Обратная связь

       Его присутствие выдавал запах. От Дейдары всегда пахло паленым, гарью, реже землей и лесом — последствия его земляных и взрывных техник.        От самого него сейчас пахло дорожной пылью и кровью, которая пятнами засохла на его плаще. Какузу стянул с головы маску вместе с капюшоном, чувствуя как непокрытые участки кожи начали «дышать», а сквозняк растрепал и без того спутанные волосы. Походная жизнь утомляет и выматывает, но сейчас усталости он не ощущал.        От знакомого запаха внизу живота слегка заныло, Какузу нашел взглядом Дейдару: тот сидел на смятой, черт знает сколько не менянной постели, и читал свитки.        — Надолго здесь? — спрашивает Какузу, скидывая обувь.        — Завтра уже выдвигаемся, лидер дал нам миссию, — Дейдара поморщился. — Вместе с Тоби.        Он был не в восторге от нового напарника, и Пэйн решительно ничего не собирался с этим делать, как и с напарником Какузу. После смерти Сасори, Дейдара успел несколько раз перебеситься по этому поводу, и теперь воспринимал свое вынужденное взаимодействие с Тоби как свершившейся факт.        Дейдара не спрашивает его ни о чем: его не волнует, как Какузу закончил миссию, надолго ли он здесь останется, и как поживает Хидан, с которым у него случаются постоянные перебранки на каждом собрании.        После смерти Сасори Дейдара стал максимально оторван от реальности. Иногда он возвращался в нее чтобы выполнить приказ лидера или наорать на Тоби — чаще все вместе. Реальность Дейдары состояла из глины, и свою возню с ней он называл искусством.        Реальность Какузу состояла из денег, которые с трудом зарабатывались, призраков несбывшихся надежд, которые появлялись все реже, и раздражающего напарника, который не понимал, что он раздражает.        Дейдара привычным жестом собирает волосы в хвост, стягивает футболку — он знает, зачем пришел Какузу и ни разу не выразил протест против его визитов. Его все устраивало, как и устраивало Какузу. Публичные дома слишком переоценивали услуги своих шлюх, чтобы наведываться туда чаще одного раза в месяц.        Какузу был нужен секс.        И он его получал.        Что было нужно Дейдаре?.. Какузу так и не понял, что творилось у него в голове. Впрочем, это не имело значения.        Дейдара с жаром отдавался в постели, позволяя использовать свое тело для удовлетворения потребностей Какузу. Проникая в него под немыслимым углом, в максимально неудобной для Дейдары позе, Какузу все думал: «когда же будет предел?» Когда Дейдара взбунтуется, скинет его с себя, заорет, что он личность, и с ним так нельзя?        Позже до Какузу дошло то, что именно его так возбуждало при встречах с ним: предела не было.        Можно делать что хочешь.        Дейдара не был излишне эмоциональным, он не лез к нему с поцелуями, и когда Какузу спросил «почему?» последовало обезоруживающее:        — Разве тебе это нужно?        И он попал в точку: ему не нужно. Ему не нужны эти эмоции, ритуалы, выражающие привязанность. Хидан чувствовал, что творилось между ними. Он пытался завязать с Какузу отношения, откровенно себя, предлагая, вместе с багажом эмоций, которые демонстрировались всякий раз, когда Какузу возвращался от Дейдары.        «Смотри, я обижен!» — кричал он между строк, когда начинал докапываться до него в своей обычной манере, будто со скуки.        Будто со скуки садился ближе, чем следовало, задавал провокационные вопросы, в тайне желая, что Какузу сорвется, и будет не только драка. Что Какузу поймет его чувства, его злую, отчаянную влюбленность, граничащую с патологией.        Какузу не хотел любить этого человека, равно как и не хотел быть объектом его любви.        Ему нужен только секс, хороший секс, чтобы не съехать с катушек, когда весь мир рвется со своей орбиты, а лидер принимает решения, от которых зависит судьба человечества.        Секс, как и деньги, заземляли и возвращали его к реальности, создавали иллюзию, что он все еще контролирует свою жизнь, хотя бы какую-то ее часть.        Что он может выбирать, чем заниматься и с кем общаться, что он не заперт в клетке бессмертия с безумцем, решившим, что они созданы друг для друга.        Дейдара сипит, от того, что Какузу слишком сильно сжал его горло. Какузу убрал руку, их пот смешивается, по комнате разносятся влажные, хлюпающие звуки. Живот Дейдары залит спермой, он молод, и чтобы довести его до разрядки особых манипуляций не нужно. Дейдара втягивает воздух в легкие, словно это был гашиш, крылья носа дергались, но, похоже, происходящее его нисколько не напрягало. Какузу видел, как тонкая кожа на его ребрах вибрировала от ударов его сердца. Он положил свою смуглую ладонь ему на грудь, чувствуя под пальцами быстрый пульс.        — Хочешь забрать мое сердце? — Дейдара вцепился в его руку. Какузу почувствовал прикосновение влажных языков скрытых в его ладонях к своей коже. Он заставил его надавить ему на грудь сильнее.        — Это вопрос или предложение? — насмешливо интересуется Какузу. В этот момент Дейдара напрягает мышцы живота, заставляя того выругаться сквозь зубы обильно изливаясь внутри него.        — А ты попробуй, — голубые глаза Дейдары сияют, он изгибается дугой, черная нить, сшивающая рот на груди рвется с громким треском.        Огромный рот, истекая слюнями, распахивается, и Какузу видит красное нутро.        — Давай, — Дейдара придвигается ближе, и тянет на себя руку Какузу, заставляя запустить ладонь в открывшуюся на груди полость. — Я не откушу тебе руку, будь уверен, — он кивает скорее самому себе, чем ему, и прикрывает глаза.        Влажный язык, высунувшийся из огромного рта, обвивает руку Какузу будто змея. Он медленно погружает руку внутрь, и вскоре его ладонь нащупывает это.        Какузу держал в своих руках много сердец, он с закрытыми глазами мог определить, по весу и форме чье это сердце и шиноби с какой стихией принадлежало. Но сейчас… его ладонь нащупала комок нервов, колючий и неровный, который сокращался в такт сердцебиению Дейдары. Это было сердце шиноби, но больше не было сердцем обычного человека. Какузу знал, что подобные изменения необратимы: как и его метаморфозы с телом и нитями, как преобразование в марионетку Сасори.        — И это тоже искусство, — тихо проговорил Дейдара, когда Какузу медленно убрал руку, и рот на груди постепенно закрылся.        Какузу понюхал свою ладонь — та пахла гарью, лишь подчеркивая, что он держал в руке не сердце, а мощную, разрушительную бомбу. Хоть Дейдара и не сказал это вслух, но Какузу чувствовал — это их последняя встреча. Дейдара устал от реальности, и готов уйти, превратив свою смерть в грандиозный арт-объект.        Какузу не понимал, откуда взялось это чувство сожаления. Ему что, и, правда, жаль, что у них все закончилось?..        — Как тебе Тоби, м? — спрашивает, Дейдара, медленно одеваясь. — Не думаю, что он справится с заданием, этому дураку лишь бы посмеяться, — он скривился.        — Мне он не нравится, — ответил Какузу, убирая волосы под маску. — Я бы не стал доверять ему.        — Почему? — Дейдара удивленно вскинул брови, и Какузу в которой раз убеждается, какой же он еще непутевый мальчишка. Выучил смертоносные техники и ни одного навыка общения с людьми.        — По моему опыту, прежде всего, следует остерегаться улыбающихся людей, — ответил он, направляясь к выходу. — Я о вот таких «идиотах», о тех, кто скалится без причины, обнажает зубы с целью расположить к себе, — Какузу сделал над собой усилие, чтобы не обернуться. — Именно в них и прячется зло.