Наше время.
Белый комок шерсти прижимается к земле, чтобы хоть как-то защититься от разлетающихся в разные стороны кусков земли, прикрывая лапами морду, утыкаясь мокрым носом в пол. Больно. Больно и страшно, а страха не испытывал давно - спасибо взявшему под своё крыло Сэму, оградившему от бродящей по улицам жестокости. Под шкуркой жгло. Жгло, как в тот самый день, когда произошло это.***
Голова раскалывается. Оживает чувство, будто его пригвоздили к земле, привязали лианами, проросшими сквозь неё к конечностям и туловищу. По коже пробегают мурашки. Ему холодно. Холодно.. зима. Холодно? Почему.. Что-то не так. Требуется некоторое время, чтобы до сознания дошли импульсы, о которых он успел позабыть - в коленные чашечки больно впиваются неровности, от чего хочется сменить позу, чтобы прекратить поступательную боль, которая в кошачьем обличии приносила лишь лёгкий дискомфорт. Кончики пальцев касаются пухлых губ, а скулу неприятно саднит и слегка дёргает из-за полученной от взрыва раны. От осознания происходящего, по телу, от самой макушки до пят, прошлась волна, от которой резко затошнило, а голову повело. Парню повезло, что он всё ещё стоял на коленях, иначе бы точно упал. С трудом сглотнув комок, застрявший в горле, на пару мгновений прикрыл глаза, очень медленно считая до десяти. Пальцы рук нащупали под собой камешек и схватили его. Глаза оттого распахнулись ещё больше. До него всё ещё доносится звуки борьбы, но как-то гулко, едва-едва. Отделённый ото всего происходящего полупрозрачной пеленой, он медленно сел. Сел и увидел ноги. Увидел.. и не поверил. Может, это от того самого взрыва его так хорошенько шибануло, приземлился неудачно, а теперь ему всё это чудится? Хватаясь за лицо, обнаруживает человеческие черты, и.. истерически смеётся. Его трясёт, он обнаруживает, что глаза, мокрые от слёз, начинает щипать. Хорошо, что не голый, - тут же ловит себя на мысли, облегчённо выдыхая на одном из моментов. Те шмотки, в которых был обращён, те и остались. Из-за падения в спине поддало колким. Смахнув рукавами осенней курточки влагу с глаз, потихоньку начал осматриваться - на обнаружение знакомых лиц. Давалось трудно - зрение со звериного восстанавливалось тяжко. Попытка что-то унюхать носом провалилась. Где-то рядом всё же витали запахи мускатного ореха и хвои, отдалённо мелькали неизвестные ему цветочные ноты. Вестибулярный аппарат хозяину упорно отказывал, и вместо двух ног по привычке захотелось встать на четыре лапы. И смешно, и плакать хочется. Лёгкие качали воздух до предела, но всё равно - не то. Не так. В итоге послышалось приглушённое недовольное рычание, что больше походило на хрип - связки за долгое время отвыкли от человеческой речи. Его не задевало лишь чудом. Почву под ним тряхнуло, но это не помешало ему встать. Потребовалось некоторое усилие над собой, чтобы запрокинуть голову назад, выпрямляя спину. Послышался тихий хруст, и парень машинально поморщился - да, он начинал вспоминать о минусах человеческого тела, невольно раздражаясь. У него не было времени, чтобы полноценно осознать произошедшее. Об этом он подумает как-нибудь на досуге, сейчас же парень принял сей факт, намереваясь полноценно ввязаться в драку, вымещая на противниках непонятно откуда возникшую злость, скопившуюся за всё то время, проведённое в ином обличии. Вновь обретённое равновесие позволило сделать несколько шагов. Перед ним - стоящий спиной Тэхён, отбивающийся от нескольких Тёмных, напавших с разных сторон. Мин Юнги никогда не видел, что в боевом плане умеет его дядя, узнанный едва не сразу. На паренька не отвлекаются, не замечают появления нового бойца, будто бы он здесь и был. Да и попробуй тут голову повернуть.. Изобразив натяжение тетивы, Юнги на одном лишь энтузиазме призывает одно из самых неприятных орудий Света. Под его руками, появляясь, заискрил сияюще-золотым огромный лук. Четыре стрелы, направленные точно в цель единожды, больше в уточнении не нуждаются. И стоило пальцам юного альфы разжаться, как все они, пущенные без промедления, пробили насквозь тела напавших на Кима волшебников. Резко выдыхая, Великий Светлый развернулся, обомлев. Перед ним стоял никто иной, а тот, кого он давным-давно назвал своим племянником. Тот, чьё исчезновение вскрылось после его возвращения с важного задания. Тот, для кого старался не меньше, чем для родного сына, а ведь потерял обоих. — Юнг.. — Осторожнее! Градины, полные яда, отскочили от трескучего чёрными молниями щита, возникшего над обоими. Сет подоспел вовремя. Времени на разговоры у них не было. Неведомо откуда на них лезли новые силы. Самаэль разошёлся не на шутку, позволяя адским гончим участвовать в разыгравшихся не на жизнь, а на смерть, забавах. Он крошит, свирепствуя, отпускает себя на волю, а завидев знакомые лица, выходит из себя и того больше. Мысль обратиться в дракона на месте гамме очень понравилась, только вот массовыми атаками задеть своих же желания никакого не было. Приступ накрыл Тёмного со страшной силой. Защитить истинного. Правду говорят, что если одному светит угроза, второй, не раздумывая, бросится её устранять. Вопрос мести плавно перебирался на второе место, уступая инстинктивному, не менее важному вопросу. Селин.. О, всякий раз, стоило её облику подступиться ближе, как он её отшвыривал как можно дальше, стараясь не причинять боли. Макото всячески убеждает себя в том, что вампирша - мираж, который он боится здесь увидеть. Как она хотела отстраниться от побоищ, скрыться с остатками семьи где-нибудь в чешском Старом Городе, с глаз долой, выдохнуть, хоть ненадолго забывая о том, какой уничтожающей может быть война. Скольким мечтам, водружённым на песке, стоило разлететься испуганными птицами, скольким чаяниям довелось узнать силу реальности - не сосчитать. Ухватить бы одну такую, синюю, урвать пёрышко Свободы.. но нет. Раз связав, беспощадная второй опутает - более не вырвешься. Самаэля из раза в раз атакуют, и оказываются далеко от назначенное точки. Псам он настрого приказал не трогать её, изматывая, по возможности уходя от атак. Эти руки ему, когда-то бьющемуся в агонии, вытирали пот со лба. Эти руки подарили ему целую кипу тепла, и ворох заботы. Они всяко уберегали от опасности, пока не наступит его время.. ..и этими же руками теперь намеревались выбить из него остатки души. Всмотрится - увидит под толстой магической плитой ровное выжженное поле, услышит тихий ветер, перекатывающий горелые хлопья того, что когда-то было её силой, волей, стремлениями. Так выглядит усталость***
Тэхён не ожидал. Не ждал, не надеялся, не.. как много этой частицы, и насколько постоянной она для Светлого стала. Сколько времени пытался найти Юнги, задействовав связи, силу, перетряхивая все слои Сумерек, всё сделал, что мог, а мог он предостаточно. И иголка в огромном стоге сена найдётся меньше, чем за минуту.. ..но Мин как сквозь землю провалился, и найти он его не смог. Мёртвым не обнаружился тоже, чем только подталкивал к опасном чувству надежды. И ведь не поражал сражающийся с ним бок о бок Юнги! То последнее время, что им представлялось, помнил его раскрывшимся парнишкой, таким бойким, бесстрашным.. Сомин гордилась им. Тэхён слышит опасный скрежет, лязг цепей на руках Дракона, слышит, как вниз осыпается стекло, вместе с племянником сдвигается ближе к очагу неслыханной агрессии, находя смотрящего на свои теперь уже пустые ладони [которые давно кулаки], готового перекрутить подошедший к ним близко отряд невменяемых людей в фарш. Приведшие их сюда Тёмные отдали ясный приказ : в дальнем или ближнем бою - убить. Ничуть не удивившаяся группа из защитников знала прекрасно : этих людей ничем не остановить, их не исцелить, не спасти. Только уничтожить. С каждым таким павшим, Тэ и сам злится всё сильнее. Как бы от полного ядом котла не пытался избавиться, а не выходило. Опустевший раз, второй, третий, он наполнялся по капле вновь, раздражая нутро, сотрясая годами выстраиваемую колонну равновесия. Гидра, отрастившая себе бесчисленное количество голов, с одной из них прошипела Кристоферу тонну лжи, поддакивая другими. А если верить словам Лиса, так ещё и предоставила какие-то доказательства, которые явно смастерила сама. Сотворение ложных воспоминаний строго запрещено, но и такими мерзостями его омега не погнушалась, наверняка тем самым подталкивая к тому, чтобы непонятный кусок дерьма оказался внутри. Вселение существ без предварительного согласия никак невозможно. А значит, мамочка очень хорошо ради своего результата постаралась, и своего, как видно, добилась. С тех пор, как Мотидзуки показал ему своё лицо, они больше не виделись. Может быть, Кристофер всё же пробился сквозь монстра, к нему привязанного, и сделал вдох, прося о помощи? А что, если во время усиленного на них с Сэмом давления он пропускает ещё один шанс? Захочет ли он узнать правду, после того, как, скорее всего, свято уверовал в наговорённое на ушко, влитое едкой на душу отравой, и оставленное смешиваться с естеством, без наркоза съедая тёплые чувства к отцу? Длительные размышления и изучение того, чем разит от сына, мостит от начала и до конца возможную правильную дорожку. Импульс электрошока поверг ещё одного. Сэм палит из зачарованных руническими знаками кольтов, периодически выпадая в зону Сумерек. Не было вместе с ними только Сета.***
Ему едва не прожгло внутренний карман куртки. Доставая оттуда кулон с красным рубином, Гекко ахнул. Предмет светился. Судя по записям, оставленным Маликом, стало понятно две вещи - необходим тот, кто активирует предмет, и что чем ближе он к активатору находится, тем сильнее энергетику будет излучать. Тяжело дышать. Ноги налились свинцом. Его не пускает вперёд, но Сет слышит, как его призывает к себе голос, подбадривая и утешая. Как только пересохло во рту - пообещали воды, как только стянуло в желудке - сказали, что одарят всеми яствами, что только пожелает. Хватает, и тянет, тянет за собой, не даёт возразить. Тёмный открывает рот, чтобы запротестовать : нечто высшее подавило волю. Рубин сверкает чуточку ярче, стоит продвинуться ближе к дому. Тяжелеют веки, норовят опуститься, и лишь с большим трудом не смыкаются. Не понимающий, что делает, Сет двигается прямо, игнорируя возгласы, магию и рукотворное оружие. Наверху, там, где несколько часов назад стянуло волшебным мраком, стало помалу проясняться.***
Время и место [не] установлены.
***
Наше время.
На мерцание всё тяжелее смотреть. В сторону руку не отвести, и к себе её не приблизить. Песнью сирены Гекко уводит через чёрный ход, что за домом. Письмена, бегущие по стенам, всё ещё горят, от них разит жаром, но Тёмный преодолевает магический барьер без усилий. Оказываясь внутри, поворачивает, куда надо - как знает. Подвал его встречает закрытой, но незапертой дверью. Не спрашивая себя, почему, Сет входит, стряхивая со своей головы наваждение. Как он прошёл, кого только что слышал, почему сейчас перед ним решётка с сидящей за ним парнем, сидящим на бетоном полу и что-то напевающим.. Рубин невидимой рукой вырвало из его руки и швырнуло перед открывшим глаза Кристофером, увидевшим.. то самое украшение, которое берёг, за которое боялся, о котором думал, как о мираже, будучи маленьким, постоянно проверяя свою шкатулочку. Иные уставились друг на друга. Никого бы не стали просто так держать за решёткой, тем более Тэхён. Гекко и не думал сдвигаться с места, заранее настраиваясь враждебно. А Кристоферу на него плевать. Источающий близкую энергетику, артефакт тут же оказался в его руках. — Это тебя сожрёт и поглотит, мелкий. В этой побрякушке - твой конец, так что не надейся найти в себе - себя. Буду Я. А тебя свернёт бубликом, и ты будешь сидеть здесь так же, как сейчас сижу я, - прошипел Лис, как только от бубнежа перестало выворачивает уши. — Я наблюдаю за тобой, - под офигевание слушающего Сета - непонятно ведь, кому говорят - тихо произносит в ответ Крис, до жуткого спокойный, в то время, когда должен был продолжать испытывать выкручивающее чувство притеснения - и где ещё - в собственном теле. — Всё, что мною делается, причиняет тебе вред. Я только что спел текст Нерушимых, и тебя колотило с одного угла в другой. А стоило вот этой вещи оказаться рядом со мной, так твои дела стали ещё хуже. Ким-младший резко дёргается, но терпит. Лис пытается воздействовать изнутри, подтолкнуть к испугу, чтобы бросил ненужное ему дело. Кристофер в ответ на замысел лишь ухмыляется, отчасти пародируя монстра - магия, оказавшаяся по совместительству усмиряющей, успокаивающей, вплеталась с сутью красного камня. Гекко делает шаг назад, а затем и вывод - у парнишки не всё в порядке с головой, раз он удумал пообщаться с самим собой. Решение свалить отсюда, и помочь с прибывшими из своих затхлых нор захватчиками - перевешивает, и Тёмный спешно покидает подвал. Может, позже разберётся, что оно ему такое на мозги надавило - до сих пор в висках поджимает, сволочь назойливая. Если, конечно, его в этой мясорубке не прихлопнут раньше. Сияние бесценного сокровища всё равно бы к нему дошло, кто бы для этой миссии не был избран. Лису опротивела кромешная тьма. Мелкий ведь ещё слишком слаб, он не развил свои силы, как для масштабных деяний по типу объединения, а уже вон, на что замахнулся. — Провалишься. Мало того, что никогда не тренировался, так и выёбываешься не в меру, - в Кристофера летит очередная шпилька вместе с ещё одним колючим тычком, на который тот даже не поморщился. Что-то происходит, и Лису это совсем не нравится. Странным образом на парня повлияла песенка. Почему.. куда делось тошнотворное и противное в отношении себя самого? Почему, попробовав отыскать, не находит компонентов, прижившихся, приросших корочкой на ране, которую постоянно тревожили, стоило его дьяволу из почерневшего нутра облизать его же пересохшие губы? Если бы можно было вытряхнуть личное, прикарманенное, словно из мешка да на пол - посмотреть, что есть - то стало бы ясно. Нехватка доброго волшебства, которым так наивно, так по-детски грезил, возжелала наполнить сосуд тем, что пережил. Рубин тут же прикладывается к груди, и Лис, того не ждавший, забился в истерике. Всё светлое ему чуждо. Человеческое счастье, ласка, тепло души, любовь.. камень лежал в шкатулке ребёнка и плавно впитывал в себя все детские переживания, все эмоции, всё то цветное, стоило пальчикам хоть изредка, но касаться граней. Искринки проникали внутрь, оставаясь там жить, концентрировались, сжимаясь в одну маленькую сверхновую, чтобы внутри него, потерявшего себя когда-то в отчаянии гнева, моментально взорваться воспоминаниями. За скатившимися слезами не видно решётки, не видно ничего. За криками кухарочки и смехом в ответ, не слышно, как кричит тот, кто месяцами ломал его, втаптывал кровавыми сапогами ясные дни в грязь - один за другим, принуждал беззвучно раздирать горло, пока внутрь заливался крепкий алкоголь. Неважно, неважно, неважно.. теперь эта татуировка - а её хотелось с кожей содрать, будто клеймом была - начала ему нравиться. Доверился на свою голову матери, вручил ей ключи от себя, и злился, злился много.. Лис задыхался. Задыхался, потому что магия Ким Виен под натиском сплетения слов в песенке надавила на всё, что могла, и даже на это. Лондонский мост.. мост_на_крови. В него был замурован он сам. Сам себя гневом своим придавил. — Erchomai, да, Тэкеши? Так ты ему сказал тогда, когда вы с Сэмом встретились? Это слово звучало? 'Гряду'?! — Всё будет хорошо, вишенка. Папа больше никому не позволит причинить тебе вред.. - слышит Кристофер и рыдает ещё горше, пока наполняющее его горячим не стало распирать. — Вперёд, Малыш Зуки, не посрами мои седины! - губы скривились в попытке улыбнуться. Папа любил его. Любил всегда.. а что он наделал? Сколько сотворено его руками - и не важно, что руководимыми, сам то позволил - что огорчило верящего в него родителя? Сколько нервов намотал себе на кулак Тэхён, прежде чем врезаться им в непробиваемую стену, за которой всё это время он сам и стоял? Боже, что я наделал, папа, что же я наделал.. Единственный пробел, оставшийся в его памяти пустым - незнание того, куда он на самом деле пропадал, если слова матери от первой до последней ниточки сотканы со лжи. ..успевший произнести про себя ключевое надеюсь едва не ослеп от вспышки, произведённой окончательным слиянием. Внутри дома и снаружи всё затопило белым светом.