Feel the fire, the heat, the pyre,
The angel you know is the devil admired.
Hollywood Undead – Pray
***
Это ещё не замешательство, ещё не оцепенение, не та невозможность делать хоть что-то, которая в этом деле ни разу не наступала, но лëгкое недоумение проявляется на лице L, когда он видит корявую надпись на экране. Конечно, это не Кира, просто не может быть им. Лайт, L знает, ещё не настолько пресытился его обществом, не настолько отчаялся, а если Кира всё-таки не он, то у того человека ещё меньше причин поступать подобным образом. Подражатели вполне ожидаемы, но этот нагло и грубо доказывает наличие у себя силы, выдвигает требования, которые на ощупь такие же корявые, как глупая надпись, хотя со стороны и звучат вполне логично. Но L это совсем не трогает, даже смешит – новый враг ещё меньше подходит на эту роль, чем Лайт Ягами. Сколько людей так навязчиво добиваются его внимания, он в последнее время на расхват. Наличие одной и той же силы у этих двоих всё-таки придаёт происходящему нужный интерес. Ещё один источник информации. Знает он меньше, больше или столько же, сколько первый Кира? L, наконец, спохватывается – нужно что-то делать. Он велит полицейским остановить трансляцию, и те начинают метаться от телефона к телефону. Никакого толку от таких действий, но всё же Рюзаки ничего другого предпринять сейчас не в состоянии. Он не отрывается от экрана, пытаясь поймать ещё слово, ещё какую-нибудь фразу, которая скажет ему чуть больше, чуть расширит щель в дверном проëме тайны... Но получает только смерть Укиты, бессмысленную и беспощадную. И она как будто бьёт его током, заставляя и очнуться, и оцепенеть окончательно. С усилием Рюзаки останавливает Айдзаву, стараясь не сорваться, не показать ломаный голос, просто велеть ему не поступать столь же опрометчиво, но это неожиданно рождает в полицейском гнев, настолько сильный, что он хватает L за плечо. И L дëргается, выпускает из-под контроля руки, которые дрожат сильнее, чем когда-либо прежде, но голос на автомате остаётся бесстрастным. – Поверьте мне, я прекрасно понимаю, что вы сейчас чувствуете. Но нам всем необходимо успокоиться. Мы потеряли господина Укиту... И не хотелось бы потерять и вас, господин Айдзава... И Айдзава отпускает его, и L уже не видит, но в его глазах застыло удивление. Позже Рюзаки так и не сможет понять, что так напугало его – потеря контроля над ситуацией, смерть кого-то знакомого или же... Или же он что-то понял уже тогда.***
Под вечер его пробирает истерический смех. Если Кира – Лайт Ягами (а L уверен в его виновности так же, как в том, что его зовут L), а второй Кира в отличие от него обладает большей силой – а значит, и бóльшими знаниями по сверхъестественной стороне дела, то, возможно, L всё это время гонялся не за тем зайцем. Но второй Кира точно клюнет на идеальную приманку по имени Лайт Ягами. Главное, чтобы эта приманка не начала дëргаться в ответ. Да, отдельного смешка заслужил тот факт, что главный подозреваемый, претендент на самое близкое место в иерархии L, вдруг превратился в приманку, в совершенное орудие, достаточно опасное, чтобы оттяпать руку при неосторожном обращении. Это делает игру весьма занимательной, но всё же все мысли L сейчас не об этом, а о Втором Кире. Какая голова скрывает новый мозг, таящий ту же тайну? Светлые на ней волосы или тёмные? Носит голова очки или яркие линзы? Как зовут обладателя головы? И как он её потеряет? В какой день L получит в руки новый клубок мыслей, которые можно размотать? Рюзаки от волнения даже не смог поужинать, лишь достал из упаковки круглые макароны и щелчками пальцев сталкивал один с другими на поверхности стола – это напоминало бильярд, в который он играл в последний раз ещё в Доме Вамми. L как никогда терпеть не мог то, что время движется так медленно. Необходимость тратить его на сон всегда угнетала Рюзаки, но сегодня она помогла ему вычеркнуть из мучительного ожидания несколько часов. Удивительно, что он вообще смог заснуть с таким настроем. Перед тем, как наконец закрыть глаза, он чувствовал, что у него болят скулы. L давно так много не улыбался.***
Поскольку Соитиро Ягами в результате происшествия своеобразным образом вышел из больницы, первое, что делает L на следующий день – звонит Лайту и зовёт приехать. Телефон ему даëт старший Ягами, и Рюзаки тут же приписывает к цифрам "Синигами 1". Кто знает, удастся ли ему достать телефон второго, но порядковые номера теперь от Кир не отделимы. Ему нужно, чтобы Лайт сказал правду – подтвердил его слова, точно обозначил существование второго Киры, указал пальцем в сторону от себя или при любом другом ответе признал свою вину в происходящем. Если, получив новый виток силы, так абсурдно поступил именно Лайт (вероятность небольшая, но в этот раз надо убедиться точно), то L вцепится в него когтями окончательно, но если это кто-то другой, то маршрут будет перестроен. Лайту как первому Кире невыгодно признавать существование второго Киры, а потому Рюзаки давит на него, как только тот переступает порог номера. Не давая разуться, ведёт его к остальным, не давая с ними поздороваться, указывает на диван перед телевизором, не давая задать вопрос, объясняет цель задания и включает корявую запись. Младший Ягами невозмутимо принимает правила игры и внимательно смотрит в экран, поставив локти на колени, склонившись сильнее, чем в больнице у кровати отца. В таком сутулом Лайте есть что-то неприятное, неправильное. Как будто он, выползая утром из кровати, выбрал бракованную маску, чтобы натянуть её на себя. L старается не отвлекаться – подбирается поближе так тихо, как только может, и с пальцем во рту распахивает глаза рядом с лицом Лайта. Команда молчит, приняв свою роль фона в этом спектакле. И да, всё удаётся – Лайт еле заметно ломается, замечая взгляд L, и говорит правду – второй Кира существует и его сила больше, чем у первого. Рюзаки и команда дружно выдыхают, L говорит своё "Да, со вторым мнением мы можем быть уверены, что это правда", давая Лайту понять, что это была проверка – неважно, пусть думает, что хочет, пусть боится и злится на него. L на шаг ближе к ответу, вот всё, что имеет значение. – Нам нужно придумать, что делать дальше, – говорит Рюзаки, садясь в кресло во главе стола и перекидывая ноги через подлокотник. – Мне бы не хотелось выступать на телевидении, сами понимаете. Хотя, полагаю, какой бы облик я не принял, второй Кира не поверит, что это я. – Почему? У тебя в имени недостаточно букв L? – шутит Лайт. Рюзаки смотрит на него, как в том году смотрел на Мацуду, не захотевшего вставать на одну планку с Кирой. Правда, Лайт не мотылëк, а оса – вряд ли кто-то из коллекционеров бабочек насаживал ос на булавку. – Их три, если тебе интересно, – наконец отвечает L, еле заметно поморщившись. – У Линда Л. Тейлора их тоже было три, но он оказался подставным лицом. Второй Кира вполне может решить, что ему опять подсунули подделку. Идеальная приманка чересчур наглая, надо наконец поставить его на место. – Предлагаю ответить второму Кире от лица настоящего, – выдаëт Рюзаки свой план. – Заведëм с ним разговор, отвлечëм от его требований и заставим выдать побольше информации. Возможно, и первого Киру заставим пошевелиться и выдать себя. Привычный одобрительный гул со стороны полицейских, но Лайт не присоединяется к нему, буравя L взглядом. Кажется, он уже догадался. – Лайт, я хочу поручить тебе эту задачу. Твоего ума и положения достаточно, чтобы вжиться в роль первого Киры. "Сукин ты сын", – читается во взгляде напротив, но никакого возражения не следует. Незачем высказывать вслух, они и так поняли друг друга.***
"Я не против, ты можешь убить L". Рюзаки ловит эту строчку первым же взглядом и смотрит на неё гораздо дольше остального послания. – Лайт, – произносит он, сдерживая порыв нагрубить, – ты действительно думал, что я это пропущу в эфир? "Убить L"? Ходить по краю у этого мальчишки в крови, но формально придраться не к чему – задание выполнено, Лайт вжился в роль Киры и написал именно то, что написал бы он. Просто потому, что он и есть Кира, но это хамство считается доказательством только в голове Рюзаки. – Ха-ха, я просто подумал, что в данной ситуации Кира хочет именно этого. Шучу, конечно, можешь убрать эту строчку. "Ну спасибо за разрешение". Рюзаки надеется, что цель второго Киры всё же состоит не в убийстве L, а в чëм-то ещё, что и поможет выяснить данный план. Но если всё же этот Синигами 2 сосредоточен на нём так же, как первый, то им останется только тянуть время. L не чувствует опасности для себя, ему даже всё равно на жизни полицейских, но при таком диалоге ему со стороны загоняемой жертвы трудно будет узнать правду. Нужно вновь стать охотником. – А почему ты сам не написал послание, почему тебе нужен был я? – спрашивает Лайт, закинув руки за голову. – Ну, мне не 18 лет, – уклончиво начинает Рюзаки, передавая бумажку Айдзаве. – Пусть это дадут в эфир как можно скорее. – Мы вполне успеваем на вечерний выпуск новостей, – кивает тот, удаляясь. – Кира ведь старшеклассник, ты по возрасту чуть ближе, чем я, – продолжает Рюзаки, ставя одну за другой ноги на сиденье кресла, а затем садясь на его спинку,чтобы смотреть на Лайта сверху вниз. – И потом, актёр из меня никакой, я могу перевоплощаться внешне, но не внутренее. "Ложь, ложь, какая жирная ложь". – Ты вполне неплохо притворяешься студентом, – возражает Лайт. – Ага, ещё скажи, что я очень похож на Хидеки Рюгу, – фыркает L. – Да, тут не поспоришь, – качает головой Лайт. – Считаешь, я смог бы стать Кирой, если бы представился шанс? У меня есть потенциал занять его место? Шутливый тон не сбивает Рюзаки с толку, но смысл вопроса... Если Кира – правитель империи, может ли он передавать свою власть другому? Существует ли династия Кир? И не является ли тогда второй Кира новым императором?.. Хотя нет, он же всё проверил, женские журналы со знаменитыми жертвами, тактика запугивания, неаккуратная работа... Первый Кира не отдал бы дело своей жизни такому любителю. – Да, только если ты уже не Кира, – напоминает Рюзаки. Лайт снова качает головой. – Ты неисправим. L позволяет себе коротко улыбнуться. – Мы только начали, Ягами.***
"Я думаю, что у вас нет глаз, господин Кира". Ничто в лице Рюзаки не дрогнуло, он как будто остаëтся равнодушным к прозвучавшим словам – но это не так. Очень разные эмоции столкнулись в нём в одно мгновение, захлестнули с головой так, что он совершенно не понимает, как на это реагировать. Это потом, ночью, наматывая круги по городу, он будет смеяться и плакать, дрожать, замирать, срываться в победный марш – но сейчас он способен лишь смотреть в одну точку перед собой и бешено вращать в голове шестерëнки мыслей, пытаясь составить из них единый механизм. – О чëм это он говорит? – с недоумением отзывается Айдзава. – Как это "нет глаз", Кира слепой что ли? – не понимает Мацуда. "Это больше, чем я рассчитывал", – только и успевает подумать Рюзаки. Послание продолжается ещё одним откровением. "Давайте покажем друг другу наших богов смерти". Рюзаки резко дëргается прочь от экрана, спустив одну ногу на пол и двигая вместе с собою стул – и шипит, как кошка, которой наступили на хвост. – Рюзаки, что с тобой? – беспокоится команда. "Чëрт возьми, столько времени зря потрачено, невероятно". Вообще-то L скорее рад – это то самое дело, он не прогадал, взяв его на себя. Но к богам смерти у него по-прежнему противоречивое отношение. С одной стороны, они наверняка знают, что происходит. С другой стороны, с человеком проще разговаривать, проще вытащить из него информацию. Хотя, конечно, наибольшее раздражение вызывает непроницаемый Лайт Ягами, на которого ушли месяцы абсолютно бесполезного расследования. Ну, лучше поздно, чем никогда, главное не упустить нужную рыбëшку из виду. И получается, Киры не имели в виду себя под богами смерти, налицо и те, и другие... Хоть кто-то должен рассказать... – Я в порядке, – отмахивается от полицейских L. – Не ожидал, что боги смерти действительно существуют. – Я так не думаю, – встревает Лайт. – Скорее всего, это какой-то шифр, и "показать богов смерти" означает что-то вроде "покажем друг другу, что владеем силами Киры". L оборачивается к Ягами со злобой ребёнка, у которого отобрали игрушку. – Я понимаю, что ты склонен мыслить рационально, Лайт, но мы работаем над делом, в котором человек убивает преступников на расстоянии, зная только их имена и лица, а теперь ещё и только лица. Я сейчас мог бы поверить во что угодно, а я не самый нелогичный человек из здесь присутствующих. – Пока я не увижу доказательств, я не готов во что-то верить, – упрямо складывает руки на груди Лайт. – У нас есть только два упоминания, в тексте и в речи, никаких убедительных доказательств. Больше похоже на шифр. – Я согласен с Лайтом, – встревает Соитиро. – Боги смерти были бы чересчур даже для такого дела. – Я тоже согласен, – подаёт голос Мацуда. – Если всё это сделали боги смерти, наше расследование будет напрасным. – Да, Рюзаки, ты же сам настаивал, что убивает человек, школьник-одиночка, – напоминает Айдзава. – Я и не отказываюсь от своих слов, – вздыхает Рюзаки и трëт глаза пальцами. – Существуют два человека, которые убивают преступников на расстоянии, и, по-видимому, эти два человека знакомы с какими-то богами смерти и даже считают их "своими". Но, – обрывает он группу, снова дружно открывшую рты, – согласен, весомых доказательств у нас нет. Пока нельзя с полной уверенностью сказать, что боги смерти существуют, но я намерен выяснить, так ли это. Вместе со всеми остальными вопросами по данному делу. Лайт отступает, но его реакция на слова Рюзаки говорит вполне ясно – предполагаемому Кире почему-то не нужно, чтобы L верил в богов смерти. Свидетельство налицо: боги смерти – это что-то сверхъестественное и очень важное, что может вывести расследование на Киру или на обоих Кир. А ещё глаза... "Я так и знал, я ведь сразу подумал, что ему нужны лица, потому что имена..." – Ты не мог найти двоих человек с инициалами Б.Б. и одного ребёнка с инициалами Q.Q. за такой короткий срок, нет никакой общей базы с этими людьми, которую ты смог бы взломать. Ни за что не поверю, что тебе просто повезло познакомиться с ними за два месяца. – Я ничего не скажу об этом, не трудись просить. – Лайт, как ты думаешь, – миролюбиво произносит Рюзаки, поднимая ногу обратно на сиденье, – глаза, о которых говорил второй Кира... могут быть необычным зрением? L почти слышит глухой стук, с которым опускается стекло вокруг Лайта. – Почему ты так решил? – бесстрастно доносится изо рта младшего Ягами. Так мог бы говорить каменный мыслитель, если бы у него был голос. – Просто предположение, – пожимает плечами Рюзаки. – Не может же Кира правда быть слепым, мы знаем, ему нужно увидеть лицо человека. А если принять твою версию, что есть шифр, которым Киры обозначают свои способности, то какая может быть связана с глазами? – Я не представляю, что это может быть, – устраняется Лайт. – Рюзаки, ты имеешь в виду лазерные лучи из глаз? – с воодушевлением предполагает Мацуда. – Или какой-то убивающий на расстоянии взгляд? "Если апгрейд глаз выглядит как смертельное невидимое лезвие, то всему Дому Вамми очень повезло". – Я полагаю, что у Кир одинаковая способность убивать, жертвы и одного, и второго идентично погибают от сердечных приступов, – рассуждает L вслух. – Так что нет, глаза не для убийств. Но Кирам нужны разные данные для убийства. Что, если... глаза каким-то образом позволяют узнать имя человека? Группа затихает, переваривая эту мысль, а Рюзаки поднимает глаза на Лайта. Тот выглядит так же задумчиво, как остальные. Ну до чего же неживое лицо у него, когда он закрывается. – Было бы неплохо, если бы эта информация помогла нам их найти, – осторожно подаёт голос Лайт, переводя взгляд на Рюзаки. – Даже если нет, – отворачивается L обратно к экрану, – я рад это выяснить.***
Пока Лайт под камерами и под присмотром Мацуды гуляет по Аояме, L, сидя на стуле в позу лотоса, разглядывает дневник второго Киры, касается подушечками пальцев каждого иероглифа. Почерк аккуратный, нажим средний по силе, ручка чёрная гелиевая. Блокнот самый обычный. Дневники по его наблюдениям чаще пишут девушки, что складывается с женскими журналами. Хотя L готов к любому облику нового Киры и периодически переводит взгляд с надписей на экран. Лишь в трёх записях позже 10 мая упоминаются места. Помимо этого в данных записях есть слова, которые могут оказаться важными, частью таинственного шифра Кир. Вряд ли это глаголы или упоминания знакомых, а потому остаются "тетрадь", "одежда" и "боги смерти". Наверняка не только боги смерти, это лишь отвлекает внимание – иначе, если второй Кира настолько туп, это будет подарком, но в такой степени Рюзаки никогда не везло. Получается, к глазам и богам смерти добавляется либо "тетрадь", либо "одежда". Если после прошлого послания L почти сложил картинку воедино – есть боги смерти, есть два Киры при них, у одного из Кир есть глаза, боги знают о глазах и о том, как они связаны со способом убийства, – то как уложить в эту схему тетрадь или одежду, Рюзаки не представляет. Тетрадь – это такой же блокнот с записями, как и тот, из которого вырван листок? В нём признание Кир обо всех убийствах, которое они обязаны писать под диктовку бога смерти? Или это метафора для очередной способности типа запоминания всего, что ты когда-либо записал? Может, они вообще из листов оригами складывают, кто их знает. А одежда – ритуальные наряды для членов секты? Способность менять обличие? Пока это очередной пункт в списке его вопросов по делу. – Рюзаки, – зовёт его Соитиро. – Лайт активно помогает расследованию и приходит к тем же выводам, что и ты, мы всё проверили. Ты сейчас ещë подозреваешь моего сына? – Вероятность не нулевая, господин Ягами, – не отрываясь от листа, произносит L. – Не беспокойтесь, если он невиновен, мы скоро это выясним. Второй Кира сильно ускорил ход событий. Уверен, что хотя бы его мы скоро поймаем. "Хорошо, что он напрочь забыл о своём желании увидеть меня по телевизору, – усмехается Рюзаки. – Ему бы не понравилось. А так сосредоточился на первом Кире и счастлив". Интересно, что случилось бы, если второй Кира встретился бы с Бейондом Бëздеем? Что вообще происходит, когда встречаются два человека со зрением, позволяющим видеть скрытую информацию о человеке? Видят ли они всё друг о друге? Могут ли определить, что у второго есть глаза? L откладывает дневник в сторону и впивается взглядом в экран. Если хоть кто-то подойдёт к Лайту Ягами, кто-то заговорит с ним, к вечеру досье на него будет на столе Рюзаки, и он будет ещё на шаг ближе к ответу. Однако к вечеру на его столе всё та же страница дневника, и горечь разочарования остаëтся на языке.***
"Я нашёл Киру, спасибо". Самое короткое послание заметно гасит надежды детективов. – Это отправлено 23-го, то есть местом встречи была назначена Аояма. "22 мая, девятка... Тетрадь, всё же тетрадь... Что же она означает?" – "Нашёл Киру", плохи дела... – хмурится Айдзава. – Значит, они встретились... – расстроенно добавляет старший Ягами. – Нет, вы не правы, – спокойно возражает L. – Второй Кира прямо сказал, что "нашёл" Киру. То есть вычислил, но ещё не общался с ним. Рюзаки, оттолкнувшись от пола ногой, крутится на стуле, сложив ладони у носа. В очередной раз поворачиваясь к команде, он хлопает в ладоши и восклицает: – Так! Давайте набросаем версий, почему второй Кира всё ещё не связался с первым. Судя по короткому благодарному ответу, все данные у него есть. – Он застенчив? Не может собраться с силами, – выпаливает Мацуда. – Первый Кира для него кумир, так что вполне возможны волнение и нерешительность, – соглашается Айдзава. – Возможно, к Кире не подобраться. Или они всё же встретились, и Кира отказался от сотрудничества, – добавляет Соитиро. – Может, второй Кира не собирался связываться с первым изначально, – предполагает Моги. – Он хотел найти его для каких-то других целей – преследование издалека, например, собрание досье, фотографии. Это тоже похоже на поклонение кумиру, только маниакальное. На памяти Рюзаки это самая длинная реплика, которую тот говорил. – Кира точно не отказался бы от сотрудничества с человеком, который может облегчить расправу над преступниками и прочими врагами – в крайнем случае убил бы его, чтобы тот его не выдал, – начинает Рюзаки. – Я не заметил у второго Киры ни грамма застенчивости за то время, пока он присылал послания. Маниакальное поклонение меня бы позабавило – дополнительный стресс для первого Киры. Я бы оставил в списке версий только потому, что мне нравится. Лица членов группы расследования искажаются недоумением, и Рюзаки еле слышно смеётся. – Не переживайте, вряд ли она подтвердится. По одиночке сложнее выполнять миссию Киры, а второй уважает это стремление первого. Что касается недоступности... – Рюзаки косится на Лайта. – Да, пожалуй, вот это может быть причиной. Второй Кира каким-то образом узнал первого на расстоянии, но не смог подойти познакомиться. Но Лайт, ты ничего ещё не сказал. – Боюсь, ты прав, – медленно соглашается Лайт. – Эта версия звучит логичнее всего. Второй Кира знал, что за Аоямой тщательно следят, и не рискнул подойти к первому Кире. Он отправил послание почти тут же – похоже, просто не успел начать действовать. – Да, хорошо, спасибо, – не сводя с него глаз, кивает Рюзаки. – В таком случае, спустя какое-то время они всё равно встретятся, если уже не встретились. "Не встретились. И если я отпущу его отсюда, второй Кира найдёт его. Но у меня нет ни одного предлога его не отпускать. Чëрт возьми". L не может сказать это вслух, поэтому просто сжимает губы, чуть приподнимая уголки. Красиво его провели, ничего не скажешь. Придётся использовать старые-добрые методы слежки и искать близкого к Лайту нового человека. Кто знает, что успеют эти двое наворотить, пока он будет вычислять нужное лицо... Но рано или поздно он всё равно их поймает. – Что ж, мы попытались, – хлопает в ладоши Рюзаки ещё раз. – Будем надеяться, эти двое ещё проявят себя в ближайшем будущем. Мы, конечно, можем предложить второму Кире сдать нам информацию, но ни секунды не верю в то, что он на это пойдёт, так что советую не тратить время. – Мы всё же попробуем, – отзывается Соитиро Ягами. – С экранов взовëм к его совести, напомним о ценности человеческой жизни. Если это не совсем пропащий человек, он может нас услышать. – Не услышит, но как знаете. Можете ещё добавить, что он станет героем для всего мира, чем не мотивация. А я, пожалуй... – Рюзаки тянется к столику, где лежит коробка с пончиками, – рискну немного отдохнуть. "Если в следующем послании мне велят выступить на телевидении, я, пожалуй, даже выйду, – думает он, пока полицейские покидают отель. – Будет весело потом посмотреть на лицо Лайта. Но как всë-таки второй Кира его вычислил? Я же следил внимательно, никаких новых лиц поблизости..." Мозг вдруг пронзает внезапная догадка, и L понимает – если она верна, то Лайт никогда и не был Кирой. Детектив сидит в кресле, держа пончик в руках и смотря впереди себя. – Да пошло оно всё. Пончик отправляется обратно на тарелку. Через минуту хлопает входная дверь. Нарезать круги по ночному Токио – его очередное хобби.