Война закончилась, львёнок

Я никому не дам отчета

И не сочту своей виной,

Что видели во мне кого-то,

Не совпадавшего со мной.

Ф. Пессоа

      Стоило Гермионе влететь в свою комнату и с размаху хлопнуть дверью, как буквально сразу же она снова открылась, и девушка порывисто обернулась, встречаясь взглядом с зелеными глазами Гарри. Он шагнул к ней навстречу, и Гермиона кинулась в объятия друга, уткнувшись носом в его свитер. Ведьму крупно трясло, но она, сильно зажмурившись и крепко обнимая Гарри, без конца повторяла про себя, что не заплачет.       Постепенно дыхание Гермионы выровнялось, а дрожь прошла. Но Гарри все еще молчал, прижимая ее к себе.       — Все? — тихо спросил он, когда Гермиона подняла голову. Девушка кивнула, прижала руки к горящим щекам и виновато посмотрела на друга. Гарри спрятал руки в карманы джинсов и окинул ее невеселым взглядом. — А теперь расскажи: что это было?       — Ничего, — опустив взгляд, сказала Гермиона. И, чтобы не встречаться взглядом с Гарри, отвернулась, и прошла к столу, чтобы принять лекарства.       — Ничего? — возмущенно воскликнул Гарри. — Гермиона, я терпеть не могу, когда от меня что-то скрывают. И я вижу, что с тобой что-то не так, но ни ты, ни Луна ничего мне не говорите. Ты изо всех сил делаешь вид, что все в порядке, но при этом ходишь как в воду опущенная, не ешь, не спишь, а теперь еще и нападаешь на Снейпа! Что с тобой происходит?       Гермиона откинула голову и тяжело вздохнула.       — Гарри, — девушка старалась говорить как можно спокойнее, пока открывала первое зелье, что должна была принять, — это все сложно…       Она осушила первую склянку и потянулась ко второй.       — Настолько, что я не смогу понять? — скептично произнес друг. Она услышала тяжелый вздох и то, как он начал мерить комнату шагами, — верный признак, что нервы Гарри на переделе. Гермиона вздрогнула, когда он резко оказался рядом с ней. — А тут только слепой не увидит, Гермиона… Вас со Снейпом… Дело ведь в нем, я прав?       Гермиона резко повернула к нему голову, встречаясь с решительным взглядом друга.       — Я долго не мог смириться еще и с этим, знаешь ли, — Гарри усмехнулся и покачал головой. — Ты думала, что дело только в использовании темной магии, а я сразу понял, что это влияние Снейпа. И он смог бы на тебя повлиять настолько только в одном случае. Если бы стал сильно небезразличен. А потом я начал наблюдать за вами, и все вопросы отпали сами. Кроме одного: о чем ты думала?       Гермиона медленно выпила второе зелье, после чего посмотрела на друга.       — А ты думал, когда вдруг влюбился в Луну? — жестко спросила она.       — Я сначала расценивал это, как развлечение…       — Считай, что я тоже… Но только твое развлечение переросло во что-то прекрасное, потому что Луна ответила тебе взаимностью. Я же со Снейпом, как обезьяна с гранатой: одно неверное движение — и взрыв!       — Ты изначально должна была понимать, в кого ты влюбляешься, Гермиона, — вдруг закричал Гарри. — Тебя не смутило, что он всю жизнь любит одного человека, что он затворник и что выбрал путь одиночества… Или ты подумала, что он нуждается в твоем спасении?       Гермиона закрыла лицо руками. Мерлин, как же больно слышать подобную правду из уст друга. Она знала, что он говорит это не потому, что хочет ее обидеть, а потому, что волнуется, но это вышибло из нее дух.       — А теперь что? — успокоившись, спросил он.       Выпив третью склянку, Гермиона равнодушно пожала плечами.       — Ничего. Как дело закончится, мы разойдемся и больше никогда не встретимся. Идеально.       Повисло молчание. Гарри неверяще качал головой, а Гермиона была ошеломлена эффектом от своих слов. Она почувствовала боль и пустоту, стоило ей озвучить это. Девушка не хотела так. Никогда больше его не видеть — что может быть хуже? Тут же разозлившись на себя за такие мысли, она попыталась поскорее отгородиться от них.       — Если знаешь, что не сможешь отделить секс от работы, зачем в это влезать? — запустив руку в волосы, спросил Гарри, но его голос звучал так, словно вопрос был риторический.       — Ты думаешь, я не понимаю, какая я глупая? — Гермиона горько усмехнулась. — Я думала, что после Рона я уж точно ни в кого не влюблюсь еще долгое время, но тут появляется многострадальный Северус, и я бросаюсь в пучину из чувств, где смешались похоть, благодарность, сочувствие и злость. Опасный такой коктейль. И вот моя крыша обещает больше никогда не вернуться.       — Он воспользовался тобой? — жестко спросил Гарри, и на его скулах заиграли желваки.       — Что? — удивленно воскликнула Гермиона, посмотрев на друга. — Нет, конечно. Скорее, я воспользовалась… И получила по заслугам за это.       — Что он…       Гарри не успел закончить свою мысль, потому что дверь ее комнаты с грохотом отскочила от стены и на пороге появился Снейп собственной персоной.       Гарри тут же шагнул к Гермионе и закрыл ее собой.       — Вам лучше уйти, сэр, — с вызовом глядя на Снейпа, выпалил он.       Гермиона вышла из-за его спины, вскинув бровь.       — Что такое, Северус? Пришел за извинениями? — девушка оттолкнула Гарри, который снова пытался ее прикрыть собой. — Их не будет… Не хотел получить, нужно было лучше защищаться…       — Поттер, выйдите, — голос Снейпа звучал спокойно, он не выглядел злым. Рана, которую нанесла ему Гермиона, была успешно залечена, и, похоже, мстить ей жестокой расправой он не собирался.       — Я не могу этого сделать, — Гарри был настроен решительно. — Говорите при мне.       — Боюсь, ваш многострадальный мозг совсем сплавится после того, что вы услышите…       Гермиона вздохнула. Прерывать их хрупкое образовавшееся перемирие из-за ее обид было бы слишком эгоистично. Гарри как раз хотел было открыть рот, чтобы ответить зельевару, но девушка положила руку ему на плечо.       — Ладно, Гарри, это же всего лишь Северус Снейп, защитник убогих и угнетенных гриффиндорцев, — сказала она, презрительно кривясь. — Ну что он может мне сделать?       Гарри многозначительно посмотрел на нее:       — Ты уверена?       — Иди, — слегка подтолкнула она его, — ничего не случится.       Гермиона еще раз подтолкнула сомневающегося друга, и он, покачав головой, вышел.       — Мисс Грейнджер, — ласково начал Северус, но Гермиону пробрало от холода в его голосе. Еще со школьных времен она знала: этот тон означает, что профессор очень злится. Плюс это официальное обращение… — Вы считаете, что ваше поведение было достойно взрослой женщины?       Гермиона расхохоталась под испепеляющим взглядом.       — Мое поведение? — еле выдавила она, а потом добавила уже серьезней, кривясь в нехорошей усмешке: — Великий Мерлин, Северус, ты первый начал эту игру… Твое поведение тоже недостойно. Ты ушел после того, как мы занимались сексом, а потом демонстративно взял себе в напарники другую женщину. Так что не тебе говорить мне о достойном поведении, ты, лицемер…       — Решила, что тебе все дозволено? — его голос звучал опасно; Снейп сделал пару шагов к ней, и Гермиона вжалась в стол. Он резко остановился.       — Не подходи, — сказала она с бешено бьющимся сердцем.       Она не боялась его. Но Снейп, видимо, считал именно так, и его это… ранило. Гермионе было плевать. Ей просто нужно было, чтобы он держал дистанцию. Не хватало еще, чтобы эта спасительная злость прошла и ей захотелось порыдать, как в тот вечер, только теперь на его груди.       — Я не сдержалась, признаю, — сказала Гермиона после минутного обмена испепеляющими взглядами, — это даст пищу для слухов.       — Меня не волнуют слухи, — сказал Снейп, но больше не делал попытки приблизиться — лишь оглядывал ее внимательным взглядом, отмечая состояние. — Я был предвзят по отношению к тебе и многое спускал с рук. Но когда это начинает угрожать жизни, думаю, мои дальнейшие действия очевидны. Ты стала слишком нестабильна…       — Я использовала много твоей энергии? — вдруг нахмурилась Гермиона, вглядываясь в его отстраненное лицо.       — С нашей последней встречи у тебя дома ты постоянно вытягиваешь магию, — кивнул Снейп, борясь с желанием подойти еще ближе и успокоить ее. Ведьма выглядела такой растерянной, пытаясь осознать услышанное. — Без остановки.       — Надо снять Аркан, — тут же сказала Гермиона, — я не могу так…       — С такой потерей магии ты не протянешь и месяца, — скривился Снейп, — я же могу существовать не один год. Поэтому снимать Аркан мы не будем, пока это не прекратится.       Гермиона вздохнула. Ну вот, злость начала проходить. Как ей злиться на него, когда он каждую минуту спасает ее никчемную жизнь? Но девушка скривилась в его манере, язвительно бросив:       — К чему такие жертвы, Северус?       Гермиона выпила четвертый пузырек с зельем и потянулась к пятому, последнему. Снейп видел, как она напряжена и сердита, смотрел в ее глаза, отражавшие всю гамму ее чувств, и впервые за многие годы он захотел снова извиниться. И кто знает, возможно, она его бы простила. Это же Гермиона. Великодушная, понимающая, добрая и такая ранимая. Последним было легко пользоваться для того, чтобы оттолкнуть. И Северуса беспокоила неожиданно возникшая мысль, что потеря магии связана с ее обидой и злостью и, если он сможет заглушить эти чувства, это прекратится. Но тогда шанс, что они снова сблизятся, был очень велик. А значит, она будет подвергаться еще большей опасности. Она должна справиться с этим сама.       — Ну как же, — усмехнулся он, складывая руки на груди, — помощь тупым гриффиндорцам как смысл жизни.       — Тупым? — брови Гермионы взлетели вверх. Неожиданно.       — Как еще можно назвать человека, инстинкт самосохранения которого стремится к нулю? — губы Снейпа скривились при этих словах; потом он выплюнул ледяным тоном, осмотрев ее с ног до головы: — Работай с окклюменцией, Грейнджер. И держи свои эмоции при себе, чтобы я подобного больше не видел. Перестань быть такой самонадеянной дурой, ожидая, что тебя обязательно кто-то спасет. Я не обязан вечно тебе помогать и утирать тебе сопли. Ты, словно маленький ребенок, не можешь держать себя в руках, вечно ноешь и думаешь, как несправедливо обошлась с тобой жизнь. Пора бы тебе уже зарубить на носу, что жизнь вообще несправедлива.       Гермионе захотелось ударить его снова. На этот раз рукой. Но она понимала, что ничего не добьется. Снейп был наглухо закрыт, и крики, уговоры, пощечины ничего не изменят. Ведьма молча смерила его презрительным взглядом и отвернулась.       — Как же я от тебя устала, — тихо проговорила она и выпила последний пузырек с лекарством, сжимая его так крепко, что, казалось, он сейчас треснет в ее руках.       — Думаешь, я не устал? — негромко отозвался он, и обреченность в его голосе заставила ее порывисто обернуться, но заметила Гермиона только его спину, которая скрылась за дверью.       А Снейп в задумчивости шел к своей комнате, понимая, что ему предстоит снова пережить момент, когда его хлесткие слова отталкивают самых важных для него людей. Он до сих пор помнил презрительный взгляд Лили после брошенного в сердцах «Грязнокровка».       Он никогда не забудет такой же взгляд Гермионы после его слов.

***

      Гермиона сидела с утра на собрании, пытаясь не уснуть. Глаза закрывались после бессонной ночи, и к утру, когда она спустилась на завтрак, ей было абсолютно плевать на бросаемые на нее взгляды. Ведьме не удалось поспать и часа. Девушка пыталась собраться, но все равно приходилось подпирать голову рукой, чтобы та безвольно не падала.       Северус Снейп смотрел на глубокие тени под глазами Гермионы и бледные губы, пока Гарри Поттер вещал о деле. Она снова не позавтракала, а вчера — не ужинала. И его это злило до чертиков. Что за мученическое поведение? Глупая ведьма. За эту неделю он постоянно видел ее отрешенность, задумчивость и попытки спрятаться за окклюменцию. Безуспешные, кстати.       Всю неделю он держал это чертово расстояние, игнорируя ее, отталкивая от себя своими решениями, непроницаемыми взглядами и грубыми словами. И ничего не добился, кроме ее дикого желания настучать ему по башке. Но из нее словно высосали жизнь, поэтому держать дистанцию удавалось все труднее. Гермиона всегда была такой живой, яркой, а теперь стала молчаливой и задумчивой.       «Но так будет лучше», — снова убеждал он себя. И в последние дни приходилось повторять это чаще, потому что все больше хотелось быть рядом и сделать все иначе. Ему до дрожи в пальцах хотелось прикоснуться к ее коже и уткнуться носом в волосы девушки, вдыхая их сладкий аромат, увидеть этот блеск в глазах, когда она, улыбаясь, смотрела на него. Снейп, как чертов наркоман, нуждался в этом и страдал от ломки каждый долбаный день.       Нельзя приближаться к ней, снова целовать, поддаваясь эгоистичным порывам, чтобы вдруг снова осознать потом, что ей лучше без него. И ему бы давалось это гораздо легче, не будь она так несчастна в последнее время.       Глядя на нее сегодня за завтраком, где она вливала в себя несколько чашек кофе, не притронувшись ни к чему другому, Северус хотел вырвать этот чертов кофейник у нее из рук и заставить проглотить хоть кусочек запеканки.       Даже не удивительно, что завтрак стал его любимым временем. Она почти никогда его не пропускала. Только там он теперь мог спокойно наблюдать за ней и сидеть так близко — на расстоянии вытянутой руки. В эти полчаса он напитывался ею, ощущая себя почти живым. Чуткий нос улавливал легкий аромат ее шампуня, а внимательный взгляд темных глаз подмечал важные детали. И к своему неудовольствию, он видел, как она становится все слабее.       Невыносимая, упрямая и гордая. Не желала принимать ничью помощь. Ни своего любимого Поттера, который по совету Северуса пытался с ней поговорить о пережитом, ни Малфоя, которому Северус предложил поделится контактами их семейного психотерапевта с пострадавшими от рук Пожирателей. Конечно, он знал, что Драко поделится только с ней: видел его интерес к девушке. Но упрямая ведьма только отмахивалась от них.       Снейп решил сменить тактику. Молчаливое принятие, кажется, только все усугубляло. Значит, нужно вовлечь Грейнджер во что-то, дать ей какую-то цель. Или того, кому ей все время нужно противостоять.       — Северус? — окликнул его Гарри, напряженно вглядываясь в лицо начальника.       Снейп, который все это время задумчиво смотрел на Гермиону, постукивая длинным пальцем по губам, перевел взгляд на Поттера и вскинул бровь.       — Говорю: я закончил, — раздраженно повторил Гарри, которому Снейп снова начинал нравиться все меньше. — Все?       — Оливия, — резко произнес Снейп, игнорируя мальчишку, и его новая напарница с готовностью на него посмотрела с этой бесячей дружелюбной улыбкой на лице, — сейчас поедешь с Поттером и Малфоем. У меня с Грейнджер есть одно незаконченное дело, — Гермиона, которая все это время сидела, отстраненно глядя на руки, удивленно подняла голову как раз в тот момент, чтобы заметить недвусмысленные взгляды, которыми обменялись ребята при этих словах. — В остальном придерживаемся рекомендаций, что озвучил Поттер. Теперь нужно будет следить и за сигнальными чарами. Но не будьте идиотами: старайтесь не трансгрессировать на территории города. Добирайтесь на машине.       — Что не так с трансгрессией? — спросил Невилл, поднимаясь. — Я так и не понял…       — Обычные волшебники не трансгрессируют либо делают это крайне редко. Это опасно, требует концентрации и высокой затраты сил. Также создает магический всплеск и хорошо отслеживается, — спокойно объяснил Северус. — Если мы будем в таком количестве ежедневно трансгрессировать в черте города, только дурак не заметит этого. А нам нужно сохранять режим инкогнито.       Ребята закивали, давая понять, что теперь им все ясно, и, приняв оборотное, оделись, и ушли через камин. Стоило им остаться одним, Гермиона зашипела.       — Спасибо, Снейп, ты даже не представляешь, о чем они могли подумать!       Он саркастично усмехнулся.       — Очень даже представляю, мисс Грейнджер… Не нужно быть легилиментом, чтобы увидеть это в их лицах.       — Зачем ты подстегиваешь их фантазии?       — Потому что могу… — сказал он, пожав плечами, а потом резко встал, заставив Гермиону вздрогнуть.       Девушка наблюдала, как он придвигает с помощью магии кресло к ее месту и садится напротив. Так близко, что ее вытянутые ноги оказались между его. Он был решительно настроен, и Гермиона, вскинув бровь, спросила:       — Что ты задумал?       — Найти твое воспоминание, которое, я теперь уверен точно, влияет на твою магию.       — Как оно может влиять на магию? Оно же воспоминание, а не проклятие. Я думала, мы ищем его только для того, чтобы разобраться…       — Ты, Грейнджер, умнейшая ведьма своего поколения, — покачав головой, сказал Снейп. — Но хваленых мозгов я что-то не наблюдаю.       — Снейп, — угрожающе зарычала Гермиона, — еще раз пройдешься по моему интеллекту — пеняй на себя…       Он хмыкнул.       — Обливиэйт наложил кто-то криворукий. Видимо, поспешно и неуверенно, — скривившись, проговорил Снейп, ставя локти на колени и подаваясь корпусом вперед, — поэтому ты слышишь его отголоски и что-то помнишь…       — Да, — кивнула Гермиона, забравшись на диван с ногами и вжавшись в спинку, — я слышу свой крик, и у меня возникает тянущее чувство потери и отчаяния. Мне кажется, это было что-то плохое, и я молю, чтобы это не было связано с работой… Если нас обезвредили в каком-то деле подобным образом… Страшно представить последствия того, что я могла забыть. И не исключено, что и Гарри тоже пострадал подобным образом.       — Разберемся сначала с тобой. Нам нужно выяснить, когда это случилось. Выстроим хронологию. Начнем по порядку. С настоящего и дальше в прошлое…       — Я знаю о способности окклюментов организовывать свой мозг как помещение, но, сколько бы я ни пыталась это сделать, у меня не выходит, — сказала Гермиона, пряча ладошки в рукава и глядя, как длинные пальцы Северуса подпирают подбородок, а глаза цвета оникса изучающе обегают ее лицо. Они словно вернулись на несколько недель назад, и сердце вдруг сжалось от этого. Тогда она была просто рядом с ним; взгляд дарил тепло, хоть и был насмешлив; она могла брать его за руку, и Гермиона поняла, что скучает.       Должно быть, что-то отразилось в ее глазах, потому что Снейп тут же закрылся. Он отстранился, и презрительная усмешка исказила его лицо.       — Грейнджер, окклюмент из тебя никудышный…       А впрочем, нет. Козел…       — Я научу, — пообещал он, и от этих слов побежали мурашки. — К сожалению, этическая сторона вопроса остается открытой… Сейчас я не смогу не смотреть, как раньше.       Скептическое выражение отразилось на лице Гермионы, и она усмехнулась. Но потом ей стало не до веселья, когда она подумала, что станет совсем беззащитна перед ним, когда он окажется в каком-либо воспоминании, о котором она не хотела бы вспоминать. А таких было очень много.       — Я хочу, чтобы по первому моему требованию мы двигались дальше, — решительно сказала Гермиона, и он кивнул, не собираясь спорить.       — Тогда, пожалуй, начнем, — сказал Снейп, придвигаясь к краю кресла и вторгаясь в личное пространство Гермионы, которой дальше уже некуда было вжиматься. — Сядь удобнее. Больно не будет. Я не защиту твою пробивать буду, а направлять. Ты почти ничего не почувствуешь, но голова может закружиться.       Девушка кивнула, прикрыв на мгновение веки. Вдох. Гермиона открыла глаза, оказавшись с ним лицом к лицу, и тут же почувствовала его внутри своей головы.       Они стояли посреди темноты. И вокруг них плавали, то появляясь, то скрываясь во тьме, какие-то образы, восклицания, отрывочные разговоры. Гермиона с удивлением посмотрела на Северуса.       — Я тебя вижу…       — Святая Моргана, — иронично протянул он, игнорируя ее и осматриваясь, — что за сумбур… С такой-то кашей в голове не удивительно, что тебе с трудом дается искусство окклюменции, которое состоит в том, чтобы упорядочивать мысли и прятать их даже от себя. Ты же овладела лишь способностью выстраивать стены, защищая их от других. Как примитивно…       Если бы могла, Гермиона бы закатила глаза от такого количества пафосных речей, но вместо этого решила проигнорировать выпад.       — А раньше ты что видел?       — Твои стены, а пробивая их, я старался двигать быстро, определяя, как ты сможешь со мной справиться… Не было времени осматриваться.       — И где мы сейчас?       — В этом моменте. В нем у тебя еще не сформировалось воспоминание; другими словами, это сейчас. Попробуй свои недавние воспоминания отгородить от остальных, убирая их в сторону. Потом двинемся дальше…       Гермиона, начиная паниковать, кивнула. Она совершенно не понимала, что делать и как сразу вытянуть нужные воспоминания. Девушка сосредоточилась, впуская их…       …Взгляд обегает высокую фигуру Снейпа в джинсах и черном свитере, и, несмотря на злость и обиду, она отмечает, какой он красивый, а по телу пробегает неровный строй мурашек…       Гермиона мысленно отодвигает его в сторону и торопится перейти к следующему. Воспоминание рябит. Ведьма понимает, что это сон.       …Селвин обходит ее со спины и хватает за горло, пока другая рука шарит по ее телу. Он тихо шепчет ей:       — Маленькая грязнокровка.       Его лицо вдруг появляется прямо перед ней, а тело Гермионы цепенеет от его магии, и, что бы она ни пыталась делать, она не в силах пошевелиться, защититься и защитить других…       Это будет тяжелее, чем ей казалось. Снейп молчал — просто стоял немного позади нее, и Гермиона была благодарна ему за это. Она не хотела бы видеть его лицо, когда он чувствовал то же самое, что проживала она в этот момент.       …В комнате темно. Только серебристый лунный свет освещает одинокую сжавшуюся фигурку Гермионы. Она, все еще раздетая, сидит, облокотившись о стену, и, не отрываясь, смотрит на полный диск луны. Слез уже нет, но разъедающая пустота не дает прийти в себя…       Она почувствовала, как Снейп шагнул к ней.       — Нет!       Она торопливо тянет другое, но оно не лучше.       …Ее пальцы изучающе скользят по отметинам, оставленным им, а в душе полная растерянность…       Совсем сбившись, воспоминания начинают появляться хаотично.       …Вместе с папой Гермиона бежит по зеленой траве футбольного поля, смеется и пытается отобрать мяч. Счастье и чистая радость переполняют ее…       …Дикий ужас пронзает все ее тело, когда Гермиона видит, как Нагайна нападает на профессора Снейпа, впиваясь в него зубами и разрывая кожу, ткани и вены. Снова и снова. Ей хочется помочь, что-то сделать. Гермиона тянется к палочке, но Рон перехватывает ее руку, прикладывая палец к губам и качая головой. «Ему не помочь», — читает она по его губам. Кивает и вытирает слезы. Ей так жаль…       Гермиона почувствовала, как по щеке скатилась слеза. Это тяжелое воспоминание. Особенно сейчас, когда она вдруг осознала, что он мог умереть там. Пришло ужасное осознание, что она могла никогда не узнать его.       …Благотворительный вечер, куда она сопровождала Рона и Джорджа для привлечения инвесторов, оказался сплошным провалом. У нее тревожное чувство, которое не покидает девушку весь вечер. Рон, все так же беззаботно улыбаясь, все болтает с новыми и новыми людьми; Гермиона стоит в стороне. Иногда Джордж появляется рядом, развлекая ее, и, замечая настроение Гермионы, обещает, что скоро можно будет уйти.       — Виктор? — Гермиона удивленно оборачивается на легкое прикосновение и встречается лицом к лицу с Крамом. — Как неожиданно увидеть тебя здесь!       Она приятно удивлена. Виктор стал выше и выглядит словно сошел с обложки журнала.       — Гермиона, — четко выговаривает он ее имя, лучезарно улыбаясь и целуя ее руку, — потрясающе выглядишь. Мне надоело смотреть, как ты стоишь целый вечер в одиночестве…       Оно сразу тянет за собой другое, болезненное.       …Рон покраснел от злости, пока кричал на нее. Гермиона поднималась по лестнице, стараясь не устраивать скандал, пока все Уизли на кухне неловко переглядываются и пытаются выяснить у Джорджа подробности.       — Ты снова выставила меня дураком.       Стоит ей войти в комнату, Гермиона ее запечатывает и резко оборачивается к Рону, сверкая глазами.       — Ты сам выставил себя дураком, Рон. Зачем ты просил меня сопроводить тебя, если твой брат за вечер оказал мне больше внимания, чем ты?       — Не только брат, — кривится Рон, — а еще твой бывший — невероятный Викки…       — Да, спасибо Виктору за то, что сделал это вечер чуточку приятнее…       — Приятнее? — Рон снова закричал так, что ее чуть не оглушило. — Ты, как шлюха…       Звонкая пощечина прерывает Рона…       Следующее воспоминание рябит и меркнет местами. Это снова сон.       …Гермиону пронзает острое желание, когда она прижимается спиной к его груди. Сильные руки ласкают ее тело, обхватывают грудь; пальцы скользят по животу и ниже, вырывая стон. Она выгибается в пояснице навстречу его рукам, откидывает голову на плечо, чувствуя его требовательные губы на своих, и прядь черных волос падает на ее щеку…       …Теплый океан омывает ее ноги, пока она следует по песку за своими родителями, которые идут впереди. Они смеются, беззаботно о чем-то разговаривают и спорят. Гермиона чувствует себя очень одиноко. Никто не смог поехать с ней в Австралию, а она не ожидала, что ей будет так тяжело увидеть их и принять решение снять заклятие. Рука не поднимается нарушить их обретенное счастье…       — …Как ты могла, Гермиона? — мама кричит на нее изо всех сил. Она так сильно плачет, что у дочери тоже наворачиваются слезы; она делает инстинктивный шаг к ним, но отец вскидывает голову, и его жестокие слова ранят в самое сердце.       — Уйди, — говорит он, обнимая жену и пытаясь успокоить легкими поглаживаниями по спине, — видеть тебя сейчас не хочу.       Она пятится, не в силах поверить, что все оборачивается таким образом. Что родители не понимают, что не хотят выслушать причины. Не хотят узнать, что с ней случилось. Она столько пережила, ей нужно рассказать об этом. Они ведь все поймут, стоит им услышать ее…       Гермиона удивленно поднесла руку к лицу, ощущая влагу на щеках, а потом вдруг почувствовала Северуса совсем рядом. Он обошел девушку и коснулся кончиками пальцев ее виска.       Аккуратно выскользнув из ее мыслей, Снейп поймал обмякшее тело. Пересел к ней на диван, поудобнее устраивая голову Гермионы у себя на плече и обнимая хрупкое тело. Северус легко коснулся губами ее волос и, прикрыв глаза, глубоко вдохнул ее запах. Все это оказалось тяжелее, чем он рассчитывал. Ему нужно было подумать, а ей поспать.

***

      Когда Гермиона проснулась в два часа дня, первое, что она увидела, это Снейпа, который сидел все в том же кресле и задумчиво крутил в пальцах палочку, глядя на нее.       — Извращенец, — буркнула она, поднимаясь. Чувствовала себя девушка разбитой от короткого сна. — Почему ты меня не разбудил? И как я вообще умудрилась уснуть во время легилименции?       — Я помог тебе, — небрежно ответил Снейп, вставая и протягивая Гермионе оборотное зелье. — Пей, и нам пора.       Девушка не успела нормально обдумать ситуацию, когда Снейп кинул в нее ее курткой, и они один за другим вошли в камин своей гостиной. Когда они вышли из камина в «Красном колпаке», ведьма решительно направилась к выходу, но жесткие пальцы Снейпа перехватили ее руку и подтолкнули к одному из столиков. Гермиона не рассчитывала на обед с ним, поэтому недовольно поджала губы и сложила руки на груди. К ним тут же подошел лысый огромный волшебник, бросив старое замызганное меню и смерив подозрительным взглядом их маггловские костюмы.       — Если ты захотел поесть, могли бы зайти в отличную кафешку за углом, — недовольно сказала Гермиона, с раздражением глядя, как Снейп внимательно изучает меню. — Там хотя бы на тебя не смотрят, как на дерьмо.       После недельной детоксикации от яда под названием Северус Снейп снова общаться с ним было необычно. И к своему неудовольствию, она заметила, что впитывает каждое мгновение, чтобы в следующий его откат у нее была эта доза. Сейчас, конечно, мешал образ молодого мужчины, невысокого, с короткими каштановыми волосами, никак не соответствовавшего Северусу. Пока он не поднимал взгляд. Глаза невозможно было скрыть. Они принадлежали Снейпу.       Ведьма трезво оценивала свое душевное равновесие, зная, что оно разорвано в клочья, но только он собирает ее по частям во что-то цельное. Правда, есть и обратный эффект.       — Мы здесь, чтобы осмотреться, — ответил Северус после того, как сделал заказ и откинулся на спинку старого стула. — Заметила, какой здесь контингент вечером?       Гермиона кивнула. Они использовали этот бар лишь для перемещения, но, пока продвигаешься к камину, взгляд сам цепляет детали и магов, что обитают здесь.       — Надо бы понаблюдать за этим местом, — медленно сказал Северус, осматривая пустующий в это время бар.       Больше они почти не говорили, пока ждали свой заказ и потом, пока обедали. Но стоило ей сделать последний глоток отвратительного чая и поставить свою чашку на стол, Снейп задал такой вопрос, от которого у нее подкосились бы ноги, стой она сейчас.       — Ты выпила противозачаточное зелье в тот раз?       Его глаза сверкнули недобрым огнем, а Гермиона поперхнулась слюной. И ее испуганный взгляд ответил за нее.       — Черт побери, Грейнджер, — его лицо исказилось такой яростью, что она подумала, что он ударит ее сейчас, — мне не нужны дети…       Ведьма, стараясь не выдавать дрожь в руках, поднялась так резко, что едва не опрокинула стул. Окинула Снейпа презрительным взглядом и выплюнула:       — Не волнуйся, Северус, — негромко произнесла она, — я вполне самодостаточная, чтобы решить эту проблему в случае ее возникновения, не привлекая тебя…       Длинные пальцы сомкнулись на ее руке, и он дернул ее на себя.       — Я не думаю, что ты не справишься с этой, — он презрительно скривился, — проблемой. Я просто говорю тебе, что продолжения моего рода не будет.       Гермиона шокировано посмотрела на него и вырвала руку.       — В случае чего, обещаю, что учту твое мнение, но боюсь, что в любом случае последнее слово останется за мной, — выпалила она и, развернувшись, пулей вылетела из бара, остановившись возле их машины, оставленной на платной стоянке. Ключей у нее не было, поэтому пришлось стоять на улице под дождем, но это было даже лучше. Ей нужно было остыть и обо всем подумать.       Она не собиралась обзаводиться детьми в ближайшие пару десятков лет, но то, что она, Гермиона Грейнджер, забыла выпить зелье, было на нее непохоже. Так погрязла в своих обидах и переживаниях, что все вылетело из головы. Но еще ужаснее было услышать от него слова о продолжении рода. Он так себя ненавидит, что готов отказаться от детей?       Гермиона вздрогнула, когда раздался звук сигнализации и замки в машине открылись. Она села в машину и отвернулась к окну, не желая даже смотреть в его сторону.       Через полчаса Гермиона уже сидела в машине с Драко и Гарри, и с каждой минутой они удалялись от Северуса Снейпа. Это именно то, что ей было необходимо.       До конца рабочего дня оставалось совсем немного времени, но троица успела побывать в нескольких местах, где были зафиксированы магические всплески и поступали сигналы об использовании темных заклятий. Гермиона повсюду бросалась вперед, моментально обезвреживая противников. Это то, что ей сейчас было нужно, — действовать. Главное, не сидеть сложа руки.       Они немного задержались с последним сигналом. Два неподеливших что-то волшебника устроили дуэль, и ребятам долго пришлось их отлавливать, а потом восстанавливать после них разрушения и дожидаться стирателей, чтобы передать в их руки не меньше десятка магглов, что стали свидетелями подобной сцены.       Был глубокий вечер, когда ребята вошли в переполненный зал. Гермиона на ходу проверяла карманы, чтобы достать палочку на всякий случай, но ее нигде не было.       — Драко, — тихо позвала она, потянув его за рукав, — дай ключи. Я, кажется, оставила палочку в машине.       — Тебя подождать, Грейнджер? — спросил он, кинув их ей.       — Нет, идите, я сразу за вами, — отмахнулась она и снова вышла на улицу.       Вздохнув от облегчения, когда палочка нашлась, Гермиона снова вернулась в бар, но небольшая очередь, образовавшаяся перед камином из-за спора двух магов о том, как правильно называется место, куда они переносятся, ее немного напрягла. Гермиона бросила взгляд на часы. У нее оставалось не больше пяти минут до окончания действия оборотного. В ее фляжке его уже больше не осталось. Спор был жаркий, и ведьма решила, что нужно уйти в уборную, чтобы переждать превращение в себя, и, накинув капюшон, просто вернуться в очередь. Не хватало, чтобы трансформация началась прямо здесь и привлекла ненужное внимание.       Гермиона скользнула в сторону кабинок, где находились столики для специальных гостей. В конце коридора была уборная. Но ведьме не суждено было до нее дойти. Проходя мимо одной из кабинок, прикрытой шторой, она отчетливо услышала голос, который заставил ее замереть на месте, не в силах пошевелиться.       — И что ты предлагаешь? — он звучал раздраженно. — Такие варианты меня не устраивают. Я устал ждать. Мои люди устали ждать…       Гермиона не могла дышать. Она пыталась нащупать палочку, но пальцы словно потеряли чувствительность и не слушались ее. Тогда она дотронулась до зачарованного галеона, закрепленного на запястье.       «Бар. Селвин».       — Что вы тут делаете, мисс? — раздался сзади подозрительный голос официанта, а Гермиона резко обернулась на звук его голоса, но, словно рыба, выброшенная на берег, не смогла вымолвить ни слова.       Шторка тут же сдвинулась в сторону, и в проеме Гермиона увидела ненавистное лицо.       — Так, так, так, — протянул Селвин, оглядывая Гермиону с головы до ног, — кто это тут у нас?       Он схватил ее и втянул в их кабинку, бросив официанту:       — Свободен.       Гермиона тут же оказалась прижата к стене грудью, пока его руки шарили по ее телу в поисках палочки. Когда он, наконец, ее достал, то откинул на стол, а дыхание Селвина опалило ей шею. Он втянул носом запах девушки и тут же развернул к себе. Его глаза внимательно осматривали ее лицо, пытаясь отыскать в нем что-то, но Гермиона упорно молчала и опускала взгляд.       — Как тебя зовут, ведьма? — с легкой улыбкой спросил он.       Она промолчала, и его рука переместилась с ее грудной клетки выше, к шее, и пальцы опасно сжали горло.       — Знаешь ее? — спросил он у своего собеседника, но тот покачал головой.       — Я думал, наш разговор конфиденциален, — возмущенно проговорил его партнер.       — Я тоже, — протянул Селвин, вглядываясь в лицо девушки. — Не хочешь сказать, кто ты, по-хорошему?       Интересно, он понимал, что она не может ответить при всем желании, когда он ее так держит? Ведьма прикрыла глаза и тут же получила удар по лицу, от которого искры посыпались из глаз.       — Я тебя спрашиваю, — предупреждающе протянул он, приближаясь к ней и осматривая ее с опасной улыбкой на лице, — на кого ты работаешь?       Все еще не отпуская девушку, Селвин швырнул ее на пол. Гермиона отползла назад, пытаясь передвинуться ближе к столу, где была ее палочка.       — Хватит с ней играть, — вскочил его собеседник, — сейчас не время для этого. Просто пусть сдохнет. Мы не знаем, сколько она слышала…       — Сдохнет, не волнуйся, — спокойно бросил Селвин, глядя на Гермиону, — только узнаю, кто ее послал…       Он вскинул палочку как раз в тот момент, когда Гермиона призвала свою, посылая в него невербально Ступефай. Почти сразу недалеко от них, в баре, что-то взорвалось. К ее досаде, она промахнулась, но зато, пока противники уворачивались, она смогла забраться под стол. Взрывы, шум, беготня слышались все ближе, и Гермиона увидела, как Селвин, выругавшись, скрывается за шторкой.                    Единственное, что она могла сделать в такой ситуации, — броситься за ним. Но действие оборотного закончилось как раз в этот момент, и Гермиону скрутило от неприятных ощущений, заставив прислониться к стене. Сердце бешено стучало, и она до сих пор не могла вдохнуть полной грудью от пережитых эмоций.       Гермиона вздрогнула, когда в следующий момент Снейп материализовался перед ней, обхватывая ее лицо, чтобы заглянуть в глаза, и судорожно проводя руками по ее плечам и рукам, чтобы убедиться, что она в порядке.       — Где болит? — резко спросил он, обегая ее лицо встревоженным взглядом и отмечая покрасневшую от удара щеку.       Гермиона замотала головой, показывая, что с ней все хорошо, но он все равно аккуратно дотронулся до ее горящей щеки, немного облегчая боль. Она перехватила его руку, на секунду сжала, а потом отбросила.       — Я в порядке.       Северус с трудом заставил себя сделать шаг назад от нее, все еще слишком встревоженный.       — Он узнал тебя? — сцепив зубы, спросил он.       — Нет, — Гермиона сама не верила, что какая-то минута отгораживала ее от верной гибели, — вы успели как раз вовремя.       — Зачем ты вообще поперлась сюда? — вдруг заорал он, стукнув кулаком о стену рядом с ее лицом. — Какого хрена ты сразу не вернулась?       Гермиона сначала вздрогнула, а потом волна возмущения поднялась в ней.       — Я не собиралась геройствовать, — спокойно начала ведьма, сжимая зубы сильнее, чтобы не заорать ему в лицо, — это вышло случайно…       — Случайно? — неверяще спросил Снейп, и лицо его исказилось от злости. Он поставил обе руки по бокам от нее, приближаясь к ней и язвительно выплевывая: — Гриффиндорская смелость и любопытство опять сыграли злую шутку с мисс Мне-До-Всего-Есть-Дело? Случайно решила сдохнуть сегодня? Случайно встретила того, кто желает разорвать тебя на мелкие кусочки? Случайно не могла убежать?       — Пошел ты! — она оттолкнула его что есть силы, но он даже не пошатнулся. Гермиона выскочила из-под его руки и поняла, что Оливия и Драко стояли прямо за спиной Северуса и стали свидетелями этой сцены. Но впрочем, сейчас ей было все равно. Девушка накинула капюшон, чтобы не привлекать лишних взглядов, и краем глаза отметила разруху, что устроили ее коллеги. Не глядя больше по сторонам, Гермиона вошла в камин и исчезла в зеленом пламени.

***

      На часах было около двенадцати, когда Гермиона, проголодавшись, спускалась вниз, чтобы найти что-нибудь перекусить на кухне. Тревожить эльфов в такой час уже не хотелось.       Спускаясь по лестнице, она услышала негромкий разговор, который кто-то вел в гостиной. С интересом заглянув туда, она увидела Бруствера и Снейпа, устроившихся перед огнем с бутылкой огневиски.       — Кингсли! — воскликнула Гермиона, подходя к мужчинам и принимая радостное рукопожатие. Она не смогла скрыть радость в голосе и тут же получила подозрительный взгляд Снейпа в ее сторону. — Я давно хотела с тобой поговорить…       — Признаться, я тоже, — Министр широко ей улыбался. — Кстати, за этим-то я и пришел, но твой строгий начальник сказал, что ты спишь.       Гермиона бросила на Северуса испепеляющий взгляд, потом снова посмотрела на Кингсли.       — Как хорошо, что я проголодалась, — с улыбкой произнесла она. — Так ты пришел ко мне?       — Да, — сказал Бруствер, отставляя бокал и поднимаясь, — и уже успел послушать о твоих приключениях с Селвином. — Кингсли повернулся к Снейпу: — Северус, мы тебя оставим, ты не против? Все же хотелось бы провести конфиденциальный разговор с моим будущим заместителем.       Министр лучезарно, как для фотографа, улыбнулся мрачному Снейпу, который, потягивая напиток, небрежно пожал плечами.       Гермиона поманила Кингсли на кухню и, закрыв за ними дверь, предложила чай, на что он охотно согласился. Пока ведьма накрывала на стол, они небрежно болтали обо всем.       — У вас тут миленько, — осматриваясь, сказал Министр. — Помнится, когда я был мракоборцем, мы жили в местах похуже.       — Я тоже жила в местах и похуже, — фыркнула Гермиона. — Вообще, впервые для нас выделили что-то шикарное. Хотя с отоплением верхних этажей у нас проблема. Но придется потерпеть…       — Как ты после сегодняшней встречи? — спросил он, озабоченно оглядывая девушку.       — Хотелось бы перестать с такой завидной регулярностью встречать этого ненормального, — Гермиона с кривой улыбкой намазала тост ореховой пастой толстым слоем и с удовольствием откусила кусок. — Так о чем ты хотел поговорить?       — Поужинай завтра со мной, — сказал он, и Гермиона едва не подавилась. Второй раз за день.       — Что?       Кингсли тихо засмеялся, опустив голову.       — Это не то, о чем ты подумала, — сказал он, но глаза его блестели. — Рабочая встреча. И ты нужна мне там.       — Но нам сейчас запрещено покидать Штаб даже на выходные, — сказала Гермиона, все еще подозрительно на него поглядывая, — да и я же говорила, что не могу оказывать тебе никакую помощь, пока работаю над этим делом.       — Я помню, — кивнул он, — но здесь особый случай. Ты нужна мне в качестве сопровождающей. А насчет запретов… Не волнуйся, думаю, для Министра твой начальник сделает исключение.       Гермиона, конечно, могла бы поспорить с ним, но только улыбнулась Брустверу и кивнула. Он осушил чашку с чаем несколькими большими глотками и поставил на стол, после чего поднялся на ноги.       — Мне пора, — сказал он, — я и так задержался, пока разговаривал с Северусом.       Гермиона попрощалась с ним, и он уже был в дверях, когда обернулся и, улыбнувшись, сказал:       — Надень красное платье, — его глаза блеснули, — то, в котором была второго мая.

***

      Добыть платье, когда тебе никуда нельзя выйти, оказалось задачей непростой, но Гермиона нашла выход, попросив Корвуса об услуге. Он переместился к ней домой, где Луна вручила ему сверток.       Платье оказалось велико. Она сильно похудела с весны. Пришлось изменять размер с помощью чар. Гермиона выпрямила волосы и собрала их в элегантный пучок. Выделила губы красной помадой и выглядела очень утонченно в этом образе. Правда, задумалась, почему Бруствер сказал надеть это платье. Как он вообще его запомнил на ней в тот день?       Тот день… Впервые, когда Гермиона почувствовала волнение от совершенно незнакомых на тот момент рук и губ. Знала бы она, куда их это приведет, отбивалась бы, как сумасшедшая.       Гермиона усмехнулась. Лгунья.       Она ни о чем не жалела.       Сейчас девушка нервно перебирала пальцами палочку, погрузившись в раздумья о том, зачем Кингсли брать ее с собой. Что от нее требуется и достойно ли она будет смотреться рядом с Министром? Гермиона закрепила палочку на ноге под платьем. Так она чувствовала себя увереннее. Перекинув теплую мантию через руку, в которой была сумочка, ведьма спустилась вниз и прошла к двери.       Она услышала сзади его шаги. Гермиона знала, что это Снейп, потому что тело всегда отзывалось, словно она могла его чувствовать и различать физически.       — Ты куда-то собралась? — голос Северуса звучал спокойно, и это уже было хорошо. После того, как они наорали друг на друга вчера, больше Гермиона с ним не говорила.       Девушка резко развернулась и натянула на лицо улыбку.       — А тебе какое дело?       — Я твой начальник.       Гермиона демонстративно подняла левую руку, посмотрев на часы.       — Уже нет, ведь рабочий день окончен. Хотя подожди, сегодня же вообще выходной…       — Гермиона, — прорычал он.       — Да, Северус? — ласково произнесла она, вскинув изящную бровь.       — Штаб покидать запрещено.       — Кингсли лично разрешил мне покинуть сегодня Штаб ради ужина с ним, — Гермионе было противно от своего тона, усмешки, но что-то в ней требовало это. Она надеялась, что это заденет его. Поэтому, смерив Северуса насмешливым взглядом, она развернулась и сделала шаг к двери.       — Ты забываешься, Грейнджер.       Ведьма почти сразу оказалась прижатой к ней. Снейп развернул ее к себе, нависая темной тенью, и его глаза сверкали такой яростью. Дыхание сбилось, а глаза против воли опустились на губы, и Гермиона ощутила покалывание по всему телу. А его взгляд… Она могла бы подумать, что он ревнует. Но Снейп свой выбор сделал, и эта мысль была слишком нереалистичной, чтобы быть правдой. Но ей все равно хотелось дотронуться до него. Нежно провести кончиками пальцев по его щеке, успокаивая, и пообещать, что этот ужин пройдет быстрее, чем он успеет соскучиться. Но только было глупо думать, что Снейпу это нужно. И хоть он называл ее глупой ведьмой, все же не настолько она была потеряна. И пусть кожа под его пальцами горела, она вскинула голову, бесстрастно осмотрев его лицо. Губы Гермионы растянулись в усмешке. Подавшись вперед и почти касаясь его щеки, она произнесла:       — Хочешь потрахаться, Снейп? У нас же всегда примерно с этого начинается… Только боюсь, что теперь уже я буду вынуждена сразу уйти. Видишь ли, опаздываю.       Снейп оттолкнул ее. У него был вид, будто она его ударила. Гермиона ненавидела себя за это. Она была не из тех, кто причиняет боль тем, кто ей дорог. Она всегда заботится и оберегает их. Так почему же с языка срываются эти ужасные слова, а губы кривятся в злой усмешке?       Боясь, что сейчас тут же кинется к нему, девушка резко развернулась и, на ходу накидывая мантию, бросилась к точке трансгрессии, и через мгновение исчезла.       Гермиона оказалась в кабинете у Министра. Стоило ей с хлопком появиться на его ковре, Кингсли поднял голову и приветливо улыбнулся. На нем был маггловский костюм, который безумно ему шел. Министр окинул ее взглядом и сказал:       — Мантию придется оставить здесь, — он подошел к ней и протянул руки, помогая девушке снять ее. Потом его глаза обежали ее фигуру, заставив Гермиону почувствовать себя не в своей тарелке. Кингсли усмехнулся, видя, как девушка проводит руками по своим рукам и ежится. Прошел к шкафу и достал красивую белую шубку с длинным мехом.       — Это принадлежит Кэти? — напряженно глядя на странную вещь, спросила Гермиона.       Кингсли удивленно приподнял брови.       — Нет, конечно, — сказал он и помог Гермионе надеть ее. — С чего ты вообще подумала о Кэт?       — Да так, — отмахнулась Гермиона и робко улыбнулась Кингсли. — Так какие планы? Мне кажется, что ты меня потащишь сейчас на какой-нибудь благотворительный вечер. Только, боюсь, я не лучший инвестор…       Кингсли засмеялся и покачал головой.       — Не благотворительный вечер, но на тебе будет лежать важная миссия.       Гермиона вскинула бровь, с любопытством глядя на него.       — Мы сегодня ужинаем с премьер-министром магглов.       Гермиона сначала захотела рассмеяться, а потом ей стало не смешно, когда она поняла, что Кингсли вполне серьезен.       — И ты не сказал мне об этом вчера? Чтобы я, не знаю, например, подготовилась, — Гермиона сердито посмотрела на Бруствера. — Что мне ему говорить? Или я должна быть просто твоим аксессуаром и помалкивать?       — Нет, — усмехнулся Кингсли, наблюдая, как Гермиона злится, — тебе просто нужно быть собой. Девушкой, которая скоро станет моим заместителем, а потом и Министром Магии. Покажи ему, что ты на их стороне.       Гермиона замолчала, буравя взглядом своего собеседника.       — Все так плохо? — задумчиво спросила она.       — Хуже не придумаешь, — вздохнув, ответил Кингсли.       Через полчаса он помог ей выйти из машины, и они оказались перед великолепным небоскребом.       — Осколок, — восхищенно прошептала Гермиона, и Кингсли взглянул на нее с удивлением; ей пришлось пояснить: — Так называется это место. Мы приходили сюда с родителями однажды на смотровую площадку. Вид оттуда невероятный.       — Думаю, вид из нашего ресторана тебе понравится не меньше, — хмыкнул Министр, и они вошли в здание.       Они поднялись в ресторан, расположенный на тридцать первом этаже. В помещении не было людей, и Гермиона бы подумала, что он закрыт для посещения, если бы навстречу им тут же не вышел один из официантов, приветствуя и провожая за столик. Здесь царил полумрак, приглушенного света было достаточно, чтобы прекрасно видеть собеседника и чтобы панорама города в сгущающихся сумерках не перебивалась ярким светом.       Официант предложил им шампанское, пока они ожидают премьер-министра, и Гермиона согласилась. Потягивая напиток, она подошла к огромному панорамному окну, и невольно сердце замерло от впечатляющего вида, открывающегося с такой высоты. Солнце уже село, но ночь еще не вступила в свои права, окрашивая небо в темные оттенки синего. Здания, расположенные на уровни ниже, уже были залиты сотнями теплых огней; зажглись неоновые вывески, мерцали рекламные баннеры, и от этого вида захватывало дух. Гермиона бросила взгляд на Кингсли, который, с задумчивым видом глядя вдаль, стоял рядом.       — Ты читал мой отчет по Азкабану? — спросила она, снова переводя взгляд на город.       Министр тяжело вздохнул.       — Я поручил провести проверку, но особых результатов нет. То, о чем ты просишь, — это очень серьезно, Гермиона. Реорганизация тюрьмы… Я даже не знаю, решался ли кто-то на подобное раньше.       — Времена требуют решительных мер…       — Я знаю, — раздраженно отмахнулся Кингсли, — но ты знаешь, сколько всего мне приходится решать? Давай отложим вопрос тюрьмы до твоего официального назначения. А там лет пять, и можно будет провести эту реформу. Потом, для тебя это станет отличным вложением в твою карьеру…       — За лет пять все, кто там существует сейчас, погибнут, — отрешенно произнесла Гермиона, перед лицом которой всплыл образ девушки, которой она протянула платок.       Кингсли, к его радости, не удалось ответить. Сзади послышались быстрые уверенные шаги, и Гермиона инстинктивно выпрямила спину и обернулась, сияя приветливой улыбкой. Мужчина, который на ходу что-то горячо объяснял идущему рядом телохранителю, бросил на нее взгляд и замолк. Махнул своему сопровождающему, и тот остался на месте, а сам уверенно прошел к ней и крепко пожал протянутую руку Гермионы.       — Вы, должно быть, та самая мисс Грейнджер, — сказал он, впиваясь взглядом в Гермиону.       — Рада познакомиться лично, мистер…       — Никаких мистеров, — сразу же возразил он, беря Гермиону под руку и проводя к столу, — зовите меня Тони.       Гермиона кивнула, покорно следуя за ним, а потом позволяя ему придвинуть ее стул.       — Тогда зовите меня Гермионой, — улыбнулась она, и он, кивнув, быстро сделал заказ официанту.       — Ах, великолепный Шекспир, — улыбнулся он, возвращая свое внимание гостям; потом посмотрел на Кингсли, и его улыбка померкла. — Признаться, вас, мой друг, не сильно рад видеть в последнее время…       — Я бы тоже предпочел меньше встречаться, — ответил Бруствер, сверкнув глазами, — и как только мисс Грейнджер вступит в свою должность, вы будете общаться именно с ней. Поэтому я и решил вас познакомить.       — Когда же нам ждать этого? — обратился к ней премьер-министр.       Гермиона улыбнулась.       — Как только я поймаю всех преступников, причастных к убийствам на побережье.       — Так вы занимаетесь этим делом?       — Да.       — Вы что-то вроде полицейского?       — Скажем так, я что-то вроде спецагента.       — Как Джеймс Бонд?       — Как Джеймс Бонд, — улыбнулась Гермиона.       — А оружие есть?       — Лучше, — негромко сказала девушка и, ловким движением достав из-под стола палочку, положила ее на стол рядом с собой.       Глаза премьер-министра сверкнули не то опасно, не то заинтересованно. Он несколько секунд рассматривал палочку, видимо пытаясь понять, что это и как оно работает.       — И вы с помощью этого сможете показать мне… фокусы?       Гермиона слегка наклонилась к нему, негромко спросив:       — Эти?       Девушка сделала легкое движение рукой, и вокруг них вдруг закружили бабочки, сотворенные из света и осыпающие искрящуюся пыльцу на стол.       — Потрясающе, — восторженно сказал Тони и улыбнулся Гермионе, но в его взгляде промелькнуло что-то, что ведьма не разобрала.       Она сжала кулак, развеивая чары, и они молчали, пока официант выставлял их заказ перед ними. Тони посмотрел на часы.       — Я не могу уделить вам много времени, через двадцать минут мне нужно будет уйти, — сказал мужчина, хватая приборы и приступая к еде без прелюдий. — Будьте добры, Кингсли, расскажите, вы придумали решение проблемы?       — Мы получили подтверждение, что преступники находятся в Ливерпуле, поэтому…       — Сколько их? — он перебил Министра, обратившись к Гермионе.       — Нам не известно точное количество, но не менее десяти.       — Это группировка?       — Да.       — Что-то вроде террористов?       — Да, можно сказать и так.       — И они вернулись в нашу страну, а вы не сообщили нам об этом… — с укором произнес он.       — Мы не знали их целей, — возразил Кингсли.       Тони скептически осмотрел своего коллегу, и Гермиона поспешила вмешаться.       — Точных целей, — пояснила она, — но группа по их поимке была собрана сразу, и мы прилагали все усилия, но они умеют прятаться.       Тони кивнул.       — Какие планы теперь? Ливерпуль в безопасности?       — Наши люди патрулируют город круглосуточно, и мы не допустим никаких потерь с вашей стороны, — сказала Гермиона. — Простые люди больше не пострадают.       Тони кивнул; сделав несколько глотков вина, откинулся на спинке стула и осмотрел своих собеседников внимательным взглядом.       — Скажу честно, мисс Грейнджер, вы мне нравитесь, и я думаю, что мы с вами могли бы отлично работать в дальнейшем, — начал он, — если бы не одно «но»… Прозрачность, которой с вашим коллегой мы не смогли добиться, — он посмотрел на Кингсли, слегка покачав головой. — И вот что я имею сейчас: после вашей недавней войны у нас были серьезные проблемы; это, знаете ли, как раз попало на этап начала моей работы, и было тяжело, когда ваши маги и различные существа… Фадж говорил мне о них, но, признаться, я не стремился тогда запоминать… они начали вредить простым людям, и мне пришлось придумывать глупые отговорки или делать вид, что все нормально. Потом было небольшое затишье, и вот снова появляются все те же люди и продолжают создавать мне проблемы. Ко мне обратились из Скотланд Ярда, телевидения, привлекли американских агентов, а мои секретари не могут справиться с корреспонденцией, в которой люди обращаются ко мне с просьбой разобраться… Они напуганы. Вы думаете, это добавляет мне репутации? Когда вы, Кингсли, пришли ко мне в мае и сказали, что было совершено нападение на бар, вы пояснили, что это диверсия. Вы не говорили о том, что террористы проникли на территорию страны и угрожают моим гражданам…       — Признаться, выбранная нами позиция — решать все своими силами — оказалась ошибочной, — осторожно начала Гермиона, отвлекая Тони от нападок на Кингсли. — Прозрачность, насколько это возможно, лучший вариант в таких ситуациях, и я хочу вас заверить, что в нашем мире все спокойно на текущий момент в плане идеологий и оппозиций. Этих террористов не было в стране пять лет, но они вернулись, преследуя свои личные цели. И мы помешаем им в этом, чего бы они ни захотели добиться. Но если у вас есть возможность повлиять на полицию Ливерпуля, усилив патрули в городе, это было бы замечательно. Мы не можем рассказать всем о нас, но можем выстроить тонкую совместную работу.       — Вы хотите, чтобы полиция отслеживала кого-то конкретного?       — Я дам ориентировки, — кивнула Гермиона, — художник подготовит портреты, я объясню, какие районы сейчас наиболее часто подвергаются воздействию.       — Насколько это безопасно для моих людей?       — Не буду кривить душой: это серьезно, но здесь главное — сразу предупредить полицейских, что преступники вооружены и опасны, — Гермиона сделала паузу, — и разрешить стрелять на поражение. Сразу.       — Это очень рискованно…       — Понимаю. Но при встрече с преступниками у полицейских будет только один шанс.       Тони постукивал пальцами по столу, оценивающе глядя на Гермиону. Потом он вздохнул, видимо приняв для себя какое-то решение, и кивнул.       — Хорошо, Гермиона. Давайте попробуем еще раз. Мне нравится ваша готовность вести переговоры, и я вижу, что вы так же, как и я, заботитесь обо всех людях, а не только о своих, — он многозначительно посмотрел на Кингсли, потом спросил у Гермионы: — Вы жили среди обычных людей, позвольте спросить?       — Да, мои родители дантисты, — ответила ведьма, решив в подробности не вдаваться.       — Прекрасно, — кивнул он. — Так вот, я дам распоряжение своим людям, и полиция Ливерпуля будет вам содействовать. Но скажите, есть ли какие-то сроки?       — К сожалению, нет, Тони, — покачала головой Гермиона. — Сейчас одна надежда на то, что они совершат ошибку, после которой мы сможем выйти на их след, и буквально сегодня они уже ее сделали. Я буду держать вас в курсе всего, если вы позволите…       — Могу я попросить вас о еженедельном отчете? — вставая, спросил Тони; Гермиона и Кингсли встали за ним.       — Я не думаю, что это будет уместно в этой ситуации…       — Кингсли, я не пытаюсь взять вас под контроль. Поймите, если бы дело не зашло так далеко, я бы и не лез в это: у меня есть гораздо более насущные проблемы. Но так мы сможем понимать, как действовать обеим сторонам в связи с изменяющимися обстоятельствами.       — Хорошо, — вздохнул Кингсли, — мой секретарь будет приносить вам отчет.       — Смею надеяться, что такие вопросы нам лучше решать лично с вами или мисс Грейнджер.       Когда Кингсли нехотя кивнул, они обменялись еще раз рукопожатиями, и премьер-министр магглов стремительно их покинул. Все еще сохраняя на лице улыбку, Гермиона вернулась на свое место и посмотрела на Кингсли.       — Не проще было бы использовать Обливиэйт?       Кингсли рассмеялся.       — Ты опасна, Гермиона, — он подмигнул ей. — Я думал, он тебе понравился.       — Мне не нравится его желание контролировать нашу работу.       — Я и не понял из твоего разговора, что тебе это не нравится. Ты сделала очень много уступок.       — Я знаю, когда нужно отступить, — ухмыльнулась она. — Поверь, это был не тот случай, когда нужно демонстрировать свое превосходство.       — Ты все сделала правильно, — сказал Кингсли, кивая, — давно мы не заканчивали встречи на столь позитивной ноте.       — Так что там про Обливиэйт?       — Он не один знает о нас… — вздохнул Кингсли, — у него есть команда, которая в курсе всего. Они могут расценить это как нападение.       Гермиона задумчиво кивнула.       — Хорошо, попробуем постепенно уйти от столь тесного общения с ними.       — Бросай это дело, — неожиданно сказал Кингсли, и Гермиона подняла на него удивленный взгляд. — Вы постоянно подвергаетесь опасности. Есть вероятность, что ты просто не доживешь до момента, когда сможешь вступить в должность.       — Ты же знаешь…       — Знаю, — серьезно сказал Бруствер. — Но порой делегировать что-то — это самое лучшее, что может прийти нам в голову…       — И кому я могу делегировать убийство Селвина?       Кингсли замер, глядя на нее. Гермиона смело встретила его взгляд.       — Ты стала очень мрачной за последние месяцы. Это Снейп на тебя так влияет?       — Не Снейп заставляет меня не спать ночами, бесконечно тренироваться и вздрагивать от каждого шороха. И это не Снейп пытал меня несколько часов. Но все же, почему ты так торопишь меня?       — Потому что мне нужен человек, который будет достойно отстаивать мою позицию и вгрызаться за мои идеи, даже когда меня нет рядом. У меня есть целая палата министров, высокопоставленных чиновников, судей и старцев, которым уже давно пора на пенсию, но мне нужен кто-то, кто понимает, как устроен современный мир, и готов действовать согласно этим изменениям. Поэтому ты нужна мне сейчас и в Министерстве…       — Кингсли…       — Нет, послушай. Для тебя это стало чем-то личным?       — Это всегда было личным. Я подруга Гарри Поттера, и это было, есть и будет чем-то личным для меня. Всегда. Все, что связано с Волдемортом так или иначе.       Кингсли еще некоторое время изучал ее, а потом, сдаваясь, кивнул.       Закончив ужин, они спустились вниз, и водитель отвез их в Министерство, где Гермиона переоделась в свою мантию и почувствовала себя гораздо уютней. Кингсли вызвался проводить Гермиону, и через его личный камин они вскоре прошли в Штаб. В гостиной никого не было. Гермиона обернулась к Министру и улыбнулась ему.       — Надеюсь, все прошло не хуже, чем ты планировал?       — Все прошло идеально, — сказал он и, взяв протянутую руку Гермионы, поднес ее к губам. Она смущенно улыбнулась, встретившись с ним взглядом. Но он тут же отпустил ее и сделал шаг назад. — Тогда подготовь отчет по пройденной неделе и пришли его мне. Я сам встречусь завтра с премьер-министром, а на следующей неделе, возможно, будет лучше, если это сделаешь ты…       Гермиона кивнула и, попрощавшись с Кингсли, проводила его взглядом до камина, в котором он исчез, а потом выдохнула. Вечер был напряженный, и Гермиона все время чувствовала себя не в своей тарелке, но теперь она могла расслабиться. Девушка развернулась и медленно побрела наверх, собираясь скрыться в спасительном уединении своей комнаты, не заметив прожигающего взгляда черных глаз, что следили за ней из столовой.

***

      Следующие недели пролетели незаметно, и на календаре уже был декабрь. Все это время приходилось активно работать. Снейп заставлял их тренировать заклятия и выносливость, а Гермиона занималась еще и окклюменцией. Это было самое ненавистное время. Они с Северусом оставались наедине, и приходилось терпеть бесконечный поток его язвительных комментариев.       — Грейнджер, не стоит стесняться своих мыслей: они настолько примитивны, что даже не интересны, — говорил он, когда она, не желая показывать ему что-то, терялась настолько, что воспоминания начинали хаотично мелькать перед ними, и ни о какой хронологии в такой момент речи идти не могло.       Ага, конечно, я чувствую, как они тебе не интересны!       Некоторые воспоминания он просматривал досконально, например, такие, как ужин с Кингсли и Тони. Гермиона крепче сжимала зубы, стараясь не спорить с ним и не огрызаться, хотя это становилось все сложнее, потому что Снейп был просто невыносим. Они откатили к версии Снейпа, когда Гермиона была на пятом курсе, и она снова чувствовала себя так же, как на уроках зельеварения, где Снейп щедро отсыпал Гарри несправедливые и обидные комментарии по поводу его способностей. Только теперь объектом его насмешек стала она сама. И хуже всего: Гермиона терялась перед таким Северусом, она не могла ему грубить нарочно и только огрызалась, когда уже не оставалось сил терпеть.       Когда спустя неделю работы с ним ей наконец удалось выйти на новый уровень, он только хмыкнул, критично оглядевшись.       — Поезд? — вскинув бровь, спросил Северус. — Что ж, неожиданно. Я думал, будет библиотека. Или склад, — он усмехнулся, глядя на ведьму, — заваленный книгами.       Гермиона только закатывала глаза от столь клишированного восприятия себя. Никаких библиотек. Вместо этого она смогла организовать свои воспоминания в вагоны. Их количество было равно ее годам. Открывая одно купе за другим, они попадали в разные моменты ее жизни, и Гермиона нехотя погружалась в воспоминания. Она уже не раз просила Снейпа заниматься самостоятельно, но он считал, что его воздействие необходимо, если они хотят разобраться как можно быстрее. И хоть его отвратительное поведение и такое же настроение знатно ее бесили, она понимала, что только благодаря его присутствию и ценным советам она добилась таких успехов в окклюменции.       Что удивительно, как командир он был душкой, обсуждая рейды и дальнейшие планы, выслушивал абсолютно всех и отвечал на возникающие вопросы. Он вел себя очень покровительственно, и ведьме это напомнило о слизеринцах, обожающих своего злобного декана, потому что он был с ними другим. Гермиона видела, как Гарри внимательно его слушает и внимает каждому его слову, и только усмехалась, качая головой. Как это они умудрились так поменяться местами?       Но Гермионе пришлось снова возобновить прием зелья Снейпа, потому что нагрузка стала настолько большой, что ведьма поняла, что не справляется без нормального здорового сна. Когда она сообщила ему, что ей снова требуется его фирменное зелье, Северус смерил ее задумчивым взглядом, а потом кивнул. Гермиона пыталась разузнать у него рецепт, чтобы сварить зелье самостоятельно, но он лишь усмехнулся и отрезал:       — Исключено. Если, конечно, ты не хочешь облегчить Селвину задачу и самоликвидироваться.       Гермионе также приходилось допоздна засиживаться за отчетами для премьер-министра, адаптируя всю имеющуюся информацию и данные под понимание обычного человека, и постоянно перепроверять, не было ли сказано лишней информации. Чтобы не замерзнуть в своей комнате, девушка работала в кресле перед камином до поздней ночи, засиживаясь в одиночестве, и часто, уставшая, просто засыпала прямо там. Когда Гермиона просыпалась, она всегда была неизменно укрыта.       А сегодня, проснувшись, она обнаружила, что отчет готов. Перед ней лежали бумаги, исписанные мелким почерком, нарисованы схемы, что-то из написанного ею было зачеркнуто. И пока она внимательно изучала записи, сделанные никем иным, как Снейпом, рядом вдруг вспыхнул потушенный камин, а взгляд выцепил перед собой чужие ноги. Гермиона подняла голову, и ей в лицо сунули кружку с кофе. И она уже готова была выругаться, но кофейный аромат и осознание, что Снейп сделал за нее ее работу и сварил кофе, чего не делал с того злополучного вечера, вдруг остудили весь ее пыл. Благодарно кивнув, Гермиона взяла из его рук кружку и снова углубилась в чтение его отчета.       Но иногда она поднимала голову, задумчиво посматривая на сидевшего рядом мужчину, который делал пометки в книге, которую читал. Она улыбнулась, вспомнив дневник Принца-полукровки, и бесконечные исправления, и комментарии, написанные мелким почерком. И как они тогда его не узнали, ведь их домашние работы были вдоль и поперек исписаны едкими комментариями профессора?       Они так много ругались в последние недели, что сегодняшние жесты от него были для нее… неожиданными. Но все же приятными. Может, они могли бы вернуться к общению. Ведь ей действительно не хватало его как мудрого наставника. Но о чем ей поговорить с ним после стольких сказанных обидных слов? О погоде? О всегда паршивой английской погоде, такой же, как его характер и настроение?       О да, Гермиона, тогда разговор точно завяжется.       Гермиона засмеялась и тут же привлекла внимание Северуса, который странно на нее посмотрел. Вообще, его взгляды сейчас стали нечитаемыми. Он вроде бы и не был наглухо запечатан окклюменцией, но она не могла понять, о чем он думает, бросая на нее в той или иной ситуации внимательные взгляды. После того, как он орал на нее в том баре, больше она не видела от него проявления эмоций, но Драко и Гарри больше ни на шаг ее не отпускали от себя.       Пока его внимание было привлечено, она решила обсудить с ним не дающий покоя вопрос.       — Мне нужно сходить в Косой переулок, — начала было Гермиона, но, даже не договорив свою фразу, она поняла, что ответ будет отрицательный, — свадьба через две недели, а я еще не нашла платье…       — Исключено.       — Почему? — возмущенно прищурила глаза Гермиона. Но он был настроен решительно и только вскинул бровь в ответ на ее тон. Она поняла, что спорить бесполезно. По крайней мере, на данный момент. Девушка решила отложить этот разговор до следующих выходных или более радушного настроения Снейпа. На крайний случай, всегда можно обратиться к Кингсли или Алдриджу и получить разрешение у них. Успокоенная этими мыслями, Гермиона собрала все бумаги и, больше не сказав ни слова, удалилась в свою комнату, чтобы приготовиться к рабочему дню.

***

      Пятничный день принес только мелкие потасовки волшебников, которые уж явно никак не были связаны с Пожирателями смерти. Гермионе не нравилось затишье, которое наступило после их неожиданной встречи с Селвином, и она боялась, что его шайка покинула город. Такая перспектива была удручающей, потому что у них больше не осталось бы зацепок. Но Снейп был уверен, что они все еще в городе. Немного осталось волшебников, готовых предоставить кров Пожирателям смерти. А так как их планы потерпели крах, им нужно было время для мобилизации сил. Гермиона интересовалась у Северуса, не связывались ли Пожиратели с Ритой Скитер, но Снейп ответил, что она улетела в Америку, решив поработать там, пока в Англии не станет безопасно для нее. Гермиона была бы рада, если бы она там осталась навсегда. Но комментировать это никак не стала.       Гарри, Драко и Гермиона закончили сегодня раньше всех и, поставив машину на парковку, двинулись в сторону бара. Они были максимально осторожными теперь, и поэтому табличка на двери о том, что бар закрыт, заставила всех напрячься.       — Трансгрессировать нельзя, — тихо сказал Гарри. — Дождемся Снейпа? Пусть он решает, что делать.       — Может, выехать за пределы города и трансгрессировать оттуда? — предложила Гермиона. — А машину можно спрятать и вернуться за ней в понедельник.       Малфой скривился и закатил глаза.       — А можно узнать, в чем дело, и просто попросить воспользоваться камином, — сказал он и дернул дверь за ручку, потянув ее на себя.       Они вошли в пустой, темный бар с палочками наготове. Внутри было тихо, никого не было видно. Но камин горел, и они медленно двинулись к нему.       Тут же помещение залило разноцветными вспышками, затрещали проклятия, но ребята успели поставить щит и перепрыгнуть за барную стойку в надежде спрятаться.       — Блядь, — выругался Малфой, — так и знал…       — Если знал, какого хрена поперся? — зашипел на него Гарри.       — Мальчики, сейчас не время…       — Всегда мечтал, Грейнджер, чтобы ты меня так назвала…       — Драко, прекрати, — шикнула Гермиона и выглянула из-за барной стойки. — Я не вижу, кто это, но отправьте нашим сообщение, чтобы поторопились…       Она быстро нырнула под стойку, потому что в том месте, где только что была ее голова, пролетел зеленый луч. Ребята держали щит, оттягивая время, и он успешно сдерживал многие заклятия. Кроме непростительного, конечно. А еще не сдержал странную волну, что была наколдована нападающими и послана в них. Она окатила мракоборцев, вымочив их до нитки, но вреда не нанесла. Зато смыла все чары, включая оборотное.       — Гибель воров, — простонала Гермиона. — Мне кажется, я знаю, кто это…       — Я тоже, — сказал Гарри, откидывая мокрые волосы назад. — Нельзя дожидаться наших, нужно уходить. Трансгрессируем…       Гермиона попыталась, но ничего не вышло.       — Черт, — выругался Гарри и выглянул из-за стойки, — надо добраться до камина. Я схвачу порох, брошу его в огонь, и вы тут же выбегаете из укрытия, понятно?       — Нет, ты будешь слишком уязвим… — крикнула на него Гермиона, но было поздно. Гарри уже бросился вперед, и тут же в него прилетел тяжелый стол, впечатав парня в стену. Гарри рухнул под обломками и больше не шевелился.       — Гарри… — крикнула Гермиона, бросившись к нему, но крепкая хватка Малфоя не дала ей сдвинуться с места.       — А ну, сидеть, — грубо бросил он, припечатывая ее снова к стойке.       — Я так и знал, — протянул кто-то из нападавших.       — Это Поттер, — восторженно закричал Лестрейндж: Гермиона отлично помнила его голос. — Я поймал мальчишку Поттера…       — Маленькая грязнокровка, — пропел Селвин, подходя к их щиту, — ты тоже здесь?       У Гермионы перехватило дыхание. А в голове бился один вопрос: как? Ну как они снова оказались на шаг впереди? Она посмотрела на Малфоя, который лихорадочно о чем-то думал.       — Выходи же, — протянул Селвин, и его товарищи захохотали. — Кто там третий? Снейп бы не стал прятаться, когда сын его подружки, того и гляди, откинется…       — Слушай меня, — Малфой встряхнул Гермиону, и она, с трудом сглотнув, посмотрела в его побледневшее лицо. — Там мой дядюшка… Не знаю, что у них с тетей Беллой была за извращенная любовь ко мне, но она была… И это единственный шанс для нас выбраться, ты поняла меня?       — Нет… О чем ты?       — Я отвлеку, а ты схватишь Поттера и к камину, поняла?       — Нет, Драко, — Гермиона схватилась за его руки, — Лестрейндж сумасшедший, ему все равно…       — На счет три, — сбросив ее руки, сказал Драко и приготовился. — Один…       — Драко, — Гермиона старалась говорить спокойнее, но он многозначительно посмотрел на нее.       — Два…       Селвин что-то говорил, но она не слышала, глядя в решительное лицо Малфоя и понимая, что они все сейчас умрут.       — Три.       Драко встал во весь рост и улыбнулся Селвину, который тут же вскинул палочку, прищуриваясь и оглядывая парня с легкой улыбкой.       — Привет, друзья! Давно не виделись, — нахально усмехнулся он, потом махнул Лестрейнджу: — Дядя Руди! Как поживаешь?       В Малфоя полетел зеленый луч, но он увернулся, сделав несколько шагов к камину; тут же из-за барной стойки выскочила Гермиона. И в этот же момент началась потасовка среди Пожирателей смерти. Рудольфус и Рабастан бросились к Селвину, не давая тому направить в их племянника заклятия.       Это был единственный шанс. Малфой схватил Поттера, толкнул Грейнджер в камин. Когда он потянулся к пороху, раздался истошный вопль Рудольфуса:       — Не-е-е-т…       Драко бросил его в огонь, и прежде, чем исчезнуть в зеленом пламени, они увидели искаженное злобой и ненавистью лицо Селвина и упавшего на колени Рудольфуса.       А в следующий миг ребята все втроем вывалились из камина в Штабе. Гермиона сразу поняла, что что-то пошло не так, когда Драко сначала закашлялся, а затем упал рядом с телом Гарри, уткнувшись лицом в ковер. Гермиона опустилась рядом с парнем и перевернула его на спину. Изо рта и из носа у него шла черная кровь. Но в него не попало ни одного заклятия. И тут она вспомнила исказившееся отчаянием лицо Рудольфуса, когда Драко взял порох. Гермиона посмотрела на его руки, которые все еще были испачканы порохом и чем-то еще. Она попыталась очистить кожу с помощью магии, и порох исчез без следа, а черный порошок, тонким слоем покрывавший руки Малфоя, остался. И с помощью мантии она тоже не добилась успеха. Трясущимися руками девушка коснулась ладоней Драко и наконец смогла убрать остатки неизвестного яда. Но кажется, это уже не имело значения.       Гермиона почувствовала жар в груди и подняла руки, пытаясь стряхнуть порошок на пол. Но ничего не выходило. А где-то в районе сердца, казалось, разгоралось адское пламя, готовое спалить ее дотла. Дышать становилось труднее; она закашлялась, и на руки брызнула черная кровь. Гермиона удивленно на нее посмотрела, тяжело фокусируясь на дрожащих пальцах, а потом рухнула на Драко.

***

      Страх за жизни любимых часто парализует людей. Но Снейпа он заставлял действовать. Всегда. Даже когда внутри все скручивало от страха и холода. Отбросить эмоции помогала выработанная годами дисциплина. А также зародившийся росток страха о повторении истории.       Она не может так с ним поступить.       Как в тумане, он магией откинул очнувшегося Поттера, который бросился к подруге. Опустился на колени, изучая последствия яда и стараясь понять, что это. Драко пострадал сильнее. У него мало времени. Гермионе получше, но это ненадолго. Он достал безоар, что всегда носил с собой, и замер.       Как он ненавидел себя в этот момент. Быстро положив камень в рот девушки, Северус взмахнул рукой, и защита со Штаба спала.       — Тинки, — позвал Снейп, и тут же перед ним с хлопком появился эльф Малфоев. Увидев окровавленного хозяина, эльфийка с воплем кинулась к нему, но Снейп поймал ее и хорошенько встряхнул. — Успокойся. Он жив. Слышишь меня?       Он дождался кивка от плачущего эльфа.       — Перенеси обоих в Малфой-мэнор. Руками не трогай. Сообщи Люциусу и Нарциссе.       Отдав короткие приказы, Северус трансгрессировал в Паучий тупик. Ему нужна была его лаборатория, ингредиенты и книги. Он знал про этот яд. И это только сильнее подстегивало его действовать быстро и решительно. Собрав все, что было нужно, он вышел из камина в Малфой-мэноре. Бледная Нарцисса тут же бросилась к нему.       — Что с ним, Сев? — ее голос дрожал. — Кто это сделал?       — Я пока ничего не знаю, Цисси, — отрезал Снейп. Что он еще мог ей сказать? — Люциус?       — Готовит для тебя лабораторию, — ответила Нарцисса. Отчаяние в ее голосе заставило Северуса на мгновение сбавить скорость и взглянуть на нее.       — Я сделаю все, что в моих силах, ты же понимаешь? — сказал он, и женщина кивнула, заламывая руки.       Северус стремительно прошел в комнату и достал камень изо рта Гермионы, капнув на язык девушки общее противоядие; потом положил новый безоар и подошел к Драко, проделав с ним то же самое. Даже если действовать в четыре руки, они могут не успеть. Сейчас Драко поддерживает родовая магия поместья, Гермиона же с ядом один на один.       Оказавшись в лаборатории, Снейп увидел бледного Люциуса, который приготавливал приборы и устанавливал котел. Раскрыв перед ним книгу, он дал ему знак начинать, а сам вернулся к Драко и Гермионе, чтобы очистить их кожу и одежду от остатков яда. Нарцисса ему сосредоточенно помогала.       — Ты знаешь, что это? — спросила она, подняв взгляд на зельевара.       — Пыльца смерти, я полагаю, — неохотно ответил он.       — Северус… — она хотела что-то сказать, но сбилась, опустив голову и сжав губы в тонкую линию.       — Я сделаю все, что смогу, — еще раз произнес он обещание, и Нарцисса кивнула.       Малфои не бились в истерике, как их эльфийка, но Снейп знал, что они проживают худший момент в своей жизни. Они безумно любили Драко.       А он… Тоже любил Драко… А еще не мог допустить ее смерти.       Противоядие сложное и требует времени для варки. Главное, чтобы Гермиона выдержала. Ему было известно о проблемах с сердцем, ведь он лично готовил для нее зелье на пятом курсе после проклятия Долохова.       Работали быстро. Никто не разговаривал. Люциус пытался задавать вопросы, но Снейп упорно их игнорировал, даже когда просто сидел и ждал, отмеряя время, чтобы помешать зелье. Прошло почти двенадцать часов, наступило утро. Нарцисса несколько раз приходила, сообщая о состоянии сына и Гермионы. Также в поместье Малфоев начали ломиться совы из Министерства. Поттер прислал несколько Патронусов, Алдридж и Кингсли тоже потеряли его. Все хотели знать подробности, узнать, что случилось. В итоге это настолько начало мешать и отвлекать Северуса от работы, что Люциус закрыл поместье от любого контакта извне, и наступила блаженная тишина.       — Они могут подумать, что это твоих рук дело, — многозначительно посмотрел на него Малфой.       — Разберусь позже, — отрезал Снейп, добавляя девять капель лунной росы — финальный штрих. Теперь зелье должно настояться четыре часа, и можно будет его принять.       Люциус ушел в кабинет, и Северус знал, что другу нужно побыть одному. Снейп предпочел вернуться в комнату, где лежали ребята. Нарцисса сменяла смоченные полотенца, которые прикладывала ко лбу сына и Гермионы.       — Они горят, — тихо сказала она, — у мисс Грейнджер началась лихорадка. Винки раздела ее и укрыла простым покрывалом, но уже два раза меняла его: оно насквозь мокрое.       — Зелья давала? — спросил Северус, подходя к Гермионе и прикладывая пальцы к ее лбу. Она действительно была слишком горячей.       — Все, что ты указал, — кивнула Нарцисса, протягивая Северусу смоченное полотенце. Сама вернулась к сыну, который лежал на соседней кровати.       Снейп осторожно протер лицо девушки, смочил пересохшие губы, затем положил его на лоб. Его беспокоило, что магия в нее больше не перетекала. Аркан не работал. Поэтому Северус приложил руку к ее грудной клетке и опустил голову, сосредоточившись на том, чтобы отдать жизненную силу. Он не верил, что это поможет сейчас, но не мог сидеть просто так.       Он потерял счет времени, но вдруг Нарцисса легко коснулась его плеча.       — Пора, — сказала она, показывая на приготовленное зелье, которое принес Люциус. Они осторожно влили его ребятам и выдохнули. Теперь оставалось только ждать, когда противоядие подействует.       Северус придвинул кресло к кровати Гермионы и взял ее за руку, продолжая передавать энергию.       — Мне кажется, теперь пора решить проблемы, — сказал Малфой, внимательно посмотрев на друга. — Попытки пробиться в поместье не прекращаются.       Снейп не хотел ничего решать сейчас. Ему нужно быть здесь. Он должен быть рядом, когда она очнется или… Да. Когда очнется.       — Потом, — отрезал Северус, но Люциус буравил его внимательным взглядом, и Снейп вскинул голову. — В чем проблема, Люц?       Серые глаза Малфоя прищурились, но он ничего не сказал. Развернулся и подошел к жене, склонившись над ней. Нарцисса тоже держала сына за руку и, не отрываясь, смотрела ему в лицо, вероятно надеясь, что он скоро очнется.       — Давай я посижу с ним, дорогая, а ты иди отдохни, — ласково сказал Люциус, но его жена только едва заметно покачала головой. Люциус тяжело вздохнул и опустился в кресло, подперев пальцами голову и обведя взглядом комнату.       Теперь оставалось самое тяжелое — ждать.

***

      Когда Гермиона пришла в себя, первое, что она почувствовала, — это холод. В комнате было темно, но одинокая догорающая свеча на тумбочке давала достаточно света, чтобы можно было заметить очертания незнакомой комнаты.       — О, вы очнулись, мисс Грейнджер, — спокойно констатировала Нарцисса Малфой. — Слава Салазару.       Гермиона дар речи потеряла на мгновение. Леди Малфой радуется ее выздоровлению. В какой Вселенной она оказалась?       Но тут перед глазами встало лицо Драко, кровь на собственных руках.       — Как он? — хрипло спросила девушка.       Нарцисса вскинула бровь.       — Вы про моего сына или Северуса?       При чем тут Северус?       Она приняла протянутый стакан с водой и, сделав несколько глотков, уточнила:       — Я о Драко… но… Северус тоже пострадал?       Нарцисса задумчиво на нее посмотрела, слегка наклонив голову.       — Драко очнулся вчера. Его состояние стабильно. Насчет вас мы уже начали переживать.       — Сколько прошло времени?       — Вы были без сознания четыре дня…       Гермиона пыталась осознать услышанное.       — Так что с Северусом? Он ранен?       — Нет, мисс Грейнджер, он в порядке… — она улыбнулась, добавив: — Будет, как только узнает о том, что вы пришли в себя.       — Он здесь? — сердце девушки сжалось от мелькнувшей мысли, что он был рядом с ней все это время, и она заглянула в глаза Нарциссе.       — Буквально полчаса назад я отправила его поспать хоть пару часов, потому что все эти дни он был рядом с вами. Но я сомневаюсь, что Северус послушался. Сейчас обойдет поместье, выкурит на балконе пачку сигарет и вернется… как всегда.       — Мне надо его увидеть прямо сейчас, — выдохнула Гермиона, поднимаясь и тут же обнаруживая, что она совершенно голая. — Э-м-м…       Она вскинула голову на Нарциссу, но та стояла, прикрыв изящной рукой глаза, а второй протягивала белую рубашку. Его рубашку.       — Попрошу эльфа приготовить для вас одно из моих платьев, но утром, — спокойно сказала она, — а пока можете взять эту рубашку. Думаю, Сев не обидится.       Гермиона взяла из рук Нарциссы рубашку и накинула ее, быстро застегнув все пуговицы. В ногах была чудовищная слабость, и девушка пошатнулась. Нарцисса шагнула к ней, чтобы поддержать за руку.       — Возможно, это не такая уж хорошая идея, — произнесла она. — Может, дождетесь здесь?       — Нет, — Гермиона чувствовала эту жуткую потребность найти его прямо сейчас.       — Выпейте тогда, — Нарцисса протянула ей склянку, и Гермиона, открыв ее, поднесла к носу и только после того, как убедилась, что это животворящий эликсир, выпила зелье. Женщина внимательно, изучающе осмотрела ее лицо, затем улыбнулась уголками губ. — Идите по коридору прямо, до ближайшей лестницы, затем спуститесь на этаж вниз, а дальше… вы поймете, куда нужно двигаться дальше…       Гермиона кивнула, прошла мимо леди Малфой и, открыв дверь, обернулась.       — Спасибо, — негромко произнесла она, потом осмотрела себя и смущенно взглянула на Нарциссу. Та без слов поняла ее и улыбнулась.       — Сейчас глубокая ночь, мисс Грейнджер, — мой сын спит, а мужа нет дома. Думаю, поместье переживет ваш неподобающий вид. Особенно ради такого… — ее глаза блеснули на последних словах, и, сделав небольшую паузу, она добавила: — Я хочу попросить вас не делать ему больно…       Гермиона вскинула голову, встречаясь с серьезным взглядом хозяйки поместья. Ей хотелось пообещать Нарциссе, что она не сделает, но Гермиона только кивнула и, развернувшись, вышла.       Она тихо брела по темным широким коридорам, слабо освещавшимся падающим светом луны. Спускаясь по лестнице, она вдруг услышала музыку. Кто-то играл на пианино. Вспомнив слова Нарциссы, она двинулась на звук.       Сердце бешено стучало, и Гермиона не знала, от волнения ли, или от принятого зелья, или от невероятно красивой, печальной музыки, которая задевала что-то в ее душе. Она завернула в огромный зал, тот самый, где Малфои устраивали прием в мае, и остановилась. С идеально ровной спиной он сидел за роялем, легко играя в полумраке. Рядом лежала непотушенная сигарета, тлеющая в лунном свете. В этой музыке было так много, что она замерла, слушая его и не решаясь приблизиться.       Смела ли она? Его поступок, слова Нарциссы — все говорило за него, но позволит ли он ей оказаться рядом? Гермиона закусила губу, потому что она вдруг задрожала. Все тело девушки вдруг задрожало от переполнявших ее эмоций. Было страшно сделать шаг в эту пропасть. Либо он ее поймает, либо она упадет и разобьется. Она уже давно не умеет летать.       Стоило музыке последней нотой повиснуть эхом в огромном зале, руки Северуса безвольно упали, и он опустил голову. Гермиона сделала неуверенный шаг вперед. Ее босые ноги неслышно ступали по холодному мрамору, но он словно почувствовал чье-то присутствие и, выпрямившись, обернулся. Снейп замер, и Гермиона тоже остановилась, и вдруг все, что преградой стояло между ними, тяжелым грузом легло на ее плечи. Она не видела его глаза, только силуэт, и не могла оценить его настроение. Несколько тяжелых ударов сердца и тревожных мгновений прошло, прежде чем он встал и стремительно направился к ней. Все ее существо потянулось ему навстречу, и Гермиона бросилась вперед, обвивая его шею в тот момент, когда его руки сомкнулись на ее талии. Ее никто и никогда не обнимал так крепко. В этих жарких руках без слов было понятно, как сильно он скучал…       Северус не верил своим глазам. Каждый раз с ней — это какая-то грань. Каждый раз он думает, что лучше, больнее, страшнее не будет. И каждый раз ошибается.       И больнее за нее, и страшнее с каждым разом все больше… И не было ничего лучше, чем увидеть ее сейчас, живую.       Он едва не потерял ее. Снова! Четыре чертовых дня наблюдал за ее страданиями. Чтобы просто в один момент осознать, что, видит Мерлин, ему плевать на все выдуманные барьеры. Впервые в жизни Северус Снейп решил пойти на поводу у собственного эгоизма. Поэтому еще никогда и никого он не обнимал так крепко.