***
Николь сидела на стуле и пыталась не шевелиться, но неуёмная энергия рвалась наружу, поэтому она нетерпеливо дергала ногой. Как оказалось быть натурщицей сложно, особенно, когда на тебя вечно шикают и просят не нарушать композицию. Поясница ныла вместе с шеей, а рука держащая розы затекла, но Левина команды «Вольно» не давала. Уже полтора часа она колдовала с кисточками и красками, смешно высовывая язык и что-то бормоча себе под нос. Катя напоминала сумасшедшую, но очень милую сумасшедшую. Нике не терпелось увидеть, что сотворила подруга. Она часто её рисовала, но без участия Бремен, как натурщицы, просто по памяти, а Ника все эти рисунки трепетно хранила, некоторые повесив у себя в спальне. Левина посмеивалась и говорила, что Бремен занимается самолюбованием, но Катюше было приятно, что подруге нравится. После того, как Николь поведала ей о походе в кино вместе с Вадимом, хотя все было также мило и как-то по-дружески, Катя решила, что все идет по плану и утащила подругу творить искусство. Она усадила рыжеволосую на стул и обмотала простыней, потому что совсем нагой её изображать на холсте не хотелось. Бремен хотела взвыть, но Екатерина все-таки отошла от мольберта, кивнув совсем измаявшейся девушке. Ника встала и начала разминаться, прикрывая грудь простыней. — Вот ты точно ведьма, — заявила Левина глядя, на худощавую фигуру Николь. — Волосы рыжие, интуиция не хуже, чем у Ванги, а еще ты ешь в одиннадцать часов вечера свиную рульку, а твоей заднице хоть бы хны, — подытожила девушка, придирчиво разглядывая подругу. — У меня просто прекрасный метаболизм, да и тебе грех жаловаться, саму ветром сдувает, — Бремен часто задумывалась о том, что из-за какой-то природной худобы у неё отсутствовали пышные формы там, где им стоило быть. И если с грудью она, кроме пуш-апа и поедания килограммов капустки, сделать ничего не могла, то попу она пыталась накачать, правда, получилось не очень результативно. — Я могу взглянуть? — спросила она, но Левина кинулась к ней, утаскивая от своего творения за локоть. — Только когда закончу, — лукаво улыбнулась она. — Пойдем что-нибудь перехватим. Искусство пробуждает во мне дикий аппетит. — Во мне тоже, — хихикнула Николь, натягивая джинсы. — А вот вы условились о следующей встрече? — полюбопытствовала Катя, входя на кухню. — Ну как сказать, — пожала плечами Бремен, не зная считается ли фраза: «Встретимся в институте», условием для встречи. — Он тебе нравится? — задала следующий вопрос Левина, усаживаясь на стул напротив подруги. Пучок на её голове забавно качнулся, что заставило рыжеволосую улыбнуться. — Как друг… — Ника поджала губы, отводя взгляд в сторону. Ничего, кроме дружеской симпатии, в ней Вадим не вызывал, а мысли об отношениях с ним казались чем-то нереальным: не могла она представить его в роли своего парня, хоть убейте. — Ну, ничего. Стерпится — слюбится, — задумчиво протянула Катя, глядя на греющийся чайник. — Это дебильное выражение, — угрюмо ответила Бремен, искренне ненавидя это высказывание. В её понимании нельзя было ужиться, а тем более сойтись с человеком, который тебе не нравится, особенно в плане романтическом. Хотелось верить, что это все по велению судьбы, Вселенной или еще чего-нибудь, а в холодный расчет, психологию и прочую «науку» девушка верить категорически отказывалась. Истинная любовь есть, только не всем везет найти её.***
Музыка била по ушам, а яркий неоновый свет вообще казался адской мукой, но бокал виски вполне мог сгладить эти недостатки ночного клуба, в котором проходило празднование дня рождения одного общего друга их компании. Олег развалился на диванчике, лениво потягивая янтарную жидкость, и скользил взглядом по присутствующим. Ника о чем-то болтала с Лехой, а все остальные были заняты активным празднованием. — Не хочешь потанцевать? — спросила Бремен, наклоняясь к Волконскому, чтобы он мог её расслышать. Парень мотнул головой, пытаясь оторвать взгляд от ключиц девушки. Ника растворилась в толпе, оставив Олега трепаться о всякой ерунде с знакомым парнем. С Глебом Шевченко они близко никогда не общались, скорее были неплохими знакомыми или даже приятелями, чаще всего пересекаясь, когда дело касалось работы. Даже сейчас они обсуждали различные программы и установки. Позднее к ним присоединился Виталь, и разговоры постепенно потекли в другую степь. — Слушай, — протянул Глеб, глядя в сторону танцпола, — ты мог бы меня поближе познакомить с твоей рыжеволосой подругой? — Волконскому не понравился ни тон, ни взгляд, которым парень, как ему казалось, просто раздевает Нику. — Нет, — спокойно ответил Олег, флегматично глядя на Бремен. — А что так? Не уж твоя? — не унимался приятель, видимо, всерьез решивший подбить клинья к Нике. — Нет, — резковато ответил он, но затем сменив тон на более равнодушный добавил, — просто ты повеселишься, а мне потом выслушивать, какое ты уёбище и вытирать сопли со слезами. — Да ты не парься, я её не обижу. Думаю ей даже понравится, — мерзко протянул Глеб, не замечая, как скулы у его собеседника стали еще острее. Виталь видел, как в глазах друга вспыхнули не огоньки, а костры гнева. Он был готов поклясться, что если сейчас над ухом Олега шепнуть «Фас», то он разорвет Шевченко на мелкие куски. По своему опыту Виталя знал, что Волконский парень взрывной, а когда в нем плещется алкоголь, то это становится чем-то неконтролируемым. Каждый раз лицезрея, как Олег выходит из себя, он невольно проводил сравнение с утечкой газа, о которой слышал когда-то на ОБЖ в школе. Вроде бы все нормально и не сразу поймешь в чем суть, но от одной искры все взлетит на воздух. — Слушайте, а вам не кажется, что коньяк тут бадяжат? — незамедлительно вклинился между двумя парнями Хомченко, не желая разнимать драку. — Да вроде нормально, — переключился Глеб, рассматривая жидкость в своем стакане. Виталь начал эмоционально рассуждать и анализировать напитки, поглядывая на Волконского. Олег чувствовал пылающее внутри пламя и слышал противный голос совести: «Вот, Олежа, а ведь ты со всеми своими дамами именно так и поступаешь, как последний мудозвон, а думаешь им не больно, да? А если кто-то так поступит с Никой, а, дорогой мой?». Парень хотел взвыть, ибо сам он немногим отличался от Глеба, который слыл ловеласом и часто делился с ним своими «покоренными вершинами». Но если бы кто-то посмел обидеть Николь, он бы разорвал глотку этому гондону. Даже не разбираясь. Волконский перевел потерянный взгляд на танцпол, цепляясь им за Бремен. Девушка выглядела горячо, не пошло, а именно горячо. От её плавных движений и силуэта в обтягивающем платье он не мог оторвать взгляда. Это было какое-то наваждение, а извращенная фантазия подкидывала картинки, где он это дурацкое платье, которое ей шло слишком хорошо, с неё срывает и отправляет в небытие. Хотелось воплотить это в жизнь и перестать видеть это в своей голове одинаково сильно. Волконский опрокинул в себя остатки виски, поднимаясь с дивана и нащупывая в кармане пачку сигарет. Если его не сведет с ума Ника, то он сам свихнется и заработает биполярку. Ну, или загнется от рака легких.***
Ника уже минут десять наблюдала за Олегом, который докуривал вторую по счету сигарету, как-то дергано стряхивая пепел. — Я хочу забрать документы, — начал парень, устало потирая переносицу. — Что? Зачем? — запоздало спросила девушка, несколько раз моргнув. — Заебало, — просто ответил Волконский, глядя на стену. — Разве тебе не нравится? Ты ведь сам хотел этим заниматься, — несмело предположила девушка. Парень горько усмехнулся, глядя на неё, как на ребенка. — Ник, я был на голову отбитым подростком, которому нравилось все то, что не нравилось моему отцу, — начал Олег, глядя в испуганные глаза Бремен. — Мне предлагали учебу во Франции, но же, блять, самый умный, независимый и, вообще, сам все знаю. — Ты жалеешь, что не уехал? — рыжеволосая окончательно выпала. Будучи всегда уверенной, что Волконский хотел заниматься тем, чем занимается, а не делал это кому-то назло. — Я жалею, что был ебанутым, — выдохнул парень. За последние года полтора он пришел к выводу, что отец был прав, говоря, что нужно делать все обдуманно, а не идти на поводу у сиюминутного желания, как обычно и делал своевольный сын. — Если бы ты тогда, поступил иначе, но был бы… — Если бы я тогда поступил иначе, то не убил ребенка сестры, не довел бы семью, — Ника слышала стальные нотки в голосе парня. В глазах Олега разгоралась злость и ненависть, которую он испытывал к самому себе. — Они ведь тебя не винят, — Бремен пожалела, что не прикусила язык во время, ибо Волконский осатанел буквально в момент. — Да? Если бы твой брат сделал подобное, ты бы его простила? — Николь испуганно смотрела на парня, который подошел ближе и возвышался на ней. Её пугали потемневшие глаза, голос, который стал еще ниже, грубее и напоминал рык. Девушка боялась вообще что-либо отвечать. — Вот, что и требовалось доказать. Я не знаю, что мне теперь вообще нужно сделать, чтобы моя семья меня простила. Бремен молчала, желая раствориться в воздухе. Олег достал сигарету и глубоко затянулся, глядя в окно. — Родители хотят опять попробовать переехать во Францию, в этот раз шансов больше, — внезапно сказал Волконский. Ника выжидающе на него смотрела, подсознательно понимая, что это сказано не просто так. — И скорее всего я уеду с ними, — парень обернулся к ней лицом. В голове у Николь была только последняя фраза парня. Девушка понимала, что если Олега поставить перед выбором, то он всегда будет выбирать семью. Даже если это будет идти ему наперекор. Он чувствовал нескончаемое чувство вины перед ними, и она прекрасно это понимала. Но легче от этого не становилось. Хотелось спросить хочет ли он сам, предварительную дату уезда, но хватило духу сказать только: «Я, наверное, пойду». — Оставайся, уже поздно, — ответил Олег, отталкиваясь от подоконника, но Ника помотала головой, — тогда я тебя провожу, мне нужно пять минут. Бремен хотелось побыть одной и все обдумать, но отказываться она не стала. Может быть Волконский расскажет ей еще что-нибудь. Девушка выскользнула в коридор, вытаскивая из кармана телефон, чтобы ответить на все сообщения. Она активно переписывалась с Глебом, которого видела на вечеринке. Ника не заметила, как вырос за её спиной Олег и напряженно вглядывался в её экран. — Ты общаешься с Шевченко? — Николь вздрогнула, оборачиваясь. Парень посмотрел на неё сверху вниз и многозначительно перевел взгляд на телефон. Ревность разгоралась мгновенно, а в купе со свежими воспоминаниями о том парнишке, которого он случайно увидел, вообще превращалась в адское пламя. — Ну, да, а что? — с искренним недоумением спросила она, не понимая почему Олег так бесится. — Серьезно, думаешь он с тобой общается только ради дружбы? — прозвучало насмешливо, но Ника четко уловила нотки бешенства и недовольства. — То есть, как друг, я никому нахер не сдалась? — поинтересовалась она, вскинув брови. — Я знаю Глеба не первый год и прекрасно понимаю к чему эти комплименты, — парень намекнул на сообщения, которые ему удалось разглядеть, и сделал небольшой шаг в её сторону. — Прекрати с ним общаться, — приказным тоном сказал Олег, что в миг разозлило Николь. — И не подумаю, — прошипела девушка, ничуть не уступая другу в гоноре. — Он переспит с тобой, как с последней потаскушкой, и свалит. — Прям также, как делаешь ты, — зло выпалила Николь, теряя всякое самообладание. — Вот именно поэтому я тебя и предупреждаю, — прорычал Волконский. — О, спасибо за заботу! — саркастично воскликнула Ника. — Ах, да, теперь если мне вдруг захочется с кем-нибудь переспать, то я в твоих глазах стану шлюхой? Олег после этой реплике, окончательно перестал следить за языком. И без того практически черные глаза стали еще темнее. — Да, — прошипел он, метнув глазами искры. — Да-а-а? — протянула девушка. — В таком случае ты в данный момент где-то около последнего блядуна. — Причем тут я? Не я собираюсь раздвигать ноги перед Шевченко, — слова сами срывались с языка, который, видимо, вообще потерял какую-либо связь с мозгом. — А тебе и не надо раздвигать ноги, ты просто пойдешь я засунешь свой член в очередную блядь, а учитывая сколько их было, то я с Глебом просто монашка, — Бремен вскинула руки, изображая Деву Марию. — Да неужели только с ним, а как же тот дрыщеватый додик? — О-о-о, точно, как же я могла забыть! Но увы если я даже соберу всех своих одногруппников, то секс-гиганта Олежу мне все равно не догнать, — прошипела ему в лицо Ника, не задумываясь о том, кого именно подразумевал парень под «дрыщеватым додиком». — Хочешь стать местной шлюшкой? — Бремен замахнулась, но Волконский перехватил её руку, сильно сжимая у запястья. — Даже если и захочу, тебя спрашивать не стану. — Раз так, может мне тоже стоит пополнить свою коллекцию тобой? — Ника округлила глаза, надеясь, что ослышалась. Но Олег продолжал смотреть ей в глаза, больно сжимая запястье, на котором точно останутся синяки. — Боюсь что-нибудь подцепить, — процедила девушка, вырывая руку из его хватки. Схватив сумку и наспех застегнув ботинки, Бремен вылетела из квартиры. Она слышала, как Олег что-то ударил, но быстро побежала вниз по лестнице. Внутри все содрогалось от злости и обиды, а руки тряслись так, что она даже не могла нормально заказать такси. Перед глазами все плыло, поэтому девушка остановилась всхлипнула, давая волю горячим слезам, за которые себя ненавидела.