***
Ривен расслабленно откидывается на подушки и, забрав подкуренный косяк из пальцев Беатрикс, затягивается. Секс был просто потрясающим, а пережитый оргазм до сих пор отзывается дрожью в бедрах. Обнаженная Беатрикс, пристроившись на его груди, забавно морщит нос, когда Ривен кончиками пальцев свободной руки считает ее ребра. В груди у Ривена всего на секунду теплеет от ее влюбленного взгляда, а затем приятное чувство пропадает, оставляя после себя стылое отвращение с горьким привкусом пепла. Такое бывает каждый раз, когда он, достигнув цели, остывает и теряет всякий интерес. Ему неприятно думать о Беатрикс в подобном ключе, но против собственной природы не попрешь. — О чем задумался? — легкое прикосновение нежных пальчиков к щеке Ривена вырывает из мыслей. С губ чуть не срывается чужое имя, когда он заглядывает Беатрикс в глаза. Впервые в жизни он чувствует себя ублюдком. Лежит в постели с красивой голой девушкой, а перед глазами все равно видит лишь светлые волосы, золотящиеся в солнечном свете, сбитые острые коленки и голубые глаза лучшей подруги. Противный комок встает поперек горла. — Не парься, — прокашливается Ривен и ласково чмокает Беатрикс в лоб. — Чем хочешь заняться? — Думала пробраться в кабинет мисс Даулинг, — Беатрикс произносит это так буднично, будто они прямо сейчас обсуждают погоду. — Твоя помощь не помешает. Кто-то же должен сторожить дверь. — Зачем тебе ее кабинет? Там, поди, только книжки, пыльные карты и наши конфискованные вещи. Помню, как в прошлом году Даулинг отобрала мой вейп. Жаль, конечно, пришлось тратить деньги на новый. — Как можно быть таким узколобым! — фыркает Беатрикс и игриво бьет Ривена в грудь. Она приподнимается на локте, и одеяло, скользнувшее вниз, обнажает аккуратную высокую грудь. Ривен гулко сглатывает. — Неужели тебе совсем не интересно, что она прячет у себя? Наверняка там хранятся все тайны Алфеи. Или ты думал, что в школе все радужно и беззаботно? Нет, Ривен, Даулинг многое скрывает от нас, и я твердо намерена разобраться в этом. Беатрикс перебирается через Ривена, подбирает с пола шмотье и быстро одевается. Ривен тоскливо наблюдает, как покрытые засосами светлые бедра скрываются под юбкой. Наверное, он смог бы уломать ее на еще один раунд, воспользовавшись отсутствием Ская, но голос в голове мягко напоминает ему, что сейчас Скай, скорее всего, чем-то занят вместе с Одетт. Они могут позавтракать в столовой и отправиться тренироваться, чтобы не расслабляться, и Ривену стыдно признаться, что он с удовольствием променял бы утренний секс с Беатрикс на спарринг с Одетт. Он не может вспомнить момент, после которого лучшая подруга стала занимать все его мысли. Ривен каждый раз пытается отыскать ее взглядом в толпе, заговорить с ней и даже готов тратить свободное время на домашку, лишь бы хотя бы час побыть рядом. — Уговорила, — Ривен тяжело вздыхает и, затушив сигарету о дно пепельницы на прикроватной тумбочке, поднимается на ноги. Он одевается и зашнуровывает ботинки. — Только быстро, окей? Не хочу проторчать там весь день. — А что, есть планы поинтересней? — кокетливо уточняет Беатрикс и подходит ближе, приласкав его щеку ладонью. Ривен улыбается, но отстраняется, не привыкший к подобному отношению. Секс сексом, но только одному человеку разрешено так касаться его. И от этого осознания становится тошно. — Спешишь к своей ненаглядной Одетт? Она, наверное, сейчас слишком увлечена Скаем. Слова Беатрикс будоражат Ривена. Ему не нравится то, что рисует воображение — счастливая и раскрасневшаяся Одетт в руках Ская, увлеченно спускающегося поцелуями по тонкой шее. Это добивает его окончательного. Он должен быть счастлив за подругу, но от одной лишь мысли об Одетт в чужих руках Ривена крупно потряхивает от злости. Ладони сами собой сжимаются в кулаки. Сиюминутное желание набить кому-нибудь морду и выплеснуть злость накрывает его с головой. — Не твое собачье дело! — рявкает Ривен и, грубо вытолкав Беатрикс в коридор, захлопывает дверь. Он следует за Беатрикс по коридорам, буравит ее спину взглядом. Зачем она сказала это? Почему ей не плевать на Одетт и ее свободные время? Почему не закатывает сцены ревности? Мысли не дают Ривену покоя. Он хочет быстро разобраться с дельцем Беатрикс и успеть до того момента, когда окончательно потеряет Одетт. Начав встречаться с Беатрикс, Ривен действительно стал меньше времени уделять друзьям, но до этого момента он не подозревал, что это настолько плохо. А Одетт, как самый настоящий друг, со спокойствием сытого удава приняла факт отношений Ривена и переключилась на Ская, не желая оставаться одной. Одетт можно понять. Ривен не хочет ничего понимать — он хочет вернуть все на круги своя; хочет целыми днями таскаться рядом со Скаем и Одетт, делать домашнее задание в парке, ночами пробираться на кухню за пончиками, смотреть сериалы на проекторе и драться на мечах до последнего вздоха. Вместе со злостью приходит странная тоска. Ривен скучает по старым временам, когда были они были втроем — он, Скай и Одетт. Они с Одетт готовились стать лучшими Специалистами, охраняющими покой будущего короля Эраклиона. Если он действительно добьется своей цели, времени на отношения у него не будет. Не каждая девушка готова рискнуть спокойствием. И Ривен даже рад этому. Приключения, адреналин и компания друзей прельщают ему больше, чем гипотетические отношения с Беатрикс. Скорее всего, через пару лет она бросит его, не выдержав скверного характера и постоянного отсутствия. Ривен не собирается ждать у моря погоды: он не хочет быть брошенным, поэтому решает, выжав из этих отношений максимум, самому порвать с Беатрикс ради мечты всей жизни. За тяжелыми мрачными мыслями он не замечает хитрого взгляда Беатрикс через плечо и коварной усмешки на полных губах.***
Директора Сильва Скай и Одетт находят в теплице, где проводятся занятия ботаники. Мистер Харви, стоящий за металлическим столом, взбалтывает в пробирке ярко-зеленое зелье. За соседним столом его дети — пухленькая Флора в цветастом платье и невысокий худощавый Сэм — делают домашнее задание. Мистер Харви, приподняв пробирку и взглянув в последний раз на жидкость на солнечном свету, передает тару директору Сильве. Тот осушает пробирку одним глотком и морщится. Скай и Одетт подходят ближе, замирают в нескольких шагах от стола. Директор Сильва не выглядит умирающим, несмотря на бледность кожи, тени под глазами и трость, на которую он опирается во время хотьбы. Одетт ставит на стол пакет с пончиками и поджимает губы, сдерживая улыбку. Их план сработал, и Сильве больше не грозит смерть. Да, они были в большой опасности, рискнув сражаться с Сожженным один на один, но своей цели их маленький отряд все же добился. А значит, риск был оправдан. — Как ты себя чувствуешь? — отбросив формальности, спрашивает Скай. Он ждал этого дня больше всех остальных. Директор Сильва заменил ему отца, помог стать достойным трона Эраклиона. Одетт знает, что, если бы для выздоровления Сильвы Скаю потребовалост бы пожертвовать собой, он бы сделал это не раздумывая. — Специалисты из Соляриса хорошо постарались, — Сильва пожимает руку Скаю и по-отечески похлопывает Одетт по плечу. Одетт старается выглядеть довольной, но комок обиды встает поперек горла. Значит, все лавры достанутся Специалистам Соляриса, которые несколько дней бесцельно слонялись по лесам, но так и не смогли найти Сожженного? Неужели их старания останутся незамеченными? Сильва учил их быть скромными солдатами, молча выполняющими свое дело, но Одетт чувствует, как на щеках вспыхивает румянец. Она склоняет голову и занавешивает лицо волосами, не желая показывать слабость. Одетт не может не признаться себе в желании быть отблагодаренной. Разве это так плохо — желать получить благодарность за свои старания? Одетт так не кажется, но Сильва, наверное, на этот счет другого мнения. — Так, молодежь, а ну-ка посмотрите на меня, — требует Сильва, и Одетт гордо задирает подбородок, упрямо сжимает челюсть и смотрит директору прямо в глаза. — Только не смейте говорить, что вы приложили к этому руку. Одетт и Скай, переглянувшись, молчат. Сильва, неодобрительно рыкнув, подходит ближе и заставляет обоих посмотреть на себя. Он выглядит разочарованным и злым, что невероятно расстраивает Одетт. Совсем не такой реакции она ожидала от человека, в спасении которого принимала участие. Прокашлявшись, мистер Харви тактично отходит к детям. — Скажите на милость, чем вы руководствовались, когда решились на такое? Сожженный слишком сложная тварь для Специалистов вашего уровня. Вы хоть понимаете, что могли умереть в любой момент? Одетт молчит, но Скай, выпятив грудь, спокойно объясняет: — Мы хотели спасти тебя. И мы это сделали, раз сейчас ты стоишь перед нами. От подобной наглости кишки Одетт сворачиваются в тугой узел. Она уверена, что директору Сильве не понравится такой тон, но Сильва молчит и лишь осуждающе смотрит Скаю в глаза. — Глупый мальчишка! — рявкает он, хмурится, отходит обратно к столу и садится на высокий стул. — Как вы умудрились найти Сожженного, если даже лучшие Специалисты Солярии не смогли? — Немного удачи и приманка на крови, — от своего тихого дрожащего голоса Одетт хочется разрыдаться. Лучше бы они со Скаем не приходили сюда, а ели пончики у озера. Сильва усмехается. По его взгляду Одетт понимает, что директор доволен их смекалкой. Этот метод мог не сработать, но они рискнули и были вознаграждены за свою упертость. — Гениально и самоубийственно. А что бы вы делали, если бы приманка не сработала? Одетт отвечает за двоих: пожимает плечами. Какой еще у них был бы выход? Ждать, пока Специалисты либо отыщут Сожженного, либо Сильва умрет от яда, истощающего организм? Ситуация требовала скорейших действий, и они взвалили принятие тяжелого решения на себя. — Кто еще участовал в вашем увлекательном путешествии? — Сильва складывает руик на груди и строго глядит из-под нахмуренных бровей. Одетт чувствует себя ребенком, которого за непослушание ругает учитель. — Только мы вдвоем, — чеканит Скай и тут же виновато смотрит на Одетт. Если бы он мог, взял бы всю вину на себя. Но Сильва никогда не поверит в эту чушь, заметив стыдливое выражение лица Одетт. — Не рассказывай мне сказки, — фыркает Сильва и всплескивает руками. — Ты отвратительно врешь, Скай. Если там была Одетт, значит, Ривен вертелся где-то рядом. Кто еще? Сожженного не убить обычным мечом, только огнем. Фея огня? Скай поджимает губы. Он никогда не подставит свою возлюбленную. Блум меньше всех заслужила наказания. — Просто облили бензином и подожгли тело. Директор Сильва буравит Ская взглядом. Ждет, пока под давлением рассерженного взгляда и хмурых бровей Скай сломается, но Сильва очень хорошо муштровал своих учеников. Если кто-то из Специалистов при королевском дворе попадет в плен, то скорее умрет, но не выдаст тайн короны. — Хорошо, — Сильва удовлетворенно кивает. — Вечером пойдем к директору Даулинг, и она решит, что с вами делать. Это серьезный проступок, который тянет на исключение из школы. А пока идите и наслаждайтесь законным выходным. Все же я должен быть благодарен вам за свое спасение. Скай понуро кивает и, развернувшись на пятках, спешит к выходу из теплицы. Обида, подогреваемая несправедливостью, заставляет кровь Одетт закипать. Она сжимает кулаки и, разочарованно покачав головой, выплевывает слова Сильве в лицо: — Зачем вы так с ним? Он хотел спасти вас, готов был погибнуть ради вашей жизни, а вы отчитали его. Скай не заслуживает такого отношения. Не дождавшись ответа, Одетт уходит. Она жалеет о своих словах, содрогается от мысли о том, как директор Даулинг без жалости исключает ее из школы за несакционированный побег, сражение с опасным монстром, угрожающим школе, и хамство учителю. Но расстроенный Скай, его увлажнившиеся глаза и напряженный подбородок тут же заставляют ее собраться, мысленно подготовиться к худшему и с мужеством принять последствия своих действий. Так учил Сильва; человек, который заставил их чувствовать вину за спасение его жизни. Одетт догоняет Ская на опушке возле лавочек, где они пару дней назад целовались. Воспоминание отдается дрожью в коленях и приятным спазмом внизу живота. Она хватает Ская за руку, сжимает пальцы чуть выше локтя и разворачивает к себе. Растерянный взгляд побитого щенка, пятна стыдливого румянца, дрожащий подбородок. Он тоже не ожидал, что Сильва отреагирует так, и от этого становится еще обиднее. Одетт поднимается на носочки и, накрыв плечи Ская ладонями, заставляет посмотреть на себя. — Сильва прав, и ты это знаешь. Мы ввязались в опасную авантюру, в конце которой могли погибнуть. Он вправе злиться на нас. Если бы мы погибли, он бы страдал от мук совести тот жалкий остаток жизни, а после бы все равно умер. Но сделанного не воротишь, так что прекрати кукситься и давай наслаждаться свободой до вечера. Одетт вздрагивает, когда теплые ладони Ская обхватывает ее за талию и прижимают к себе. Она могла бы сорвать Скаю, уверить в правильности их действий, но ей не хочется обманывать. Только не его, не своего будущего короля. Скай наклоняется и прячет лицо в соединении шеи и плеча, ведет кончиком носа по тонкой чувствительной коже. — Не стоило нам соваться к нему, — Одетт слышит в голосе Ская сожаление, от которого ей на сердце становится неспокойно. — Лучше бы остались в комнате. — Ты не виноват. Никто не виноват, — строго произносит Одетт и зарывается пальцами в волосы Ская на затылке, мягко оттягивает пряди, массирует кожу. — Ты хотел сделать лучше, а получилось дерьмово. Инициатива наказуема, знаешь же. Скай угукает, крепче прижимаясь к Одетт в поисках утешения. Ветер, шелестящий в кронах деревьев, успокаивает. Тревожное волнение отступает, напряжение покидает тело. Одетт больше не боится, что кто-то случайно увидит их со Скаем, замеревших в этой позе, и злые языки будут болтать за спиной. Ей не хочется остерегаться Стеллы, ждать подлянок и переживать о своей репутации. Пусть думают, что она все еще не теряет надежды стать королевой. Одетт прижимается щекой к его виску, вдыхает запах шампуня. Она не ожидала от этого дня ничего хорошего, но ситуация с директором Сильвой выбила ее из привычной колеи. Но даже в этом можно найти свои плюсы. Она могла бы весь день сидеть и раздумывать над письмом из дома, а вместо этого съела вкусный пончик, насладилась хорошей погодой и нахамила своему директору. Одетт думает: в какой момент ее дерзость, хранившаяся внутри долгие годы, вырвалась наружу? Ее осеняет так неожиданно, что она чуть не валится с ног, как от удара. После знакомства с Ривеном она больше не считает нужным быть удобной. Для окружающих, семьи, друзей. Ривен учил ее отстаивать свои интересы и желания; указывал людями, когда они переступали границу, и защищал Одетт со всей яростной ревностью. Тоскливое ощущение тяжело оседает в груди. Теперь так будет всегда? Больше она не сможет рассчитывать на помощь Ривена только потому, что теперь за его спиной всегда будет Беатрикс, которая станет смотреть на нее с осуждением? Обращаться к Скаю с проблемами кажется Одетт неразумным и нецелесообразным. Нужно привыкать к мысли, что теперь придется быть одной, и это осознание не приносит ей никакого удовольствия.***
Ривен распахивает дверь приемной директора Даулинг и натыкается взглядом на растерянных друзей. Скай, закинув ногу на ногу, нервно постукивает пальцами по подлокотнику, Одетт пытается казаться расслабленной, но по тому, как она кусает ноготь большого пальца, Ривен понимает, что ситуация серьезнее, чем ему показалось по смс. Полчаса назад, когда Скай написал ему и попросил скорее идти в кабинет Даулинг, Ривен зажимал Беатрикс за последним стеллажом в библиотеке и самозабвенно выцеловавыл тонкую шею. Не извинившись, он в последний раз сжал в ладонях упругие ягодицы и убежал, пытаясь справиться с галдящими, мрачными мыслями. Что произошло? Скай и Одетт попали в беду? Одетт попала в беду? Последнее никак не давало ему покоя. Окинув Одетт быстрым взглядом и не заметив никаких повреждений, Ривен позволяет себе расслабиться. Он выдыхает и присаживается на стул рядом с подругой. В приемной душно, от приторного цветочного запаха кружится голова. Ассистент директора Даулинг, худощавый нервный парнишка, бросает на них осуждающие взгляды поверх толстой бухгалтерской книги. — Ну и что произошло? — отдышавшись шепотом спрашивает Ривен. Он бежал сюда не разбирая дороги и, кажется, сбил парочку фей. — Сильва узнал, что это мы убили Сожженного, а потом отчитал нас, будто мы курили в туалете, как первокурсники, — бурчит Одетт. Она выглядит бледнее обычного, тонкие черты лица болезненно обостряются. Подобная несправедливость доводит его до белого каления. Ривен чувствует, как его потряхивает от внезапной злости, а ладони сами собой сжимаются в кулаки. — Этот старый мудак мог бы и поблагодарить, — рычит Ривен, даже не стараясь быть тише. Ассистент Даулинг резко поднимает голову и выглядит таким ошарашенным, что Ривену становится смешно. Он кривит губы в издевательской усмешке и смотрит парню прямо в глаза. Наверное, в свое время тот был отличником, никогда не ругался и не говорил ничего плохого об учителях. А Ривену нравится шокировать публику и вытягивать чужие нервы по ниточке. Внезапно дверь кабинета Даулинг открывается, и на пороге появляются директор Сильва и сама директриса Алфеи. — Этот старый мудак поблагодарил за свою жалкую жизнь, — Сильва складывает руки на груди. Суровое выражение лица не сулит ничего хорошего, но Ривен показушно выпячивает грудь и ведет кончиком языка по кромке зубов. — Твои друзья могут подтвердить. А теперь поднимайте свои задницы и проходите. Сильва и директриса проходят вглубь кабинета. Скай, Одетт и Ривен поднимаются на ноги и проходят за учителями под встревоженным взглядом ассистента. Ривен старается сделать вид, что не появлялся сегодня в кабинете Даулинг, не забирал своей вейп из ящика стола, не позволил Беатрикс отсосать ему возле книжной полки. Он замирает по правую руку Одетт и подбирается, как будто перед атакой. Директриса, седовласая сухая женщина с живыми глазами, присаживает за стол и складывает руки в замок. Сильва же возвышается над ней немой тенью, и на секунду в его глазах Ривен видит насмешку. — Директор Сильва рассказал мне о произошедшем. Сказать, что я в шоке, — ничего не сказать. Не буду говорить о безрассудной отваге и слабоумии, потому что наверняка об этом уже сказал ваш непосредственный директор, но я хочу услышать причину, по которой вы решили ввязаться в эту идиотскую авантюру. Ривен взрывается моментально. Высокомерный тон директора Даулинг окончательно доводит его. — Причину?! Мы хотели спасти вашего сотрудника от смерти, — Одетт ощутимо толкает Ривена в бок, но он отмахивается и делает шаг вперед. — Если бы не Скай, директор Сильва давно бы остывал на койке в лазарете. Ваши бесполезные тупоголовые Специалисты даже не чесались, чтобы помочь, а Скай сделал. Чуть не умер, пожертвовал своей кровью, но выполнил задуманное, а вместо этого вы отчитываете нас, как нашкодивших щенков. Не привыкнув сталкиваться с такой наглостью, Даулинг растерянно хлопает глазами и приоткрывает рот, чтобы что-то ответить, но не может подобрать слов. Она откидывается на спинку кресла и смотрит на директора Сильву, который только пожимает плечами. — Я… я даже затрудняюсь как-либо прокомментировать это. Что я должна была бы сказать вашим родителям, если бы вы погибли? Или вас это не волнует? — Мои бы не сильно расстроились, — ранводушно пожимает плечами Одетт. Ривену делается до противного обидно за нее. — А мать Ская? Вы, — Даулинг переводит взгляд с Одетт на Ривена, — должны защищать своего будудщего короля, а не… Директор Даулинг не успевает договорить, потому что Ривен резко перебивает ее, позабыв о всякой субординации. — Поэтому мы были рядом: прикрывали спину и были готовы отдать свои жизни за него. А что делали вы? Просто наблюдали за тем, как директор Сильва умирает. Директор Даулинг замолкает. Она складывает пальцы домиком, подпирает ими подбородок и отводит взгляд. Ее вытянутое лицо принимает мрачное выражение. Ривену приходит на ум мысль, что он переборщил. Можно было сказать иначе, добавить в голос немного уважения, но злость захлестнула его, как бывало обычно. В подобных приступах его разум, казалось, отключается, и телом завладевает ярость. Ривен неосознанно делает шаг назад, встает вровень с друзьями, и его рука невольно тянется к руке Одетт в поиске поддержки. Первые пару секунд ничего не происходит, и Ривену становится не по себе, но затем Одетт все же сцепляет их мизинцы, как в детской игре на примирение. — Это вопиющее хамство! Самое вопиющее за всю историю моей работы в этой школе, Ривен. Но в чем-то вы действительно правы: вы все заслужили благодарности. Отвага, с которой вы подошли к данной миссии, поражает, — откровенно отзывается Даулинг после долгого молчания. — То, как вы догадались приминить кровь в качестве ловушки для Сожженного, удивительно. Значит, ваши положительные оценки поставлены не зря. Но это не отменяет того факта, что вы подвергли опасности не только себя, но и всю школу. Поэтому я считаю разумным назначить вам наказание. Ривен сглатывает. Возможно, что после его слов Дуалинг назначит более суровое наказание? — Думаю, месяца в подчинении профессора Медеи будет достаточно, — Даулинг переводит вопросительный взгляд на Сильву. Тот, не раздумывая, кивает. Профессор Медея, преподаватель магической зоологии, в подчинении которой находились конюшни с единорогами, химерами и прочей живностью, ненавидела детей. Каждый раз, когда какой-нибудь ученик халатно относился к ее предмету или неуважительно отзывался о каком-нибудь животном, Медея доставала длинную указку и беспощдно хлестала дерзнувшего по рукам. Она задавала огромные сочинения, постоянно брюзжала и смотрела с таким презрением, что становилось страшно. Перспектива провести целый месяц под руководством этой женщины вызывала панический приступ тошноты. — Понятно? — садистское удовлетворение на лице Даулинг поражает Ривена. От этой милой старушки такого не ожидаешь. — Идите. Попрощавшись, друзья выходят в коридор. Когда они отказываются за дверями кабинета, Одетт отпускает руку Ривена и отходит. По напряжянной позе и недовольному выражению лица Ривен понимает, что Одетт строго намерена следовать своему плану — не вмешиваться в его отношения с Беатрикс. Похлопав Ская по плечу, Одетт неловко кивает Ривену и, развернувшись, быстро уходит в сторону общежития. — Что это с ней? Что-то произошло, пока меня не было? — Ривену не нравится беспокойство в собственном голосе. Ему не нравится волноваться о ком-то, выставлять слабость напоказ, но в случае с Одетт он просто не может по-другому. — Из последнего: ты теперь встречаешься, — Скай скребет затылок и говорит тише, будто боится, что Одетт может его услышать. Скай уходит следом за Одетт, оставляя Ривена одного в коридоре. Чувство покинутости сковывает по рукам и ногам. Так хреново он не чувствовал себя давно. Последний раз, когда Ривена ощущал себя одиноким, был в младшей школе, когда одноклассники отказывались дружить с ним из-за скверного характера. — Эй, ты идешь? Ривен, мотнув головой, фокусирует расплывающийся взгляд на Скае, замеревшем возле лестницы. Он терпеливо ждет, пока Ривен нагонит его. В этот момент Ривен почти готов расплакаться от облегчения. Если Скай все еще не отвернулся от него, значит, у Ривена все еще есть шанс сохранить хрупкую дружбу с Одетт. Скай поймет и поможет, а Одетт обязательно растает, и все вновь будет замечательно. Ривен улыбается, обнимает Ская за плечо и смеется. И даже наказание больше не кажется таким уж жестоким.