Подавляя сантименты

      Ника плелась от станции метро в сгущающихся сумерках, думая о том, что Волконский и Хомченко окончательно рехнулись. Леха, не скупясь на метафоры и эпитеты, поведал ей о том, что, придя в обед домой, он застал пьянющих в зюзю друзей, которые засрали всю кухню, готовя не то оладушки, не то сырники, чудом не спалив квартиру, хотя брюнет был уверен, что если бы он не решил пообедать дома, то дома у него уже не было бы. Маркин сказал, что затолкал их в комнату, чтобы больше не буянили и умолял Нику помочь с разгромом, который устроили эти дебоширы, а заодно посмотреть на них осуждающим взглядом, чтобы после не нажирались средь бела дня. Но Бремен освободилась только к вечеру и получив от Леши ключи, который практически целовал ей руки и заверил, что он теперь её должник.       Бесшумно попав в квартиру, Ника прислушалась. Из одной комнаты доносились приглушенные голоса, и девушка, решив подшутить над ребятами и напугать, начала подкрадываться к двери, стараясь не скрипеть половицами, как маленький слоник. — Что ты собираешься делать с Никой? — услышав свое имя, девушка застыла у самой двери, нахмурившись. Женское любопытство сработало моментально, сделав слух острее, а тело неподвижным. — Боже, отвали, пожалуйста. Я умираю, — взмолилися Олег, и послышалось какое-то шуршание. Судя по всему Виталь протрезвел раньше и теперь доставал Волконского, умоляющего оставить его в тишине. — Я прекрасно знаю, что хрен ты потом вернешься к этому разговору, — настаивал Виталик, пока Ника пыталась понять, о чем они вообще говорят. — Что ты хочешь от меня услышать? — после тяжелого вздоха, и с толикой раздражения спросил шатен. Хомченко вроде и пил с ним наравне, но очухался куда быстрее и теперь не давал ему покоя. — Желательно что-нибудь вроде: «Я такой придурок, признаюсь ей во всем и мы будем жить долго и счастливо», — рыжеволосая растерялась после этих слов, стараясь расслышать каждое слово. — Я уже говорил, что этого не будет, — рыкнул Олег. — Да, я прекрасно помню, что ты идиот, все проебешь, а она чудо и достойна большего. — Тогда зачем этот допрос? — Ты ведь знаешь, что она тоже в тебя влюблена. А учитывая, что теперь ты не можешь трахаться с другими, потому что сразу вспоминаешь Бремен в нижнем белье, то тебе только в евнухи, — хмыкнул Хомченко, а Волконский проклинал коньяк и свою откровенность. И блондина, которому приспичило поиграть в психолога. В комнате повисла тишина, а Бремен с замиранием сердца ждала ответа, кажется, даже перестав дышать. — Знаю, — коротко ответил парень, — но это ничего не меняет. — Да, блять, почему? — Да, потому, что я тоже её люблю. Это ты хотел услышать? — Волконский закипал практически моментально, тут же повышая голос, а Ника закрыла рот рукой, чтобы случайно не всхлипнуть. — И я прекрасно знаю, как будет лучше. — А спросить, чего хочет она ты не хочешь? Ты не можешь решать за двоих. — Могу и буду, — злобно рявкнул парень. Ника втянула воздух, пытаясь сдерживать подступающий к горлу комок. — Я прекрасно вижу, как она ко мне относится, шифруется она отвратительно, и мне от этого только хуже. Было бы легче отказаться от неё, если бы я знал, что у неё ко мне исключительно братская любовь.       Перед глазами все плыло, и девушка чувствовала, что если услышит еще хоть что-нибудь, то просто не выдержит, но ноги будто приросли к полу. Парни продолжали говорить на повышенных тонах, но Ника пыталась не слушать их ор, думая лишь о том, что хочет отсюда уйти. Чертов Волконский давно все решил за неё. Она сделала какой-то неуклюжий рывок, с грохотом рухнув на пол, запутавшись ногами в дурацком половичке. Комичность и жалость всей ситуации заставляла её чувствовать себя идиоткой, которая подслушивает разговоры под дверью и не может без косяков покинуть место преступления. Шпион из неё ужасный. Олег абсолютно прав, что она отвратительно шифруется. Когда она поднялась перед ней стояли оба парня. Виталь, понимая, что сейчас будет пиздец и решится судьба обоих, бочком двинулся к двери, напряженно наблюдая за безмолвными парнем и девушкой. По лицу Ники он понял, что она все слышала, и было немного стыдно. Он обувался на лестничной клетке, лишь бы быстрее закрыть дверь. — Ник, — начал Олег, глядя в глаза, в которых стояли слезы, плескалась горечь, обида и разочарование. — Иди нахуй, пожалуйста, — её слова никак не вязались с состоянием, и когда девушка повернулась, он схватил её за руку, намереваясь расставить все точки над ё здесь и сейчас. Ника выдернула свою руку, сверля его взглядом, но не двигалась. — Что ты хочешь от меня? — злобно бросила она, не понимая, что он еще может ей сказать. По её лицу все еще текли слезы, размазывая по щекам тушь. Все итак предельно ясно. — Николь, просто выслушай, — Волконский пытался сохранять спокойствие, что давалось ему с большим трудом. — Ты ведь понимаешь, что ничего не может быть, — парень запнулся, потому что предстояло сказать самую убогую в его жизни речь, — не потому с тобой что-то не так, а потому… — А потому что мое мнение это так просто, с боку насрано? — взорвалась Бремен, не желая слушать классическое «Дело не в тебе, а во мне». — Конечно, Олег, ты ведь самый умный, Олег, все про всех знаешь, — выкрикивала она, размахивая руками, — ты все это время пудрил мне мозги, чтобы потом прийти и сказать: «Ника, прости, но мы больше не будет общаться»? — Нет, — в действительности все было примерно так, только без последней фразы. Весь его идиотский план сводился к тому, чтобы свести общение на нет. — Я не собирался прекращать с тобой общаться, — соврал он. Спасать ситуацию казалось уже бесполезно. Ника слышала все и уже сделала выводы, а переубедить её было невозможно. Даже если он наплетет ей с три короба, она ему не поверит. Да и смысла в этом не было. — Да ты что? — притворно удивилась девушка. — Тогда какой смысл ты вкладывал в слова «Отказаться от неё», а? — Волконский смотрел ей в глаза, пытаясь, судорожно придумать какую-нибудь отмазку, но Николь ждать была не намерена. — Именно, все оказалось так просто, — с горечью усмехнувшись, она всплеснула руками и хотела уже выйти. Она буквально в полтора шага приблизилась к двери и коснулась ручки, когда Олег за плечи развернул её к себе лицом. — Да, блять, все именно так и должно было быть, — девушка замерла, глядя в стремительно темнеющие глаза, — потому что я все проебу, и тебя в том числе, — кричал Волконский, и Ника, которую обычно пугали его вспышки гнева, сейчас злилась еще быстрее и сильнее. — Ты уже меня проебал, — зло прошипела девушка, приблизившись к нему. — Все это время ты знал, что я чувствую и все равно таскался по всем этим шмарам, не забывая оповещать меня. Знал, но продолжал строить из себя старшего брата, пользуясь тем, что я не могу тебе ни в чем отказать. Знал, когда целовал меня около подъезда и дал в тот момент надежду, а потом стушевался, потому что побоялся ответственности, — Ника не кричала, но в голосе была сталь, а в словах яд. Ей не хотелось слушать никаких оправданий, заверений, что все было в точности наоборот. Она развернулась, и когда парень попытался её остановить, истерично крикнула, чтобы он убрал руки и вылетела из квартиры, оглушительно хлопнув дверью. Олег чувствовал себя паршиво, как никогда раньше. Это был конец. Ехидный внутренний голос напевал, что разве ни этого он хотел? Слова Ники, что он просто испугался до сих пор эхом повторялись в мыслях. Не хотелось признавать, что именно так оно и было. Вся та вереница девиц, что тянулась за ним, сначала была, чтобы забыть Иру, а потом, чтобы Ника, видя весь этот разврат, разочаровалась в нем. Он упорно не давал ей повода в чем либо усомниться, строя из себя лучшего друга, но в какой-то момент поддался слабости и все покатилось куда-то ко дну. Волконский пытался никому не портить жизнь, и услышав где-то пафосную фразочку, что тот, кто по-настоящему любит сможет отпустить, каждый раз цеплялся за неё, мысленно убеждая, что с завтрашнего дня он начнет общаться с Бремен холоднее, но этот момент все откладывался и откладывался. Эгоистичное нутро не желало видеть с ней других, тем более, пока они общаются, да и даже если бы он вдруг внезапно начал общаться с ней на отвали, все равно бы нашел способ следить за ней, распугивая ухажеров. Как бы он себя не убеждал, он бы не смог отказаться от неё окончательно, давая возможность жить без него. Но и встречаться с ней он не мог. За ним вечно витали какие-то призраки прошлого, нашептывая обо всех грехах и неудачах. Каждый раз думая об этом, Олег предавался акту самобичевания, безжалостно стирая все мысли о долго и счастливо, он придумывал тысячу и одну ситуацию, где теряет Нику. Она не должна была слышать этот диалог, но какого-то хрена оказалась в квартире. А теперь все о чем он думал становилось реальностью, где он просто вынужден от неё в итоге отказаться, потому что не видел другого выхода. Хотелось напиться второй раз за этот чертов день, лишь бы не вспоминать полные слез и укора глаза.

***

Девушку в квартире встретил сумрак и тишина. И эта окружающая тишь угнетала как никогда раньше. Николь практически не расставалась с наушниками и телефоном, постоянно добивая себя музыкой. Когда она вернулась в тот вечер домой, то машинально пошла в душ нисколько с целью согреться, сколько просто смыть с себя весь этот день. И как только она ложилась в кровать, то мысли, что в течение дня можно было сдерживать и усмирять, начинали метаться туда сюда, а при попытке избавиться от них, они будто рикошетили от стен, возвращаясь обратно. Бремен пыталась полностью уйти в учебу и ей это даже порою удавалось, в баре работала на износ, еще и согласилась позаниматься с внучкой бабушкиной соседки. Ребенок, пожалуй, отвлекал лучше всего. Катя переживала, но старалась не лезть с лишними вопросами, потому что рыжеволосая каждый раз их безжалостно обрывала, не желая говорить о причинах своей апатии, но Катюша была уверена, что это из-за мудака-Олежи. Ника меланхолично разглядывала чайник, который поставила минутами раннее, чтобы влить в себя очередную дозу кофе, которое практически заменило ей нормальную еду. Телефон завибрировал, а на экране появилась фотографии, где она обнималась с мамой. С её убитым выражением лица, говорить с матерью в видеочате хотелось меньше всего, из-за чего пришлось призвать все свои актерские способности. — Привет, мам, — девушка попыталась улыбнуться жизнерадостно, но понимала, что это ей не удалось. — Привет, — улыбнулась Марта Игнатьевна вглядываясь в лицо дочери. — Ну, рассказывай, чего новенького? — Да, особенно ничего. К бабушке приезжали гости, но думаю, что ты и без меня в курсе. — Бабушка уже поведала нам о том, что Роберт был просто в восторге от Катрин, — засмеялась женщина. Ника страшно соскучилась по родителям, и сейчас смех матери был буквально, как бальзам для души. — А как папа? — Весь в делах, — вздохнула Марта. — Грозится бросить все и приехать. — Гера говорил, что у вас не получится приехать летом, — грустно заметила девушка. — Мы еще не знаем, но надеемся, что сможем, — Николь остро нуждалась в маме, чтобы уткнуться в её плечо и просто поплакать, зная, что тебя поймут и утешат. Так было всегда. Сейчас она не могла выдавить из себя ничего, кроме унылой улыбки. — Как Олег? — при упоминании парня, Бремен окончательно растеряла остатки самообладания. Мама всегда относилась к нему тепло, и Ника шутила, что это из-за того, что Волконский таскал гитару, чтобы петь ей её любимые песни и всегда сыпал любезностями. — Все хорошо, — солгала девушка. Говорить о том, что уже никак ей не хотелось. У мамы было хорошее настроение, и его портить было бы свинством. Николь неосознанно поджала губы, что не укрылось от глаз родительницы. — Николь, у тебя точно все хорошо? — Да, — она вздохнула, чувствуя, как по щеке ползет слеза, — просто я очень сильно скучаю. — Рыжик, мы с папой тоже, — тепло улыбнулась женщина, чтобы подбодрить дочь, — если ты хочешь, то мы возьмем билеты, когда тебе будет удобно. Только посмотри, когда у тебя кончается виза. — Хорошо, — Бремен кивнула. — Мам, помнишь ты говорила про знакомого с высшей школы музыки в Мюнхене?

***

День рождения Леши стал весомым поводом добавить в привычный маршрут универ- работа-дом что-то новое. И этим новым стала квартира ребят, куда её настойчиво за рукав тянула Катя. Ника давно их не видела, поэтому успела соскучиться. Она виделась только с Виталем, который наведался к ней домой, как скорая психологическая помощь. В квартире уже собрались знакомые и не очень Нике люди, но Маркин расплылся в такой довольной улыбке, когда они появились на пороге, что Николь решила, что ради этого можно и потерпеть. Она не горела желанием видеть Волконского или просто пыталась себе внушить, что не хочет. После поздравлений и вручения подарка, Виталя увел её под предлогом продегустировать приобретенную им текилу, чтобы дать возможность Кате и Лехе побыть вдвоем. Ника настороженно оглядывалась, чтобы по классике жанра не впечататься в Олега. — Он еще не вернулся с работы, — Виталь наблюдал за тем, как девушка скользит взглядом по комнате. Бремен это немного успокоило: будет время настроиться. Общие знакомые тут же окружили её, расспрашивая, куда это она пропала. Как то незаметно для себя она расслабилась, то ли потому что никто ничего не знал и с ней болтали на темы, никак её отношений с Олегом не касающиеся, то ли потому что Хомченко то и дело подливал ей текилу и подавал лайм с солью. К тому времени, когда появился Волконский, Бремен была пьяненькая и довольная. Тепло растекалось по телу и оно казалось таким легким, как перышко. Поэтому когда шатен неожиданно над ней вырос, она приветливо махнула ему рукой, что Олега немало удивило. Виталь понял, что перестарался с успокоительным и решил Нику вытащить на кухню, но она сцепилась языком со своим знакомым, который делал ей кучу комплиментов, в ответ на которые девушки хихикала. Неожиданно она вспомнила обо всем произошедшем. Волконский сидел в противоположном конце комнаты и не обращал на неё, как казалось Нике, абсолютно никакого внимания. Он болтал с какой-то девушкой, но пьяную фантазию Николь было не удержать, решив что он, не смущаясь её присутствия, клеит эту блондинку. В голове тут же созрел план мести, к исполнению которого она не медля ни минуты приступила. Сеня был симпатичным и явно ею заинтересованным, поэтому строить ему глазки и заигрывать труда ей не составило. Олег скрипел зубами, но прерывать этот спектакль не спешил. — Поссорились? — вопрос прозвучал настолько неожиданно, что парень невольно вздрогнул и обернулся к собеседнице. — Вроде того, — нехотя пробурчал он, не желая развивать тему их отношений с Бремен. Хомченко куда-то пропал, поэтому рыжеволосая начала входить в кураж. Олег вопреки мыслей Бремен говорил с Аней только о работе и пытался решить сразу несколько вопросов, но взрывы смеха со стороны компании и в том числе заливистый смех Ники постоянно его отвлекал, поэтому он предложил Ане выйти. Николь сделала свои выводы, видя выходящих из комнаты, поэтому даже не слушая о чем идет речь согласилась играть в какую-то игру. — Иди следи за своей подопечной, — Волконский тихо, но зла шепнул это Виталю, который оживленно о чем-то беседовал с каким-то долговязым парнем. Хомченко кинул обеспокоенный взгляд сначала на друга, а затем на дверь, из-за которой до него доносился хохот.

***

Кухня опустела слишком неожиданно, из-за чего Ника осталась наедине с Сеней. Потихоньку она начинала трезветь, а вот парень набирать обороты. И когда он встал перед ней, пока она смотрела в окно, опираясь пятой точкой об стол. Николь прекрасно понимала, чего он хочет и раздумывала о том, насколько этого хочет она. Без конца прокручивая в голове момент, когда Олег целовал её около подъезда. Все её нутро разрывалось между тем, чтобы еще раз почувствовать объятия Волконского и тем, что совершить акт какой-то глупой и детской мести. Девушка никак не противостояла тому, что Сеня приблизился еще ближе, но когда его лицо оказалось с нескольких сантиметрах от её, остро ощутила, что даже сейчас не может давать прикасаться к себе другим. Мотнув головой, она отстранила от себя его и поплелась в комнату, где находилось больше всего народу. Найдя Виталя, она уселась рядом с ним, положив голову ему на плечо. — Виски? — он махнул перед ней стаканом, но она слегка помотала головой. Уже не хотелось не пить и ничего другого. Хотелось вернуться домой. — Ника, — внезапно раздалось над самым ухом девушки. Катя держала в руках гитару Лехи, которую торжественно вручила ей, — спой что-нибудь, я так давно не слышала, как ты поешь. Бремен быстро определилась в песней. Почему-то гитара была для неё инструментом грусти и она играла и пела чаще всего только печальные и лиричные песни, и этот случай не стал исключением. Все затихли, как только она начала перебирать струны. Девушка прекрасно знала, что Олег за ней наблюдает, но не смела и взглянуть в его сторону.

I wish that I could tell you something But I'm a hostage of my pride

Волконский знал эту песню и понимал, что это некий камень в его огород. Вся эта игра в прятки, потому что иначе он это назвать не мог, его нервировала. Бремен упорно брала смены так, чтобы с ними не пересекаться. Виталь держал нейтралитет и ничего ему не говорил, а Леха, который ничего не понимал, жаловался, что Ника совсем их забыла, а без неё репетиции тухлые, но от друзей ничего добиться не смог. Макс вообще с головой ушел в свои отношения и разборки Бремен и Волконского его мало заботили, он был уверен, что они помирятся.

Now I'm buried in the armor Cause I'm an Iron Man I'm an Iron Man

Ника пела спокойно и ровно, что было для неё удивительно, но ей удавалось сдерживать эмоции. Понимая, что это видимо действительно конец, она все больше убеждалась в правильности своего побега к родителям, о котором пока не сказала пока даже Кате. Волконский действительно был каким-то железным человеком, который спокойно и равнодушно, прям как и со всеми своими бывшими, оборвал все нити и безжалостно сжег мосты.

***

Сизый дым растворялся в тягучем вечернем воздухе, а где-то за многоэтажками тлел закат. Поблизости не было никого и Олег, наслаждаясь своим одиночеством, курил, прислонившись к стене. Новость об отъезде Ника разлетелась мгновенно, потому что Катя случайно проболталась Леха, а он не смог не поделиться этим с остальными. Это их немало взбудоражило. Виталь тут же пошел выяснять, почему он до сих пор ничего не знает, но Волконский так от него практически ничего не добился. Хомченко лишь сказал, что Ника будет пробовать поступить в высшую школу музыки в Мюнхене. Через Леху ничего выяснить тоже не удалось, потому что Катя при упоминании Олега буквально превратилась из ангела в Сатану и отказывалась вообще что-либо говорить. Андрей же ему сообщил, что толком ничего не понял, но обещал всех их по приезду убить. Олег не мог понять насколько серьезны её намерения, но судя по тому, что парни во главе с Катей собирались делать какие-то проводы, все было хуже, чем ему казалось. Ника была импульсивной и нередко делала что-то в порыве чувств и эмоций, в том числе и могла неожиданно решить перебраться в Германию. Её родители уже получили гражданство, поэтому ей это не составляло труда. Его изнутри грызло то, что он сам ей советовал уехать, но и отпускать её туда не хотелось. Чувство неопределенности не давало покоя, из-за него он перестал нормально спать, а сигареты он не успевал покупать. Хотелось поговорить с Бремен, но он прекрасно знал, что одно неосторожное слово и она начнет паковать чемоданы еще быстрее и пошлет его далеко и надолго. Олег ждал приезда младшего братца, который точно все выяснит. Внутренне я заявляло, что он сам решил её оставить, а значит пытаться отговорить её уезжать было бы идиотизмом, да и расстояние вполне может ускорить процесс того, чтобы Ника сама его забыла или охладела к нему. Это казалось самым правильным решением: просто дать ей уехать. Как раньше все равно уже никогда не будет. Внезапно раздался стук каблуков, становившийся все громче, пока не перед ним не остановилась брюнетка. — Здравствуй. Ответа не последовало. Олег продолжал равнодушно смотреть куда-то в пустоту, даже не взглянув на Березовскую. Девушка продолжала сверлить её взглядом, но Волконскому было глубоко плевать на её присутствие. — Не делай вид, будто я пустое место, — Ирину раздражала эта флегматичность. Было намного лучше, когда он злился. — Для меня ты именно пустое место, — усмехнулся парень, переводя взгляд на недовольную девушку. — Оказывается твоя рыжая подружка такая врушка, — Березовская наблюдала за Олегом, который выбил из пачки еще одну сигарету, но не взглянул на неё. — Так уверенно тыкала мне кольцом в лицо, а теперь вот решила внезапно уехать. А я даже поверила ей. Волконский бы сейчас похлопал Нике, будь у него возможность. Видимо, у неё актерский талант, раз она смогла убедить даже Иру. — Неужели ты действительно её любишь? — девушка вглядывалась в лицо парня, но на нем не мелькнуло даже тени каких-либо эмоций. — Говори, что тебе от меня нужно, — бросил Олег, взглянув в голубые глаза. — Мне ничего от тебя не нужно, — гордо заявила брюнетка, с вызовом глядя на парня. — Ну, конечно. Я ведь обязательно вернусь к тебе, — насмешливо протянул парень. — Я любила тебя, но по-своему, — Ира хоть и выглядела серьезно, но Волконского это не удержало от саркастичного смешка. Как хорошо она уложила в «по-своему» то, что любит она больше всего деньги. — А ты меня. Любил ли он Иру? Олег сам вряд ли с точностью ответил на этот вопрос. Влюбился он практически моментально, но не знал любил ли. Березовская была эффектная, влекущая и умела очаровывать. Он сам искал встречи с ней, пытался удивить и добиться её. Нику он знал несколько лет и никогда не пытался ей как-либо понравится. Она просто всегда была где-то рядом, готовая прийти на помощь. Ему вообще было непонятно за что она могла его полюбить. Бремен видела многое и не всегда это были хорошие вещи, но ей это никогда не мешало. Волконский не знал, когда влюбился в неё, просто в какой-то момент начал ловить себя на том, что ревнует, что её касания намного приятнее, чем касания других девушек, а её эмоциональность по-своему притягательна. Брюнетка все ждала ответа, но Олег о чем-то думал, забыв о ней. — Ты же понимаешь, что таким ущербным, как мы, нужно быть вместе. Парень перевел на неё взгляд, пытаясь понять, какой именно смысл она вложила в слова «Ущербные». Внутренний голос поддакивал, потому что нормальным человеком Волконский назвать себя не мог. Березовская представлялась ему каким-то демоном, который усердно пытался утащить его на дно, откуда нельзя выбраться. Он сам бы свалился туда, если бы не Ника, которая была неким рыжим ангелом, что не давал ему упасть, помогая балансировать на краю. — Нет, — отрезал парень. Олег сам не понял себе или Ире он это сказал. Волконский скользнул по девушке взглядом и затушил сигарету. Березовская наблюдала, как он удаляется от неё, но сказать что-то вслед не решалась. Интуиция подсказывала, что вердикт вынесен и рассмотрению не подлежит. В этой войне она проиграла.