For a reason, for a reason
Crystal Castles – Femen
***
Бейонд Бëздей не помнил, когда захотел сменить имя. Может, сразу после смерти родителей, чтобы отречься от прежней жизни. Может, когда услышал об L, чьего настоящего имени никто не знал, и решил подражать ему. Может, когда погибла A, и он остался последним преемником без права на ошибку. Просто однажды Би посмотрел в зеркало и понял, что больше не хочет видеть над головой то, что там написано. Это не его имя. Но как же ему назваться, что за сочетание слов выразит его суть, ключевой момент его существования? Что вообще самое важное в нём, что определяет его как именно его и никого другого? Би тут же вывел очевидное – это зрение, что помогает видеть смерть. Имена были не так важны, как цифры, имена не были полезны, кроме тех ситуаций, когда постоянно забываешь, как зовут собеседника (не думать об A, её больше не нужно помнить), или когда надо кого-то шантажировать настоящим именем (пока ни разу не приходилось). Цифры значили всё – лишь время определяло его и других людей. У него не было цифр, не было этого временнóго ярлыка, но сама способность видеть цифры работала лучше любого числа. Он вне времени, он над ним, он до него и после. Би умел видеть его с рождения – конечно, не помнил этого, но знал, раз за разом представляя за кровавой пеленой взгляда новорождëнного лицо врача или своей матери, помеченное красным клеймом. Его кто-то благословил или проклял ещё до того, как он появился на свет. Имя сложилось в тот день, когда Би узнал, что у L имя и фамилия начинаются с одной буквы. Он разговаривал с Роджером в классе после занятий и, как всегда наклонив голову набок, зацепился за инициалы L.L. в документе на экране его ноутбука. Роджер вздохнул – ничего от этого парня не скроешь – улыбнулся и по секрету рассказал ему эту тайну, не раскрыв, конечно, самого имени всемирного детектива. Буква двоится, становясь во главе имени и фамилии, и Би следом решился удвоить свою. Смеясь и дрожа от ярости, он вывел их друг под другом на бумаге, раскрыл мысль со своим определением, как книгу, и через минуту на листе красовалось гордое Beyond Birthday. Имя, которого нет ни у кого. Имя, которое будет сверкать над его головой, потому что оно – настоящее. Однако придумать новое имя и посчитать его своим, настоящим оказалось недостаточно – для кровавого когтя, чертившего над головами, оно всё ещё считалось псевдонимом. Хотя старым именем никто не пользовался – Би вообще не был уверен, что его кто-нибудь помнил – оно хранилось среди документов всех прочих детей в архиве Дома Вамми. Когда дети выпускались, то получали документы на руки и могли делать с ними всё, что хотели. Но Би не желал ждать до выпуска, иначе его назначат помощником L, детективом для дел, не попавших в основной список, и из этой роли Би уже не выбраться. Он планировал сбежать немного раньше, и тогда у него оставалось два варианта: выкрасть свои документы (сложно и подозрительно) или уничтожить весь архив, лишив имени не только себя, но и сотню других детей. На счастье, архив находился вдали от учебных и спальных корпусов. Незамеченным вернувшись в жилое здание и наблюдая за тем, как архив горит в ночи, Би обернулся посмотреть на лица других детей, разбуженных и взволнованных, сгрудившихся у окон с видом на пламя. Имена над ними остались нетронутыми. "Возможно, дело в том, что они их помнят и считают своими", – подумал Би и побоялся смотреть в зеркало в тот день. Архив сгорел целиком до приезда пожарных – те лишь не позволили огню захватить здания поблизости. Без документов остались все сироты Дома Вамми. – К сожалению, мы не сможем восстановить их в ближайшее время, – сказал Роджер детям на экстренном собрании. – Для старшеклассников мы проведём внеплановые занятия, где вам расскажут, что делать, когда вы покинете приют. А пока любые поездки и участия учеников в крупных соревнованиях будут отменены. Гомон разочарования наполнил зал, но Би лишь довольно усмехнулся. Он был сильным и быстрым, но спортивные игры не любил и в соревнованиях никогда не участвовал. В поездках часто бывало скучно, хотя это одно из немногих занятий, где можно было без помех говорить со взрослыми. "Я сам теперь взрослый", – напомнил себе Би. В новом году ему исполнится 18 – настало время разрабатывать план.***
L отлично играет в теннис. L на виду у людей ест только сладости. L сутулится и на стуле сидит на корточках. У L большие круги под серыми глазами и лохматые чëрные волосы. L суëт большой палец в рот, когда думает. L держит вещи двумя или тремя пальцами. L разговаривает бесстрастно, как будто ничего не чувствует. L бестактен, но вежлив. L носит одну и ту же одежду вот уже много лет. L ненавидит носки, глупых людей и проигрывать. L не проиграл ни в одном из своих громких дел. Би видел информацию то как лоскуты, которые он сшивает в единую кожу, то как капли, которые он пьёт, задыхаясь от восторга и жажды – чем больше он знал, тем больше хотелось узнать. К 18 годам он почти смирился с тем, что никогда не увидит его, не узнает, как зовут Великого Детектива, не посчитает, когда ему суждено умереть. Но дотянуться до L можно было не только этим способом – и не просто дотянуться, но стать его тенью, его зудящей мыслью в голове, его единственным неразгаданным делом, его проигрышем. Заставить L ненавидеть Би так, как сейчас Би ненавидит L. Ненависть наполняла силой, но и отнимала её не меньше. Би каждый день словно вращал тяжëлые глыбы размером с него самого, чтобы расчистить путь – и у него были силы на это, но ничего не оставалось после. Каждый день он думал над планом, и начало его казалось простым – кинуть L в лицо загадку, которая заставит его схватиться за нить и тянуть со всей силы, чтобы в итоге вытащить из тьмы лишь обрезанный конец и обнаружить, что загнал себя в ловушку. Будут убийства – благодаря экспериментам Би знал, что сможет убить, нужно всего лишь найти тех, кому недолго осталось. Но как привести дело к желанному завершению, как обернуть верёвку вокруг шеи L, прежде чем натянуть её? Ненависть застилала глаза, наполняя мысли картинами того, как L падëт перед ним, но они не давали сосредоточиться на плане, который должен к ним привести. И как иногда случалось, чтобы найти ответ, Би потребовалось задать другой вопрос. "Что ты будешь делать дальше?" Би не смог бы сказать, с чего вспомнил о давнем разговоре с A – впоследствии казалось, что ему приснилось старое воспоминание. Как бы там ни было, Би всё ещё не представлял, чем займётся, если дотянется до L, если посадит себя как тень ему за спину и заставит за ней гоняться. По сути, это означает, что L всю жизнь будет за ним охотиться, и никакой свободы, никакого чувства победы в этом не будет. Кто даст гарантии, что рано или поздно L его не найдёт? Пусть Би и видит смерть, но не видит всего будущего с точностью до минуты. А ещё Би впервые задумался о смысле своей жизни. В чëм его глобальная цель? Вряд ли он проживёт достаточно долго, чтобы увидеть смерть каждого человека на земле, чтобы застать конец этого мира. Но он может разрушить жизнь конкретному великому человеку, приблизить конец эпохи L. Королей, героев и богов рано или поздно свергают с пьедестала. И чаще всего при этом льётся чья-то кровь. Мысль, пришедшая на ум, была страшнее, чем когда-то казалось убийство. Убивать просто, потому что люди и так обречены умереть в этот миг – обычно они даже не сопротивляются судьбе. Но лишить жизни человека, чьë время неизвестно, чьего времени не существует, куда опаснее. Сумеет ли он заставить себя подчиниться? Чтобы L никогда его не нашёл, нужно просто исчезнуть с лица земли. То есть умереть – но так, чтобы никто не понял, что он умер, что убил себя. Выезжая из страны в мае 2002 года по паспорту на новое имя, Бейонд Бëздей крепко сжимал в кармане куртки жёлтого бумажного журавлика. "Ничего я не буду делать дальше. Ничего".***
В зеркала Би не смотрелся, пока не оказался в Америке. Лишь здесь, заселившись в первый попавшийся мотель, он осмелился взглянуть чуть выше своего лица. Совсем как в детстве, склоняя голову то в одну сторону, то в другую, завороженно следил за кровавыми буквами – новое имя подходило идеально и шрифту, и цвету. Би словно прошёл пластическую операцию и теперь изучал, насколько сильно изменилось лицо. Из зеркала на него смотрел худой парень с резкими чертами, словно высеченными из камня. Он хрустнул шеей, прокатил по языку имя – Бейонд Бëздей – и улыбнулся, растянув губы в самом длинном своём оскале. Уходя из Дома Вамми, он своровал столько денег, сколько смог, так что не сомневался, что его исчезновение заметили. Как быстро они сообщат L? Как быстро он освободится от прочих дел, прежде чем начнёт его искать? Би уверен, что L откажется от идеи проверить каждого вылетающего гражданина Великобритании, и был рад этому факту – необычное имя наверняка привлекло бы его внимание. По логике, Би должен тщательно прятаться, и, исходя из этого – а также из того, что его настоящего (теперь настоящего) имени никто не знает, – L должен сделать вывод, что Би не найти, пока он сам не покажется, осталось только не пропустить его появление. Никто и не догадывается, что Би не намерен прятаться – в привычном смысле этого слова. Делай то, чего от тебя не ждут, и останешься в слепой зоне. Он спокойно использовал новое имя, не скрывал лицо ничем, кроме солнечных очков (для его глаз такая маскировка точно недостаточна), был открыт и общителен, но вполне ненавязчив, чтобы не закрепиться в памяти случайных попутчиков. В конце мая он приехал в Лос-Анджелес и только там позволил себе раствориться, пусть и не до конца – номер в отеле на его имя был зарегистрирован, но при этом Би скрылся в одном из заброшенных складов, куда привёз сумку с пожитками и зеркало. За месяц Бейонд Бëздей привык к новому распорядку дня, к новому городу, куда более шумному, чем британский Винчестер, к новому тёплому климату, к новым людям, что говорили как будто на другом языке, так отличался американский от английского. Ему нравилось одиночество, нравилось не чувствовать над собой контроля Дома Вамми, так упоительно было делать всё самому. Днями напролёт он выискивал в толпе людей с его инициалами, с нужным временем смерти, выяснял их адреса и складывал эти кусочки в общую корзину, которую собирался вручить L в качестве летнего подарка. Он пропустил свой день рождения за этим занятием. Одну ночь из двух Би проводил в своём тайном убежище, наносил на себя грим, продолжал свои эксперименты, во вторую забывался тревожным сном. По выходным копался в библиотеках, выписывая всё, что помнил о делах L, дополняя эти знания и составляя кроссворд. План Бейонд Бëздей дописывал буквально на коленке, но не сомневался в своём успехе. Последнее, что он сделал – купил за наличные десять вара нингё и очки и отправил кроссворд по месту назначения. Даже если L не обратил свой взор на него до сих пор, теперь ему придётся это сделать.***
Убивать всё ещё было несложно, но неожиданно просто далось и остальное. Бейонд Бëздей спокойно вырезал цифры на теле первой жертвы, одел её и вытер все следы, абсолютно все отпечатки, что могли находиться в этом месте. Он самозабвенно стирал жертву из его же комнаты – так же, как стёр имя над его головой. Теперь это не человек, но кусок головоломки, инструмент, стрелка на асфальте. Так же он поступил с отпечатками и на втором месте преступления, однако здесь ситуация отличалась. Перед ним лежала совсем ещё девочка, и глядя на неё, Бейонд Бëздей всё пытался вспомнить, как выглядела A, но черты не складывались, уплывали из памяти. Он помнил лишь, что Квотер Квин была младше её на три года. Глаза безжизненно застыли, упершись в потолок, и Би вздрогнул, чувствуя, как липкая масса тянется к нему из подсознания. Он наклонил голову вправо, провëл большим пальцем по лбу жертвы, затем погладил всей ладонью и убрал подальше от глаз волосы. Ласково держа её голову правой рукой, левой он вытащил нож и вонзил девочке в глаз. Подруги Эмили Катчер здорово визжали в ту ночь у него во сне. Бейонд проснулся в убежище и подавил порыв разбить к чертям зеркало. Вместо этого он порвал и поджëг черновики, на которых писал кроссворд, оставив только одну копию финального варианта. Скоро и он сам так же сгорит. Би надеялся, что огонь будет сильнее колючего варева злобы у него внутри и заставит его успокоиться. Но главное, конечно, не это, а победа над L. Свержение всеобщего идола, прямое доказательство – он не идеален и не имеет права на всё, что он с ними сделал. Никто не имел на это право. Бейонд на самом деле не назвал бы себя жертвой системы Дома Вамми – она не сломала его, он смог выбрать другой путь. Не может он и объяснить себе, почему считает своим долгом сделать то, что никогда не смогла бы сделать A, почему кладёт её смерть в качестве первого камня фундамента его замысла. Голова трещит, будто её вскрывают изнутри, когда он думает об этом. Прошлое – мрачное место, из которого он идёт на свет, прямиком в пламя. И по дороге нужно не копаться в грязи, а наоборот, получать удовольствие. Бейонд Бëздей весь обратился в интерес и ожидание. L всё ещё не вышел на сцену – он и не выйдет, но никто не пришёл и от его имени. Возможно, Великому Детективу нужно больше данных. Или он занят так сильно, что не заметил этой парочки убийств. Или он настолько не верит, что его преемник мог пасть так низко? Би много знал об L, но всё ещё понятия не имел, что он за человек, а от этого сильно зависело, какой ход он совершит дальше и по какой причине бездействует теперь. Однако время у него ещё есть. В Би пульсируют отголоски столь многого, он словно весь расцвечен пятнами, нарывами и не знает никакого выхода, кроме как слить эти раздражающие очаги в одно место, одно чувство – и направить его в нужное русло. В данном случае это интерес к последним штрихам плана. У него родилась идея провести на третьем месте преступления эксперимент. Ничего не значащий, он позволил необычно расправиться с жертвой и немного развлечься. Битьё чужой руки до кровавых следов, до вздутия и конвульсий жертвы удивительно успокаивает. Он отделил от тела руку и ногу старательно, как первоклассник, который пытается вырезать детали своей первой в жизни аппликации. Эта женщина совсем не пушинка, как Квотер Квин, а её пришлось двигать, чтобы голова была напротив стены. Би с досадой дëрнулся, испачкав одежду – придётся надеть сменную раньше, чем он покинет дом и вернётся в заброшенное здание. Костры внутри не трещат, пока он не оказывается один, без трупного сопровождения. Разве что мёртвая левая рука осталась в сумке-холодильнике. Ну вот и всё, сцена готова. Впереди было самое страшное – но Бейонд Бëздей соврал бы себе, сказав, что не желает этого.***
L выбрал девчонку. Бейонд почувствовал в этом такой камень в свой огород, который мог бы прихлопнуть и огород, и дом, и его самого разом – настоящий метеорит. На подарочной ленте у него – надпись "Мисора Наоми". И цифры, длинным забором выросшие вокруг. Тревога растёт, чем больше он наблюдает за ней, пусть вместе с этим и наслаждается своей ролью и тем, как выбивает её из колеи. Ему хочется поддевать её чаще, ни на минуту не давая выдохнуть, как не дышал он сам. Ему хочется проверять орудие L прессом из слов и действий, пока оно не сломается. Ему хочется представить, что перед ним L, и высказать ей всё, что крутилось в голове заржавевшим вентилятором, наблюдая за растерянностью, страхом, и (куда же без него) отвращением. Но он держит себя в руках, давая волю эмоциям лишь в месте, где его никто не видит. А после не выдерживает и отправляется навстречу ей, сменив одну маску на другую, с небольшой дубинкой и битой в руках. Нет, он не собирается убить Мисору Наоми – только ударить, даже не очень сильно, но задеть, хоть как-нибудь дотянуться, зацепиться за тело, единственное физическое воплощение воли L, которое ему доступно. Но Мисора не позволяет ему это сделать, легко уходя от удара и выбрасывая ногу в его сторону. Би не мешкая наклоняется назад, уклоняясь и ловя её настороженный взгляд. Она не узнаëт его, и ему радостно, как мальчишке на Хэллоуин. Би ждёт, что Мисора постарается сбежать от него, но она неожиданно встаёт в боевую стойку, готовая отбиваться. Он с заминкой решается попробовать замах битой, и она, конечно же, уворачивается, тут же переходя в атаку с помощью замысловатых кувырков. Продолжать этот боевой диалог нет смысла, Би вытащил из него всё, что хотел, а потому, уклонившись в последний раз, оставляет её, переходя на бег. О боже, где L откопал её? Она чудо. Драка помогла убрать куда-то тревогу – не потому что Бейонд Бëздей в очередной раз ощутил своё превосходство, а потому что нашёл что-то новое – чувство, что другой человек настолько талантлив, что достоин быть с ним на одной ступени. Достоин противостоять ему. До L никто такого чувства не вызывал, да и тот по ощущениям находится не очень понятно где – выше или ниже, но никогда на равных. Хотя очень хотелось бы встретить его как равного. Может быть, на том свете выйдет.***
За последнюю неделю Бейонд Бëздей смотрел в зеркало чаще, чем за всю свою жизнь, и ещё чаще говорил вслух без единого собеседника вокруг. – Как ты смеялась, говоришь? Так мерзко и просто, ужасно, кто издаёт такие звуки? Если бы я смеялся, это было бы... Аха-ха-ха или кха-ха-ха-ха! У него получалось что-то безумное и неестественное, но даже это казалось лучше, чем смех, засевший в его голове. Как же хотелось вытравить его, как обнаглевших тараканов, чтобы не сбивал с мысли, не дрожала под его раскатами рука с карандашом. Вместо этого Би просто говорил громче. – L выставил перед собой эту Мисору Наоми как щит. Она хороший щит, да, ха-ха. С ней интересно. Было бы весьма грустно идти до конца, если бы он выбрал какого-нибудь скучного придурка. Эхе-хе, отдам ему должное. Я всегда делаю лучше то, что есть у него, так пусть же его пешка сыграет против моей маски. Это поистине лучшее, что у меня есть. Он провёл пальцами в воздухе, дирижируя невидимым оркестром. Дамы и господа, близится финал нашего концерта. Бейонд так привык к этой усмешке в зеркале, так тяжело было прятать её весь день. Он вряд ли смог бы работать актёром, но был благодарен Мисоре за краткий опыт. И всё-таки всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Девять дней на исходе, 22 августа на календаре. Хорошее число, красивое. Годится для того, чтобы пламя навеки превратило его в тень за спиною L. – Мне жаль, что я не увижу даже твой конец, – произнёс он маске в зеркале, которую успел нанести. – Но мне достаточно знать, что он грядёт. Что это я его сотворил.***
Наоми Мисора не зря работала в ФБР – она догадалась, что происходит. Однако случилось так, что она опоздала. Сыграл в этом роль сломавшийся каблук или количество этажей между комнатами 404 и 1313, не так важно, но факт остаётся фактом – Бейонд Бëздей был без сознания, когда она ворвалась в номер и попыталась спасти его, не дотянул до больницы и умер 22 августа 2002 года. B из дома Вамми, одна из нескольких ужасных ошибок проекта преемников L, покрыв своë имя дурной славой, быстро перестал существовать.