If I knew it all then, would I do it again?
billie eilish – everything I wanted
***
К пятнадцати годам A как будто подменили – она часто грустила и сидела без движения, радостной её видели не чаще раза в месяц. Би это сначала даже нравилось – он никак не мог привыкнуть к её некрасивой улыбке и раздражающему смеху. Сам наоборот веселился как мог и вовсю ставил эксперименты. Достал где-то грим, шляпы и очки и заставлял A наносить первое и мерить всё остальное, сверяя, что из этого будет преградой для его глаз. Ей, конечно, не говорил, для чего это нужно. Она, словно послушная кукла, всегда соглашалась. Би всë так же общался с ней каждый день, просыпался по утрам от её касания (громко говорить она перестала), решал задачки чуть медленнее, брал на хранение очередного журавлика. В его жизни много лет ничего не менялось и всё совершенно устраивало. К тому же, он был так увлечён L. Потому, наверное, и не сразу заметил, что в отдалении от него A сохнет, как цветок, оставшийся без воды. В свой последний год A прошла через несколько кардинальных изменений. Би зашёл к ней в комнату в конце весны и сначала не узнал: она сидела перед зеркалом и большими ножницами резала волосы чуть ниже ушей. Пряди стали полностью чёрными – их явно покрасили. Сразу подумалось, что нелогично сначала красить, а потом отрезать, но, возможно, и то и другое было спонтанным решением. – Везёт тебе, – сказала она со вздохом, – волосы с рождения как вороново крыло. – Что ты делаешь? В его голосе не было сожаления или осуждения, лишь любопытство. – То же, что и ты. Притворяюсь им. Би сел напротив на шаткий стул, сложил ступни на одну из низких полок стеллажа и вгляделся в её лицо. A оторвалась от зеркала, повернула голову к нему, и они застыли, глядя друг другу в глаза. Би подумалось, что её волосы надо растрепать для лучшего сходства, но рука не поднялась. Причëска A была такой же аккуратной, как она сама. Вот только концы волос теперь были не ровными – преемницу L никогда не учили парикмахерскому делу. – Давай теперь ты наложишь мне грим, – предложил он так тихо, как только смог. Би казалось, любой громкий звук может разрушить что-то важное. – Покажешь мне, как выглядит L в твоей голове. Нарисуй его на моём лице. – Давай, – так же тихо улыбнулась A. Это была их первая встреча, когда он заметил, что что-то происходит. Прокручивая в голове, как в мясорубке, тот день, Би пытался найти в нём ту самую ноту, с которой всё покатилось, тот миг, когда всё стало неправильно, и, конечно, нашёл. Ему понравилась её улыбка. A сдавалась постепенно, сначала переставая возражать педагогам, затем убирая из своего расписания все развлечения, позже всë меньше делаясь похожей на себя. Если бы Би хоть на минуту задумался, он бы удивился, что на него она всегда находит время и силы, отказавшись от всего прочего, кроме учёбы. Он бы задался вопросом, почему A, никогда не хотевшая быть копией, вдруг последовала его примеру. Но он не задумался. А потом стало слишком поздно. Её день рождения отмечали всем Домом Вамми, но они, конечно, сбежали от этого шумного сборища на свой любимый холм. A кинула на плед журавликов, и они сели есть сладости, поглядывая на облака. Би внимательно разглядывал её, отмечая круги под глазами и выступающие кости сбоку от запястий. Как давно она ела в последний раз? И как давно его это волнует? – Ты делаешь успехи, – не сдержался он. – С такими синяками гораздо больше похоже на L. A не ответила, положив маленькую вилку на пустую тарелку. – Знаешь, я всё время не могу догнать тебя, – вдруг призналась она. – То есть? – усмехнулся Би. – Это ты у нас первая, преемник номер один – голову напекло на вершине пьедестала? – Я не об этом, – покрутила она головой. Короткие волосы бесшумно качнулись, но Би казалось, что он слышит их шелест. Тонкое деревце – вот на что она похожа. – И у тебя, и у L есть какая-то цель, вы оба горите какой-то идеей, я вижу это и в его делах, и в твоих словах, – продолжала она. – А я просто... делаю что скажут. Би в мыслях удивлëнно зацепился за слова об L. Горит идеей? А он считал, что великий детектив как личность ей не интересен. – Зато ты лучше всех это делаешь, – подмигнул он. – Да, – усмехнулась она. На миг Би увидел ту самую ухмылку, которая не сходила с лица у него самого. – Я пыталась проникнуться речами о предназначении Всемирного детектива. А ты пропускал их мимо ушей и всё равно куда больше заинтересован в нём, чем я. У тебя свой путь, Би. А я свой не вижу. Передо мной лишь дорога, которую нарисовали за меня другие. Но тогда где что-то моё, где вообще я? Как будто в этом мире нет для меня места. Би хмурился, впившись в неё взглядом, пока A не поднимала глаз от журавлика рядом с тарелкой. Смутная неприязнь копилась на языке, но он не пускал её на волю – только не сегодня. Хочет портить себе праздник – пусть делает это самостоятельно. – Роджер говорит, я слабая, – продолжала A, сжимая кулаки. – Он хотел бы видеть преемником кого-то вроде тебя. Как бы я ни пыталась, этого мало, я и сама понимаю. Это никогда и не было моим. Би почти не выдержал, уже открывая рот, но потом сжал челюсти сильнее. – Может, – пожала она плечами, переводя взгляд вдаль, – моё только в том, чтобы сидеть здесь, смотреть на небо и говорить без капли лжи. – А ещё есть, – кивнул Би, подвигая к ней торт. – А то возьмëшь тебя за руку и кость сломаешь. A засмеялась, и Би привычно напрягся... но ничего неприятного не почувствовал. Он замер в растерянности и тут же попытался перебить странное ощущение, продолжая говорить всё громче, чтобы за своим голосом не слышать её. – Руки совсем как стеклянные, у какого мастера делала? – он схватил одну, притворно рассматривая. – А ну подними, подними, солнце ещё не село – посмотрим, пройдут ли лучи насквозь. В конце концов Би и сам засмеялся, разводя её руки, и их общий смех показался музыкой, прекрасней которой он ничего не слышал. И тут она потянулась к нему и почти врезалась – по крайней мере, так показалось Би, когда её губы коснулись его губ. Смех резко оборвался, но в ушах загудело. Он ответил на автомате, как будто всегда знал, как это делается, как будто ждал этого. Би не знал, сколько прошло времени, прежде чем он очнулся – наверное, так чувствует время жертва неумолимой шкалы цифр над головой, когда в последний миг замирает перед опасностью. Би очнулся и резко отодвинулся прочь, ещё не сложив в голове, что же сейчас случилось и почему у него внутри ворочается страх. Глаза бездумно потянуло вверх от лица A, к её настоящему имени, которое он всегда забывал. И к числам прямо под ним. – Нет. Страх превратился в ужас и грозил разорвать изнутри. Би как будто резко бросили в воду с камнем на шее, и теперь он тонул и не мог нормально дышать. A вздрогнула всем телом от его голоса, холодного, мёртвого, выносящего ей приговор. Би дëргал головой, вытянув ладонь, как будто она грозилась броситься на него. Любой бы понял, что ему страшно, но A словно не видела его, лишь слышала. Её глаза опустели, став холодными синими льдинками – Би не просто тонул, но замерзал под водой, отчаянно желая вырваться из плена. – Нет. Нет. Нет. Она ничего не сказала, просто встала и ушла, позволив ему дышать. Би рухнул на плед и вцепился пальцами в волосы. Он пролежал так до темноты, а после механически собрал плед и тарелки с едой и вернулся в здание. Ему никогда больше не удавалось так быстро стереть из памяти то, чего не должно было случиться. Уже на следующее утро Би как ни в чëм ни бывало завтракал, отмечая лишь, что сильно устал, хотя спал как убитый. Когда другие дети заметили, что A не спустилась, его кольнуло где-то в мозгу, но тут же пропало. Би пожал плечами и сказал остальным, что зайдёт за ней. Это воспоминание, наоборот, так никогда и не исчезло, как он ни старался утопить его в небытии. Любая скрипящая дверь бросала его в тот миг, когда он толкнул такую же в комнату A и увидел её под потолком. Тело ещё слабо раскачивалось, бросая на него тень, и он не мог сдвинуться с места, завороженно следя за этими движениями. Деревце, вырванное из земли. Она не оставила записки, но никто не сомневался, что это самоубийство. Вот только никто не знал причину, а потому строились догадки. Самая популярная – мозг A начал сдавать, и она не справилась. Би знал правду, а потому злился на эти разговоры. Он не мог ответить себе на вопрос "Зачем?", ведь правда покоилась в памяти Би, надёжно похороненная ужасом непоправимого. "Я не позволил ей выбрать иначе".***
Наоми Мисора опоздала. Би рассчитывал, что она вообще не поймёт, что происходит, а потому неспешно закрыл дверь, приколотил к стене напротив замочной скважины последнюю куклу и достал из-под кровати канистру с бензином. Она показалась ему неожиданно лëгкой, он спокойно мог поднять её одной рукой, и Би с сомнением подумал, хватит ли в ней бензина на всё его тело. Впрочем, поздно было сомневаться – он должен умереть и как можно скорее. Он вытер с крышки отпечатки, отбросил её в сторону и поднял с пола канистру. И застыл, потому что в замочной скважине за спиной что-то щëлкнуло. Дверь открылась, и кто-то вошёл так бесшумно, что Би понял – это не Мисора. Снова закрыв дверь, вошедший грустно вздохнул. И тогда Бейонд Бëздей расплылся в улыбке – судьба подбросила ему такую удачу, на которую он давно перестал рассчитывать. – Почему, Би? Почему? Голос оказался мягким, немного выше, чем Би представлял, и совсем не холодным. Голос тут же стал родным, как будто он слушал его всю свою жизнь. "Это ты почему пришёл сюда?", – удивлëнно подумал Би. Получается, его план рассыпался, L обо всём догадался – но Би не чувствует, что проиграл. О нет, наоборот, он получил больше, он дотянулся, сейчас он увидит его. Медленно заглянув вниз за спину, Би увидел босые ступни, прикрытые джинсами – такие же, как его собственные. Жар охватил его, воздуха внезапно стало не хватать, и Би с силой втянул его носом. Дрожь предвкушения проникла в свободную левую ладонь. "Он здесь, он правда здесь, мне же не мерещится это..." Бейонд развернулся, постепенно поднимая глаза, жадно впитывая новую информацию. Одежда явно ему велика, на джинсах ни одной потëртости, на белой футболке ни пятнышка. Ладони спрятаны в карманы, так что Би не смог оценить его руки. Вырез на футболке открывал ключицы и шею, кожа бледная, почти как кость, и Би невольно остановился, чтобы полюбоваться. Наконец взгляд Бейонда добрался до лица детектива, и черты его тоже оказались мягче, чем виделось Би, нос шире его собственного, и зрачки больше, радужка тонкая и серая. Круги под глазами такие, как будто он не спал всё время, пока пытался найти Би. Чëрные волосы торчали в разные стороны по бокам лица. Бейонд замер, вглядываясь в глаза L, наполненные сожалением и печалью. Детектив и убийца словно стояли с двух сторон зеркала и ждали, кто первый разобьёт его. – Скажи мне, почему? – снова спросил L, объединяя голос с внешностью. Смысл вопроса снова дошёл до Бейонда, и в груди появилось смутное беспокойство. В голосе L слышалась боль, но Би не поверил ей. Отвлекаясь от непрошеных эмоций, он снова глубоко вдохнул, готовый прибавить ко всем данным настоящее имя L. Бейонд Бëздей поднял глаза ещё выше и успел прочесть "L Lawliet", прежде чем увидеть число... Такое же короткое, как у A в последний день. "Нет! Нет, только не снова!.." Би словно сорвался со скалы в холодную воду. Тень накрыла его разум. Цифры непреклонны, их нельзя обойти никаким способом, он пробовал, он пытался спасти Эмили Катчер и нескольких других, он потерял A, он потеряет L, только успев его обрести, сегодня, сейчас... Ненависть, о которой он успел забыть за эти несколько мгновений, зашипела внутри, заполняя всё его сознание. "Ты вздумал сбежать от меня, подлец, вздумал избежать мести за неё? Вздумал так и остаться ни при чëм? Не выйдет, я не позволю! Я сам это сделаю! Сам!" Бейонд Бëздей закричал и резко выбросил вперёд руку с канистрой, облив L бензином. Тот явно не ожидал подобного и, охнув, потому что жидкость попала в лицо, зажмурился и выставил вперёд руки, защищаясь. За пару движений Би облил его всего и бросил в сторону канистру, затем достал спичку, поджëг и кинул перед собой. Бледная кожа запылала, и L закричал и в ужасе забился, заметался по комнате, пытаясь сбить пламя. Мягкий голос превратился в ужасающий вопль. Би снова замер в центре комнаты, как будто крики L вбили его в пол, словно гвоздь молотком. Он никогда не слышал, какие жуткие звуки могут издавать умирающие, поэтому крики агонии стали для него потрясением. Казалось, L сейчас растворится, провалится за грань этого мира, оставив на нём ужасный огненный след. Би бездумно кинулся к горящему телу и вцепился в него обеими руками, пытаясь остановить, удержать... Он почувствовал боль не сразу, но после закричал вместе с L, когда в кожу жадно вцепилось пламя, и отпустил его. Бейонд в ужасе посмотрел на свои дрожащие ладони, превратившиеся в красное месиво, и рухнул на колени. От запаха горящей плоти его затошнило, и он подумал, что с радостью сейчас задохнулся бы от дыма. Он бы не смог лишить себя жизни самостоятельно, пока видел и слышал агонию L. Но смерть не пощадила его в тот день. Прошли минуты, голос стих, горящее тело рухнуло на пол и почти перестало шевелиться, когда Би услышал в коридоре, как сквозь воду, чьи-то голоса. Он быстро заполз под кровать, измученно шипя, когда прикасался к чему-то руками. Его не будут искать здесь, увидев такой кошмар наяву. Бейонд оказался прав – Мисора, влетев в дверь и облив тело L огнетушителем, приняла его за Рюзаки. Скорая через несколько минут увезла его прочь. Видя наручники на том, что час назад было запястьями L, Би под кроватью еле сдержал всхлип. Он понимал, его не спасут, L уже почти умер. Бейонд не знал, сколько времени он пролежал под кроватью, пытаясь уложить в голове ужасную мысль – он убил L. Убил героя, убил Бога. Значит, он победил, он выиграл? Но почему тогда так больно, страшно и тоскливо, почему он кинулся к нему и обжëг руки? Словно мир рухнул у него на глазах, а он встретил долгожданный апокалипсис не со смехом, а с ужасом. – Что ты сделал со мной? – прошептал он в пустоту, повернув голову к чёрному пятну на полу. "Я должен был победить, но не так, не так... Я должен был стать его тенью, видением, его единственным проигрышем, свести его с ума своим исчезновением... Но он должен был жить с этим, а не умереть... вот так..." Би отчаянно взвыл, машинально хватаясь за голову – и тут же зашипел от боли. Руки опять задрожали, и боль затопила сознание, отвлекая от мыслей. Би решил поискать помощь, доползти до ближайшей больницы. Отталкиваясь от стены ногой, он выполз из-под кровати, с трудом поднялся на ноги и вышел в коридор. К нему тут же бросилась какая-то блондинка. – Ох, слава богу, я только отвязалась от той женщины. Вы готовы ехать обратно? Мэри Кенвуд не успела присмотреться и не узнать его – увидев раненые руки, тут же потащила на улицу и в машину. За рулём сидел мужчина со светлыми волосами – Би видел лишь его глаза в зеркале над передним стеклом, а потому не знал, как его зовут. Сам Бейонд старался не поднимать глаз, быстро опустил голову, сутулясь и скрывая лицо волосами. Он надеялся, что состояние рук оправдает для них непривычную для L позу для сидения. Они узнали правду позже, гораздо позже – Би сам рассказал им в разговоре по телефону. Они восприняли лучше, чем остальные, лучше, чем он сам. В конце концов, они сами были преступниками. Квиллш Вамми понял всё в ту секунду, как увидел его. Бейонд представил, как старик до этого надеялся, что его лучший воспитанник просто почему-то забыл вернуться домой после того, как увидел сгоревшего Би. Ватари желал бы поменять этих двоих местами, желал бы, чтобы преемник сгинул в пламени – он так и не сказал это вслух, и Би жалел об этом, потому что не было шанса ответить "Я тоже этого хотел бы". Вместо этого сначала старик попытался наброситься на Бейонда, но Роджер его удержал. А после Вамми заплакал, и это было ужасно. Би весь съëжился, опустив взгляд в пол. Роджер, убедившись, что Ватари больше не собирается нападать на Бейонда, подошёл к нему взглянуть на раны. Он опустил его руки в ëмкость с холодной водой, а потом обработал каким-то гелем и начал бинтовать. Боль в руках притупилась, но тяжесть на душе не желала покидать Бейонда. – Боюсь, останутся шрамы, – покачал головой Роджер. – Но в целом заживёт. Расскажешь нам, что случилось? Бейонд Бëздей не знал, как рассказать об этом, как объяснить, почему всё произошло, чтобы ему поверили. Как пережить всё ещё раз. – Что тебе не понятно?! – вскинулся вдруг Ватари. – Он убил L, величайшего детектива на земле! Взял и перечеркнул всё, чем мы жили 15 лет! "Вот как? – нахмурился Би. – Ты плачешь не потому, что умер дорогой тебе человек, а потому, что я сломал величайшее из твоих изобретений?" Месяцы спустя он понял, что Ватари всего лишь пытался донести до Роджера трагедию ситуации. Тот никогда не понимал связи между Вамми и L, и в тот день было не лучшее время, чтобы пытаться. А Роджер пытался – Би предстояло с отвращением отвергать эти попытки весь следующий год. – Я только хочу знать почему, – повернулся к Би Ватари со злыми слезами в глазах. – Он отправился спросить у тебя, почему ты натворил всё это, и я отпустил, потому что тоже хотел понять. Бейонд Бëздей, которого я знаю, не мог сидеть на стуле, не поменяв позу дважды за пять минут, уплетал джем за обе щеки и складывал числа в одну цифру до бесконечности, но преступником, убийцей он никогда не был! – Это вы его таким сделали! – не выдержал Би, закричав в ответ, и вырвал почти забинтованные ладони из рук Роджера. Он в первый раз говорил о себе в третьем лице, но далеко не в последний. – Это вы придумали программу преемников, вы назначили A и Би копиями L, способными заменить его, вы убили первую и превратили второго в монстра! Вы хоть раз спросили, чего она хочет? Хоть раз поговорили со мной, не пряча информацию по углам? L хоть раз поинтересовался, как у нас дела, приехал навестить нас? – Би, он не знал, – осторожно пояснил Роджер. – Мы не сказали ему, решили, что сначала достигнем каких-нибудь результатов. Он услышал о преемниках только после гибели A, жутко разозлился на нас и приехал на её похороны инкогнито. Тебя там, к сожалению, не было, а ему срочно нужно было уезжать по одному делу... "Верно, я не пришёл, я не смог", – отметил Би и застыл. Если L ничего не знал, то выходит, он зря ненавидел его все эти месяцы. L разозлился на стариков, то есть смерть A не была для него пустым звуком... То есть к нему он пришёл, потому что чувствовал вину и правда силился понять... Би рухнул на пол, не справившись с новой информацией. Роджер подскочил к нему, но Бейонд отпрянул: – Отойди от меня! Ты... ты сказал A... что-то ужасное... – память не пускала его, к счастью, ведь осознание двух таких смертей на своих руках Би сейчас не вынес бы. – Я не помню, что именно, но она говорила мне... Это угнетало её, стало одним из камней накрывшей её лавины. Это всё ты... – Это никак тебя не оправдывает, – жëстко прерывает его Вамми. – Ты убил лучшего человека на свете и проведëшь остаток своей жизни в самой зловонной, мрачной и неприступной тюрьме, которую я смогу найти. – Нет, Квиллш! – воскликнул Роджер, поднимаясь к нему с протянутой рукой. Би тут же вспомнил, как закрылся руками L, когда он облил его бензином. Бейонд зажмурился и покрутил головой. Нет, он не станет погружаться в это снова. Не сейчас. – Ты же знаешь, что такое L, знаешь, как важен он для всего человечества, – напомнил Роджер. – Если он исчезнет, в преступном мире начнётся полный хаос. А выполнять его обязанности больше некому. Никто не может его заменить, кроме Би. В конце концов, ради этого мы его растили. – Ни за что! – возмутился Вамми. – Он не заслуживает ни волоска с его головы, не то что его работы и места в обществе! – Посмотри на его руки, Квиллш, я уверен, Би получил эти раны не при убийстве, он пытался ему помочь, – догадался Роджер. – Хочешь сказать, L сам себя убил? – сарказм у Ватари получается настолько горьким, что Би морщится. – Нет, хочу сказать, что Би прекрасно понимает, какую ужасную вещь он сделал, верно, Би? – тоном воспитателя в детском саду произнёс Роджер. Бейонда это покоробило, но он в ответ лишь кивнул. Затем Би вполне искренне задрожал всем телом и поднял на стариков глаза. – Я больше не хочу разрушать, – с отчаянием почти прошептал он. – Я ничего не исправлю, но могу хотя бы остановиться. Пожалуйста, позвольте мне остановиться. Ватари явно потерял дар речи, а затем нахмурился. – Я выделю ему ту часть, что входит в наследство, – сухо сказал он. – Но помогать ему не буду. Можешь остаться и лизать этому чудовищу пятки. Нам нужны новые преемники. С этими словами он развернулся и покинул Бейонда навсегда. Роджеру пришлось объяснять Би, как что работает, рассказывать о связях и прошлом L, доставлять ему отчёты, дневники и свидетельства, лечить его руки. А ещё задавать неудобные вопросы. – Ты не мог найти двоих человек с инициалами Б.Б. и одного ребёнка с инициалами Q.Q. за такой короткий срок, нет никакой общей базы с этими людьми, которую ты смог бы взломать. Ни за что не поверю, что тебе просто повезло познакомиться с ними за два месяца. – Я ничего не скажу об этом, не трудись просить. Роджер раз за разом тревожил его раны, так что как только Би во всём разобрался, то отослал старика прочь. – Твоё место – в Доме Вамми, я дальше сам. Большинство информации об L он прочитал после того, как Роджер уехал. Как выяснилось, не зря, потому что при нём невозможно было бы смеяться. У L и Би было много общего, начиная от милых погибших родителей и заканчивая людьми, над которыми они ставили эксперименты – и те, и другие были обречены на скорую смерть. Влезть в его облик оказалось так легко, так естественно было сутулиться под тяжестью вины и не спать, чтобы не видеть кошмаров, и есть сладости, чтобы чувствовать что-то хорошее на языке. Так легко было забыть себя, человека по имени Бейонд Бëздей. "Тебя нет, я похоронил тебя". L захоронили под его именем, чтобы даже в Доме Вамми никто не узнал. Би тошно было видеть своё имя в зеркале, а потому – не каждый день, но часто – накладывал грим на те места, без которых красные буквы и цифры пропадали, и надевал серые линзы. Вот только ничто его больше не радовало, ничто не казалось Рюзаки интересным. Дело проходило за делом, миллионы копились на банковском счету, Рюзаки научился говорить и писать на нескольких языках, водить вертолёт, стрелять, хотя не притронулся ни к теннису, ни к капоэйре – судя по запросам на ютюбе, после слов Мисоры L собирался её изучить, но не успел. Рюзаки потерял доверие нескольких людей на первых делах, после чего начал работать в поле, выходить к людям, чтобы за ним следили и не давали воли его любопытству, не пускали к аморальным вещам – и это убивало его интерес к работе ещё сильнее. Он знал, что разрушающая сила дремлет в нём, но редко кормил её, пытаясь удовлетвориться завершением дел, и это никогда не работало. Рюзаки пришёл к неутешительному выводу – L был не просто его врагом, он был пламенем, существование которого грело его душу, самого заставляло гореть. Но L больше нет, и огонь потух. Он сам не может быть пламенем, если не будет монстром. Бейонд Бëздей отложил свою смерть на годы, отдалил её, словно важное дело прокрастинацией, но смерть следовала за ним с того самого дня, 22 августа, чтобы однажды наконец забрать. Би обзавëлся целью – узнать смысл своего существования, узнать, кто и зачем даровал ему глаза бога смерти, – но путь к ней и результат лишь напомнили ему, что он задержался на этом свете. "Ошибка, статистическая погрешность..." Бейонд Бëздей был болен. И болезнь нельзя было вылечить, потому она убила его.