Right In Front Of Me

— Ну и долдон ты, Виталий! – сердится Хината. Без парика, но в платье с рюшами и с вызывающим макияжем он выглядит нелепо и Кей возмущается про себя: где там носит Кагеяму, когда он так нужен здесь? — О чем ты? – невозмутимо спрашивает Виталий, самозабвенно подписывая протянутые в поклоне кошельки и пеналы новообразовавшихся поклонников, среди которых, на секундочку, были даже парни-третьегодки. К Хинате, к слову, вообще никто за автографом не подошёл, а ведь он честно выучил все свои реплики. — Ты зачем нёс какую-то ахинею? – продолжает злиться Хината, и Кей даже жалеет его. Вот так, отработал честно, а все лавры – снова этому котяре облезлому. — Ахинею? Да у всех так полыхнуло, что Земля на секунду стала вторым Солнцем! – мечтательно закатывает глаза Виталий. – Я даже жалею, что мы не продолжили, зря ты психанул, там как раз строчка в этой песне одна есть… — Слушать не желаю, - зажимает уши Хината. Впрочем, он уже не так сильно злится, как минуту назад. Ямагучи все ещё не может прийти в себя после пережитого, но сочувственно сжимает плечо Хинаты. Веселье на фестивале идёт полным ходом. Кей наконец-то увидел Кагеяму, который шёл по импровизированному лабиринту с завязанными глазами. Какой-то парень из параллельного класса вызвался быть его путеводителем, но, по ходу, не мог отличить «право» от «лево», и бедный Кагеяма то тут, то сям впечатывался репой в текстуры. Кей все бы отдал, чтобы побыть немного на месте этого парня-поводыря: ух, он бы отжег, заставив Кагеяму сосчитать зубами все поверхности. Впрочем, пришла Кею в голову внезапная мысль, этот парень, возможно, как раз этим сейчас и занимался. Мимо пробегает какая-то милашка в чепчике с подносом, полном закусок, возмущаясь, почему-то, хриплым тенором: «Ничего нельзя доверить, попросил: налить в вафельницу тесто – нет, блять, взяли, кинули в тесто - вафельницу! Безмозглые огрызки!». Кей с удивлением узнаёт голос Нишинои. Этот гендерсвап его сегодня доконает. К нему подбегает Ямагучи и хватает под локоть: — Хочешь поучаствовать в викторине, Тсукки? Как он может отказаться? Он смотрит на Ямагучи и губы сами по себе раздвигаются в мечтательной улыбке: такой он красивый. Кею кажется, что предложи ему Ямагучи сейчас снять штаны и пробежаться по улице голышом – и то сделает. К счастью для Кея, Ямагучи ему этого не предлагает, и они вместе – Тадаши тащит его за собой – подгребают к двум накрытым чёрной скатертью столам, на которых стоят звоночки. У каждого стола по четыре стула – соотвественно, игра ведётся четыре на четыре. Победившая команда получала какой-то пустяковый приз вроде пластмассовых медалей или мягких игрушек – ни того, ни другого Кею не хотелось, но Тадаши очень просил – и он пошёл. Когда они подошли, одна из команд как раз получала призы – плюшевых обезьян с растопыренными пальцами и пучеглазых лемуров. Кей в страхе попятился, но хихикающий Ямагучи придержал его за полу гакурана: — Поздно, Тсукки! Идём, сядем за тот стол… Пока они садятся, к ним подбегает Миса-чан, чтобы записать имена участников. За стол с Кеем и Ямагучи садится ещё какой-то незнакомый парень из параллельного класса, и – к священному ужасу Тсукишимы – Рю. — Тут выдают подарки в виде коллекционных мягких игрушек из «Мадагаскара», - извиняющимся голосом произносит Рю, наклоняясь к уху Кея, - а Киеко их собирает, хочет весь зоопарк. Так что рассчитываю на тебя, Тсукишима! Кей на это только закатывает глаза и ещё раз бегло осматривает свой арсенал: пустоголовый матерщинник Рю, незнакомый парень - Кей вообще понятия не имел, на что тот горазд, но он очень был похож на комнатное растение; Ямагучи – любитель Эминема, и, собственно, он сам. Выбери своего бойца, называется. Кей перевёл взгляд на соседний стол: о, прикол. Там сидели третьегодки – и все чопорные отличники, просто-таки состав из «Теории Большого Взрыва» на минималках, чьи оценки за тесты – а Кей не понаслышке знал, висели эти куклы на доске почета в школе – не составляли ниже 99 баллов. Самого Кея на этой доске не было – он, конечно, задрот, но не до такой степени. Кей покосился на Рю: ля, невозмутимый какой, улыбается так доверительно, мол, рассчитываю на тебя, Тсукишима. — Итак, начнём нашу «Битву Титанов», правила, наверное, вы знаете: обеим командам задают одиннадцать вопросов, кто правильно отвечает на большинство из них – тот выигрывает! – бодро кричит в микрофон третьегодка-ведущий. - У нас две команды-участника: стена «Мария», - ведущий указывает на команду с третьегодками, - и стена «Роза», - третьегодка тычет в сторону Кея свернутой в трубочку тетрадкой с вопросами. – Да будет битва! Файтинг! Кей морщится на это и делает феспалм, пока их соперники-третьегодки дружно шумят. — Итак, я задаю вопрос, команда, которая успела первой нажать в свой звонок, отвечает. Если она даёт неверный ответ, право ответить автоматически переходит ко второй команде. Вопросы есть? – спрашивает ведущий. Один из «Марии» поднимает руку. — А у вас есть пингвин Рико? — Ну… да, есть, - растерянно отвечает ему ведущий и смотрит в корзину с подарками, - один остался… — Отлично, тогда – играем! – воодушевляется задрот. — Итак, господа, первый вопрос: какова протяженность Великой Китайской стены? Кей даже не успевает поднять руку, как слышит звонок: один из задротов уже выкрикивает ответ на вопрос. «Иии это – правильный ответ!», - кричит в микрофон ведущий. Следующие два вопроса команда Кея даже не успевает дослушать – у задротов оказываются обширные познания и в географии, и в тонкостях изготовления витражных стёкол, и даже – в правильном уходе за растяжками. Рю сопит, как обиженный еж. — И снова правильно, третье очко зарабатывает стена «Мария»! – кричит ведущий. – А мы тем временем переходим к четвёртому вопросу: какая известная русская традиция связана с дальней дорогой? — «Присесть на дорожку»! – радостно выпаливает Ямагучи, ударив по звонку. Кей усмехается про себя: ну вот, знакомство с Виталием, пожалуй, было не таким уж и бесполезным. — Правильно! Стена «Роза» зарабатывает своё первое очко, - говорит ведущий. Последующие пять очков делят между собой Кей и один из ботанов – между этими двумя прямо-таки искры рассыпаются в разные стороны, но Кей все-таки отвоевывает своей команде три очка. Рю и Ямагучи радостно треплют его по волосам с обеих сторон. «Молодец, очкарик», - хвалит их сокомандник, который, кажется, пришёл посидеть просто так. — Музыкальный вопрос! – возвещает ведущий. – Под каким сценическим именем выступал Фарух Булсара? Кей вздрагивает от громкого звона рядом с собой: кажется, Ямагучи ударил в звонок не рукой, а всем телом: — Фредди Меркьюри! – радостно кричит он. Рю со слезами радости бросается к нему обниматься: они сравняли счёт с задротами. Оставался один вопрос: и он связан с процессом оплодотворения яйцеклетки. И на этот вопрос, к огромному удивлению Кея, блестяще отвечает Танака – видимо, та лекция Кея по многоплодной беременности настолько впечатлила аса, что он все запомнил. Им вручают подарки: Кей мстительно вылавливает из горы игрушек плюшевого Рико, пока Рю, держа Мелмана, вымаливает у Ямагучи и третьегодки из их команды Глорию и Ковальски. Кей поворачивается к недовольно наблюдающим за ними задротами и посылает им свою самую ехидную ухмылочку: — Кстати, в «Атаке Титанов» первой пала как раз стена «Мария». Я б сдался на вашем месте с самого начала. — Да вы все идиоты, - показушно зевает один из ботанов. — А ты не спорь с идиотом. Сначала он опустит тебя до своего уровня, а потом задавит опытом, - цитирует Кей Шикамару из «Наруто», и, напоследок махнув ручкой, оставляет третьегодок пыхтеть от злости дальше. Рю, довольный сегодняшним уловом, весь светится, закидывая комплиментами Тсукишиму и Ямагучи. Когда он, наконец, уходит по своим делам, Ямагучи приваливается к какому-то занавешенному черной шторой прямоугольному шкафу плечом и хитро смотрит на Кея. — Фото на память? – прищуривает глаза он, ненавязчиво расстегнув верхние две пуговки на своём гакуране. Ох, нельзя так грязно играть, Тадаши, нельзя. — Мм, согласен на два в стиле «ню», - томно склонив голову, мурлычет Тсукишима. Ухмылка исчезает с лица Ямагучи и он, быстро кинув взгляд по сторонам, затягивает ничего не успевшего сообразить Кея в фотобудку. — Ты знаешь, что ты чертовски сексуален, когда умничаешь? – серьезно спрашивает Ямагучи, опершись одной рукой рядом с головой Кея , а второй – зарываясь в белокурые волосы на его затылке. Тсукишима откидывает голову, не разрывая зрительный контакт с Ямагучи, и дьявольски ухмыляется. Он высовывает кончик языка и медленно облизывает свои губы. Тадаши слабо выдыхает, заворожённый, не в силах отвести взгляд: Кей такой сексуальный. Это даже нечестно. Ямагучи подаётся вперёд, прямо к губам Кея: его губы тоже приоткрываются, но он не спешит целовать блондина. Несколько секунд они просто смотрят в глаза напротив, ловя вмиг потяжелевшее дыхание друг друга. Ямагучи продолжает опираться на свою руку рядом с головой Тсукишимы, а второй он спускается своими пальцами от виска к подбородку Кея, большим пальцем надавливая тому на нижнюю губу. Интимность этого момента зашкаливает, воздух между ними нагрелся до температуры, когда магма начинает плавиться, но никто не торопится разорвать эту сладкую игру – кто первым не выдержит и поцелует. Кей старается не сильно отвлекаться на виднеющуюся в вырезе гакурана смуглую мускулистую шею Ямагучи, а тот, словно прочитав его мысли, расстегивает ещё одну пуговицу на своём вороте. Это, мать вашу, просто нечестно. Дайте Ямагучи кто-нибудь красную карточку, а лучше нет, не так, дайте Кею плетку – и он отшлепает этого чертова соблазнителя так, что тот неделю сидеть не сможет! Кей обеими руками хватает Ямагучи за ворот и притягивает к себе: такое поведение не должно оставаться безнаказанным, в конце-то концов! Он жадно целует его: с момента их памятной ночевки, где их чуть не спалила мать Ямагучи, у них не было никакой возможности на нормальный поцелуй: не зажиматься же в школьном туалете?! Сексуальное напряжение распаляет один только вид Ямагучи: вы посмотрите на него – волосы взлохмачены, ворот расстегнут, к смуглым щекам прилил яркий румянец, глаза пьяно блестят… Кей, не думая, тянется к его гакурану и расстегивает остальные пуговицы. Он переводит взгляд вниз и шумно сглатывает: под гакураном у Ямагучи ничего нет, кроме стройного крепкого торса и тоненькой серебристой цепочки на шее с маленьким символом, Кей прищуривается: Скорпион. Знак зодиака Ямагучи. — Раньше я его не видел, - отрывается от поцелуя Кей, легко подцепляя указательным пальцем цепочку на шее Тадаши. — Мм, очень невнимательно с твоей стороны, Кей, - улыбается ему Ямагучи и перехватывает его руку с цепочкой, - мама на день Рождения подарила - ещё в прошлом году. – Он обвивает руками шею Тсукишимы и целует его – максимально, как кажется блондину – развратно, с нажимом проводя своим языком по внутренней каемке губ Кея. Оба тяжело дышат, перед глазами все растекается сладкой патокой, а когда Тадаши прижимается к нему своим полуобнаженным торсом ещё крепче, Кей чувствует, что сейчас потеряет сознание только лишь от жара, который исходит от тела Ямагучи. И – боже – как же у них обоих стоит. Кей вообще никогда бы не отнёс себя к тому типу людей, которые не думают головой, когда что-то делают – но знаете что? Попробуйте, блять, сами подумать головой, когда у вас перед глазами такая красивая смуглая кожа, на которой проступают маленькие бисеринки пота от жара необузданного желания, запрокинутая назад голова и ещё и эта чертова серебряная подвеска на груди. А когда гакуран Ямагучи сдвигается вбок чуть больше обычного и обнажает набухший маленький сосок – тут у Кея окончательно сносит крышу. Он приникает губами к коже чуть повыше ключицы Ямагучи и жадно впивается в неё. Его руки скользят по торсу Тадаши, оглаживают гладкие бока и спину, а когда он случайно задевает сосок пальцем, Ямагучи не выдерживает и тихо, задыхающеся стонет. Он обхватывает ладонями лицо Тсукишимы и жадно целует его. Теперь уже руки Тадаши проникают под одежду Кея, и тот чувствует, как тает под этими горячими ладонями. Ноги отказываются держать его, и он начинает сползать, но Тадаши придерживает его за плечи, спускаясь к шее, обводит языком кадык, слегка царапая резцами чувствительную кожу, смещается к месту, где угол нижней челюсти переходит в шею, целует там, втягивая в себя кожу и слегка прикусывая ее. «Он так оставит засос», - лениво думает Кей, но не делает никаких попыток, чтобы остановить Ямагучи: слишком сильно возбуждён, чтобы заботиться о таких мелочах. Ямагучи отодвигается на секунду, чтобы снять с себя верх гакурана: перед затуманенным сознанием Кея мелькают его аппетитные предплечья со слегка выступающими венками; он не может оторвать взгляд от перекатывающихся под кожей мышц. Ямагучи дергает Кея за до сих пор застёгнутый гакуран: сними. И Тсукишима непослушными пальцами расстегивает свои пуговицы, параллельно отвечая на возобновившиеся поцелуи Тадаши. Наконец, он снимает верх формы и притягивает Ямагучи к себе: кожа к коже. От этих новых ощущений все тело прошибает электрической волной: видеть – это одно, а чувствовать… впрочем, что тут объяснять. Это становится все опаснее. Снаружи ходят ученики, преподаватели: да, видно, что кабинка занята, но они тут уже минимум минут десять, а останавливаться сейчас ни один из них не собирается – слишком горячо, слишком сексуально, слишком мало: ещё, ещё… — Секс в публичном месте, а, Тсукки? – хрипло спрашивает Тадаши и у Кея просто вышибает воздух из лёгких от этого вопроса. Во-первых, он чуть ли не впервые слышит слово «секс» из уст Ямагучи, а во-вторых, это же явный намек! Что же он с ним делает… — Что же ты со мной делаешь, - так же хрипло шепчет ему Кей, утыкаясь лбом в изгиб его шеи и вдыхая запах его разгоряченного тела – парфюм, которым пользуется Ямагучи, нужно запретить на законодательном уровне. Им снова нужно остановиться. Да, прямо сейчас – со вспотевшими телами, взлохмаченными волосами и ставшими до ужаса тесными боксерами. Кей готов выть от отчаяния: но не может же он взять Ямагучи прямо в фотокабинке? Или позволить Ямагучи взять его: Кей и такой вариант рассматривал и не был против – как можно устоять перед таким охрененно сексуальным парнем? Он упирается ладонью в грудь Ямагучи и пытается привести дыхание в норму. Обнаженный торс перед глазами не очень-то ему в этом помогает. — Оденься, или завтра вся школа будет говорить о том, как кто-то устроил траходром в фотокабинке, - слабым голосом просит Кей, когда все его инстинкты, а так же внутренние любители Блэкджека и школьницы наперебой умоляли его немедленно осуществить озвученное. —Мхм, пожалуй, ты прав.. – томно шепчет Ямагучи, и, чмокнув напоследок Кея в висок, тянется к своей форме. Он застегивает пуговицы, облизывает исцелованные губы, приглаживает растрепавшиеся волосы. Внезапная мысль озаряет его лицо. - Так как насчёт фото на память? Они включают таймер на панели: на первом фото Ямагучи обнимает Кея за плечи и счастливо улыбается в камеру. Для второго фото он утаскивает с переносицы Кея его очки и водружает на собственный нос, манерно надув губки. На третьем фото Кей снимает очки с Ямагучи, а на четвёртом – целует его в висок, пока тот, смешно сморщив нос, показывает большими и указательными пальцами «сердечки». *** — Вы что, издеваетесь?! – шипит Энношита, построив всех второгодок в рядочек. Кагеяма и Хината показушно смотрят в разные стороны, Виталий безмятежно улыбается, а Кей с Ямагучи смущенно переглядываются. Всех упомянутых господ объединяет сегодня одно: синюшно-лиловые и в разной степени виднеющиеся засосы. Бедного Энношиту, когда он увидел это безобразие, чуть повторно Кондратий не хватил – и это меньше, чем за месяц! - и он приостановил тренировку. – Что за сезон нереста лосося вы тут устроили? — Нерест лососевых рыб происходит, в основном, с конца мая по сентябрь, Энношита-сан, - заложив руки за спину и глядя в потолок, протягивает Кей, - а сейчас начало ноября. — Тсукишима, самый умный? – рявкает Чикара. – Десять дополнительных кругов на разминке. Вы задрали меня уже, я с вами всеми поседею быстрее, чем выпущусь! — Сэр, так точно, сэр, - рапортует Тсукишима, пока Ямагучи пытается не сильно спалиться со своим ржачем. Все понимают нервозное состояние Энношиты: уже скоро Карасуно предстоит матч, а второгодки разом отчебучили и ушли в загул. Кей осторожно скашивает глаза на Кагеяму с Хинатой: надо же, у этих голубков, по всей видимости, тоже наконец-то наступила идиллия. Это похвально. Он даже рад за них. Впрочем, его радости хватает ровно до того момента, когда ему приходится отрабатывать своё наказание под грозным взором Энношиты. Пока он отдувается, Хината, Кагеяма и Ямагучи с Виталием скучковались и что-то обсуждают. Кей на секунду даже спотыкается: наглый Виталий с восхищенным возгласом выуживает кулон Ямагучи из выреза его футболки: — Это же, мать мою за ногу, Пандора! Да ещё и белое золото! – восхищенно тянет он, слишком уж сильно, на недовольный взгляд Кея, заглядывая в вырез футболки Тадаши. – Откуда такая прелесть, Гучи? — Это подарок мамы на мой прошлый день Рождения, - смеётся Ямагучи, перехватывая у Виталия цепочку и пряча ее обратно в вырез футболки. – Не знал, что она золотая, вот ты шаришь, однако. — А когда у тебя, кстати, день Рождения? – спрашивает Виталий, смутно о чём-то догадываясь. — Ну… десятого ноября, - смущенно трёт свою шею Ямагучи. Виталий на мгновение теряет дар речи. — То есть, ты мне хочешь тут сказать, что твой день Рождения всего через неделю, и ты – молчишь?! — Мм, могу развесить везде объявление, - неловко разводит руками Тадаши. – Но обычно мы празднуем в кругу семьи… — Слышать ничего не желаю! – Виталий поднимает в воздух перед собой растопыренную ладонь. – День рождения Гучи, это надо отметить! Кто идёт? Кей заканчивает нарезать штрафные круги и тяжело дышит, уперевшись ладонями в колени и глядя на разворачивающееся перед его глазами безобразие: Виталий, скотина, мало того, что облапал Ямагучи, так ещё и успел в гости напроситься! А как же «Счастья вам, ребята»? Ну что за непостоянный тип! Виталий тем временем беззаботно приглашает всех на не свой день Рождения, параллельно выясняя знаки зодиака всех присутствующих. Так, выясняется, что сам русский – Стрелец, первогодки Нобу и Сато – Раки, сладкоежка Каэде - Рыбы, Юкио – Козерог, а Кагеяма – Дятел – ведь, дожив до своего возраста, он так и не удосужился запомнить кто он там по гороскопу. Не прошло и пяти минут, как выясняется, что на вечеринку Ямагучи – организованную, что называется, не сходя прям с этого места – идут все из их команды: начиная от первогодок и заканчивая третьегодками. Виталий милостиво приглашает и девушек третьегодок присоединиться, и уже листает свои собственные контакты в поисках тех, кого, по его мнению, ещё стоит пригласить. — Слушай, я тут, конечно, не хочу никого обидеть, но ты, вероятно, думаешь, что я живу в коттедже по типу Коуске-сана, - виновато трёт свою шею Ямагучи. – Не думаю, что мои родители одобрят такое количество гостей… — Мм, ты о чем вообще? – Виталий смеряет намечающегося именинника отрешённым взглядом: мыслями он там, выискивает, кого бы ещё позвать. – Праздновать будем у меня, я все организую. — То есть? – севшим голосом уточняет Ямагучи. Кей смотрит на Виталия, скрестив руки на груди. — Слушай, я как переехал сюда из Токио, толком на вечеринках не был. А тут такой шикарный повод намечается. Хочу собрать всех знакомых, да и новые знакомства мне интересны… Но если ты против и у тебя были другие планы, то, конечно, я не обижусь… Кей мысленно закатывает глаза: вот же ж, умелый манипулятор! Ты смотри, и про Токио сказал, мол, пожалейте меня, я такой одинокий, как будто не мы тут буквально месяц назад отжигали на курорте в шикарных условиях! Человек-Праздник, мать его так, Весельчак хренов… А Ямагучи, добрая душа, конечно же, тут же уверяет его, что не успел ничего запланировать и с удовольствием посетит вечеринку в свою честь. На том и порешили, называется. — Не слишком ли все это…спонтанно? – стараясь не показаться занудой, спрашивает Кей его после тренировки. Ямагучи с улыбкой разводит руками: — Что сделано, то сделано, и потом, мои родители будут дома, поэтому все лучше, чем у меня это веселье устраивать…Но я думаю, будет весело, Тсукки. Нам определенно стоит пойти. Кей с улыбкой смотрит на него: подумать только, и это тот самый Ямагучи, который ещё недавно не мог принять ни одно решение самостоятельно. А тут – смотрите-ка – бросился с головой в какую-то авантюру, да ещё и искренне наслаждается сложившейся ситуацией. «Кто у нас тут плохой мальчик?» - мурлычет внутренний голос Кея, но вслух он, конечно, этого не произносит. Вместо этого он разглядывает Ямагучи, пока тот разговаривает с мамой по телефону: его волосы отросли ещё сильнее с тех пор, как он вернулся из Германии, и теперь он взял привычку собирать челку и пряди с висков в небольшой пучок на затылке, оставляя остальные волосы красиво падать на плечи. В вырезе его школьной рубашки поблескивала цепочка – даже странно, что Кей раньше ее не замечал. «Он сильно изменился», - соглашается с Кеем внутренний голос, - «В нем и раньше была какая-то непокорность, ты хоть вспомни, как усердно он тренировался, а ведь он даже был не в основном составе. Этот маленький червячок вырос, и я бы на твоём месте держал на вечеринке ухо востро: уведут. Впрочем, Тадаши – очень верный, уж не знаю, что он в тебе нашёл, я вон с тобой – и то иногда хочу повеситься, но на вкус и цвет, как говорится…» Тсукишима ехидно улыбается на это, но соглашается с ним. — Тсукки? Ты чего? – склоняет голову на бок Тадаши: он уже закончил разговаривать с мамой по телефону и заметил оценивающий взгляд своего парня. — Я любуюсь, - улыбается ещё шире Кей. – А что, мне прекратить? — Ни в коем случае, - мурлычет, придвигаясь к нему Тадаши. Они стоят на улице и мимо них туда-сюда снуют ученики их школы, но сейчас им нет до них никакого дела, - не прекращать. Высушу и поставлю в рамочку. — Ой-ой, Тадаши – и угрожает мне? – Тсукишима бережно поправляет выбившуюся прядку из его причёски за ухо. — Мхм, только посмотри мне на кого-то ещё, - вполне серьезно шепчет Ямагучи, притягивая Кея к своим губам за ухо. Тсукишима думает, что он ещё очень долго не сможет к этому привыкнуть: к тому, как по позвоночнику бегут мурашки каждый раз, когда Ямагучи шепчет ему на ухо, к их подколкам, которые балансируют на грани флирта, к тому, что все это теперь – взаправду, а не его, Тсукишимы, мокрые фантазии.