***
— В чем дело? — насторожился Галион, услышав мельком выскользнувшее из уст ключника имя маленького принца. До возвращения Трандуила и Эллериан оставалось два дня, в то время как Фисэмар (вероятно, просто выгнавший их во дворец) планировал вернуться чуть позже. Казалось, хоть этот промежуток времени они могли прожить спокойно?.. Но нет. — Кто-то устроил в комнате короля настоящий пожар, — сообщил ключник. — Понятия не имею, кто это может быть, мы только что отправили нескольких смельчаков проверить. Галион закатил глаза, уже зная, кого обнаружит в королевских покоях и, по профессиональной привычке, устремляясь на помощь. В конце концов, это была больше его вина, чем чья-либо ещё. Отпрыски его друзей вели себя по большей части сносно. Он позволял им какое-то количество вольностей, хотя сами они в такие моменты, вероятно, верили в собственную неуловимость. Редко, но очень сильно у Галиона чесались руки их отшлёпать, но, все-таки, не сдержать данного им слова он не мог: эльфята не были настолько уж его проблемой. Куда большей проблемой для него было, например, то, что советники его Короля приставали к нему с какими-то вопросами очень уж королевского масштаба, надеясь, что он знает на них ответы. А Галион, даже если и знал что-нибудь, в отсутствие Трандуила не ответил им ничего хоть самую малость внятного… Чем навлёк на себя их гнев. Не то чтобы ему не было всё равно. В тот день он был завален работой, приставил к эльфятам своего помощника, и они клятвенно пообещали ему, что сразу же после уроков разойдутся по своим комнатам и будут прилежно учиться весь день. Галиону может и стоило бы насторожиться, но он был так занят и раздражён, что не обратил никакого внимания ни на переглядки, ни на заговорщические взгляды. Конечно, к тому моменту, как дворецкий достиг нужной двери, он в полной мере прочувствовал грядущую катастрофу. Предчувствия его не обманули: рядом с распахнутой дверью, комната за которой казалась чем-то средним между лесным пожаром и потопом, сидели три в крайней степени несчастных эльфëнка. Тауриэль плакала навзрыд, у неё на ладонях красовались большие ожоги (а ведь старые только сошли!), которые сочувственно вылизывал Котик, невольно причиняя ещё больше боли. Галион не терял времени даром: подхватив девчонку на руки и проследив за тем, чтобы её друзья последовали за ним, эльф быстро зашагал в направлении целительских палат. — Что у вас случилось? — спросил гораздо мягче, чем хотел бы.***
— Я не нарочно, — шепнула Тауриэль, подняв умоляющий взгляд влажных зелёных глаз. После долгих споров о том, почему идти к целителям необходимо, её руки наконец были перевязаны — и рассказана история о том, как так вообще получилось. — Честное слово, Галион… — Ещё бы ты сделала это нарочно, — откликнулся дворецкий слишком уж язвительно. Впрочем, ехидно вздёрнутая бровь тотчас же опустилась, и он добавил более сочувственно: — Мне придётся сообщить королю, мы не сможем восстановить все бумаги, бывшие на его столе, даже если очень постараемся. Боюсь, что и Фисэмару тоже. И, к сожалению, я не думаю, что это тебя оправдает. Что касается вас двоих… — Леголас и Сэллиан дружно посмотрели в пол. — Я знаю, что вы не хотели сдать подругу, но, видит Эру, с учётом горящей комнаты вы могли бы. — Нет не могли бы, — пробормотал Ли. — Если ты никогда нас не шлëпал, это не значит, что ты не начал бы… На… На эмоциях. Вот. — Я и сейчас на таких эмоциях, какие вам не снились! — закатил глаза Галион. — Ладно. Точно вы двое не поранились? — Точно. — Замечательно. Немедленно спать.***
В дверь постучали — тихо, но очень быстро и очень-очень много раз. Галион понял, что не зря засиделся за работой до поздна впервые за несколько месяцев, и поспешно пригласил стучавшего войти. Не слишком удивился, увидев на пороге троих эльфят, которых пару часов назад с боем уложил спать. — Вперёд, — коротко сказал он, протягивая руки, чтобы Леголас, более остальных привычный к его объятиям, скользнул в них. За Леголасом последовал чем-то явно напуганный Сэллиан, ведя за руку заплаканную Тауриэль. — Что у вас случилось, м-м? — Мне не нравится гроза, — объяснил Ли, успокоившись. — А Тауриэль не нравится оставаться в комнате одной. — А моему принцу что не нравится? — неприметно улыбнулся виночерпий. — Когда меня будят посреди ночи, — тяжело вздохнул Леголас. Старший эльф усмехнулся: благодаря всё тем же Трандуилу и Эллериан он прекрасно понимал их сына. Не столько из соображений собственной эмпатии, сколько из необходимости, он обнял всех троих эльфят поочерёдно, поцеловал Тауриэль в солёную щëку и сказал то, что они так хотели услышать: — Значит, нужно спать. Вместе с эльфятами Галион переместился в свою постель. Леголас свернулся калачиком, прижавшись к груди Галиона, Сэллиан удобно устроился прямо на его бедре, Тауриэль же смогла лечь спокойно только спустя пару минут толчков и пинков. — Галион, — шепнула она, повторяя то, что он за один день и так раз пятнадцать услышал. — Прости, пожалуйста… — Спи, — фыркнул Галион. — Ты не должна извиняться за это передо мной. За окном прогрохотал очередной раскат грома, вторя его словам, и Сэллиан, вздрогнув, задержал дыхание. — И ничего не бойтесь, — гораздо мягче прибавил Галион, положив руку на плечо расстроенной девчонки. — Уж от грозы я защитить сумею, иначе лорд Фисэмар меня самого отшлëпает… До смерти.