Right In Front Of Me

Музыка: - MARINA - Handmade Heaven

Они, видимо, так и уснули – на полу, потому что проснулся утром Тсукишима от того, что не чувствовал ног. Морщась, он скосил глаза на источник своего неудобства: Ямагучи спал на его коленках всю ночь. Волосы с одной стороны его лица примялись и липли к мокрой ото сна щеке, на которой, к тому же, отпечатался след от шва на джинсах Кея. И все равно он выглядел до ужаса милым. Кей залипает на его причмокивающую во сне мордашку и краем глаза улавливает какое-то шевеление. Он поворачивает в эту сторону голову и видит проснувшегося Нишиною, который лежит поперёк кровати на животе и, подперев голову одной рукой, смотрит прямо на Кея с Тадаши. Увидев, что Тсукишима обратил на него внимание, Нишиноя указывает на что-то справа от Кея: — Накрой его, я же кинул вам одеяло, - хриплым ото сна и пьянки голосом говорит он. Кей поворачивает голову туда, куда указывает палец либеро: и правда, там лежит пушистое одеяло. — Спасибо, - благодарит Тсукишима и осторожно, стараясь не разбудить Ямагучи, тянется за одеялом. Он подцепляет его двумя пальцами и тянет к себе на ноги, накрывая Ямагучи. – Как спалось? — Паршиво, - взъерошивает свои волосы Юу, - Ближе к утру из меня буквально вся душа вышла. Ни хрена себе я погулял. Кей тихо ухмыляется: он прекрасно понимает либеро. — И как, больше не будешь бухать? — Ещё чего, - скалится Юу. – У тебя ноги не болят? — Ещё как болят, - вздыхает Кей. – Но не будить же его, - он кивает на Тадаши, который как раз начал что-то мурлыкать во сне. — Бедолага, - понимающе улыбается Нишиноя. Какое-то время он молчит, отведя взгляд к роскошному утреннему пейзажу за окном, потом снова переводит его на Кея. - Слушай, ты прости меня за вчерашнее, ладно? — Ты о чем вообще? – недоумевает Кей. — Ну, это вроде как я начал выебываться в твою сторону и докапываться до тебя с вопросами о личном. — Тогда иди уж и к Кагеяме с Виталием, мне кажется, они больше от твоих вопросов пострадали, - мужественно пожимает плечами Кей. На самом деле, он правда нисколько не говнится на Нишиною. — Ахах, пиздец был, скажи? – перекатывается на спину Юу. — Зато весело как. — Тебе было весело? – откидывает голову назад лежащий на спине Нишиноя, глядя прямо на Кея. – А по тебе и не скажешь. — А я по жизни такой вот невыразительный, - парирует Кей, пожимая плечами. Нишиноя снова молчит, глядя в потолок. Несколько раз он вроде как собирается что-то сказать, но не говорит. — Тсукишима, сорян, если я лезу не в своё дело, - очень медленно тянет Юу, словно бы пытаясь дать шанс Кею заткнуть или перебить его. Однако тот терпеливо ждёт его вопроса. – Ты можешь не отвечать, если не хочешь. Что у тебя с Ямагучи? — Ты прав, я не хочу сейчас это обсуждать. – Вздыхает Кей. – Тем более при нем же. Это глупо. — Понял, больше не лезу. – Нишиноя перекатывается на бок и тянется к прикроватной тумбе за стаканом с водой. – Просто, чтобы ты знал: вы со стороны смотритесь как парочка. — Не уверен. — Абсолютно точно тебе говорю, - жадно стукает зубами об стакан Нишиноя. – А я что-то да в этом понимаю. — Нишиноя-сан, я правда не думаю, что у Ямагучи ко мне есть какие-то чувства. Мы, типа, дружим с дохрена лет. – Кей буквально чувствует, что сам себе загоняет иголки под ногти. Но не считать же ему за признание вчерашний пьяный бред Ямагучи? — О’кей, а у тебя к нему – есть? – приподнимается на локтях Нишиноя. Потом он вспоминает, что буквально минуту назад обещал не лезть. – Ну да, ну да, пошёл я нахер… Впрочем, Тсукишима все равно не успевает ему ничего ответить: Тадаши смешно морщит нос и, что-то невнятно пробормотав, просыпается. — С Добрым утром, Солнышко, - приветственно машет ему Нишиноя, - Угадай, чё? — Что? – осоловело тараща ещё сонные глаза, автоматически отвечает Ямагучи. — Мы проспали целых три дня и все уехали без нас. — Чего?! – в панике кричит Ямагучи, подрываясь с колен Тсукишимы и выпучивает глаза на друга. — Мм, не хотел начинать такой хороший день с плохой новости, но боюсь, что так, - серьезно кивает Тсукишима, за каким-то хером поддерживая этот утренний пранк Нишинои. Заметно сбледнувший Ямагучи кидается к своему телефону, хватает его и несколько секунд пялится в экран. Видимо, пытается вспомнить, какой сейчас год. Кей буквально видит вокруг его головы математические формулы, как в популярном меме. Ямагучи неуверенно переводит взгляд с одной кислой мины на другую, и в его глазах зарождается нешуточное такое беспокойство. Первым не выдерживает Нишиноя – издав задушенный вопль, он прячет своё лицо в ладонях и переворачивается на спину, разражаясь хохотом и дрыгая в воздухе ногами. Ямагучи обиженно переводит взгляд с него на Тсукишиму: — Ну что за огрызки! — И это говорит человек, который отлежал мне все колени, - жалуется в воздух Тсукишима под непрекращающийся хохот Нишинои. — Прости, Тсукки, - спохватывается Ямагучи. – Но это правда было бы ужасной новостью. — Ну, судя по тому, как быстро ты вчера вырубился, я бы не удивился, если бы ты ещё пару суток проспал. Только, боюсь, ездить бы мне потом в инвалидном кресле как минимум неделю. — Мог бы и переложить меня, - бурчит Ямагучи. — Ага, на пол если только. На кровать я бы тебя уже не поднял, мне Нишиноя все руки оттянул. —Э, - снова перекатывается на живот либеро, - я, вообще-то, легкий. Не то что вы двое - кабанов. — Так где все остальные? – спрашивает Ямагучи, оглядывая комнату, где они спали: это явно было не то место, где они ночевали в первый день своего приезда. Та комната была более просторной, почти без мебели, зато с гостевыми футонами на полу. А здесь была большая двуспальная кровать, шкаф, тумбочки – все из красного дерева, а постельное белье – из белоснежного мягкого шелка. – Мы как бы в другом месте в первый день ночевали… — Мы приперлись в комнату Коуске-сана, - догадавшись, хлопает себя по лбу Тсукишима. – Что за пиздец. — Так, тогда сворачиваемся отсюда, - оперативно подкидывается Юу с кровати, на которой в одну харю проспал всю ночь, да ещё и в одежде, в которой до этого ходил по улице. — А где ж тогда спал сам Коуске-сан? – растерянно спрашивает Ямагучи, оглядывая комнату. — На диване в гостиной, - отвечают ему сзади. — Откуда ты знаешь, Тсукки? – спрашивает Ямагучи. — А это не я ответил, - говорит ему Тсукишима откуда-то сбоку. Ямагучи испуганно оборачивается: в дверном проеме, действительно, стоит Коуске-сан со скрещёнными на груди руками и выжидательно смотрит на них. В его глазах прыгают смешинки: — Ну что, граждане тунеядцы, хулиганы, алкоголики, как вам спалось на итальянском шелковом белье? — Прошу прощения, - дружно кланяются смеющемуся хозяину все трое оболтусов. — Ладно, помилованы, - машет рукой им Коуске-сан. – Марш на кухню, я там вам завтрак сообразил, а я пока пойду попробую разбудить особенно лютых ваших товарищей. Вот вы в курсе, что за вас ваш русский друг чуть на медведя не пошел – на ночь глядя и в одиночку? — В смысле – за нас? На какого медведя? – выпучивает глаза Ямагучи. — А я ему сказал, что вас медведь сожрал, - ржёт Коуске-сан. – Так этот конкретный парняга вооружился моим укулеле, который я вообще не помнил где у меня лежит, и попер на стрелку. Еле удержал. — Виталий, красава! – уважительно восклицает Нишиноя и утягивает за вороты застывших Тсукишиму и Ямагучи за собой на кухню. На ней они обнаруживают сизых, но вполне себе трезвых Кагеяму с Хинатой и Энношиту. Все трое выглядят как-то потерянно, а Шоё с Тобио подчёркнуто стараются избегать взглядов друг друга. — А вы где были? – хрипит пришедшим вместо приветствия Хината. — Мы уснули в комнате Коуске-сана. Там, на секундочку, огромная шикарная кровать, - сладко потягивается либеро, - и итальянское шелковое белье. — И что, вы спали втроём? – расширяет свои итак немаленькие глаза Хината. Кей давится воздухом. — А что, ты хотел бы с нами? – улыбается ему вместо ответа Нишиноя. Какой-то он сегодня изобретательный на пранки. – Ну так ты скажи мне в следующий раз, я учту каждого желающего групповушки участника. — Фу, - громко говорит Кей, сделав двумя пальцами рвотный жест. Ямагучи просто мотает головой, положив руку себе на грудь. К ним спускаются остальные члены команды разной степени помятости. Лицо Рю сейчас вполне могло бы сбить с толку даже самого опытного пасечника, Сато и Нобу над чем-то уже хехекают, глядя в телефон Каэде (прода манги про яойных пришельцев, что ли, вышла), а Виталий, сразивший прошлой ночью, наверное, пару сотен медведей, щеголяет огромным лиловым синяком на пол-щеки. — Не вписался в поворот, - отвечает он на молчаливый вопрос изумленно приоткрывших рот сокомандников. – И закрутил утренний роман с Дверным Косяком-сан. *** Они завтракают – хотя особо не лезет после вчерашнего и идут собираться: сегодня поздно вечером Коуске-сан отвезёт их обратно в Токио, где их вызвались забрать домой Акитеру, Саэко и папа Виталия на своих машинах. Сегодня у Кея день Рождения, и все, кто в курсе, а этими «всеми» оказывается только Ямагучи и собственная родня – поздравляют его с семнадцатилетием. Ямагучи преподносит ему небольшой презент в коробочке, и Кей расплывается в улыбке: там ночник с изображением Итачи, тычущего пальцами в лоб Саске. Очень тонко. Кей оценил. А тем временем Коуске-сан предлагает им съездить к заливу Сагами: погулять по побережью и полюбоваться роскошной природой городка. Он привозит их на пляж, покрытый белоснежным песком: здесь много серфингистов, рассекающих морские волны на своих досках. — Ну это же раай, - довольно тянет Танака. Видок у него, хмыкает про себя Кей, что надо: весь опухший и с заплывшими глазами, Рю ещё и нацепил ужасающе противные плавки розового цвета в ромашечку, где только такие достал, это же полный отстой. Нишиноя стебет его плавки, на что обиженный ас зачерпывает с пляжа горсть песка, оттягивает либеро его плавки и щедро сыпет тому полные штаны, как говорится, счастья. Виталий укоризненно качает головой, глядя на них, он снова в своих очках-сердечках и с заклеенной щекой, мажется солнцезащитным кремом. Крутит головой вокруг в поисках жертвы и подзывает стоящего неподалёку Каэде намазать ему спинку. Кагеяма с Хинатой подбегают к лениво стягивающему свою футболку Кею и Ямагучи: — Го сплаваем? – тянет Ямагучи за плавки Хината. Кей быстро отводит глаза: так, не надо нам сегодня косяков в виде стояков, не надо… Ямагучи устремляется следом за беспечными Хинатой и Кагеямой: даже солнцезащитой не намазались, придурки, хотя им-то что, не обгорят небось, а у самого Кея кожа очень чувствительная к солнцу: чуть перележишь – и все, шашлык. Пока он растирает лосьон по своему телу, с пляжа слышатся довольные выкрики Хинаты: он уже окунулся с головой и теперь брызгается в хохочущих Ямагучи с Кагеямой. Как дитё малое, честное слово. Впрочем, он и есть дитё- маленькое и нахальное, раздражающее. Вот не надо хватать чужих парней за плечи, не надо… «Что, уже возвёл Ямагучи в статус своего парня?», - немедленно фыркает вечно бдящий внутренний голос. - «А признаться для начала ему – треснет, да? Тебе все условия преподнесли на блюдечке: солнце, море, белый песок – romantique, да и только! Всему тебя учить надо, заманался я с тобой работать, хочу в отпуск уже – с блэкджеком и шалавами». Кей прикрывает на все это глаза и, покончив с кремом, на всякий случай надевает бейсболку: мало ли, голову напекло. Внутренний голос это, конечно, не спугнет, но дополнительных травм в виде солнечных ударов ему тут не надо. Он топает в сторону веселящихся второгодок, к которым присоединились близнецы: Сато собирал вокруг публику, чтобы продемонстрировать легендарные «три минуты под водой». Не дойдя до кромки воды, он оказывается перехваченным Виталием. — Слушай, не хотелось бы портить тебе отдых, но у меня есть к тебе разговор, - в своей манере – доброжелательно, но с долей ехидности, расползающейся, как патока, по его лицу, тянет русский. — Чем могу помочь? – Вежливо приподнимает брови Кей. — Между вами с Ямагучи что-то есть? – задаёт свой вопрос Виталий и Кей чувствует, как воздух покидает его лёгкие. Что ж за день сегодня такой? То Нишиноя с утра, то теперь этот… — Не понимаю, каким боком тебя это касается? – высоко задирает брови Кей. Он не улыбается: Виталий ему не очень нравится, да и к тому же, задаёт какие-то неуместные вопросы. Странные, так сказать. — Не буду тянуть кота за аппендицит и скажу тебе прямо: я заинтересован в Ямагучи. – Бросая на объект их обсуждения взгляд, говорит Виталий. Кей стоит, не шевелясь, ожидая продолжения. – И, если быть совсем уж честным, он мне сильно нравится. — А при чем тут я? – Максимально ледяным тоном спрашивает Тсукишима. Воздух вокруг них, казалось, похолодел до пяти градусов по Цельсию. — А тебе он тоже нравится. – Просто говорит Виталий, глядя на Кея уже без улыбки. – Только ты почему-то боишься откусить от яблочка. — Хах, как скажешь, - скрещивает руки на груди Кей. От его хорошего настроения не осталось ни следа: нате вам, получите, распишитесь: вам посылка, а в ней – пиздец. С любовью, из России. Доставлено адресату на день Рождения. — Ну, это все, что я хотел сказать, - пугающе быстро возвращается к своему обычному буднично-сладенькому тону Виталий. – Если у тебя остались какие-то вопросы, с радостью приму в письменной форме у себя в Директ. А сейчас прошу меня извинить, у меня есть дела поважнее. С этими словами он ненавязчиво оттирает Кея в сторону плечом и, бодро подпрыгивая, бежит в сторону купающихся товарищей. Кей с гримасой полного отвращения на лице оборачивается и смотрит ему в спину. Пиздюк. *** День быстро пролетает в приятной обстановке, и, хоть этот русский козлина знатно подпортил Кею его душевный фен-шуй, он даёт себе установку не сильно загоняться по поводу неожиданно возникшего на пути соперника. В конце концов, у Ямагучи тоже есть своё собственное мнение, и, каким бы оно ни было, Кей бы его принял. Ну, во всяком случае, он настойчиво убеждал себя в этом. Поэтому вместо того, чтобы дуться, он, закусив удила, решает во что бы то ни стало вести себя как обычно, и чуткий Ямагучи ни о чем не догадывается. Впрочем, Виталий тоже не борзеет: так же учтив и до зубовного скрежета приветлив со всеми, включая Кея: просто-таки переслащенный урюк. К Ямагучи русский тоже особо не клеится, во всяком случае, не больше, чем к остальным. Уже вечереет, и они, вдоволь накупавшись, начинают одеваться. Скоро, как сообщил Коуске-сан, должны запустить салюты, и никто из них ни за что бы не хотел пропустить такое зрелище. Хината с Нишиноей даже оперативно сбегали на местный рыночек и купили всем желающим яблоки в карамели. Для Каэде купили сразу два. — Какой прекрасный отдых, - искренне произносит Ямагучи, вгрызаясь в своё яблоко. На нем сейчас просторная голубая футболка с глубоким вырезом, открывающим ключицы и белые шорты, а мокрые волосы забраны назад и стянуты на затылке в небольшой пучок. Он мечтательно прищуривает глаза, глядя на сверкающую в лучах закатного солнца водную гладь, и Кей против воли любуется на его профиль и на губы в карамели от яблока. Тадаши слегка проводит по ним языком и Кей в панике переводит взгляд в другую сторону: отвлечься, срочно, всем постам, отвлечься!! — Мм, да, я бы остался здесь навсегда, - чтобы хоть что-то сказать, отвечает ему Кей. — Серьезно, Тсукки? – переводит взгляд на него Ямагучи. – Ты же говорил когда-то, что хочешь жить где-то вроде Лондона… «Я много чего говорил, когда ещё не был влюблён в тебя.» - думает Кей. - «А сейчас я бы все отдал, чтобы прожить жизнь рядом с тобой». Вслух он это, конечно, не произносит – ну, потому что. И вообще, такие сопли с сахаром мог озвучить, в его представлении, только кто-то вроде Виталия. Вместо этого он пожимает плечами: — Меня устраивает беззаботная жизнь рядом с пляжем. Может, по мне и не видно, но я не очень люблю напрягаться. Буду играть себе с песочком и наслаждаться жизнью. Тадаши смешливо фыркает в ответ на эту его реплику. — Лентяй, - произносит он с улыбкой. К его нижней губе пристал небольшой кусочек карамели, и Кей беспомощно залипает на него: ну за что, за что высшие силы сегодня так несправедливы к нему?! Как можно выдержать эту сладкую пытку, какие стальные нервы нужно на это иметь? Черт возьми, да он мог бы прямо сейчас взять Тадаши за его острый подбородок, поднять его голову, наклониться, преодолев небольшую разницу в их росте и слизать эту чёртову сладкую карамель со вкусом яблока с его приоткрытых губ. А потом впиться в эти самые губы самым неистовым и животным поцелуем: до мурашек, до хриплых стонов, до крови с карамельным привкусом… — Тсукки…эй, Тсукки? – немного обеспокоенно тянет его за рукав Ямагучи и Кей приходит в себя: оказывается, он неосознанно подался ему навстречу. Да что, блять, с ним сегодня такое?! Куда уплыли его мозги, остались там, в сверкающих водах залива Сагами?? Он не успевает ответить: где-то вдалеке запускают салюты, и они одновременно поворачивают туда свои головы. На потемневшем небе распускаются золотистые «хризантемы», разлетающиеся во все стороны сверкающими звездочками; устремляются по спирали ввысь заряды, оставляя за собой светящуюся пыль; поднимаются вверх огоньки и взрываются в разные стороны тонкими разноцветными ветвями. Ямагучи радостно вскрикивает на каждый распускающийся в небе сноп разноцветных искр, он так и не отпускает машинально зажатый в пальцах рукав Кея, а в его широко раскрытых темно-ореховых глазах отражаются алые, изумрудные и золотые всполохи. И Кей, не в силах больше бороться с собой, склоняет свою голову ему на плечо и крепко прижимается к его телу. Ямагучи изумленно выдыхает ему куда-то в висок, мазнув по уху губами, от чего по коже Кея бежит просто чертов табун мурашек, а в животе скручивается сладкий тягучий узел. — Ничего не говори сейчас…пожалуйста, - тихо просит Кей, сам удивляясь, как дрожаще и жалко звучит его голос. А когда Ямагучи без слов сжимает его бока, он не выдерживает и судорожно глотает воздух. Чертов румянец залил его щеки, он это чувствует, он чувствует, что уши тоже пылают, и это наверняка видно Ямагучи с его ракурса. Места, где касаются его ладони Ямагучи, буквально горят огнем - даже сквозь ткань футболки. «Классно держишься, самец: стоит, весь трясётся» - фыркает внутренний голос. - «Ямагучи решит, что у тебя приступ астмы или ещё что-то, не тупи, признайся ему, признайся сейчас!» — Ямагучи, я… — Вот вы где! – внезапно подбегает к ним Хината, но осекается, увидев позу, в которой застыли двое его друзей, - А..ой… Момент упущен. Кей поправляет очки, довольно резко вырвавшись из рук Ямагучи, наклоняется и подбирает сумку со своими вещами с песка. К ним неспешно подходят остальные члены команды во главе с Коуске-саном, который широко улыбается, окидывая взглядом всех собравшихся: — Ну что, все хорошее когда-либо подходит к концу, пора ехать, время позднее уже. — Классно отдохнули, Коуске-сан, спасиб вам большое! – Благодарит Виталий. От внимания Кея не ускользает его быстрый испытывающий взгляд, которым он окидывает все ещё горящее лицо Кея (хоть они и в сумерках, но тот чувствует, что его красные уши видно с Марса) и Ямагучи. – У нас в России есть давняя традиция: «присесть на дорожку» - перед дальней дорогой. — В смысле: присесть? – не понимает Рю. – На что присесть? —На арбуз, - серьезно отвечает ему Виталий. – Только обязательно нужно раздавить, а то примета плохая. — Капец вы, русские, странные, - передергивает плечами ас, - арбузы есть надо, а не сидеть на них. Виталий несколько секунд смотрит на него, после чего пронзительно хихикает: — Да я пошутил, не сидим мы на арбузах! — Ах ты, шутник! – орет Рю. Он кидается вслед за засверкавшим пятками Виталием, на что Нишиноя пронзительно улюлюкает и припускает за ними, хохоча над Рю, который горланит что-то про арбузные семечки и пути их прохождения через пищеварительный тракт русского второгодки.