беззаботно пожимает плечами, в то время как беспокойство нарастало, и разносилось по жилам, как холодная вода. Наспех переодевшись, они вышли из комнаты, подгоняемые возмущенными воплями, доносившиеся из общего зала. Там собрались все члены клана Хозуки, стоял галдеж, и невыносимая духота из-за растопленного очага и большого скопления людей. Мангетсу огляделся, ища им с братом свободные места, и вскоре понял причину столь раннего собрания. Все маски Тенгу — пропали. Вместо «наследия предков» была лишь голая стена испещренная трещинами. И глядя на нее, Мангетсу испытывал облегчение, и странную, необъяснимую уверенность. Кто бы ни проник к ним в дом этой ночью — он больше не вернется.