А что такое дом?

      Тауриэль усвоила довольно быстро, что в доме Фисэмара, почти как в его армии, если кто-то делал что-то плохое, его всегда настигало… Суровое правосудие. Это не мешало ей беспрестанно проверять границы дозволенного. За следующий месяц девчонка провинилась столько раз, что в конце концов опекун заставил их с Сэллианом написать по двадцать раз (пускай даже корявым почерком) каждое из простых правил их совместного существования:       «Запрещены драки, побеги в лес и на нижние ярусы дворца, прогул уроков, воровство (пирожные с кухни считаются), обман (сокрытие ценной информации считается), грубость, любые опасные действия».       Конечно, Тауриэль не хотела расстраивать Фисэмара, как не хотел и Сэллиан, но иногда им становилось так скучно, или так весело, или так охота «посмотреть, что будет», что они просто не могли удержаться от очередной большой глупости. Вот, например, в правилах вовсе не было написано, что нельзя пытаться скатиться с лестницы верхом на доске… А о том, что это действие входит в список опасных, они задумались только тогда, когда Ли сломал руку и чуть не свернул шею.       Леголас не присоединялся к ним очень часто — он больше любил читать в одиночестве, или проводить время с отцом в его кабинете, — так что Тауриэль и Сэллиан брали его с собой либо прогуляться по саду, либо совершить что-нибудь такое грандиозное, что он бы счёл достойным своего времени. Честь ему и хвала, Леголас никогда не выдавал взрослым тех опасных приключений, в которых не участвовал.       Лорд Фисэмар всё узнавал сам.       — Так нечестно, — прокомментировала однажды Тауриэль. Правда, в этот момент она стояла в углу и ни в коем случае не думала так же, как говорила, но он воспринял серьёзно.       — Что именно нечестно?       — Ну… Всё.       — А-а-а. Это определённо всё проясняет, — в голосе Фисэмара послышалась добрая насмешка, и девчонка тихо фыркнула, не удержавшись.       — Как ты всегда всё узнаёшь? — спросил за неё Сэллиан из соседнего угла. Не то чтобы он не знал настоящего ответа на этот вопрос.       — Это если не считать тех случаев, когда вы сами мне рассказываете, потому что кто-то поранился, или вам просто стало очень стыдно?       — Ага, — вспыхнула Тауриэль. — Если не считать.       — Ну, во-первых, иногда у вас слишком уж виноватые лица, тренируйтесь скрывать. Во-вторых, в этом дворце и за его пределами полно солдат, у которых есть причины за вас беспокоиться, а в-третьих… Я просто знаю, эльфята. Я чувствую, когда у вас что-то идёт не так. Вне зависимости от того, кто и как быстро успевает сообщить мне об этом, я, вероятно, уже в курсе.       — Всевидящий ты, — буркнул Сэллиан.