***
Переступив порог дома, Эда бросилась в объятия своей Мело и горько заплакала. Тело сотрясалось от рыданий, девушка даже не пыталась ничего объяснить, просто уткнувшись в плечо любимой подруги, нуждаясь в поддержке. А Мелек гладила девушку по спине и молчала, понимая, что Эда сама всё расскажет, когда будет готова. Сказанные Серканом слова и его холодность тупой болью отдавались в грудине девушки. Казалось, что он смог ранить её еще сильнее. А может так больно было просто из-за того, что это была еще незажившая рана, по которой со всей жестокостью прошлись острым лезвием снова. — Дада, милая, давай я заварю тебе травяной чай, — спустя какое-то время подала голос подруга, целуя в макушку девушку. — Тебе лучше так не нервничать, ты ведь знаешь… Эда оторвалась от Мелек, и вытерев мокрое от слёз лицо ладошками, усиленно закивала. — Я пока переоденусь. Приходи ко мне в комнату, — запинаясь, сказала она. Последние дни были самыми сложными днями в жизни Эды. Каждый раз ей казалось, что больнее уже быть не может, но потом случилось что-то еще, как будто вселенная просто напросто издевалась над ней, проверяя на прочность. Девушка на одном дыхании пересказала всё, что произошло между ней и Серканом вечером, а под конец снова расплакалась, обнимая себя за колени. Ей потребовалось несколько минут, чтобы вспомнить слова доктора о том, что любой стресс, который переживала она, переживал и её малыш, и постараться успокоиться. — Эда, но ведь хорошо, что он будет рядом. Неважно, по какой причине, — с надеждой сказала подруга. — Так и вспомнит тебя. — Мело, а если не вспомнит? — подняла на неё опухшие глаза Эда. — Если не вспомнит? Если так и продолжит всё отрицать? Если скажет, что ребёнок ничего не меняет, прошлое в прошлом? Мелек лишь сочувственно смотрела на неё, не решаясь ответить. А Эда продолжила: — И я не хочу, чтобы он был рядом из-за своей чёртовой репутации. Я не Селин, чтобы давать вытирать об себя ноги. И я не хочу, чтобы у моего ребёнка был отец, который озабочен только своей репутацией. Мы не заслуживаем этого, — с горечью сказала Эда, прикладывая ладонь к животу, словно обращаясь к ребёнку. — Дада, вспомни Серкана, которого ты встретила прошлым летом. Он ведь был именно таким. Расчётливым, игнорирующим свои чувства человеком. Но ты изменила его. И сейчас изменишь. — Это не тоже самое, сейчас всё иначе. Тогда мы не были знакомы, а сейчас позади наша с ним любовь. И даже если он ничего не помнит, его сердце должно хоть что-то помнить, хоть что-то чувствовать. Наши сердца были связаны. Мой Серкан не стал бы причинять мне такую боль. Не стал. И даже тогда, летом, он не отталкивал меня так, как пытается оттолкнуть сейчас, — слезы скатывались по щекам девушки, но она изо всех сил старалась снова не разрыдаться. — Ради меня, ради нас Серкан готов был потерять компанию, потерять всё, что у него было. А сейчас он считает нашего ребёнка бизнес-проектом, который может навредить его репутации. — Может ты всё не так поняла?.. — предположила Мелек. — А что тут можно понять не так? Серкан был предельно конкретен в своих высказываниях. Эда положила голову на колени подруге, и так в тишине они провели еще около часа. Девушке нужна была эта поддержка. — Что ты собираешься делать дальше? — нарушила молчание Мелек, продолжая гладить волосы подруги. — Не знаю, — прошептала Эда. — Не знаю. Я просто хочу, чтобы мой Серкан был рядом. Он был бы так счастлив, узнав, что у нас будет ребёнок… — Эда, ещё есть надежда… — Мело, надежда была бы, если бы он сам хотел вспомнить. Но он не хочет. Мысль о том, что мы были вместе, настолько противна ему, что он предпочёл не вспоминать, предпочёл похоронить прошлое. И если это правда то, что он чувствует, то надежды нет. Потому что сердце моего Серкана показало бы ему дорогу назад. Мелек лишь всхлипнула, сама едва сдерживая слёзы. — Я так скучаю, — призналась Эда. — Безумно скучаю. Воспоминания о нашем прошлом, о его любви всякий раз окрыляют меня, дарят надежду. Которую потом отбирает сам Серкан. Ты знаешь, это так иронично, что один и тот мужчина может причинить мне невероятную боль и подарить успокоение, — с горькой улыбкой сказала она. — Мы верили, что созданы друг для друга. Но вселенная оказалась другого мнения. Вскоре Эда, совсем устав, уснула. Ей снился Серкан, во взгляде которого безошибочно читалась потерянность и бессилие. Он как будто что-то искал. Или кого-то. И девушка не знала, что за несколько десятков километров от неё в этот же момент Серкану снилась она, и в этом сне её глубокие, полные боли глаза ранили мужчину в разы сильнее.***
Проснувшись утром, Эда подумала, что возможно будет лучше остаться дома, да и вообще продолжить свою работу в компании удалённо. Девушка понимала, что идея более чем разумная, но гордость, уязвлённое самолюбие и простая вредность помогли быстро отбросить эту мысль. Было решено ехать в офис. Эде очень хотелось показать Серкану, что он не сломал её, что её вчерашняя реакция была просто результатом очередного всплеска гормонов. «Пусть выкусит» — решила она. План казался девушке идеальным ровно до того момента, как она приехала в офис и в очередной раз нос к носу столкнулась с бывшим женихом. Сердце сделало кульбит, и Эда осознала, что притворяться безразличной будет гораздо сложнее. В глубине души ей хотелось высказать всё мужчине, подкрепив свою импульсивную речь парочкой пощечин для большего эффекта. Но быстро осознав, что в её планы не входило устаивать Серкану сцену, которая поможет ему еще больше укрепиться во мнении, что его бывшая невеста была истеричкой, девушка подавила свой импульс. — Доброе утро, — начал Серкан. — Я думал, ты продолжишь работать из дома. — Извини, что в очередной раз не оправдала твоих ожиданий, — сухо ответила Эда и, развернувшись на каблуках, направилась в свой кабинет. — А тебе можно носить каблуки? — скептический тон Серкана и формат заданного вопроса так и подмывали Эду послать его, не подбирая выражений. Но она сдержалась и, окинув его презрительным взглядом, сказала: — Тебя забыла спросить. Поднимаясь по лестнице, девушка чувствовала взгляд Серкана на себе, поэтому её походка была по-особенному медленной, а покачивание бедер по-особенному плавным.***
Не прошло и часа, как в кабинет Эды без стука вошёл Серкан и по-хозяйски расположился на диване напротив. — Тебя стучаться не учили? Ты что себе позволяешь? — с вызовом спросила девушка. — Прости, я по привычке, — пожал плечами мужчина. — Я устала слушать твои извинения. Что ты хотел? — Поговорить, — уверенно ответил Серкан. — Мы вчера обо всём поговорили, мне хватило. Ты всё сказал, больше нам не о чем с тобой разговаривать. Мужчина кивнул, но проигнорировав весь смысл её реплики, продолжил: — Ты завтракала сегодня? — Ты слышал, что я тебя сказала? — недоумевала девушка. — Слышал. Ты не ответила на вопрос. Ты завтракала? — Завтракала! Что-то ещё? — Я прочёл, что питание беременных должно быть сбалансированным и регулярным. Ты контролируешь это? А витамины принимаешь? — не унимался мужчина. — Слушай, Серкан Болат, что тебе нужно? Ты думаешь, я без твоих ценных советов не смогу выносить своего ребенка? — прожигала его взглядом Эда. Да что он себе позволяет? — Это и мой ребёнок тоже, не забывай. Я сказал, что я буду рядом. И я буду. Всегда. Слова Серкана дарили надежду, но как только Эда вспоминала всю суть их вчерашнего разговора, эта надежда мигом ускользала, оставляя вместо себя чувство глубокой печали. Девушке так хотелось снова расплакаться и, бросившись в объятия смотрящего на неё мужчины, почувствовать его сильные руки и такие родные губы. Но то унижение, которое она пережила вчера и переживала все прошлые дни, заставило её взять себя в руки. — Расслабься, можешь без зазрения совести забыть и этот эпизод из своей жизни, — усмехнулась девушка. — Мне не нужен мужчина, который будет проявлять заботу только из соображений идеальной репутации. И моему ребёнку такой отец тоже не нужен. — Эда, не передергивай. — Это я передергиваю? Ты вчера ясно выразился. Поэтому сейчас я не вижу смысла в этом разговоре. Покинь кабинет, пожалуйста, мне нужно работать. Серкан молча смотрел на неё, и Эда терялась в догадках, стараясь делать вид, что не обращает на него никакого внимания. А потом он вдруг сказал: — Прости меня за вчерашнее. Я не хотел причинить тебе боль. Эда моментально подняла глаза на мужчину, даже не пытаясь скрыть удивления. В его выражении лица и глубине взгляда она не увидела и намека на неискренность. И ей даже на секунду показалось, что она прочла в его глазах грусть, а может быть даже боль. В этот момент он казался таким уязвимым перед ней. Впервые со дня возвращения. Эда лишь кивнула, не зная, что ответить. Желание язвить пропало. — Ты ничего не скажешь? — с ноткой надежды в голосе спросил Серкан. — А что ты хочешь услышать? — Не знаю. Что угодно, — честно признался он, так и не отрывая от девушки взгляда. — Мне нечего сказать. Ты не хотел, но причинил мне боль. Твоя правда причинила мне боль, — Эда несколько раз моргнула, стараясь удержать слёзы. Серкан снова замолчал. А спустя какое-то время продолжил: — Ты ведь понимаешь, что как бы я ни хотел, я уже не тот Серкан, которого ты любила? — А ты хочешь? — зацепилась Эда за такие важные для неё слова. — А разве это важно? Эда хотела выкрикнуть своё уверенное «да», но остановила себя. Это должно быть важно для них обоих. А если он задаёт такие вопросы, значит у него самого нет положительного ответа. Поэтому она лишь пожала плечами. — Я не хочу, чтобы мы были врагами. У нас будет ребёнок, и я хочу быть в его жизни. А значит, я буду и в твоей жизни, — мягко говорил Серкан, заламывая пальцы. — Прошу, прими это. Так будет легче и мне, и тебе. Мне жаль, что всё вышло именно так, но мы не можем ничего изменить. «Могли бы, но ты даже не хочешь попытаться вспомнить», — горько подумала про себя Эда. — Пожалуйста, не концентрируйся на том, что я сказал тебе вчера. Сейчас важнее другое. Наш ребёнок, — тихо прошептал он последнее предложение, бросая взгляд на живот девушки. Эда снова кивнула. Выяснять отношения не было никакого желания, она видела, как прагматично Серкан смотрит на всю ситуацию, и понимала, что споры ни к чему не приведут. Сейчас действительно самым важным был ребёнок, а всё остальное могло отойти на второй план. И вновь разбитое сердце Эды тоже. — Ты уже была на УЗИ? — поинтересовался мужчина. — Да. Всё в норме, — сухо ответила Эда, смотря на свои руки. Дыра в душе девушки как будто увеличивалась в размерах, но она игнорировала это терзающее чувство внутри. — В какой клинике ты наблюдаешься? — продолжил свой опрос Серкан. — Американский Госпиталь. Мужчина удовлетворенно кивнул, разглядывая Эду. Она чувствовала себя так паршиво. Мужчина, который обещал всегда любить и никогда не бросать её, сейчас сидел перед ней, такой чужой, и задавал формальные вопросы о её беременности. Девушка даже нервно улыбнулась, думая о том, какое же своеобразное у вселенной чувство юмора. — Ты не ответила на вопрос про витамины. И про питание, — не унимался Серкан. — Слушай, мне тоже далеко не безразлично здоровье этого ребёнка, — устало ответила Эда, закатывая глаза. — Так что я выполняю все рекомендации врача. — Хорошо. Но всё же, я считаю, что эти каблуки и до предела короткие наряды не являются лучшим выбором в твоём положении, — выдал мужчина, бросая взгляд на голые ноги девушки. — Я беременна, а не больна, Серкан. И позволь, я буду одеваться так, как считаю нужным. В конце концов, я молодая девушка, и когда, если не сейчас, мне носить такое? — Тебя не переспоришь, — мужчина встал и, оглядев ещё раз девушку, направился в сторону выхода. — Допрос окончен? — не удержавшись, с усмешкой бросила ему вслед Эда.***
— Энгин, в мой кабинет, — на ходу окликнул друга Серкан, вернувшись с деловой встречи. Как только мужчины уселись на креслах в конференц-зале, Энгин, с беспокойством поглядывая на друга, спросил: — О чём ты хотел поговорить? Что-то срочное? — Об Эде. Срочное, — сразу же ответил Серкан. Мужчина рассказал другу все события последних дней, включая главную новость о беременности. Энгин не смог скрыть своей радости по поводу скоро прибавления, улыбаясь и приговаривая: «Я стану дядей!». Серкан же поймал себя на мысли, что наверное, именно такую реакцию с его стороны хотела увидеть Эда, а вместо этого получила сомнительные высказывания о репутации, которые были холоднее льда. Чувство вины больно укололо его. — Я начал что-то вспоминать, — признался Серкан. — Вообще, воспоминания очень обрывочные, их не получается сложить в единую картину. Это даже какие-то фрагменты воспоминаний, — мужчина сделал паузу, не зная, стоит ли говорить другу всё, но потом продолжил: — Все эти воспоминания связаны с Эдой. То есть везде Эда. И я не знаю, как с этим быть. Как это понимать. — Ты правда не понимаешь? — скептично спросил Энгин. — Я знаю, к чему ты клонишь. Да, я уже понял, что у нас с Эдой была любовь. Я перестал это отрицать, — честно сказал он, вызвав одобрительный кивок друга. — И я хочу вспомнить, правда. Ведь дело не только в воспоминаниях. Я не понимаю свою реакцию на эту девушку, меня как будто тянет к ней. Когда она рядом, моё сердце сбивается с ритма, я чувствую что-то, чего никогда не чувствовал раньше, и даже не могу дать название этому чувству. Когда она смотрит на меня своими большими глазами, полными печали, мне начинает казаться, что эта боль, эта грусть передаются мне, — Серкан на минуту остановился, размышляя. Энгин не перебивал. — Знаю, всё это звучит как какой-то бред. — Ни разу, — уверенно ответил друг. — Все это звучит как отголоски той большой любви, которую ты вспоминаешь. — Вспоминаю? — усмехнулся Серкан. — Я ничего толком не вспоминаю, это и пугает. В первые дни я убедил себя, что мне ни к чему это, что я даже не буду пытаться. Но сейчас я отчаянно этого хочу, хочу всё вспомнить, — откровенно признался мужчина. — Но похоже, моего желания мало. — Дай себе время, брат. — У меня нет времени. Через 7 месяцев появится ребёнок. И уже сейчас Эде нужна поддержка, ей нужен тот человек, который любил её, который хотел с ней этого ребёнка. Я не могу ей этого дать, — с горечью и отчаянием сказал Серкан. — Почему ты так уверен в этом? — Что за глупый вопрос, Энгин? Я не помню её! И хоть я очень хочу вернуть память, нет никаких гарантий, что это возможно. Именно поэтому я не хотел давать ей ложную надежду, не хотел причинять ей боль снова и снова тем, что не могу вспомнить. Пусть лучше думает, что мои намерения прагматичны, — Энгин вопросительно взглянул на друга, и тот продолжил: — Я сказал ей, что буду рядом из-за репутации. Что все рано или поздно поймут, что ребёнок мой, и если я не стану ему отцом, это испортит мою репутацию. — Ты идиот? — шокировано изрек Энгин. — Возможно и так, — горько улыбнулся Серкан. После того, как мужчина рассказал всё другу, версия с репутацией казалась ещё более ужасной. Он правда рассчитывал, что это не ранит Эду?***
Эда провела в своём кабинете еще пару часов, стараясь отвлечься на работу. Переобувшись в комфортные кеды (ноги правда уставали на каблуках, как бы она ни хотела признаваться в этом Серкану), девушка направилась в зону отдыха, решив провести обед там. Утренний разговор с Серканом оставил после себя зияющую дыру в сердце. Если ночью в глубине души она уповала на надежду, что они не так поняли друг друга, то сейчас в словах Серкана не осталось сомнений. Он на самом деле имел в виду то, что сказал вчера в машине. Как ей поступить? Продолжать делать вид, что её устраивает текущий расклад, и она согласна на такого отца для своего ребёнка? Попытаться ещё раз достучаться до Серкана? Бросить всё и уехать? Ответа не было. Отсутствие свежего воздуха мешало думать, раньше она проводила много времени, работая среди цветов на террасе при конференц-зале, и сейчас девушка очень скучала по этой возможности. Поэтому после обеда она с ноутбуком зашагала в сторону переговорной, надеясь, что Серкан отлучился на перерыв. И когда Эда уже протянула руку, чтобы открыть одну из дверей, она услышала голоса. Резко остановившись, девушка прислушалась, узнав голоса Серкана и Энгина: — Что за глупый вопрос, Энгин? Я не помню её! И хоть и я очень хочу вернуть память, нет никаких гарантий, что это возможно. Именно поэтому я не хотел давать ей ложную надежду, не хотел причинять ей боль снова и снова тем, что не могу вспомнить. Пусть лучше думает, что мои намерения прагматичны. Я сказал ей, что буду рядом из-за репутации. Что все рано или поздно поймут, что ребёнок мой, и если я не стану ему отцом, это испортит мою репутацию. — Ты идиот? — Возможно и так. Мысли девушки спутались окончательно. Услышанный разговор менял абсолютно всё. Он соврал ей? Соврал, чтобы не делать больно, давая надежду? Он хотел вспомнить её?