***
— Я же вижу, что ты переживаешь. Одетт боязливо поднимает взгляд от тарелки с кашей на Ская, сидящего напротив. Ривен по правую руку от Одетт давится омлетом и отворачивается. — Ничего я не переживаю, — отнекивается она. — Сама же тебе сказала, что этот поцелуй ничего не значит. — Тогда почему ты дергаешься каждый раз, когда я дотрагиваюсь до тебя или пытаюсь поговорить с тобой? — Ты преувеличиваешь, — Одетт лениво размазывает кашу ложкой под дну тарелки, вновь опустив взгляд. — Одетт, когда-нибудь за два года нашей дружбы мы должны были поцеловаться, — Скай тянется через стол и накрывает ее ладонь своей. Ривен отпихивает от себя поднос и раздраженно вздыхает. — Бери пример с Ривена: он переспал с половиной школы и хоть бы что ему. Рассудительная часть мозга твердит о том, что ничего страшного не произошло, но сердце все равно тревожно бьется каждый раз, когда их со Скаем взгляды сталкиваются. А в животе все до сих пор томительно сжимается от сладких воспоминаний. Странным является еще и то, что никого не интересует их поцелуй, и через несколько мгновений Одетт понимает, почему. Когда Блум с подносом проходит мимо них, боязливо вжав голову в плечи, ребята за столом позади, даже не стараясь говорить тише, называют ее подкидышем. — Это еще что за новости? — Одетт цепляется за эту сплетню как за спасительную соломинку и облегченно выдыхает, стоит помрачневшему Скаю резко прекратить попытки вернуться к неловкой теме. Подкидышами в Магиксе называют детей, которых феи оставляют в человеческих семьях по самым разным причинам. Это слово считается оскорблением, ведь никто не способен выбирать свое происхождение. Подобное всегда старались тщательно скрывать от окружающих, чтобы избежать травли. — Кто-то пустил слух о том, что Блум — подкидыш, — Ривен впервые вступает в разговор с самого начала завтрака. Он пыхтел и дулся все то время, в течение которого Скай пытался убедить Одетт, что в их поцелуе нет ничего особенного. — Что-то подсказывает мне, что это была Стелла. — А она от кого это узнала? — Одетт запивает кашу сладким чаем с лимоном и бросает на Ривена заинтересованный взгляд. Сплетничать плохо, но Одетт не собирается болтать об этом с кем-то, кроме Ривена и Ская. — И насколько этот слух может быть правдивым? — Давайте не поощрять этот бред, — по лицу Ская видно, что обсуждение ему неприятно. Одетт бы тоже не понравилось, если бы кто-то распустил такой гадкий факт о понравившемся ей человеке. — Есть вещи более важные. Специалисты убили Сожженного вчера вечером, но Сильве лучше не стало. Значит, где-то в этих лесах прячется еще один монстр. Мы должны что-то предпринять. — Остановись, Скай! — заметив странный блеск в глазах Ская, вскидывается Одетт. — Только не говори о том, что хочешь отправиться искать эту тварь? — Скай тупит взгляд и решительно сжимает кулаки. Одетт цокает языком и раздраженно закатывает глаза. — Искать Сожженного на такой огромной территории все равно, что искать иголку в стоге сена. И что можем сделать мы, если отряд лучших Специалистов Солярии ничего не смог? — Мы можем выманить его с помощью приманки. — Какой еще приманки? — шипит Ривен, склонившись ниже над столом. — Сожженный же не медведь какой-нибудь. — Я что-нибудь придумаю. После ужина я хочу сходить в библиотеку и поискать там что-нибудь полезное. Но я не смогу провернуть эту миссию в одиночку. Ривен и Одетт красноречиво переглядываются, поняв ход мысли Ская. Они оба тяжело вздыхают. — Конечно мы не бросим вашу королевскую задницу на съедение Сожженному, — цедит Ривен. — Даже если мы найдем Сожженного, то образуется следующая проблема. Нужно подумать о том, как уничтожить его ядро. Есть вероятность, что ядро продолжит функционировать, даже если мы разом пронзим его мечами. Нужна сильная магия. Одетт вспоминает страницу из книги по монстрологии, посвященную Сожженным. Вымершие монстры, которых сложно одолеть. У каждого Сожженного внутри находится ядро, подпитывающее его силы. Многие Специалисты и феи погибли, сражаясь с ними. Не всякие магия и оружие способны уничтожить ядро. — А какая магия нам подойдет? — оживляется Скай. — Огонь будет отличным варинатом. — Кажется, я знаю, кто поможет нам с этим, — Скай, сверкнув глазами в сторону, куда направилась Блум, перескакивает лавку и, схватив поднос, уходит. Проследив за его удаляющейся спиной, Одетт разочарованно цокает языком и поворачивается обратно к столу, стараясь успеть доесть свой завтрак за оставшиеся десять минут. Остывшая каша больше не выглядит аппетитной, поэтому Одетт отодвигает тарелку и озвучивает то, что беспокоит ее сильнее всего: — Он же Блум имел ввиду, да? Ривен кивает. На его лице отображается явное недовольство, и Одетт прекрасно понимает его. Блум действительно бы пригодилась им, но она пока даже не разобралась с тем, как именно пользоваться своими способностями и контролировать их. Она может создать массу проблем даже при стопроцентном успехе операции. Разрушительный эффект ее магии может привести к непрездсказуемым последствиям. Ривен, Скай и Одетт и без того очень сильно рискуют, ведь они не сталкивались с Сожженным в бою и не могут быть уверены в своих силах точно. Одетт уверена, что Ривен обязательно плюнул бы на все и послал Ская к черту, не собираясь рисковать собственной шкурой. Но статус лучшего друга обязывает его многому. Тем более, закончив школу, благодаря положительной характеристике Скай сможет взять Ривена в свою личную охрану. Одетт же просто стремится быть рядом, защитить и уберечь от опасности, надеясь получить взаимность. Но также ей нравится проводить время вместе с Ривеном и Скаем, а эта вылазка может стать одним из тех воспоминаний, которыми ты ни за что не захочешь делиться со своими подросшими детьми. Может быть, сегодня они просто сходят на разведку и, возможно, даже не столкнутся с Сожженным, но, судя по горящим глазам Ская, Одетт может с уверенностью сказать, что тот не успокоится, пока директор Сильва не станет прежним. — Поторопись, иначе Сильва накажет нас дополнительным кругом вокруг озера, а ты не можешь пробежать даже стандартное количество без резей в боку, — Ривен мягко толкает ее в бок локтем, вырывая из мыслей, и гаденько ухмыляется. Одетт хочется запустить в него чем-нибудь тяжелым, но чувство облегчения при общении с Ривеном, лишенное натянутости последних нескольких дней, сводит на нет все минутное возмущение. Одетт кивает, быстро расправляется с кашей, щедро присыпанной изюмом, и, запив чаем, хватает поднос и наперегонки с Ривеном бежит к окошку мойки, заливаясь смехом.***
Одного взгляда на директора Сильву хватает, чтобы убедиться в правоте Ская — мужчине стало только хуже. Мутный взгляд почерневших глаз рассеянно скользит по студентам, тяжелое хриплое дыхание и бледная кожа, покрытая испариной и черными вздувшимися венами, не оставляют надежды на выздоровление. Сидя в столовой, Одетт сомневалась в необходимости их миссии, но сейчас, глядя на умирающего директора, понимает свою ошибку. Возможно, это единственная возможность помочь директору Сильве выжить. — Во сколько мне зайти за вами? — шепотом спрашивает Одетт, пока Сильва пытается объяснить первогодкам их задание. Опираясь на палку, он медленными шажками двигается вдоль шеренги студентов. У Одетт болезненно сжимается сердце. Она даже представить не может, что сейчас чувствует Скай. Диреткор Сильва заменил ему погибшего отца. Да, Сильва требователен и немного жесток, но он готовит своих подопечных к службе, которая не будет похожа на увеселительную прогулку. Им всем придется столкнуться с монстрами, жуткими тварями и прочими жестокостями мира, и только Сильва может сделать так, чтобы они были готовы к этой ужасной встрече. — Сразу после отбоя, — в глазах Ская плещется тревога, и у Одетт сердце кровью обливается из-за его потерянного и несчастного вида. Сейчас Скай похож не на грозного война и наследника престола Эраклиона, а на намокшего под дождем щенка. — Сегодня дежурит Дениз, а она спит так крепко и храпит так громко, что мы прокрадемся в оружейную незамеченными. Наконец директор Сильва добирается и до них. Невооруженным глазом заметно, с каким трудом ему дается каждое двидение. Сильва просит их разбиться на пары и самостоятельно потренироваться. Скай выступает вперед и предлагает: — Я могу проконтролировать занятие. Не страшно, если вы немного отдохнете и отправитесь к профессору Харви за новой порцией зелья. Директор Сильва по-отечески хлопает его по плечу и одобряюще улыбается. Из мелких трещинок на сухих губах выступает кровь. Одетт сжимает ладони в кулаки и, повернув голову, ловит себя на ужасающей мысли — директору Сильве осталось недолго. После короткой разминки Ривен вместе с Одетт направляются в сторону турников и груш, подвешенных на перекладинах. В памяти всплывает день, когда Сильва впервые учил их драться. Он назвал несколько базовых ударов, рассказал возможные комбинации, продемонстрировал их в воздухе, а затем на боксерской груше. Запомнился этот день еще и тем, что Ривену впервые отвесили подзатыльник за то, что тот активно пытался флиртовать со второгодкой вместо того, чтобы тренироваться. Размяв руки дополнительно, Одетт поправляет перчатки без пальцев и, приняв стойку, наносит первый удар. Груша обжигает кожу на пальцах, удары отдаются тупой болью в костяшках. Ривен с турника рядом с ее головой советует добавить удары ногами. Директор Сильва расхаживает за спинами учеников, полуслепыми глазами наблюдая за бессмысленными попытками девушек-первогодок сдвинуть груши с места. По напряженному выражению лица Сильвы можно сказать, что их ждет непростой год. Из потока мыслей Одетт возвращает в реальность голос Ривена: — Ну как, узнала вчера, хорошо ли целуется наш принц? Одетт бросает быстрый взгляд на подтягивающегося Ривена. Он ухмыляется, выглядит довольным сытым котом. Одетт бы даже поверила в его искреннюю заинтересованность и безразличие, но за любопытными нотками в его голосе ей удается расслышать осуждение. — Не помню, я была пьяна, — пожимает плечами Одетт, решая сделать вид, что не заметила в его тоне ничего необычного. — Мне-то не ври, ты же не пьешь. Одетт раздраженно фыркает. Иногда ее бесит то, как хорошо Ривен ее знает. Ему известно и то, как неодобрительно она относится к пьяным выходкам на вечеринках, но сейчас сама вытворила подобное на трезвую голову. Удовольствие от поцелуя со своей первой любовью и гадким чувством лицемерия вводит Одетт в диссонанс. Но от воспоминаний о мягких горьковатых губах Ская рот наполняется слюной, а на щеках выступает румянец. Наверное, на ее лице отображается эта странная смесь эмоций, раз Ривен тут же произносит: — Все в порядке. Ничего страшного не случилось. Он мягко спрыгивает на землю и накрывает ее плечо ладонью, поглаживая. От его мягкого успокаивающего тона Одетт еще больше запутывается в чувствах, обрушившихся на нее снежной лавиной. — Вы со Скаем твердите это не переставая. Но с каждым разом я чувствую себя еще хуже. Рывком развернув Одетт к себе за плечо и обхватив ее лицо ладонями, Ривен наклоняется и, заглянув в растерянные глаза, четко и с расстановкой говорит: — А теперь послушай меня! Включи уже, наконец, голову и пойми одну простую вещь — всем насрать, ясно? Насрать на тебя, на Ская, на ваш поцелуй. На вечеринках люди только и делают, что бухают, целуются с незнакомцами и трахаются. А ты всего лишь поцеловала парня, в которого влюблнна уже второй год. — Стелле не насрать, — Одетт неуверенно опускает взгляд на волевой подбородок Ривена, на его напряженную челюсть. — Ская-то она простит, потому что он нужен ей больше, чем воздух, а меня она может уничтожить в два счета. Она способна загубить всю мою дальнейшую карьеру в армии. — Ни я, ни Скай не позволим этому случиться. Да, Скай — мягкотелый придурок, но он честный и справделивый. Он никогда не допустит подобного. Одетт видит, как лихорадочно блестят уверенностью светлые глаза Ривена, и напряжение, сковавшее ее весь день, исчезает. Она хочет расцеловать Ривена за удивительную способность вселять в нее уверенность одним лишь своим присутствием. Для солдата губительно показывать свой страх и неуверенность, и Одетт быстро научилась держать лицо. А Ривен каким-то чудесным образом всегда с точностью мог угадать момент, когда она волнуется, и поддержать взглядом, словом или прикосновением. — Хорошо. Думаю, я смогу с этим справится, — Одетт благодарно приподнимает уголки губ, накрывает ладони Ривена своими и отстраняет их от лица. — Теперь ты считаешь меня истеричкой? Ривен фыркает и возвращается к турнику. Он обхватывает перекладину пальцами, подпрыгивает и подтягивается. Одетт видит, как тонкая ткань кофты натягивается на тренированных сильных руках, и невольно засматривается. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь плотную завесу облаков, золотят загорелую кожу Ривена, а капельки пота на шее кажутся причудливыми осколками драгоценных камней. Ривен пыхтит от натуги, но продолжает подтягиваться, хотя Одетт видит покрасневшую кожу на его пальцах и то, как дрожат руки. Всем известно, что Ривен гордится своим красивым телом. Летом, пока Одетт нежилась в постели, он поднимался на крышу и долго тренировался, чтобы на пляжных вечеринках красоваться кубиками пресса перед девушками. Одетт вздрагивает от неожиданности, когда сбоку раздается вежливое покашливание. Оперевшись плечом о каркас тренажера, стоит девушка, повиснувшая на шее Ривена прошлым вечером. Она не сводит с него хищного собственнического взгляда и кокетливо обводит кончиком языка пухлые губы с темной помадой. Ривен спрыгивает на землю, заметив знакомую, отряхивает ладони и, приобняв девушку за талию, коротко целует в уголок губ. — Беатрикс, это моя лучшая подруга — Одетт, — Ривен отходит, позволяя Беатрикс протянуть Одетт раскрытую ладонь для рукопожатия. Беатрикс приветливо улыбается, и Одетт пожимает чужую ладонь. На Беатрикс короткая клетчатая юбка, обнажающая стройные ноги в черных капроновых колготках, и рубашка с винтажным кружевным воротничком. Медные густые волосы собраны на затылке в высокий хвост. Одетт не составляет труда понять, почему именно Ривен так заинтересован: кроме того, что Беатрикс поразительно красива, она лучится уверенностью и скрытой силой. При обычном сценарии знакомства с девушками Ривен играет роль хищника, загоняя своих жертв в выставленный капкан. Но у Одетт складывается впечатление, что сейчас Ривена загнал в ловушку более клыкастый и хитрый зверь. — Приятно познакомится, — Одетт скрещивает руки на груди и выдерживает взгляд карих, почти черных, глаз Беатрикс. От влюбленного искрящегося взгляда Ривена Одетт становится по-странному тошно. На языке горчит, и Одетт выдавливает из себя доброжелательную улыбку. Ладонь Ривена скользит по тонкой талии Беатрикс, притягивает ближе к себе. Их губы быстро соединяются, а Одетт отворачивается, чтобы никого не смущать. Она возвращается к тренировке, старается не смотреть в сторону целующейся парочки и не думать о том, как приятно, должно быть, ощущать на своих губах поцелуи Ривена. Некоторые люди просто не умеют держать язык за зубами. В этом Одетт убедилась еще на первом курсе, когда одна из приближенных к Стелле девушек во всеуслышанье хвасталась о том, как страстно Ривен целовал ее в библиотеке. А затем Одетт начала прислушиваться и заметила, что все без исключения пассии Ривена хвалили его умение сводить с ума одними лишь поцелуями. Довольные девушки, чьи стоны Одетт слышала через стену, выходили из его комнаты с расстрепанными волосами и шеями, покрытыми засосами. Встретив Одетт, они, хихикая, прикрывались одеждой и убегали, чтобы не быть застуканными комендантом на запретной территории. Сквозь поток мыслей Одетт слышит, как Ривен говорит Беатрикс о том, что не сможет зайти к ней этим вечером, ведь у него уже есть планы. Одетт не может удержаться от гаденькой ухмылки. Да, они будут охотиться на Сожженного, но Ривен будет там вместе с ней и Скаем, а не с Беатрикс, и это действует на потревоженную душу Одетт подобно сладкому бальзаму. Но затем она одергивает себя, вспоминая, что происходящее между Ривеном и Беатрикс ее не касается. Одетт стоит радоваться, что лучший друг, возможно, нашел девушку, искренне заинтересовавшую его. Она не хочет быть эгоистичной подругой, постоянно требующей к себе внимания, но ей трудно удержаться от ехидного самодовольства, ведь этот вечер целиком и полностью будет принадлежать ей и Ривену. «А еще Скаю, Блум и Сожженному», — напоминает гадкий голос в голове Одетт. — Как тебе Беатрикс? Одетт прекращает лупить грушу и поворачивает голову. Беатрикс уже нет, а Ривен стоит рядом с Одетт и выжидающе глядит ей в глаза. Стараясь придать лицу заинтересованное выражение, Одетт говорит: — Она мне нравится, — Ривен облегченно выдыхает. «Значит, это действительно важно для него, — мысленно подмечает Одетт. — Возьми себя в руки и будь для него хорошим другом». — Если тебе с ней хорошо, то я очень рада за тебя. Одетт ласково поглаживает Ривена по плечу. Она хочет быть хорошим другом для Ривена, поэтому улыбается, заметив, как расслабляются его плечи. Одетт пробует представить их вместе: она, Скай, Ривен и Беатрикс сидят вместе в столовой и обсуждают планы на день. Возможно, они встретятся на каникулах, чтобы провести вместе время. Ривен и Беатрикс будут идти рядом вместе со Скаем и Блум, деражщимися за руки, а Одетт будет плестись позади, как самый настоящий изгой. В конце концов, никто не виноват в ее одиночестве и неспособности создать крепкие отношения с кем-либо. Тошнотворная горечь возвращается. В памяти всплывают слова матери: «Дружба, как и любовь, сложные вещи. Иногда ты делаешь ради близких людей то, что может причинить тебе боль, но сделает счастливыми их. Это парадокс счастья — кому-то все равно будет больно в конечном итоге». Раньше Одетт отмахивалась от слов мамы, ведь не понимала, как истинная любовь, может приносить боль и разочарование. Но сейчас, истыпывая эту смущающую бурю эмоций, до Одетт доходит истинный смысл маминой фразы. Беатрикс не нравится ей, ведь с ее появлением общаться с Ривеном как прежде станет невозможным, и это причиняет Одетт боль. Но она упрямо молчит, улыбается через силу, потому что для Ривена важно ее одобрение. — Может быть, прогуляем монстрологию? — устало выдыхает Ривен. Он разминает руки и плечи. Одетт отходит от груши и задумывается. Предложение Ривена заманчивое, но ей совсем не хочется пропускать уроки. После знакомства с Ривеном оценки по многим предметам ухудшились, и только благодаря ночной зубрежке Одетт удается держаться на плаву. — Хороший план, но я не стану прогуливать. Может быть, мы сможем узнать что-то о Сожженных. — Каким образом? — фыркает Ривен. — Профессор Голивог расссказывает только о тех тварях, с которыми мы сможем столкнуться в реальности. — Реальности изменилась, и профессор это понимает. Еще неделю назад мы думали, что Сожженных уничтожили, но, как видишь, это была ошибка. Теперь мы просто обязаны знать, как защитить себя и Алфею, и я спрошу об этом у профессора. Развернувшись на пятках, Одетт направляется в сторону скамьи. Она чувствует спиной взгляд Ривена, но не поворачивается, а только достает бутылку из рюкзака и жадно пьет. Кэт вместе с другими девчонками обсуждает прошедшую вечеринку, и Одетт внимательно прислушивается к их разговору, внутренне содрагаясь от мысли, что их поцелуй со Скаем все же стал достоянием общественности. Но одногруппницы говорят лишь о Блум и ее происхождении. — Думаете, это правда? — встревает в разговор Одетт. Диана, девушка с короткими светлыми волосами, поворачивается к Одетт и, доверительно понизив голос, уверяет: — Мы не знаем точно. Но Стелла пыталась убедить всех в этом с пеной у рта. Должно быть, просто убирает конкурентку. Вся школа знает о том, что Скай запал на эту новенькую. Одетт понятливо кивает. Ей уже не терпится рассказать об этом Скаю и открыть ему глаза на Стеллу, но она удерживает себя на месте, мелкими глотками пьет воду и наблюдает за Ривеном, болтающим о чем-то с тем самым мальчишкой, который в первый учебный день поставил под сомнение методику преподавания директора Сильвы. Ривен выглядит счастливым, скачет по платформе, всячески красуясь перед этим пареньком, и Одетт хочется верить, что она поступает правильно.