Hey hey, My my Rock and roll can never die…*
Глубокий голос Олега буквально расслаблял каждую клеточку тела, и Ника, не отказывая себе в этом наслаждении, откинулась на спинку, наблюдая за профилем парня. Непослушная челка, которая его часто выводила из себя, опять упала, но Волконский будто этого не замечал. Бремен, кажется, в стотысячный раз подумала о том, насколько прекрасен Олег. Оба Волконских приковывали к себе взгляды, а если находились рядом, то это была взрывная смесь. А иметь божественно красивый голос было у них какой-то родовой особенностью. В этом она убедилась еще, когда училась в школе, став свидетелем того, как пел отец Андрея, и интуиция ей подсказывала, что папа Олега поет ничуть не хуже.You pay for this, but they give you that.**
Николь была уверена, что парень поет для себя, что мыслями он где-то, но не тут. Было в этом что-то чарующее и загадочное. Ей казалось, что он касался клавиш рефлекторно, совсем не думая о том, куда он попадает. Спустя время Волконский вышел из своего транса, когда промазал мимо, чем резанул слух обоих, и начал следить за своими руками. Теперь в трансе была Ника. Она неотрывно следила за ним, чувствуя себя какой-то маньячкой. Можно было бы подхватить песню, вступить вместе с ним, но ей отчаянно не хотелось рушить что-то необъяснимое, но очень хрупкое, что возникло между ними в эти минуты. Впрочем, с этим справился Волконский самостоятельно.There's more to the picture Than meets the eye. Hey hey, my my.
*** Перестав петь, он несколько секунд смотрел на свои руки, а затем помотал головой из стороны в сторону, возвращая себя в реальность окончательно. — А теперь хоббиты, — улыбнулся он, закрывая крышку фортепьяно. Ника издала тихий недовольный стон, жалея о том, что эта минутка музицирования Олега пролетела так быстро. — Я закажу пиццу, — она взяла в руки телефон, но Олег с какой-то кошачьей ловкостью выхватил его из её рук. Ника ошарашенно хлопала глазами, а парень наслаждался её удивлением. — Я всё заказал, — объяснил он свое странное поведение. Девушка кивнула, вставая с кресла и направляясь к дивану, который Олег принялся раскладывать. Парень завалился на заботливо уложенные Никой подушки, наблюдая, как она ищет на полках пульт. — Я бы пожил в норе хоббита, особенно Бильбо Бэггинса, — заметил Волконский, макая в сырный соус картошку и отправляя её в рот. — Боюсь, что ты бы ползал там на коленях, — хихикнула Ника, взяв еще один кусочек пиццы. — Если Гендальф помещается, то и я тоже, — девушка начала прикидывать сколько составляет рост Гендальфа, но ни к чему не пришла, если только к тому, что Волконскому с его практически сто девяносто все равно было бы туго. Олег был любителем комментировать фильмы, но Бремен давно привыкла к этой его привычке, хотя Виталик, если смотрел фильмы вместе с ними, хотел Волконского придушить, но говорил, что их банда без этого пиздюка потеряет свой главный козырь. Сейчас же парень ограничился лишь тем, что сравнил гномов с родственниками из глубинки и что Гендальф с его «Добрым утром» напоминает ему препода по философии. Это даже казалось странно, что Олег не шутит о всяких мелочах. В какой-то момент он завалился на бок и Ника повернулась в его сторону. Волконский мирно сопел, свесив голову. Николь выключила телевизор и попыталась аккуратно положить его на подушки, но это оказалось сложнее, учитывая её желание не будить его. Кое-как уложив парня, она пришла к выводу, что его не разбудит даже проезжающий мимо бронепоезд. Накрыв парня пледом, она невольно застыла, рассматривая его. Волконский тихо сопел, смешно оттопырив нижнюю губу. Он выглядел расслабленным, а потому до жути милым. Хотелось коснуться впалых скул и растрепавшихся волос. Ника протянула руку, но одернула её, прижав к груди. Парни работали практически без отдыха три ночи, поэтому не удивительно, что Олег уснул во время просмотра. Но подсознание выдавало саркастичные комментарии по типу: «Он старался не только на сцене, но и после в постели той блондинки». Бремен пришлось познакомиться с Милой в четверг. Девушка буквально прилипла к Волконскому, как только он спустился со сцены, требуя познакомить её с друзьями, а Нику, естественно, в покое не оставили. Леша саркастично хмыкнул, что им всем не привыкать знакомиться с девушками Волконского, но Мила его тона не уловила, а лишь хлопала густо накрашенными ресницами. Бремен, в принципе, не любила как-либо судить людей, но ярлык «Пустышка» так и норовил повиснуть на новой пассии Олега. Девушка взяла книгу и двинулась в сторону кухни, чтобы посредством чтения заглушить идиотские мысли о том, с кем и как развлекается Волконский.***
Олег буквально разлепил глаза и пытался сфокусировать взгляд. Осознание пришло не сразу: первые секунды он оглядывался вокруг, не понимая, где он. Парень восстанавливал в уме картинку того, почему он лежит на диване Ники, укрытый пледом. Придя к выводу, что он уснул, пока они смотрели фильм, Волконский обернулся к окну и его взору предстали сумерки и свет, горящий в окнах домов напротив. — Твою мать, — выругался Олег, подрываясь с дивана. В итоге получилось, что не он был в распоряжении Ники, а её диван был в его распоряжении. Волконский нашел девушку на кухне. Ника сидела в темноте, вглядываясь в экран ноутбука, периодически что-то набирая на клавиатуре. — Ты испортишь себе зрение окончательно, — недовольно заметил парень, забывая о том, что хотел извиниться. Он увидел на спинке стула кофту и накинул её на плечи девушки. Бремен хотела скинуть ненужную вещь, так как в квартире было тепло, но когда Олег приблизился к окну, поняла зачем он это сделал. От этого стало как-то теплее не только телу, но и душе. — А ты угробишь свои легкие, — повторяя его тон, сказала Ника, наблюдая за тем, как парень, зажимая губами сигарету, подносил к ней пламя зажигалки, которая была специально для него и хранилась на подоконнике кухонного окна. — Я взрослый — мне можно, — улыбнулся парень, выпуская в приоткрытое окно облако дыма. — Ага, очень, — Николь закатила глаза, а затем поставила одну ногу на стул, положив голову на колено. — Прости, — Олег перевел взгляд с многоэтажек, которые в сумерках становились еще мрачнее, чем обычно, на непонимающе нахмурившуюся девушку. — За что? — Я обещал тебе устроить день кино, а в итоге вырубился, — ноутбук окончательно выключился, а кухня погрузилась в полумрак. Олег с трудом различал черты лица Ники, но хорошо видел сверкающие темные глаза. — Да ладно, — девушка пожала плечами, наблюдая за тем, как парень делает очередную затяжку, из-за чего скулы становились еще острее, — зато я наконец-то сделала доклад, — она улыбнулась, но скорее собственным мыслям, где все её нутро просто кричало, что Волконский это ходячая эстетика. Катя часто показывала ей фотографии каких-то людей или просто части тел, приговаривая, что эстетика человеческого тела просто прекрасна, но для Бремен это были, пожалуй, просто красивые фотографии, и она не ловила экстаза, как подруга. Но когда парень запрокидывал голову, открывая взору шею, или когда она заставала его без футболки, даже когда просто смотрела на его немного костлявые, но все равно дико красивые руки, то понимала Левину и её восторг, потому что даже Бернини позвал бы его к себе в натурщики. Ника неотрывно следила за тлеющим концом сигареты, который был, пожалуй, самым ярким пятном на кухне. — Не боишься, что если твоя бабушка найдет пепельницу и зажигалку, то тебя четвертуют? — Я их прячу. Достаю исключительно к твоему приходу, — хитро ответила девушка, а парень хмыкнул, стряхивая пепел. — Хочешь чай? — поинтересовалась Ника, когда Олег затушил сигарету и оперся обеими руками на подоконник. — Не откажусь, — согласился он, закрывая окно. Холодный воздух окутал маленькую кухню и немного приободрил парня. Ребята стащили на кухню все, что было недоедено ранее, но Ника не слушала уговоры Олега не устраивать пир, нарезала гору бутербродов и достала практически все содержимое холодильника. — Как родители? — парень отпил из огромной кружки, которая тоже, в принципе, уже считалась его кружкой. — Хорошо. Возятся со своими вечными деловыми делами, зовут к себе, иногда намекают на переезд, — Николь скучала по папе и маме. Они начали активно перебираться в Германию, как только она закончила 9 класс, а к концу 11 переехали окончательно, намереваясь забрать с собой и Нику, но она отказывалась, аргументируя тем, что хочет закончить институт здесь, а потом, может быть, будет поступать в немецкую консерваторию, за эти четыре года подтянув свой немецкий. Андрей и Олег практически в один голос заявили, что она ненормальная, раз осталась здесь, но сказать им, что это из-за них, включая парней, девушка не решилась. Позже к этому списку присоединилась Катя. — Я до сих пор не могу понять, как ты вообще решила остаться в Москве? — Ну, здесь у меня есть если не все, то точно многое, — Ника слегка улыбнулась, глядя на хмурого парня, — а в Германии все иначе. Люди другие, а я не уверена, что найду там то, что нашла здесь, — девушка понимала, что говорит какими-то загадками и пафосными фразочками, как в романах, которые она читает, но иначе свою мысль выразить не получилось. — Ты меня пугаешь, — констатировал Олег, пытаясь понять, что здесь держит Нику. — Это из-за брата и бабушки? — поинтересовался он, ища разумное объяснение. — Не только, — Ника отхлебнула горячего чая, готовясь дать более развернутый ответ, потому что Волконский не успокоится, пока все из неё не вытащит. — Здесь останетесь вы, Катя. — Ты хочешь сказать, что не уехала из-за нашего, — Олег замолк, поднимая глаза к потолку и вспоминая слово, — квинтета? — Ника хотела его поправить и сказать, что квартета, но решила, что по Богдану она бы тоже скучала. Девушка пожала плечами, глядя на Волконского, который понял, что это так. Его вообще не радовал такой ответ. Хотя, нет. Его эгоистичное нутро ликовало: их дружба стала весомым поводом остаться, а значит, и он сам был для неё важен. Но с другой стороны он понимал, что Ника могла бы поступить в консерваторию в Франкфурте или Мюнхене, а это дало бы ей больше возможностей для самореализации. — Когда у вас теперь выступления? — Николь решила сменить тему, чтобы не продолжать этот разговор, потому что на вопрос: «Ты осталась из-за меня?», она бы разревелась. — В конце недели, — нехотя ответил Олег, понимая, что она просто не хочет говорить о её переезде, а он не хотел настаивать, — у Шуберта. — Что именно из вашего репертуара? — Ольга Семеновна открыто намекнула, чтобы мы вспомнили репертуар Земфиры, — Волконский смотрел на остывший чай о чем-то размышляя, через пару секунд он добавил, — может быть выступишь с нами, Земфира это немного не мой… профиль. — Хорошо, — Ника искренне улыбнулась, уже предвкушая как минимум пару часов в компании Олега на сцене. — Составим список? — Естественно, — Николь ускакала в спальню, чтобы найти какой-нибудь листок и ручку, пока Волконский тихо хихикал. Детальное изучение песен Земфиры плавно переросло на Обе-Рек, Сурганову и других исполнителей. В итоге они успели раз пять поспорить, обидеться друг на друга и провозгласить себя гениями. Волконский покинул квартиру Ники в половине двенадцати ночи и то только из-за того, что метро должно было скоро закрыться. Николь лежала в постели, пялясь в белый потолок и периодически глупо улыбаясь и утыкаясь носом в подушку. Сон даже не появлялся, а вот девичьи мечты о прекрасном будущем с Олегом, настойчиво её тревожили. Может быть есть шанс?