Идя по скрипучему деревянному полу длинного мрачного коридора, он оказался перед темно-зелёной деревянной дверью. Что являлась неким привычным и пугающим знамением.
И самым плохим знамением.
Он судорожно сглотнул, зная, что его ждёт там, как только тот перешагнет за порог.
Это могло казаться кошмарным сном, в который ты возвращаешься каждую ночь, но, к его большому сожалению, это была реальность.
Глубоко вздохнув, он постучал три раза с небольшими перерывами. Подача правильного звукового сигнала — одно из самых главных правил в этом доме, если нарушишь его, считай, что ты труп с дырой между глаз.
— Заходи, — из-за двери раздался глубокий и приятный мужской голос, от которого дрожь пробирала до кости, и Дин, отчаянно смирившись, толкнув дверь вперёд, оказался в кабинете отца.
Джон Винчестер, глава их небольшого семейства, сидел за большим столом и, видимо, только начал разбирать для чистки свой пистолет.
Подняв взгляд на вошедшего, он указал на стул, стоящий напротив него.
— Присаживайся, Дин, — старший сын быстрым движением оказался на том месте, куда указал отец.
Старый отцовский кабинет был достаточно просторным, чтобы вмещать в себе несколько книжных шкафов, стоящих вдоль стен, где находились книги разных видов и тематик, большой рабочий стол, сделанный из красного сандала, за которым сидел самый старший из Винчестеров, небольшую софу, что таилась в углу, пару сделанных вручную стульев и самое привлекательное для взора — большой, пылающий огнём и жаром камин.
Джон извлек из основания рукоятки магазин и положил его на стол перед собой. После, отводя затвор в заднее положение, поставив его на затворную задержку, он осмотрел патронник.
Дин знал каждое движение наизусть, даже с закрытыми глазами, с самого раннего детства.
Когда-то он любил наблюдать за этим процессом, что завораживал его и казался чем-то мужественным и сильным.
— Бобби мне сообщил, что скоро ожидается новая поставка из Канады, — начал говорить Джон, будто продолжая оборвавшийся разговор. — Надо сообщить нашим бутлегерам, что их ждёт большая работёнка, — не смотря на сына, он взял стоящий слева от него бокал со жгучей янтарной жидкостью и одним глотком осушил его.
Дин, что следил за каждым его движением, кивнул. Отточенные действия Джона, невзирая на то, что когда-то приводили маленького мальчика в восторг, вызывали в нём теперь лишь зудящую тошноту и заставляли скрежетать зубами.
Отец был стальной до мозга костей, как этот пистолет, что он держал в своих руках, и было сложно поверить, что когда-то он был обычным человеком.
У которого была любящая и любимая жена, двое маленьких, еще не познавших этот мир, детей, которые даже и не подозревали, что где-то там существует и темная сторона.
Темная сторона самого Джона.
После того, что случилось с Мэри, он стал совершенно другим человеком и заразил этим своих близких.
К сожалению, не по их собственной воле.
Джон, медленно разбирая оружие, все рассказывал Дину о новых поставках и заодно весело пел хвалебные оды своему «хорошему другу». Другу, который готов был в любой момент, если что-то пойдет не так, вытащить ствол и нажать на крючок.
В этом плане они с ним были чрезвычайно похожи, как позже заметил Дин.
Бобби Сингер, что славился одним из самых лучших механиков и стрелков, являлся также одним из представителей «Пяти Семей», что занимали самые высшие звенья в их криминальном обществе.
Несмотря на то, что Фицджеральды, Миддлтоны, Клайны и сами Винчестеры имели практически полные семьи со своими «наследниками» то Сингер уже долгое время был один.
Бобби не любил говорить на эту тему, ведь и его прошлое таило в себе много скелетов в шкафу.
Его основной деятельностью была контрабанда сырья, договоры с химиками и сбыт алкоголя доверенным лицам, что занимались поставками в самые закрытые из подпольных заведений.
Несмотря на то, что, по сути, он являлся консильери Винчестеров и одновременно враждующей стороной, Джон и Бобби являлись лучшими друзьями ещё с молодости.
Сингер был рядом с ним, когда умерла Мэри, и также пожимал ему руку, когда оба решили заколотить и развивать незаконный и опасный бизнес.
И самый старший из Винчестеров любил частенько говорить об их отношениях, как: «Мы вместе с ним прошли девять кругов ада, сынок».
Поэтому удивление данный союз мог вызвать только у рыщущей землю прессы.
Да и Дин, несмотря на такие противоречия, при встрече с Сингером был не прочь пропустить с ним стакан другой и обсудить насущные дела.
И пускай у них не было кровного родства, Бобби для Дина стал вторым отцом. И если смотреть на картинку в целом, то, возможно, и единственным.
Сингер, хоть был и большой любитель крепкого слова и такой же выпивки, относился мягче и благосклоннее к сыновьям, в отличие от Джона.
И он был одним из тех людей, которых было единицы, кому Дин мог безоговорочно доверять и знать, что ему можно рассказать куда больше, чем всем остальным.
Джон, закончив чистить оружие, немного отодвинулся и, слегка откинувшись на спинку кресла, правой рукой выдвинул маленький ящик в столе. Он достал оттуда толстый дневник в кожаном переплете.
Дин немного вздрогнул, словно от небольшого разряда тока. Реакция сработала мгновенно.
Открыв его и вглядываясь в содержимое на тонких белых листах, Джон, словно видящий впервые творения своего же почерка, стал медленно перебирать страницы.
Дин знал, как отец обожал проверять свой очень длинный список, что велся вот уже больше двадцати лет. Ему ничего не оставалось, как просто молча сидеть и ждать указаний.
Он дошёл уже до середины дневника и с легкостью вырвал один из листов. Медленно свернув его несколько раз, видно наслаждаясь этим процессом, он протянул «имя» сидящему напротив Дину.
— Ты знаешь, что делать. Три дня, — старший сын лишь кивнул в ответ. Уверенно беря сложенный листок из протянутой руки отца, быстро встал, и направился на выход.
— И да, Дин, — последний лишь слегка обернулся, чтобы не столкнуться со взглядом Джона. — Хорошая работа.
— Да, конечно, — натянув улыбку так, чтобы его слова не казались чем-то наигранным и фальшивым, он как можно быстрее покинул этот мрачный и очень душный от разгоряченного камина кабинет.
Закрыв за собой дверь, он немного отошел и оперся спиной о стену. Он чувствовал, как сильно бьется сердце и как каждый удар отражается в висках. В горле пересохло, а пальцы, что сжимали его «новое дело», еще сильнее впились ногтями в ладони.
Каждый раз был как первый.
С таким было очень сложно мириться, даже через столько лет.
Дин немного продышался и, собравшись, пошел дальше по коридору от этого треклятого кабинета с находящимся монстром внутри. Перед очередной «охотой» он должен был зайти к младшему брату.
Сэм Винчестер, которого кличали «Младший босс», занимался всей обычной и черной бухгалтерией в их семье, и поэтому о новых поступлениях и предстоящих доставках он должен был быть обязательно осведомлен.
Дойдя до такой же, как и у отца, только темно-коричневой двери, он натянул улыбку. Резко, не стучась, как и положено старшему брату, он ворвался в кабинет учетов и вычетов.
Но вместо привычной картины, когда Сэм сидит и обливается потом, трясясь над бумажками, он неожиданно увидел, как на столе рядом с ним сидит спиной ко входу какая-то дамочка в чёрном облегающем платье и с дымящейся сигаретой в пальцах.
Она и Сэм о чём-то тихо перешёптывались и гаденько посмеивались. Но как только Дин переступил порог, громко кашлянув, давая намек на присутствие посторонних, они резко замолчали, и девушка, встав, дотронувшись до плеча Сэма, давая знак явного «до встречи» вальяжно виляя бедрами, направилась к выходу, стряхивая сигаретный пепел на пол.
Дин лишь проводил ее недоуменным взглядом и, как только она вышла, захлопнул за ней дверь.
Старший тут же обратил на младшего язвительную и немного ехидную ухмылку и показушно и якобы удивленно приподнял левую бровь:
— Боже, Сэмми, что у тебя на лице? — Дин резко переменил свою издевательскую физиономию на обеспокоенную и тревожно уставился на брата.
— Что? — Сэм, что явно испугался такой перемены в брате, нервно и судорожно начал трогать своё лицо.
— Вот это, — Дин стал показывать круговыми движениями с помощью пальцев на область вокруг губ. — Вот «эта» улыбочка. Тебе что, тринадцать?
— Боже, Дин… — Сэм облегченно выдохнул, но и слегка улыбнулся, немного смущаясь, и махнул рукой на брата. Отгоняя его очередные «подколы».
— Так… — Дин поспешно подошел к столу, где сидел Сэм. — И кто это был? Что за цыпа? — он брякнулся в стоящее рядом кресло и нагло закинул ноги на стол, чуть не задев брата.
— Убери их, — младший сурово нахмурился, пытаясь спихнуть с поверхности ноги обутые в грязные ковбойские сапоги.
— Да ладно, Сэмми, — на его лице появилась очередная ухмылка. — Лучше расскажи мне, вы с ней уже… — Дин показал движением рук очень неприличные жесты, от которых Сэм тут же порозовел.
— Боже, Дин… — Сэм начал запинаться, видя, каким восторженным становится лицо старшего. — Нет, то есть… Неважно, — он кашлянул и сделал вид, что поправляет раскиданные по всей поверхности бумаги. — Это Эйлин и она хорошая девушка, — младший кинул на брата немного серьезный взгляд.
Дин громко цыкнул и рассмеялся, но все же более деловито и как бы невзначай напомнил: «Просто частенько всплывает в памяти то, что случилось в Новом Орлеане, Сэмми. Руби тоже была хорошенькой…»
— Нет, это совсем другое, — младший, которому то и дело, дай только повод, напоминали об этом, посмотрев на Дина, закатил глаза. — Так, ладно, что у тебя? — к этой теме братья могли вернуться и в любой другой день.
— Канада, — старший отвлеченно стал рассматривать свои руки, слегка заламывая пальцы, делая вид, что всё прекрасно и нет повода для тревоги.
— Ты получил? — предельно тихо спросил его Сэм, явно видя поведение брата.
Дин лишь кивнул в ответ и достал из кармана брюк сложенный листок, что так и хотелось спрятать куда поглубже.
— Уже смотрел, кто? — спросил Сэм с явным волнением в голосе, уставившись на объект в руках, сидящего напротив него.
— Нет. Как и всегда, вряд ли тот, кого я знаю. Пока не хочу открывать, — Дин, стало быть, начал убирать «предначертанное» обратно, поглубже своих мыслей и всех возможных предположений, но Сэм, быстро встав и перегнувшись через стол, выхватил его.
— Эй! — Дин не успел среагировать и выцепить свою «добычу» обратно.
— Мне просто интересно, кто на этот раз, — Сэм быстро развернул бумагу и тут же резко поменялся в лице.
Дин, сразу это заметив, убрал ноги со стола и привстал: «Сэм?»
— Ох, Дин… — младший брат глубоко вздохнул и прикрыл рот ладонью от сильного удивления. — Тебе это точно не понравится, — он направил на Дина взгляд, полный страха и явного отчаяния.
— Да кто там… — старший уже успел встать, но когда Сэм развернул лист с написанным именем к нему, и словно его сбили с места, он сразу рухнул обратно в кресло.
На белой бумаге неровным почерком отца было написано «Кастиэль Новак».
Дин почувствовал, как по спине пробежал холодок, а к горлу подступила знакомая, но во много раз сильнее, тошнота.
Он не ожидал, что всё обернётся так поспешно.
— Дьявол! — Дин со всей силы ударил по подлокотнику сжатым кулаком от охвативших его чувств. Казалось, что его ударили наковальней по голове, и от этого все вокруг него закружилось, а внутри случился оглушительный взрыв.
— Дин… что… — Сэм не успел договорить, как старший резко выхватил листок из его рук. Он быстро встал и в том же темпе, чувствуя, как закипает сидящее в нём, торопясь, направился к выходу.
— Я разберусь с этим… — прошептал Дин, и дверь за ним оглушительно захлопнулась.
«Нет! Нет! Нет!» кричало и рвалось в голове у Винчестера, пока он шёл по направлению из дома к своей припаркованной за воротами машине. Его ноги стали ватными, в висках пульсировала кровь, а руки исходили мелким тремором.
Открыв дверь чёрной Шевроле, он тут же завёл мотор и со всей силы вцепился в руль пальцами.
«Что же делать? Что делать? Что, мать твою, делать?!» вопросы словно дробили ему череп насквозь. Это была такая жуткая и страшная действительность, что он отдал бы все на свете, чтобы проснуться прямо сейчас.
Если бы это все-таки был сон.
Если бы.
— Чёрт, чёрт, чёрт! — несколько раз в злобном отчаяние Винчестер ударил ладонями по рулевому колесу. Он понял, что находится в безвыходном положении, и казалось, что отец прекрасно знал, что именно это «задание» будет одним из самых сложных для Дина.
«Теперь стало предельно ясно, почему он сказал: «Хорошая работа».
Чтобы хоть немного успокоиться, он несколько раз глубоко вздохнул и закрыл глаза. Да, ситуация вышла из-под контроля, и как бы он не пытался подстроить под график выполнения всех своих обязанностей, случаются и такие промахи.
Его мысли забегали туда-сюда, и на данный момент у Дина было пока два выхода: или ему все-таки придется убить жертву из списка, или он будет импровизировать. А импровизация — это долго, муторно и дорого. Успеет ли?
— Чёрт тебя дернул написать эту статью, Кас, — Дин громко выругался, зная, что у него будет всего три дня на исполнение и предъявление доказательств, и, нажав на педаль газа, ринулся выполнять еще совсем неподготовленный план.
После ночи, когда Кастиэль столкнулся лицом к лицу с «Деткой», он пребывал в каком-то непривычном напряжении, с привкусом немного пугающей неизвестности.
Единственное, что он понял точно, что Дину явно не все равно от сложившейся ситуации и явно не в привычном понимании. И то, что обычное для «чистильщика» «дело» потерпело резкое изменение в исполнение.
Хотя все это время Новак сам действовал скорее спонтанно, не имея четкого выверенного плана, но даже так все приняло неожиданные для всех сторон повороты.
На следующий день Новак не пошёл на работу, сославшись на плохое самочувствие. Да и оно и вправду было паршивым, и дело было далеко не в продолжительном и отвратительном похмелье.
В его голове так и крутились мысли о том, что Дин Винчестер, который должен был пустить пулю ему прямо в лоб, не сделал этого. И вопрос «почему?» преследовал Каса по пятам.
Да, Винчестер узнал его, назвал по имени, вспомнил по старшей школе, по далеким годам, но…
Именно это его остановило? Или что-то иное, совсем непонятное ему?
А этот чёртов поцелуй… Спонтанный, ошеломляющий, отдающийся набатом в голове, что так сильно напугал, но опьянил и чуть не свел его с ума…
Когда Кас только начал собирать всю информацию о Винчестерах, он отчетливо знал, что идёт на большой риск, и знал, чем это все может для него закончиться. Но, несмотря на всю эту опасную, хитросплетенную криминальную сеть, он полез в самый эпицентр.
Да, это было настоящим безумием. Словно он добровольно подписал себе смертный приговор. Но с тех самых пор, с того самого момента, когда он, стоя в школьном туалете, вытирал кровь с лица морщась от боли, и услышав от Сэма фразу, что «Дин не такой», он принял для себя непоколебимое решение, которое пронёс еще через долгие годы, — он должен спасти Дина Винчестера.
Не каждый решится пойти на такой шаг и положить на это большую часть своей собственной жизни. И это сложно объяснить даже самому себе.
Кас прекрасно понимал, что, возможно, лично для него это станет самой сильной болью, что когда-то разрушит его. Понимал, что Дин может оказаться «таким» и оттолкнуть его, не дать ему того, чего он хотел всем своим сердцем, и даже убить, но внутреннее чувство говорило ему — это того стоит.
Точно стоит.
На следующий день, собираясь на работу, он никак не мог успокоиться, похмелье окончательно перестало разжижать мозг, и все чувства нахлынули более ярче и насыщеннее. Он нервничал, будто в предвестии чего-то совсем неизбежного, ведь даже если и Винчестер не нажал на крючок, это обязательно сделает кто-то другой.
Не может же ему второй раз повезти?
Перед уходом, посмотрев на себя в потертое зеркало у входной двери, он приложил ладонь к тому месту, где хранилась та самая фотография плохого качества. У самого сердца. И, выдохнув, Кас отправился, возможно, в последний раз на место своей работы.
Выйдя из дома, к нему неожиданно подбежал один из мальчишек, что обычно в это время торговали газетами, который явно ожидал его.
— Извините, это вы, мистер Новак? — он посмотрел на Каса, и последний увидел в его руках свой саквояж, что оставил в баре в ту злополучную ночь.
— Чёрт, я и забыл про него… Спасибо, — Кас поспешно сунул руку в карман пальто, пытаясь отыскать немного мелочи для парнишки, но тот, как только отдал потерянную вещь, пошел прочь.
— Постой! — крикнул ему вдогонку Новак.
— Не надо! Мне уже заплатили! — ответил мальчишка и быстро убежал. Кас проводил его недоуменным взглядом.
Было немного странно, но видимо нашелся добрый человек, который позаботился о доставке его саквояжа.
Он проверил содержимое, и все оказалось на месте. Застегнув сумку и крепко схватившись за кожаную ручку, он с тяжелым сердцем направился к месту своего назначения.
Подходя к зданию конторы, он уже издалека увидел, что там, как и в первый день после публикации, у главного входа стояла толпа: репортеры и журналисты из других газет.
«Кроты и крысы» — как за глаза называли тех, кто варился в том же котле, что и сам Кас.
Он, как и в прошлый раз, ломая ветки кустов и пытаясь слиться с местностью, прошёл через чёрный ход в здание. Перед тем, как вновь оказаться в гуще всей суеты, он немного постоял на лестнице, чтобы перевести дыхание.
Выбора у него не было. Конечно, он мог бы сбежать или как-то всё опровергнуть, но он не для этого устроил бурю в стакане воды.
Как только он переступил порог, коллеги, что, видимо, очень ждали его прихода, сразу сообщили ему, что Донателло срочно и незамедлительно вызывает его к себе.
Не снимая верхнюю одежду, лишь оставив сумку у своего стола, он быстро направился в кабинет начальника.
— Проходи, Новак, — босс, что стоял у окна и окутывал себя табачным дымом, обернулся и поманил Каса рукой. — Меня достали эти черти, снующие возле нас. Поэтому мы должны выйти и хоть что-то сказать им.
Кас тяжко, но тихо вздохнул. Как бы ему это все не нравилось, но босс был прав. После такой огласки люди жаждали подробностей. И наконец-то познакомиться поближе со своим «героем». Хотя вряд ли кто-то считал его таким, скорее всего, думали, что он тот еще глупец.
Новак присел на близстоящий стул, чтобы дождаться, когда Донателло натянет на себя пальто и шляпу.
Выйдя вдвоем из кабинета под любопытные взгляды всех работающих в этом офисе людей, они направились прямиком к главному входу.
Кас чувствовал, как потеют ладони и по телу бежит мелкая дрожь. Но такая уверенная целенаправленность начальника его немного успокаивала.
Но только он никак не мог даже сообразить, что ему говорить и как отвечать на вопросы. Такая заинтересованность к его персоне и его работе была впервые.
Открывая тяжелую парадную дверь, Донателло вышел первым и тут же послышался гул толпы. Кас, решивший, что ему уже нечего терять и что он сообразит на ходу свои ответы и заявления, вышел следом и, обогнув начальника, направился прямиком к «стервятникам».
Увидев Каса, репортеры и журналисты ринулись прямиком к нему и, перебивая друг друга, стали засыпать Новака вопросами:
«Что вас заставило написать о семье Винчестеров?»
«Какие цели вы преследовали?»
«У вас были личные мотивы?»
«Может вы так хотели привлечь внимание к своей персоне?»
«Нет ли страха того, что вас убьют?»
После последнего оглушительного вопроса Кас, и так слишком напряженный от большого скопления людей и переизбытка тревожности и нервозности, все никак не мог выдавить из себя хоть слово.
Его одолела сковывающее торнадо чувств, отчего ему явно стало паршиво, и еще он резко почувствовал раздражение от такой назойливости и откровенности.
Кас теперь сам испытывал на своей шкуре свои же методы работы.
Люди, что замкнули круг, никак не умолкали. Все походило на надвигающуюся катастрофу какого-то мирового масштаба. Новак старался изо всех сил хотя бы сохранять лицо.
«Где вы брали такую достоверную информацию?»
«Скольких вы подкупили?»
«А может, это вас подкупили сами Винчестеры?»
Кастиэль отгонял уже руками особо провокационные выкрики, но все пошло совершенно в противоположную сторону, когда к нему вплотную подошёл один из репортеров. Мужчина, что был ниже ростом, одетый в бежевое пальто и в такого же цвета шляпу на голове, ухмыляясь и не скрывая своей издёвки, задал очень прямой вопрос:
«Это правда, что вы находитесь в близких отношениях с Дином Винчестером?»
Кас знал прекрасно, что не надо было этого делать, но почему-то именно на этом моменте он сорвался. Сильно сжав руку в кулак, он со всей дури и охватившей его разум злости врезал этому настырному репортеру по лицу, отчего тот сразу повалился на землю. Люди, стоящие рядом, тут же замолкли на долю секунды и рефлекторно отступили назад.
Новака одолевала самая настоящая бешеная ярость, смешанная с таким же испугом. Но не ожидая от самого же себя такого проявления агрессии, он отшатнулся и попятился в сторону.
А в голове начала пульсировать мысль: «Надо бежать. И как можно быстрее».
Неужели кто-то все-таки видел его с Дином той ночью у бара? Почему так четко и преднамеренно был составлен этот вопрос? Если и вправду есть «свидетели» той сцены? Это плохо… Очень и очень плохо.
Кастиэля, что во все глаза смотрел на схватившегося за лицо репортера, сразу же подхватили за локоть и быстро увели в здание. Босс вдогонку кричал ему что-то о безрассудстве, о том, что «профессионалы себя так не ведут», да и толпа резко оживилась и возмущенно восклицала, но Новак, уйдя в какую-то прострацию, особо и не придал значения всему этому. На него лишь накатило сильное смятение и растерянность.
Помогая подняться Касу по лестнице и втолкнув его в офисное помещение, один из коллег резко остановил его и похлопал по щеке, пытаясь привести его в ясность ума.
— Уходи через чёрный вход, — он дал Новаку указание побыстрее убираться отсюда.
Кас, более-менее пришедший в себя, лишь кивнул в знак благодарности и быстрым шагом направился к своему рабочему месту. Он посмотрел на свою руку, у которой от столкновения с чужим лицом треснули костяшки. И он явно перестарался — на коже были хоть и незначительные, но все же капли крови.
От этого вида в его еще затуманенное сознание стало врываться осознание всего того, что он натворил. Но сейчас об этом не было времени думать. Он схватил саквояж, как только оказался у своего рабочего стола, и быстро направился к выходу, буквально убегая от этого уже неконтролируемого хаоса.
Выйдя из здания и уже не помня, как он выбрался, не привлекая внимания, ноги сами его привели в тот самый злополучный бар. Новак и не думал о том, что делать дальше. Но вышло так, что он оказался в месте, где душил сигаретный дым, джаз и свинг оглушали до звона в ушах, алкоголь лился рекой, и вся эта обстановка напоминала о встрече с Винчестером.
Он лишь посмотрел на бармена, который тут же поставил перед ним стакан с односолодовым виски. Видимо, по одному виду Каса было понятно, что ему сейчас надо что покрепче.
Присев за стойку, он залпом выпил высокоградусный напиток, но не успев хоть немного расслабиться, как сзади него раздался сильный грохот.
— Всем оставаться на своих местах! — на весь бар раздались громкие и властные голоса, отчего музыка будто стихла, и Кас, развернувшись на стуле, увидел стоящих в проёме полицейских с пушками наготове.
Кас лишь тяжело вздохнул: «Облава». Народ, которого было не так много в эти часы, немного засуетился, и кто-то даже пытался сбежать, от чего началась неразбериха и паника, но было уже поздно как-то спасаться. Кас, подняв руки над головой, лишь тихо наблюдал за этой картиной и думал: «Что ещё может пойти не так в этот день?»
Новака задержали и заочно предъявили обвинение «сбыт контрабандного алкоголя». Кас пытался сказать, что это нелепо и что он просто сидел за барной стойкой и не причастен никак к тому, в чем его обвиняют, но в ответ он услышал лишь звон ключей, когда за ним закрылась решетчатая дверь небольшой камеры, и прозвучавшее «залог пятьсот долларов».
Сев на узкую и очень твердую деревянную скамью, оперевшись на кирпичную стену, он потер глаза пальцами. Да, он мог сразу спокойно заплатить, у него была заначка на подобные случаи, и выйти в эту же минуту, но Кас решил, что лучше немного пересидеть тут, тем более при всех навалившихся проблемах, и хоть немного подумать в тишине.
День сегодня явно не на его стороне.
«Фараоны» забрали у него пальто, шляпу и саквояж, но хорошо, что Кас остался в пиджаке. Достав из потайного кармашка вырезку из газеты, которую так бережно хранил, он просидел, наверное, несколько часов, рассматривая фотографию и думая обо всем, что было, есть и, возможно, будет. Но так и не пришел к умозаключению о будущем.
От этой неизвестности все внутри скрутилось в узел, и ему лишь хотелось укрыться от этого мира и своей жизни.
Но его отвлек ото всех дум и размышлений очередной звон ключей и возня около двери камеры.
— Новак. На выход. За тебя заплатили, свободен, — сказал человек в форме, что отворил решетку и, указав рукой, дал знак Касу, чтобы тот валил уже побыстрее.
— Но кто… — последний немного опешил от такого поворота, вставая со скамьи и поправляя пиджак, спрашивая служащего.
— Тебя ждут у входа, давай, шевелись, — ответил ему тот.
Кас в полном непонимании направился к выходу, и как только ему вернули его вещи, его быстро вытолкнули на улицу через запасной ход. Оказавшись на задворках полицейского участка, что являлось небольшим проулком между зданий, накидывая пальто и надевая шляпу, Новак огляделся по сторонам.
И он заметил, что неподалёку от выхода, слева от него, прислонившись к стене здания, стояла до боли знакомая фигура. Новак хоть и опешил, но все же осторожно направился в её сторону.
— Ну вот, очередная чушь, в которую вы меня втянули… — процедил Дин Винчестер, громко цыкнув, и обернулся в сторону Каса, смотря на него пристальным взглядом из-под нависающей на глаза ковбойской шляпы.
