Восемнадцать лет — самая прекрасная пора. Ты юн и молод, впереди у тебя вся жизнь. Ты строишь планы и смело смотришь вперёд. Это время любить и быть любимыми.
Особенно это время прекрасно для волшебников, ведь именно в восемнадцать лет ты узнаёшь кто твой соулмейт. Но не для Гермионы Грейнджер.
По её мнению, кощунственно радоваться своему восемнадцатилетию, когда всего лишь пять месяцев назад были проведены последние похороны.
К этому времени, девушка прошла Вторую магическую войну, видела множество смертей и хоронила близких друзей. Она испытала на себе не меньше семи Круциатусов и стала настоящим стратегом. И наконец, стёрла родителям память заклятием, которое нельзя обратить вспять.
Эта хрупкая девушка стала героиней войны, но она бы отдала всё за возможность вернуть погибших. Она бы отдала всё, чтобы не видеть, как кричит во сне Гарри и винит во всём себя. Не видеть слёз членов семьи Уизли: Джорджа, который избегает зеркал; Рона, который пытается быть сильным, а потом поднимается на чердак и плачет, держа в руках фотографию Фреда, стараясь, чтобы никто не заметил.
Но она бессильна. Каждый проживает горе по своему, каждый должен прийти в себя после военных действий. Ей самой было плохо и ещё хуже от того, что она не могла заплакать. Не получалось.
Соулмейтов Грейнджер считала сильно романтизированными:
«Вторая половика. Пф. Звучит, как название одного из тех магловских романов, которые тайком читают Лаванда и Паврати.»
Она искренне поверила в соулмейтов, лишь когда Гарри показал своё запястье с чёрной буквой «Д». Выведенной почерком Джинни… Её почерк Гермиона узнала бы из тысячи — не раз проверяла её эссе, да и письмами они обменивались довольно часто.
Она была счастлива за друзей, но думать про свою вторую половинку совсем не хотелось. И отчасти, чтобы отвлечься Гермиона, Гарри и Рон приняли предложение профессора Макгонагалл о повторном обучении на седьмом курсе. Конечно, их приглашали в Аврорат, но им нужен был спокойный год, чтобы принять взвешенные решения.
Поездка до Хогвартса проходила молча: Гарри наблюдал за пейзажем в окне, а Джинни опустила голову на его плечо и спала; Рон читал новый номер журнала по Квиддичу. В это же время, Гермиона не могла найти себе места — тишина удручала волшебницу.
— Я пойду, пройдусь до машиниста, узнаю сколько нам ещё ехать. — наконец, не выдержала девушка, поднимаясь с сидения. Гарри посмотрел на неё рассеянным взглядом и молча кивнул.
Коридоры Хогвартс-экспресса пустовали — все расположились в своих купе. Задумавшись, девушка не заметила, как налетела на человека, и крепкие руки поймали Гермиону за талию, не давая упасть.
— Ой, извините. Я не хотела. — затараторила девушка, выбираясь из рук своего спасителя, и только тогда, наконец, осознав кто спас её.
Перед ней стоял Малфой. Как всегда, в идеально выглаженном чёрном костюме. Беспорядок в платиновых волосах, а губы поджаты, как будто он притронулся к чему-то неприятному.
— Грейнджер, в следующий раз, когда соберешься падать, предупреди, чтобы я успел отойти подальше.
— Конечно, в следующий раз буду пускать сигнальные ракеты: «Малфой, я падаю!» — ухмыльнулась Гермиона.
— Сигнальные, что? Да, впрочем, не важно, как я понимаю какая-то магловская хрень. — Гермиона закатила глаза, а Драко вернул ей ухмылку.
— Это между прочем очень полезная вещь! — возмутилась девушка, складывая руки на груди.
— О, не начинай. Уроки магловедения, тем более в твоём исполнении, невероятно скучны. — Малфой облокотился о стену и скрестил руки на груди.
— Да как будто ты был хоть на одном! — возмутилась девушка, не произвольно повторяя его позу.
— Драко и магловедение? Грейнджер, ты не заболела? — послышался сзади Гермионы голос. Девушка вздрогнула и повернулась на сто восемьдесят градусов.
— Забини. — Гермиона кивнула парню.
— Ciao, Granger. Stai benissimo. (Привет, Грейнджер. Отлично выглядишь.) — отсалютовал ей мулат.
— Non lusingarmi, Zabini. Ma grazie. (Не льсти мне, Забини. Но всё же, спасибо.) — Блейз округлил глаза, но быстро взял себя в руки и обольстительно улыбнулся.
— E tu sei piena di sorprese, Granger. Da dove viene questa conoscenza della lingua? (А ты полна сюрпризов, Грейнджер. Откуда такие знания языка?) — ухмыльнулся Блейз.
— Segreto, beh, devoandare. Ci vediamo ragazzi. (Секрет, ну мне пора. Увидимся, мальчики.) — развернувшись, девушка ушла.
— Что это сейчас было? — отойдя от шока, осипшим голосом спросил Драко.
— А это друг мой, было показательное выступление от мисс Грейнджер. Но да, её итальянский шикарен. Счёт один-ноль в пользу львят. До чего мы докатились?! — в притворном ужасе воскликнул Блейз, падая в руки друга. Драко отошёл в сторону, и Забини ждала твёрдая посадка.
— Ты хочешь свести меня в могилу! Если я умру, то точно от твоей руки! — причитал Блейз, потирая место, которым ударился.
— Да ладно тебе, Забини. — Драко посмотрел на наручные часы. — Пошли, мы скоро приедем. И я утолю твоё любопытство, обещаю. Я вижу, что тебя распирает от вопросов. — не дожидаясь друга, Малфой отправился в купе.
— Fesso. (Придурок.)— буркнул Блейз, следуя за другом.
— Tutto in te, amico mio. (Весь в тебя, друг мой.) — бросил через плечо юный лорд Малфой.
Любимый и такой родной Хогвартс встретил учеников прежним величием. В этом году первокурсников было мало, так что распределение прошло очень быстро. Шляпа призывала к единству, а профессор, теперь уже директор, Макгонагалл начала торжественный ужин минутой молчания. Всё проходило, как обычно, только слизеринцы вели себя необычно тихо, и это неудивительно — их репутация оставляла желать лучшего.
Так, спокойно и размеренно, прошли восемнадцать дней: уроки, домашняя работа, посиделки с друзьями в общей гостиной Гриффиндора. Жизнь вошла в привычное русло, только чувство тревоги не проходило. В ночь перед днём рождения Гермионы, Лаванда и Парвати прожужжали ей все уши про метку. Да уж, метка… Клеймо…
Ночь выдалась спокойной. Во сне она видела маленькую девочку с пышными блондинистыми волосами и серыми глазами. Девочка тянула к ней ручки и шептала: «Не сопротивляйся.»
Запястье левой руки зажгло. Гермиона резко проснулась и посмотрела на свою руку. На ней красовалась, выведенная каллиграфическим почерком, буква «Д».
Минут пять, не отрываясь, Гермиона смотрела на своё запястье. Мозг стал быстро анализировать всю ситуацию. Метка была чёрной, а это значит, что она встречалась со своим соулмейтом. Почерк был смутно знаком, но буква «Д»…
До последнего девушка надеялась, что увидит на запястье букву «Р». Милый Рон — родной и такой хороший. Но судьба была несправедлива.
Рон начал оказывать ей знаки внимания сразу же по приезде в Хогвартс, и она их принимала. Ведь считала, что была влюблена в него. Но точно ли это была любовь?
Она смело может сказать, что любит Гарри. Как брата — такой нежной и особенной любовью. И она точно любит Рона — сильно и искренне, но эта ли любовь женщины к мужчине?
Встряхнув головой, волшебница открыла полог кровати. Сначала умыться, а потом уже думать. Холодный душ, как всегда, помог ей взбодриться. После года в бегах, ты учишься ценить такие мелкие вещи как душ.
Сегодня выбор в одежде пал на чёрную юбку карандаш чуть выше колена, и белую рубашку с длинными рукавами и двумя расстегнутыми пуговицами сверху. Галстук факультета было решено не надевать — раз в жизни можно. Образ завершали чёрные туфли на небольшом квадратном каблуке.
После пары заклинаний, волосы легли мягкими волнами. Минимум косметики — только тушь и блеск для губ, и в зеркале Грейнджер увидела красивую девушку. Гермиона улыбнулась своему отражению и вошла в спальню девочек, где её соседки Лаванда и Парвати потягивались в кровати.
— О, Гермиона! С Днём рождения, дорогая! — пискнула Браун и встала, чтобы обнять девушку.
— Да, Гермиона. С Днём рождения! — сказала Паврати, обнимая Гермиону следом за подругой. — Ты прекрасно выглядишь! Ну давай, хвастайся.
— Чем? — Грейнджер покраснела и закусила губу.
— Не прикидывайся дурочкой — меткой конечно. Показывай! — потребовала блондинка.
Девушка поняла, что деваться некуда. Она расстегнула пуговки на рукаве рубашки левой руки, и соседки, как завороженные, уставились на чёрную букву «Д».
— Вау. Я думала, что это будет Рон, но… Я безумно рада за тебя, Гермиона. — Браун взяла её за руку. — Ты узнаешь кто он — верь в это. К тому же, метка чёрная, а значит вы уже встречались.
На эмоциях Грейнджер обняла девушку. Такие незамысловатые слова поддержки от соседки по комнате вселили в неё уверенность. Конечно, второе я Гермионы говорило, что это элементарная вежливость, но в это верить совершенно не хотелось. Хоть раньше девушки и не ладили — Гермиона знала, что война изменила её.
Отстранившись, Лаванда вытерла слезу и улыбнулась:
— Ох, что это я! Мы кое-что для тебя приготовили. — Паврати вручила Гермионе подарок с тремя коробочками зелья «Простоблеск» и красивой стойкой помадой нежно-розового цвета.
— Ты вроде начала краситься, ну вот мы и подумали. — Патил отвела взгляд, неловко улыбаясь.
— Ох, что же вы. Девочки мне очень приятно. Правда, спасибо.
— Ну, что ты, пользуйся! Ладно иди — тебя уже внизу ждут.
— До встречи! — Грейнджер улыбнулась девочкам и спустилась в общую гостиную.
Только ступив на пол гостиной волшебница сразу же попала в крепкие объятия.
— С Днём рождения, родная. — прошептал Гарри и поцеловал подругу в макушку. — Ты очень-очень многое для меня значишь. Я не умею выражать свои чувства, но…
— Я тоже люблю тебя, Гарри. — утыкаясь в плечо друга, прошептала волшебница.
— Эй, отпусти её, а то задушишь! — шутливо пригрозила Джинни, Гарри покраснел и выпустил девушку из объятий.
— С Днём рождения, Миона. — волшебницу неуклюже обнял Рон.
— Спасибо… Рон?
— Мм?
— Это не твоя буква. — тихо сказала Грейнджер, сильнее обнимая друга.
— Ну что ж… Как я и предполагал… Я тебя люблю, Миона, как сестру. Ты же и сама это понимаешь, что не судьба нам быть вместе. — парень погладил девушку по спине и услышал еле слышный всхлип.
— Мне так жаль, правда. — Гермиона отстранилась от него и вытерла скатившуюся слезу.
— Эй, не плачь. Мне тоже. Но всё будет хорошо, я уверяю тебя. — на его обещание Грейнджер только кивнула.
— Эй! Ты довёл мою лучшую подругу до слёз в её же день рождения, Рональд Уизли! — Джинни подошла к брату и отвесила ему звучный подзатыльник.
— За что?! — воскликнул Рон, отходя на пару метров от сестры.
— За всё хорошее! — она пригрозила ему пальцем.
Смотря на это, Гермиона невольно улыбнулась и пообещала себе, как можно чаще проводить время с друзьями. Ведь они её семья. Они — самые близкие для неё люди.
— С Днём рождения, Герми-и. — Джинни налетела на подругу, и они со смехом упали на ковёр. Подруги лежали на ковре, обнимаясь и смеясь. Все студенты, которые спустились вниз, недоуменно смотрели на них, но от комментариев воздерживались, натыкаясь на предупреждающий взгляд Гарри и Рона.
— Кхм… Ну что, пойдём есть? Я ужасно голоден, готов съесть гиппогрифа. А твои подарки уже у тебя в комнате. — подмигнул ей Гарри.
— Да отлипните вы уже друг от друга! Мы есть хотим! — забухтел Рональд.
Такой дружной компанией гриффиндорцы дошли до большого зала.
Только Гермиона пересекла порог большого зала, как весь гриффиндорский стол громко закричал: — С Днём рождения, лучшая староста девочек!
Громкие аплодисменты раздавались и из-за стола Когтеврана. Профессор Макгонагалл нежно улыбнулась и присоединилась к аплодисментам, а за ней весь преподавательский состав. Щёки девушки загорелись от смущения, и неловко вернув улыбку директрисе, она села за стол.
— Драко, у тебя тут кое-что. — Блейз показал на уголок своего рта.
— Что? — Малфой перевёл взгляд с гриффиндорки, которая принимала поздравления и подарок от старосты Когтеврана, ещё больше заливаясь краской, к Забини.
— У тебя слюна потекла. — не отрываясь от газеты, пояснил Блейз. — Хватит так явно пялиться на Грейнджер. Она конечно сегодня хороша, но это выглядит подозрительно. — Малфой пнул друга под столом и процедил:
— Ни на кого я не пялюсь, Забини. У тебя галлюцинации, тебе следует обратиться к мадам Помфри. Хотя я сомневаюсь, что даже она сможет тебе помочь. Кретинизм, как известно, не лечиться. — вздохнул слизеринец, отпивая утренний кофе.
— Да, Блейз, что это на тебя нашло? Чтобы Драко смотрел на эту грязнокровку, не смеши меня. — рядом с друзьями на лавку села Пэнси и уже хотела поцеловать Драко, но он отвернул голову. Пэнси мазнула губами по вороту его рубашки, оставляя красный след от помады. Девушка насупилась и молча принялась есть.
— Да ты, что? Ну, ну… — Блейз отложил газету и встал из-за стола.
— Ты куда это пошёл?
Проигнорировав Малфоя, Блейз нацепил самую обольстительную улыбку и направился к столу Гриффиндора. После рассказа Драко про их столкновение в поезде с Грейнджер, Блейз понял, что тут что-то не чисто и, чтобы убедиться в этом, придумал план. К выполнению которого приступил прямо сейчас.
Взглянув на часы, Забини гордо прошёл прямо к столу львиного факультета, под удивлённый взгляд Малфоя и Паркинсон, и громко произнёс:
— Buon compleanno, Hermione. (С днём рождения, Гермиона.)
В зале повисла гробовая тишина. Гарри протёр линзы очков, а Рон так и замер с пончиком у рта. Вся ситуация была донельзя комична и Забини приложил нечеловеческие усилия, чтобы не засмеяться. Но мулату этого было мало, он решил добить присутствующих. Слизеринец взял и поцеловал руку Гермионы.
— Что ты творишь! — взревел Рон, резко вставая с места.
— Рон, сядь. — требовательно сказала Гермиона, выходя из ступора. Молодой человек проигнорировал девушку, сжимая руки в кулаки.
— Сядь. — прошипела Джинни, дёргая брата за рукав мантии. Не отрывая взгляда от Забини, Уизли сел на место.
— Спасибо, Блейз. — улыбнулась Гермиона, пытаясь не выдать своё замешательство.
Слизеринец. Да не кто угодно, а Блейз Забини поздравил её — маглорождённую гриффиндорку, с днём рождения. Девушка захотела ущипнуть себя, чтобы понять не сон ли это. Но все её мысли прервала, влетевшая в зал, сова.
Красивая птица бросила огромный букет белых пионов прямо в руки Гермионы. Ахнув, волшебница закрыла глаза и вдохнула запах своих любимых цветов. Этот запах ассоциировался у неё с довоенным летом, а главное, так пахли любимые духи её мамы.
К горлу подошёл ком, а на глаза навернулись слёзы.
«Грейнджер, возьми себя в руки, чёрт возьми. Чуть не расплакаться второй раз за день — рекорд.» — досчитав про себя до десяти, Гермиона открыла глаза и заметила, как Блейз самодовольно ухмыляется.
— Это… Это от тебя? — девушка по инерции крепко прижала к себе цветы, как будто боясь, что их отберут.
— Всё для тебя, принцесса. — молодой человек подмигнул гриффиндорке и вышел из зала.
Большой зал сразу оживился. Все кто мог обсуждали Гермиону и Забини. Кто-то предположил, что они соулмейты и все дружно в это поверили.
Наблюдавший за этим цирком Малфой, не заметил, как пролил на себя кофе, и выругавшись встал из-за стола.
— Драко, ты куда? — Пэнси удивлённо смотрела на Драко, который уже скрылся за дверьми из Большого зала. Его ждал долгий разговор с Забини.
Он был зол, но вот почему? Его это не должно волновать вообще. Это дела Забини, которые его не касаются. Именно так Малфой подумал бы до того момента пока в поезде не понял, что Грейнджер его соулмейт. При прикосновении к ней метка вспыхнула и пришло осознание. Она его.
Чёртово чувство собственничества! Внутри Малфоя всё кипело, а единственное желание было врезать Забини. Он прикоснулся к ней… Поцеловал руку…
Вся дорога до подземелий была, как в тумане. Быстро назвав пароль, Драко влетел в спальню Слизерина.
— Блейз, что это сейчас было? — убийственно холодным голосом спросил Малфой. Забини, лежащий на кровати, лениво приоткрыл один глаз.
— Что «это»? Я поздравил Гермиону с днём рождения? У тебя есть какие-то проблемы? — как маленькому ребёнку, стал объяснять слизеринец. Его невозмутимость выводила Малфоя из себя. Он уже был готов разбить другу лицо, но нельзя было показывать свои эмоции. Драко облокотился о дверной косяк.
— Нет… Нету. — процедил Малфой. — Но с каких это пор ты и Грейнджер стали друзьями, а? Поздравляешь её с днём рождения. Ты, что с ней встречаешься? Или ты просто с ней спишь? Спать с грязнокровкой — я в тебе разочарован, Блейз. — Малфой на секунду прикрыл глаза и вновь нацепил холодную маску безразличности.
Блейз встал с кровати и подошёл к Драко.
— А тебе-то какое дело, Малфой? С кем хочу, с тем и сплю. — холодно заметил Забини. — Если я ничего не забыл, то у тебя есть Пэнси. Так что страдать от недотраха ты не должен.
— Наши отношения с Паркинсон не твоё дело. А вот то, что мой лучший друг трахает грязнокровку… — Малфой прожигал в Забини дыру. Драко очень хорошо знал его, чтобы понять — Блейз еле держит себя в руках. И вот терпению мулата пришёл конец.
— Да, что с тобой происходит, Малфой?! Ты ходишь сам не свой с приезда в Хогвартс. Срываешься на всех и всё! Ты стал невыносимее, чем даже на первых курсах! Эта «грязнокровка» защищала тебя перед судом! Она, Малфой, спасла твою шкуру от заключения в Азкабан! Мне казалось, что ты избавился от этих предрассудков! Я считал, что ты смог сделать выводы и понять, что чистота крови ни на что не влияет, но кажется я ошибался. А я ещё молчу про Пэнси, которая ревёт в подушку уже который день из-за тебя! Позволь напомнить тебе, что она не только твоя девушка, но и наша близкая подруга. Она пускает по тебе слюни с курса третьего, если я не ошибаюсь? А ты поступаешь, как последний мудак. Спишь с ней, а потом делаешь вид, что между вами ничего нет! Для чего, Малфой? Унизить её? Или… Выместить всю злость?
Драко молчал. Внешне он оставался холоден, но внутри кипел. Единственное, что выдавало наследника Малфоев — это крепко сжатые челюсти. Он смотрел на тяжело дышащего друга и понимал — нужно отступить, принять свою неправоту. Драко не хотел рисковать единственным другом, и поэтому выход был один — объявить капитуляцию, но только на этот раз.
Драко сел на пол и зажмурил глаза, больно ударившись головой об стену. Минуту в комнате стояла гробовая тишина.
— Я в дерьме. — тихо выдохнул Драко. Грустно хмыкнув, Забини сел рядом с другом. Терять было нечего — слизеринец решил всё рассказать другу. — Я нашёл своего соулмейта, Блейз. — мулат удивлённо поднял бровь, но промолчал. Он знал, что другу нужно выговориться. Слава Мерлину сегодня была суббота, а значит и идти никуда не нужно.
— Акцио, бутылка огневиски.
Мулат понимал, что без алкоголя в школе не обойтись, так что без всяких сомнений решил сохранить бутылку «На чёрный день». Похоже он настал. Салазар храни выдержку Блейза и его запас огневиски. Драко хмыкнул и без слов открыл бутылку. Сделав большой глоток, он передал её другу.
— А знаешь кто она? Это Грейнджер! — Забини подавился спиртным и было подумал, что у него слуховые галлюцинации, но Малфой продолжил: — Да, Грейнджер. Ты не ослышался. Я понял это, когда поймал её в поезде. Метку обожгло, сомнений не осталось — это она. Моя родственная душа. — блондин сделал глоток и стал дожидаться реакции друга. Блейз застонал в отчаянии, понимая, что в дерьме теперь не только Драко, но и он сам.
Прочистив горло, Блейз прохрипел:
— Она в курсе?
— Что я её соулмейт? Нет, но это только вопрос времени… Ты же знаешь, что ждёт тех, кто будет отрицать связь или, не дай Моргана, изменит своему соулмейту. — Малфой потёр переносицу и продолжил: — Ты прости меня. Я не знаю, что на меня нашло.
— Ух ты, сам Лорд Малфой извиняется. Я обведу этот день в календаре красным цветом и буду праздновать каждый год, как государственный праздник. — Блейз хитро прищурил глаза, дожидаясь реакции друга.
Драко слегка улыбнулся, ничего не ответив. После минуты раздумий Забини решил задать ему интересующий его вопрос.
— Драко, что у тебя с Пэнси. — в голосе Блейза появились стальные нотки. Он требовал ответов.
На запястье у слизеринца была буква «П» и надежда на то, что они с Пэнси соулмейты ещё была жива.
— Мы с ней спим, но ничего больше. — честно ответил молодой человек. Он понимал, что нужно открыть другу глаза, а это сможет сделать только правда. — Я много раз говорил ей, что так просто удобно и на этом всё. Как только я узнал, что Грейнджер мой соулмейт наши встречи прекратились, но иногда её переклинивает, и она снова забывает про свою гордость. Меня выводит это из себя, но что я могу с этим сделать? Я не хочу её обижать — она дорога мне как друг. Но, Блейз, я знаю к чему ты клонишь, у неё на запястье буква «Т» и она синяя. Мне очень жаль.
После слов Драко, у Забини внутри, что-то рухнуло. Как же глупо идти на поводу у этих меток. Почему нельзя быть счастливыми без них?!
Он любил Пэнси безумной любовью. Он жалел её, когда она в слезах приходила к нему и жаловалась на холодность Драко. Он продолжал любить её после фразы: «Это произошло случайно. Такого больше не повториться!» Он любил её, даже когда она становилась настоящей сукой.
Как же слепа бывает любовь. Она не лечит — убивает. Выворачивает тебя изнутри, заставляя страдать.
Полупустая бутылка полетела в противоположную стену и разлетелась на куски, как и разлетелось сердце Блейза, после сказанных Малфоем слов, и он уронил голову на руки.
— Я рядом. — одна фраза, которая заменила все громкие слова. Одна фраза дала понять, что выбираться из запоя он будет не один.
А после наступил вечер субботы, и еще одна выпитая бутылка огневиски.
***
Гермиона ковыряла вилкой остывший омлет, когда слева от неё, по ощущению, упал мешок картошки.
Джиневра Уизли, как всегда, бодра и полна сил. Именно в такие моменты она ужасно раздражала Грейнджер. Волшебница не понимала, как в восемь часов утра можно быть такой энергичной.
Сегодня они ночевали вместе. Её день рождения прошёл довольно спокойно: они поговорили с мальчиками, задули свечи и отправили Гарри и Рона спать. А сами подруги открыли бутылку вина и провели ночь болтая.
Грейнджер рассказала Джинни про сон и метку. Рассказала, как её страшит неизвестность и искренне объяснила, что не может никак обосновать поведение Забини.
Уизли крепко обняла подругу и постаралась убедить, что всё наладится. Именно в такие моменты, она понимала, что счастье есть — оно всегда рядом. На душе стало легче.
— Доброе утро. — рыжая бестия поцеловала подругу в щёку, присаживаясь на скамью. — Сегодня буду овсянку.
— Угу, «доброе». — проворчала Гермиона. — Ты куда делась, когда разбудила меня? — волшебница зевнула и, наморщив носик, сдула прядь волос мешающую глазам.
— Я пошла переодеться. — пожала плечами Джинни. — Думала, ты меня подождёшь, но тебя уже не было, когда я спустилась вниз. Кстати, а где Гарри и Рон?
— Спят. Счастливые, эх.
— Гермиона, много спать вредно. — картинно закатив глаза, Гермиона вернулась к омлету.
Уже отставив тарелку, девушка обвела взглядом зал. Народу было немного — все ещё спали. За столом Слизерина сидел только Малфой и о чём-то переговаривался с Забини. Их взгляды пересеклись, и Грейнджер показалось, что её ударили током. Мулат перевёл взгляд с Драко на Гермиону и подмигнул девушке. Грейнджер зарделась, но взгляда не отвела.
Спустя мгновение к слизеринцам подсела Пэнси Паркинсон и поцеловала Малфоя. Он резко оттолкнул от себя Паркинсон и зашипел:
— Что ты творишь? Сколько раз мне ещё сказать, чтобы до тебя дошло: между нами всё кончено!
Малфой мог ещё много чего высказать Паркинсон, но его отвлёк звук разбивающегося бокала. На другой стороне зала раздался душераздирающий крик младшей Уизли. Он переводит взгляд на стол Гриффиндора — видит как на полу задыхаясь лежит Грейнджер. Дальше всё было, как в замедленном действии.
Драко быстро добегает до гриффиндорок, резко отодвигает мелкую Уизли от Гермионы и кладёт руку на её левое запястье. Её руки были невероятно холодные, а выражение лица застыло в ужасе.
Через несколько мучительно длинных минут, Гермиона перестаёт биться в конвульсиях и замирает в его руках. Он щупает пульс и выдыхает — есть, только очень слабый, нужно действовать и при чём очень быстро.
Возле них из рук Забини вырывается Джинни. К ним подбегают профессора, что-то говорят, но он не слушает их — действует инстинктивно. Поднимает Гермиону с холодного пола и несёт в больничное крыло. Он знает, что Забини всё объяснит, поэтому не волнуется о последствиях. Его волнует сейчас лишь одно — хрупкое тело в его руках.
Волшебник ногой выбивает дверь в медицинское крыло.
— Мистер Малфой, что вы себе… — разъярённая мадам Помфри вышла из своего кабинета и обомлела, увидев девушку на руках Драко. — О, Мерлин, быстро кладите мисс Грейнджер на кровать. И попрошу на выход! — Драко аккуратно опустил девушку, но так и продолжал держать её за руку. — Я сказала быстро. — прикрикнула целительница, проводя палочкой над Гермионой. — Вы не видите, что она истощена и ей нужна помощь, но пока вы не выйдете, я не смогу её оказать!
Слова целительницы подействовали на парня моментально, и он вышел в коридор, прислонившись там к стене.
Малфоя трясло, так страшно ему не было ещё ни разу. Ни в те дни, когда Тёмный Лорд жил в его поместье. Ни в ночь убийства Дамблдора. Ни во время финальной битвы. Он будто переживал всё то, что чувствовала Гермиона.
Малфой закрыл лицо руками и надел свою обычную маску отчуждённости. Сюда, в скором времени, должен прискакать Поттер с Уизли и директриса, а перед ними нельзя терять лицо.
Буквально через несколько мгновений его ожидания оправдались, и в коридор влетел Поттер с его компашкой, Блейзом и Макгонагалл. Окинув Малфоя тяжёлым взглядом, директриса вошла в больничное крыло. Поттера, который попытался зайти следом за ней, громко отчитали и отправили обратно.
— Ты… Ты… Мерзкий хорёк! — Гарри наставил на слизеринца палочку. Его лицо было красное от злости, а от его крика даже вздрогнула Джинни.
— Я поражен твоему словарному запасу, Поттер. Сначала сформулируй свою мысль, потом уже вступай в диалог. — спокойно проговорил Малфой, но на его лице заходили жевалки.
Гарри с гортанным криком кинулся на слизеринца, но его оттащили Блейз и Рон. К удивлению Драко, рыжий был спокоен — эмоции на его лице не читались.
— Пустите меня! — Гарри попытался вырваться, но две сильные пары рук его удержали.
— Поттер, если ты сейчас не успокоишься я запущу в тебя Конфундосом. — неожиданно для всех жёстко сказала Джинни. Слёзы девушки уже высохли, и только красные глаза говорили, что недавно она была на грани истерики.
Гарри удивлённо посмотрел на девушку и перестал сопротивляться. Блейз и Рон отпустили его и он зажмурился, сняв очки:
— Клянусь, если с ней что-нибудь случится — я тебя убью. — полушепотом сказал Гарри. От его слов по спине пошли мурашки, было ясно — он не шутит.
— Хорошо. — совершено спокойно ответил Драко.
Примерно через час вышла мадам Помфри и первым подскочил Гарри:
— Что с ней?
— Она в порядке, мистер Поттер. Просто ей нужен сон. Можете расслабиться — кризис пройден, — груз упал с плеч Малфоя. С ней всё хорошо. — Но к ней я вас не пущу, приходите завтра. Сейчас ей нужен покой.
Гарри хотел уже возмутиться, но Джинни, попрощавшись с целительницей, увела его под локоть. Рон только бросил взгляд на слизеринцев и отправился за друзьями.
— Пошли, дружище, тебе нужно поспать. — Блейз положил руку на плечо Драко и сочувственно улыбнулся. Без слов Малфой отправился в подземелья Слизерина.
***
Когда девушка очнулась, голова ужасно раскалывалась. Всё тело болело, как после Круциатуса — впечатления незабываемые. Гермиона попыталась открыть глаза, но сил не хватило. От отчаяния девушка заскулила.
— Мадам Помфри! Она проснулась! — вдруг вокруг всё засуетилось.
— Разойдитесь все! — целительница аккуратно подняла голову Гермионы и влила в него какое-то приторно сладкое зелье. Туман в голове рассеялся, девушка смогла приоткрыть глаза. Яркий свет больничной палаты ударил по глазам.
— Слава Мерлину, она проснулась! Гермиона ты нас видишь? — перед девушкой на коленях сидел Гарри, бережно держа её за руку. Джинни сидела на стульчике возле её кровати и нежно гладила по голове. А Рон стоял в нескольких метрах, от них задумчиво глядя в окно.
В глазах всё плыло. Девушка качнула головой, давая утвердительный ответ.
— Воды. — просипела она. Гарри взял стакан и аккуратно поднёс его к губам девушки, придерживая её голову. Осушив его, она благодарно улыбнулась другу.
— Сколько я проспала? — тихо спросила Гермиона.
— День… О, Мерлин, мы так волновались. — голос Джинни был хриплый. Гермиона не удивилась бы, если ей сказали, что её подруга проревела весь день, который она провела без сознания. — Я… Я не знаю, чтобы с собой сделала, если бы потеряла ещё и тебя.
— Джинни… — Гермиона попыталась сесть, но у неё не получилось.
Гарри подложил подушку под спину подруги и помог той привстать. Она постаралась обнять подругу, но сил не хватило. Джинни сама обняла её и легла на свободную часть кровати. Гермиона посмотрела на Рона, который игнорировал её.
— Что случилось? Как я оказалась в больничном крыле?
Джинни закусила губу и умоляюще посмотрела на Гарри. Поттер продолжил держать подругу за руку и стал перебирать её пальцы. Он понимал, что объяснять всё придётся ему.
— Понимаешь, твоя метка дала о себе знать. Ты же знаешь, что метки наказывают соулмейта, которому изменили? — Гермиона кивнула, давая понять, что знает о чём говорит Гарри, и стала ждать самого худшего. — На твоих глазах Паркинсон поцеловала Малфоя… — и всё сложилось.
Эта буква «Д» — она видела её в росписи Малфоя. Гермиону затошнило, она не хотела принимать этого. Малфой — её соулмейт. Нет… Это всё просто неудачная шутка. Гарри сочувственно сжал её руку.
— Я чуть не испортил физиономию хорьку, но меня остановили. Каким бы не был козлом Малфой, он принёс тебя в больничное крыло.
Гермиона осуждающе покачала головой, сил для прочтения нотаций не было. Но вдруг до неё полностью дошёл смысл фразы Гарри.
— Он, что сделал? — в глазах девушки читалось неприкрытое удивление. Она бы с большей вероятностью поверила тому, что Малфой так и продолжил пить кофе, чем тому, что принёс её в больничное крыло.
— Да, Гермиона, он тебя спас. Ты что-нибудь помнишь? — решил аккуратно поинтересоваться Гарри.
— Только то, что было очень больно — метку ужасно жгло. Мыслей не было, только одно желание, чтобы это как можно быстрее закончилось. Где-то на фоне я слышала крик Джинни. А потом почувствовала руку на своём запястье, и наступило долгожданное умиротворение и темнота. И всё. Больше ничего. — Рон, до этого молчавший, посмотрел на друзей и вышел из палаты.
— Что с ним?
— Мы сами не знаем, Гермиона. Он не говорит с нами. — пожал плечами Гарри.
— Так, молодые люди, попрошу на выход. Мисс Грейнджер нужно набираться сил! — скомандовала мадам Помфри, левитируя какие-то пузырьки.
— Хорошо, поправляйся Гермиона, мы принесли тебе книги. Не скучай без нас. — Джинни поцеловала подругу в макушку и, взяв Гарри за руку, вышла из палаты.
Гермиона пролежала в больничном крыле три дня. Каждый день к ней приходили друзья, даже заходил Забини с белыми пионами.
Он был довольно интересным собеседником — с ним можно было обсудить всё: от рун до музыки. Блейз отличался от других слизеринцев. Он был искреннен с ней, а это сильно подкупало девушку.
Драко же так ни разу не пришёл навестить её. Это сильно кольнуло сердце. Но она пыталась не думать об этом.
Выйдя из больничного крыла, девушка вернулась к обычному ритму жизни. Только теперь утром и вечером она пила тонизирующие зелье.
Каждый день она ловила на себе взгляды Драко, но упорно их игнорировала. Грейнджер стала приходить раньше всех на завтрак, а ужинала тем, что принесут домовики. И чем меньше она видела его, тем чаще она начала задыхаться.
Метка горела. Девушка пропадала в библиотеке ещё чаще, чем обычно. Но ни у кого такое поведение не вызвало подозрений — Гермиона Грейнджер, как всегда, пропадает в библиотеке. Ничего удивительного.
Только Гарри и Джинни девушка сказала, что готовится к экзаменам, которые сдавать в этом году. Друг только улыбнулся и, потрепав её по пышной копне волос, попросил не перенапрягаться, ведь по его словам к ЖАБА она была готова ещё на пятом курсе. А Джинни понимающе улыбнулась и упорно отбивалась от вопросов о Драко.
Друзьям сейчас было тоже не просто — начались тренировки по квиддичу, теперь они пропадали там. А Рон, так и не разговаривал с ней, а вот почему никто не знал.
С ней в библиотеке часто стал сидеть Блейз, который каким-то образом узнал её потаенное место, отведённое лично для неё мадам Пинс — про него знал только Гарри. Грейнджер не была против его компании, а Забини клятвенно пообещал не раскрывать Драко её секретное место. Девушка доверяла ему, поэтому даже не сомневалась в словах парня.
Блейз всегда тихо сидел рядом с ней и делал домашнее задание. Он всеми силами пытался поднять девушке настроение, но всё было безуспешно. Всё время девушка повторяла себе, что справится, чёрт возьми, она гриффиндорка! Но только один раз, отчаявшись найти выход, она беззвучно заплакала.
Блейза в тот день не было из-за занятости на тренировке. Слёзы падали на страницу древнего фолианта. Одна единственная фраза подкосила её стержень — «Это судьба. Родственные души.»
В таком состояние её нашёл Гарри. Он обнял подругу и стал вытирать её слезы пальцами. После всплеска этих эмоций ей стало лучше.
Через два дня, после небольшого срыва, Грейнджер в обычное время возвращалась в гостиную Гриффиндора. В этот раз она решила оставить все книги в библиотеке и устроить себе выходной. Она была настолько истощена, что засыпала на ходу.
Малфой перестал её преследовать, это и успокаивало, но и вводило в ужас. Задумавшись, девушка не увидела, что за ней кто-то идёт. Резко Гермиону развернули и подтолкнули к стенке. Холодный пот скатился по спине, когда девушка поняла, что её палочка осталась в комнате.
Перед ней предстал молодой человек, его лицо освещал лишь лунный свет. Перед ней стоял Драко Малфой.
— Ты всё ещё думаешь, что найдёшь выход? — он поднял бровь и прищурился. — А, Грейнджер? — он делает шаг к ней, а она ещё выше задирает голову. — Твой огромный мозг всё ещё считает, что справится с этой задачей?
В звенящей тишине, одного из пустующих коридоров Хогвартса, шёпот молодого человека бил по ушам. От него сквозило уверенностью, а в голосе не было прежней заносчивости. Было видно, что вся эта ситуация его ужасно раздражала. Девушка только открыла рот, чтобы ответить, как её перебили самым наглым образом:
— Конечно, считаешь. Ты же Гермиона, мандрагора тебя побери, Грейнджер. Всё знающая, считающая себя выше всех. Умнее всех. Лучше всех. — молодой человек стал загибать пальцы на руке, с каждым загнутым пальцем приближаясь всё ближе и ближе к девушке, которая продолжала упрямо смотреть на него.
Её щёки пылали от перенапряжения, она теребила край форменной юбки, пытаясь хоть как-то скрыть своё волнение, что получалось крайне плохо.
— И ты никогда этого не признаешь, но ты, Грейнджер, эгоистка. — заключил парень.
Карие глаза Гермионы заискрились злостью, дыхание сбилось. Впервые самая умная ведьма, за Мерлин знает сколько лет, не могла ничего ответить на настолько абсурдное заявление: «Эгоистка! Он назвал меня эгоисткой!»
— Да как.… Да что.… Да что ты себе позволяешь, Малфой?! — насупилась девушка. Голос её дрожал, то ли от негодования, то ли от понимания абсурдности ситуации.
Если бы кто-нибудь год назад сказал ей, что она будет в богом забытом месте, после отбоя доказывать Драко Малфою — чистокровному снобу, что она не эгоистка, девушка направила бы этого человека в больницу Святого Мунго.
— У тебя ещё хватает совести обвинять меня в эгоизме?! Меня обвиняет, Мерлин прости, в эгоизме человек, который не мог оставить в спокойствии?! Думая только о себе! — на эмоциях девушка преодолела небольшое расстояние между ними и начала тыкать парня пальцем в грудь. — И после всего этого у тебя ещё поворачивается язык назвать меня эгоисткой?! Я просто хочу жить спокойно. И да, я всё ещё ищу выход и не только ради себя, но и ради ТЕБЯ тоже! Это ты, Малфой, самый настоящий бесчувственный козёл!
Закончив свою тираду, девушка подняла глаза и наткнулась на ошеломлённый взгляд Драко. Все краски с её лица исчезли, и она мгновенно попыталась отстраниться, но парень поймал её за руку.
— Что ты творишь, Грейнджер? — прошипел волшебник, сжав запястье ещё сильнее. — Своими возгласами ты сейчас разбудишь весь Хогвартс, и к нашим проблемам добавиться ещё одна! Знаешь ли, мне такого счастья не надо.
— Убери от меня свои руки! — волшебница попыталась вырваться из его хватки, но Малфой только ухмыльнулся и придвинул её ещё ближе к себе.
Её тёплые глаза цвета шоколадной пасты встретились с его серыми и холодными, но в то же время такими родными.
«Стоп, родными?! Нет, нет, нет. Но почему, же в них хочется утонуть? Так, Гермиона, соберись. Этот придурок назвал тебя эгоисткой в ситуации, в которой виноват он сам! Именно этот человек издевается над тобой уже восемь, мать его, лет! Или ты забыла?» — наваждение прошло, как по щелчку пальцев, взгляд сфокусировался, а дыхание пришло в норму.
Тяжело вздохнув, Драко произнес:
— Так ты обо мне думала? — горько усмехнулся маг. — Я тоже недоволен данной ситуацией, но, чёрт возьми, если судьба решила меня свести с маглорождённой заучкой, то значит, так тому и быть! Я сам не в восторге от этой новости — ты и сама знаешь почему. — увидев реакцию девушки, он продолжил: — Вот только не надо закатывать глаза, Грейнджер! Ведь и ты, и я понимаем, что ничего с этим сделать не сможем. Не одна ты задыхаешься и думаешь, что всё кончено. Не одна ты, Грейнджер! Просто ты не хочешь этого принимать и всё. Решение одно: смириться.– молодой человек провёл свободной рукой по своим белоснежным волосам и отпустил запястье девушки, делая шаг назад. — Я прочитал все известные книги про слоумейтов. И везде написано одно и тоже. Ты про это прекрасно знаешь.
Дышать сразу стало проще, а сердце Гермионы сжалось — слова Малфоя набатом отбивались у неё в ушах: «Смириться».
Он принял эту ситуацию, но не она. Правда, которая была сказана Драко, разбила все её надежды теперь уже окончательно. Судьбы не избежать, а значит, есть ли смысл сопротивляться?
— Грейнджер, давай попытаемся? Я не хочу, чтобы тебе было больно, но и на акт самопожертвования не готов.
Малфой протянул ей руку и ожидающе посмотрел на девушку. Сердце Гермионы упало в пятки. Он сам предложил попытаться. Он даёт ей право выбора. Теперь она вершит их судьбу, протянет ли она руку и рискнёт, или погубит его и себя.
