Right In Front Of Me

Муз: Nightcore - Hot Girl Bummer (Bass Boosted) 5 Seconds of Summer - Teeth

С тех пор, как Ямагучи сказал, что будет с ним встречаться, прошло уже две недели, но вот проблема: им никак не удавалось побыть наедине, а их романтические поползновения свелись к минимуму: то быстро за ручки подержатся, то Ямагучи, мазнув носом по щеке Кея, мимолетно поцелует его. Тем не менее, многие в их команде каким-то образом поняли, что они теперь встречаются: Нишиноя однажды вообще вылавливает их после тренировки, преграждая своей ногой выход из спортзала: — Нормальный ход? – ехидно спрашивает он почему-то у Ямагучи, на что тот заливается краской и что-то бессвязно бормочет. – Да можешь не отвечать, я итак вижу. Поздравляю, Тсукишима, береги его. — Мм, спасибо? – приподнимает тонкую бровь Кей. — Кстати, на твоём месте я все-таки извинился бы перед Рю, - возведя глаза к потолку, пеняет Нишиноя и переводит взгляд обратно на Тсукишиму. - Знаешь, он всё-таки твой семпай. — … ок, - кивает Кей. Он и сам знал, что ему давно пора это сделать, но случай все никак не представлялся, а Рю вёл себя так, как будто между ними ничего не произошло. Между тем, времени до школьного фестиваля оставалось совсем немного, и Ямагучи в один из вечеров уломал Тсукишиму пойти с ним в их оргкружок. Завидевшие их Виталий и Хината недоуменно застывают: первый - с самопальной кривой гирляндой из бумажных человечков, а второй – с томиком «Ромео и Джульетты» в руках. — Ни хрена себе глюк! – вопит Хината вместо приветствия. – Сам Тсукишима пожаловал к нам? — Да я смотрю, ты тут тоже развлекаешься, - хмыкает Кей, кивая на томик в его руках. – Что у вас будет, сценка из «Ромео и Джульетты»? И кого будешь играть, дерево или гражданина «Б»? — А вот и не угадал! – обижается Хината, запуская в него томиком. – Я буду Джульеттой! — Ни хрена себе гендерсвап, - выпучивает на него глаза Тсукишима. – Я бы даже, пожалуй, пришёл посмотрел бы на такое. — О, да, он хорош, - треплет Хинату по голове Виталий. – Вы не представляете себе, насколько. Кей, вспоминая их недавний разговор с Кагеямой, немного теряется от двусмысленности этой его фразы. — А кто будет играть Ромео? – задаёт логический вопрос он. — Ваш покорный слуга, - с важным видом водружает на нос свои очки в форме сердечек Виталий. Кей остаётся, чтобы помочь им повырезать гирлянды из бумаги – Ямагучи технично уломал его – и чтобы понаблюдать за взаимодействием Виталия и рыжей креветки. Народ из оргкружка потихоньку рассасывается: время неумолимо движется к вечеру. Наконец, Миса и Сараби тоже поднимаются со своих мест, первая со вздохом облегчения откладывает в сторону какой-то плакат, а вторая – свои тюльпаны-оригами и они обе, попрощавшись, направляются к выходу. Сараби тормозит у двери и, окликнув Виталия, прикладывает разведённые мизинец и большой палец своей руки к уху: позвони, мол. Тот в ответ подмигивает посылает ей «сердечко» пальчиками. Вот оно что, думает Кей, интересненько. Дверь за девушками закрывается, и они остаются в классе с Хинатой, Ямагучи, Виталием и ещё тремя парнями из параллельного класса: янки Джуном и двумя его прихвостнями. К сожалению, о них в школе ходили очень нехорошие слухи, чуть ли не криминал, Кей особенно не интересовался, разве что одним: что эти трое тут забыли? — Ля, это че щас было, - лениво тянет своим противным голосом Джун. На голове у него причёска, напоминающая ананас: какие-то выбритые блондинистые ромбики, лютый пиздец, в общем. — Ты о чем? – любезно спрашивает его Виталий, поглощённый своими кривыми человечками. — Че у тебя с этой тянкой? – выпучивает на него глаза один из прихвостней Джуна. — Не понимаю, каким боком вас это касается? – очень вежливо, в своей обычной манере, улыбается Виталий, но поделку свою откладывает. На всякий случай. — Это тянка Джун-самы, - подсказывает другой прихвостень с кучей пирсинга в ушах и перстнями на пальцах. — А она об этом знает? – участливо спрашивает Виталий. – Страаанно, при мне она не упоминала, что занята… — Слышь, парень, - угрожающе подаётся ему навстречу Джун. Ямагучи, не дыша, наблюдает за ними со стороны: он тоже отложил свою поделку из бумаги. – Тебе нормальным языком говорят: оставь телку в покое. Она моя. — Не знаю, - беспечно закидывает руки за голову Виталий, откидываясь на спину своего стула на колесиках. – Я живу в стране, где девушка сама решает, с кем ей встречаться. И приму любой ее выбор. Меня мама учила: надо бережно относиться к девочкам. — Слышь, а мама не учила тебя уважать власть? А ну, ебало стяни!! – рычит Джун, поднимаясь со своего места и угрожающе нависая над ним. — Парни, отстаньте от него! – кричит Ямагучи, вставая со своего места и примирительно поднимая руку. – Будет вам. — Ой, а это у нас тут кто: петушок? – пронзительно хихикает тот, что с перстнями. Кей, сощурив глаза, дергается было в его сторону, но Ямагучи достаточно резко преграждает ему путь одной рукой. Кей переводит на него взгляд и замирает: у Ямагучи на лице нет ни тени от привычной нервозности и неуверенности в себе. Он смотрит исподлобья прямо в глаза обидчику, все так же продолжая преграждать рукой путь Кею. А потом Тадаши, глядя исподлобья, улыбается: — Я, может, и петушок, а вот ты – пидарас. – Спокойно отчеканивает он. Завязывается драка: пирсингованный кидается на Ямагучи, но огребает увесистым папье-маше от Кея; Виталий на своём стуле отталкивается ногой от нависшего над ним Джуна, и, пока тот, горестно взвыв, хватается за поврежденный причиндал, перехватывает этот самый стул и швыряет его янки под ноги. Ямагучи падает под натиском второго янки: этот самый здоровенный. Тадаши уже успел получить по лицу: из рассеченной губы течёт кровь, но он хватает янки за грудки и, извиваясь под ним, пытается вылезти. В это время озверевший Джун бросается на Виталия, пока Кей и Хината виснут на обеих руках огромного бугая, пытаясь стащить его с Ямагучи. Виталий со всей дури бьет Джуна по подбородку, и когда тот валится на пол, усаживается сверху и, схватив его за голову обеими руками, пару раз основательно так прикладывает об пол. Пирсингованный бросается было на помощь своему приятелю, но тут на шум сбегаются учитель по биологии и Кимура-сенсей с красными после сна (или же его отсутствия) глазами. — Что вы тут устроили? – орет учитель по биологии. – Завтра с утра – в кабинет директора, все – семеро!!! Кей помогает Ямагучи подняться. Тот выглядит неважно, но вроде ничего серьёзного. Но губа, конечно …мда… — Ты как? – тихо спрашивает Кей, пока учитель по биологии продолжает отдуваться за двоих: Кимура-сенсей, отдав ему все полномочия в воспитательном процессе, привалился к стене, и делает вид, что он – комнатное растение. — Нормально, - мужественно пожимает плечами Ямагучи и поправляет на себе расхристанный гакуран. Он вытирает тыльной стороной своей ладони кровь под своей губой. В этот момент Тсукишима не может оторвать от него взгляд, полный восхищения: это точно тот самый маленький Тадаши, которого он когда-то спас на детской площадке? Когда, ну когда он успел стать таким крутым?! Он не слышит, что там говорят учителя, хотя по мельком увиденному лицу Хинаты он понимает: завтра их не ждёт ничего хорошего. Он продолжает смотреть на Ямагучи, а его внутренняя школьница пронзительно вопит от восхищения. «Ты ещё, блять, кто?» - устало думает Кей, даже не пытаясь ее заткнуть. *** На следующий день они действительно огребают от директора, но, к счастью для волейболистов, Джун с его дружками в школе на плохом счету, поэтому гопникам устраивают самую настоящую выволочку – с наказаниями и прочим дерьмом. Отпустив их восвояси, директор поворачивается к оставшимся четверым: — Ваше счастье, что никто серьезно не пострадал. Не понимаю вас, мальчики, вы же все хорошие ребята, учитесь нормально, среди вас даже отличник есть, - кивает на потупившегося Тсукишиму, - да и к тому же, спортсмены. Зачем вам понадобилось связываться с такими хулиганами? — Мы не связывались, Миямура-сан, - слегка кланяется директору Виталий. – Мы отстаивали честь девочек. — То есть? – брови директора ползут наверх. — Я сказал им, что девочек – нужно уважать, - проникновенно говорит Виталий. – А они на нас налетели. Не согласны, наверное. — Они обижали кого-то из девочек? – багровеет на глазах директор. — Могли бы, если бы не наше вмешательство, - серьезно кивает ему Виталий. Кей мысленно аплодирует ему. Стоя. — Так, ладно, с вами мы на сегодня закончили, - директор откинувшись в своём кресле, делает знак «кыш» и они спешат покинуть его кабинет. Едва за ними закрывается дверь, как Виталий бросается к Ямагучи и обеспокоенно заглядывает ему в глаза: — Как губа? Болит? – тихо спрашивает он, осторожно трогая пластырь на повреждённой губе Ямагучи. Кей громко кашляет. – Спасибо, что заступился за меня. Типа, за меня никто никогда не заступался. Вид такого непривычно серьёзного Виталия приводит их в замешательство – особенно Ямагучи. Он нервно трёт свою шею сзади – старая привычка, от которой он так и не избавился – и поднимает взгляд на Виталия: — Я поступил так, как должен был. — Спасибо, - ещё раз благодарит Виталий, - и прости меня за тот случай…ну, ты помнишь. И, - он сжимает бицепс Ямагучи под недовольным взглядом Кея, - и ещё. Ты – охеренный, правда. Я даже краш на тебя ненадолго словил, ну тогда, когда мы играли в «Правду или Действие». Так что с моей стороны было все серьезно – жаль, не успел тебе признаться. Типа, счастья вам, ребята. Хината, не веря своим ушам, как болванчик переводит взгляд с одного лица на другое, пока покрасневший Ямагучи смущенно мямлит что-то в ответ на признание. — Спасибо за твоё благословение, - хмыкает Кей, - но ты, конечно, отжигаешь. Ты не думал, что своими играми можешь сбивать людей с толку? — Я такой, какой есть, - отвечает ему Виталий. – Если мне кто-то нравится – я постараюсь завоевать внимание. И потом, все же хорошо закончилось, Тсукишима-кун, не вижу смысла сейчас быковать. — Так, я ничего не понял, - жалобно вскидывает руку вверх Хината, - а вы что, с Ямагучи – встречаетесь? — С добрым утром, - ухмыляется ему Тсукишима. На лице Хинаты видна какая-то мысль, которую он очень хочет озвучить, но не решается. Вероятно, думает Кей, хочет узнать подробности у них с Ямагучи, но без лишних ушей. Тренировка у них вечером, и когда они на ней появляются, Энношиту буквально берет Кондратий: он картинно хватается за сердце и, горестно причитая, разглядывает губу Ямагучи и ссадины на лице Виталия и Хинаты. — Ля, клоуны, Сугавары на вас нет! – всплескивает руками он. Рю тоже переживает: ходит, как пес, вокруг пострадавших сокомандников, подцепляет пальцами подбородок Ямагучи, сочувственно треплет по голове Хинату, рычит: — Кто, нахуй? — Да трое там, янки из параллельного класса, ты их не знаешь, - отмахивается Виталий. Рю застывает на месте и смотрит на него: — Случайно, не такая хуйня с ананасом на бошке? — Она самая. — Так, - бесится Рю, закатывая рукава, - вы подержите мяч, а я пошёл. — Куда намылился? – злится Энношита. – Ты нужен нам тут. И давай тут без своих бандитских разборок. Не хватало нам ещё одного скандала. — Это свежая вражда криклива, - мудро изрекает Рю, трепыхаясь в цепком захвате Чикары. – Старая же – холодна и спокойна. Им всё-таки удаётся в итоге отговорить воинственного Рю идти давать пиздюлей гопникам прямо сейчас. Кей даже искренне сожалеет, что нагрубил ему недавно: за своих Рю порвёт. Он дожидается окончания тренировки и подходит к Танаке: — Прости, что неуважительно вёл себя, Танака-сан, - кланяется опешившему Рю Тсукишима. – Я был неправ. — Ах ты, очкарик недоделанный, - подхватывает не успевающего удрать Кея под мышку Рю и кулаком трёт его макушку, - вот тебе, вот тебе, вот… Первогодки искренне веселятся, наблюдая за расправой Рю над почти-двухметровым Тсукишимой. Пока Танака на полном серьезе вознамеревается просверлить ему преждевременную лысину в прическе, Кей замечает, что Кагеяма удаляется вслед за сказавшим ему что-то Хинатой. «Давай, Король», - ухмыляется про себя он, - «теперь настал твой звездный час». *** — …это какая-то Нами из «Ван Пис», - тянет Кей. — Не знал, что тебе не чуждо человеческое, - хмыкает Виталий. – Я думал, ты только документалки про китов смотришь… — А вот и нет. — …но это не Нами. Это, скорее, Орихиме из «Блич». — Эй, я, вообще-то, вас слышу, - рявкает новоиспеченная Орихиме. На деле ею оказывается Хината – в длинном платье с рюшами и – прикол – в рыжем же парике. Ячи только закончила наводить ему макияж: откуда ни возьмись у Хинаты вдруг появились длиннющие ресницы, изогнутый алый ротик и нежный девичий румянчик на скулах. И мушка под глазом. Суга бы умилился, если увидел. Школьный фестиваль, наконец, настал: оргкружок позаботился и об установке палаток с едой, маленьком мейд-кафе с «официантками» мужского пола, разгуливающими в коротких чёрных платьицах, белых передничках и чепчиках; шуточном лабиринте, где нужно было найти выход с завязанными глазами; Комнате Страха – Тсукишима сам ваял в последние дни жуткие головы из папье-маше, Хината натурально вздрагивал каждый раз, как видел эту гадость. А ещё им сейчас предстояла коротенькая двадцатиминутная сценка «Ромео и Джульетты» с Хинатой и Виталием в главных ролях. Кей повертел вокруг головой: Кагеяму что-то нигде не было видно, а жаль, он искренне хотел бы полюбоваться на его лицо, когда тот бы увидел Хинату в роскошном кружевном платьице и с милыми длинными распомаженными ресничками. — Ну что, все помнят свои реплики? – спрашивает Ячи, захлопывая свою пудреницу и убирая ее в косметичку. Хината с энтузиазмом кивает, а Виталий отрешенно обмахивается взявшимся невесть откуда огромным страусиным веером. — Виталий? – старается как можно суровее нахмуриться Ячи. Она тоже участвует в какой-то сценке, где девочки с кошачьими ушками будут танцевать канкан. Кей уже предчувствует сердечный приступ у Нобу. — Все схвачено, - демонстрирует им «о’кей» Виталий. Сейчас он очень напоминает Ойкаву. Их сценка начинается, и Хината, приняв максимально женственную – в его представлении – позу, возопил: — Ромео, как мне жаль, что ты Ромео! Отринь отца, да имя измени, а если нет – меня женою сделай, чтоб Капулетти больше мне не быть! — Прислушиваться дальше иль ответить? – выстанывает свою реплику Виталий, и Кей с Ямагучи безуспешно пытаются скрыть внезапно накрывший их приступ смеха за кашлем. Виталий ну очень переигрывает. — Что значит имя? Роза пахнет розой: хоть розой назови ее, хоть нет. — О, по рукам! Теперь я – твой избранник! Я Новое крещение приму, чтоб только называться по-другому. – Продолжает выть Виталий, и Кею становится все сложнее имитировать приступ бронхита. На них с Ямагучи шикает пожилая учительница музыки и прикладывает платочек к глазам. — Кто это проникает в темноте в мои мечты заветные? – вопрошает Джульетта. Виталий подозрительно долго обмахивается веером под напряженное молчание собравшейся публики. Наконец он, вздохнув, выдаёт: — Это – Шеди, расскажи всем об этом, угадай, кто вернулся, угадай, кто вернулся? — Ты не Ромео? Не Монтекки ты? – удивляется Хината, выпучив на Виталия глаза. — Я создал монстра, потому что никто больше не хотел слушать Маршалла, они хотят Шеди. Я – пустое место. Что же, если вы так хотите Шеди – пожалуйста: вот вам немного дури, перемешанной с крепким алкоголем… Кей недоумевает на эту его импровизацию, пока багровый от смеха Ямагучи сползает на землю. Кей приподнимает брови, но Тадаши сейчас просто не в состоянии говорить, он лишь качает головой и зажимает свой рот обеими руками. — Как ты сюда пробрался? Для чего? – продолжает доебываться Джульетта. — Облапать и оприходовать – я делаю это с каждой девкой, которая несёт эту чушь, эту чушь. – Продолжает нести полный бред Виталий. — Они тебя увидят и убьют… - хмурит брови Джульетта, растерянно оглядывая гудящую, как улей, публику: одна половина возмущается, что все переврали, вторая – кто понял, тот понял, называется – просто валяется на полу от смеха, и Ямагучи – в их числе. — Все только хотят посплетничать обо мне, - успокаивает свою «пассию» Ромео, - так что это должно означать, что я отвратителен, но тут уж ничего не поделаешь – я пошляк. Но не важно, как много рыбы в море: без меня будет пусто. — Ямагучи, богом клянусь, - Кей присаживается на корточки возле стонущего, как чаечка, Ямагучи и стирает большим пальцем выступившие у того от дикого ржача слезы, - если сейчас же не объяснишь мне, что тут происходит, у тебя – проблемы. — Эминем… Виталий… забыл текст… и решил вставить туда слова из «Without Me»… - хриплым голосом говорит ему Ямагучи. – Эминем… понимаешь, Кей?.. И Кей понимает. Он окидывает взглядом сорвавшего в раздражении с себя парик Хинату, удаляющегося со сцены под улюлюканье зрителей, невозмутимо раскланивающегося Виталия, в которого летят розы пополам с мандариновой кожурой и чем-то похожим на использованные прокладки и переводит взгляд на учительницу музыки, которая в очередной раз промакивает свои увлажнившиеся глаза платочком и с чувством произносит: — Великолепно! Как же я обожаю Шекспира!