***
После завтрака Гермиона и Северус ушли в библиотеку, чтобы никто не отвлекал их от легилименции. Но поработать нормально не удалось. После неудачного сеанса с Алфордом Эллиотом Гермиона очень быстро слабела. Девушка сидела, вцепившись в подлокотник кресла и борясь с тошнотой. Одновременно прикладывала платок, останавливая кровь, когда вошел Гарри, скептично оглядев бледное лицо подруги. — Гермиона, ты вообще планируешь жить эту жизнь? — Что? — непонимающе посмотрела на друга. — С тобой вечно что-то происходит, — он укоризненно посмотрел на нее, потом многозначительно на Снейпа, который стоял, сложив руки на груди, и мрачно наблюдал за действиями Гермионы. Она не позволила дать ей кровоостанавливащее, отмахнувшись, что у нее скоро будет интоксикация от зелий. — Почти каждый декабрь что-то, да случается. Если в этом месяце она не попадет в больницу, будет прям победа. — Я не планирую, — отмахнулась Гермиона. — Да уж пожалуйста. В прошлый раз это были худшие три недели за последние годы, — Гарри покачал головой, а потом вспомнил, зачем пришел. — А! Северус, хотел уточнить: мы отправляемся через полчаса, как и планировали? Но Гермиона его больше не слушала. Что-то зацепилось в ее сознании. Что-то… Три недели? В голове всплыли слова отца: «…Будь осторожна. Мы с мамой не переживем еще трех недель в больнице, не зная, будешь ли ты в порядке». Тут же резанули слова Гарри: «Это были худшие три недели за последние годы». — Северус, — вскочила Гермиона и поймала удивленные взгляды мужчин, которые за это время начали что-то обсуждать. — Я была в больнице две недели. — Нет, три… — начал было спорить Гарри и осекся. Он тоже понял. Если все так, как они думают, то они нашли стертое воспоминание. У Гермионы задрожали руки от волнения. — Давай проверим, Северус. Я одна не смогу. Он с сомнением смотрел на Гермиону. Но понимал: это то, что они искали так долго. И это не даст ей покоя, пока она не проверит. Снейп подошел к ней, склоняясь. — Расслабься, — тихо сказал он, глядя в ее встревоженные глаза, — подумай о том, что было до больницы… Она кивнула, хватаясь за подлокотники двумя руками. — Легилименс. …Маг дерется отчаянно, без остановки обсыпая мракоборцев заклинаниями. Он так хорошо ориентируется в Лютном, что пару раз Гарри и Гермиона теряют его из виду. Оба уже запыхались от долгой погони, и растрата магии дает о себе знать. Видят край мантии, мелькнувшей в проулке, и бросаются за ним. Каким-то образом он выводит их в маггловский квартал, и Лютный остается позади. Оба опускают палочки, чтобы у случайных прохожих не возникло вопросов, и сразу же в них летит красный луч. Гермиона успевает выставить щит, но Гарри уже отбросило заклинанием, и он с отвратительным звуком приземлился на землю, ударяясь головой о камень. А преступник, издав радостный клич, бросается дальше. Еще немного, и он сможет трансгрессировать. Надо остановить его. Гермиона сомневается всего секунду. Бросает быстрый взгляд на Гарри и скрепя сердце бросается в погоню. На ходу она сжимает палочку, отправляя сигнал в Министерство, а затем посылает заклятие в убегающего мага, но ему удается блокировать на бегу. Гермиона ускоряется. Она почти нагоняет его, пытается схватить и чувствует, как он трансгрессирует, утягивая ее за собой, потому что как раз в этот момент она хватает край его мантии. Отвратительное чувство сжимает внутренние органы, и они оказываются где-то в поле. Гермиона тут же падает на четвереньки, не в силах устоять от пронзившей внутренности боли. Всхлип-стон сразу же вырывается из горла. Гермиона неосознанно хватается за живот, пытаясь уменьшить боль, и смотрит на мантию в руке. На нее капает кровь, которой она начинает захлебываться. В глазах темнеет, и онемевшими пальцами ведьма сжимает палочку, отправляя сигнал Алдриджу. А дальше тьма и боль… Вот оно, стертое воспоминание. То, что было потом, отзывается криком и душевной мукой. Северус тянет ее дальше, они летят сквозь него, он ведет ее уверенно, и вот они уже в следующем. …Перед ней возникает встревоженное и бледное лицо мамы, и Гермиона пытается ей улыбнуться. Надо приободрить ее. Пусть знает, что с ней все в порядке. И это сработало: на лице Джин она видит такое облегчение, что даже чувствует себя немного виноватой… … Гарри сидит возле ее постели. Держит за руку, пока Гермиона, отвернувшись, старается незаметно утереть слезы. Обида душит. На тумбочке лежит скомканное письмо от Рона, в котором он пишет ей, что не сможет приехать… …Бесконечные больничные будни с приемом лекарств, осмотром целителя, заботой родителей, которые, кажется, переехали в больницу, лишь бы быть с ней. И Гарри всегда рядом. Всегда держит ее руку, приободряет. А на сердце так тяжело. Так тоскливо… Больничные воспоминания закончились, и Северус покинул ее голову, тут же придерживая Гермиону, у которой снова закружилась голова, и девушка благодарно прижалась к нему. Переживать все это снова было неприятно. Тянущее чувство в груди усилилось. Снейп отстранился, присел на корточки рядом с ней и обхватил лицо руками. Заглянул в глаза. Гермиона видела в них сожаление. — Ты такая одинокая там, — прошептал он. Ему было так жаль, что она переживала столько тяжелых эмоций, но он понимал, что это прошлое и ничего невозможно исправить. — Рядом не было тебя, — так же тихо ответила Гермиона. Впервые она почувствовала такую разницу в ощущениях, когда она с ним и когда была без него. Девушка подалась вперед и, обхватив его шею, прижалась, утыкаясь в волосы и вдыхая запах своего мужчины. Он обнял ее, поглаживая по спине. Они совсем забыли, что не одни в комнате, а Гарри тактично отошел, поглядывая на эту странную парочку. Впервые он видел, как Снейп действует на Гермиону, успокаивая и проявляя заботу. Это показалось ему таким правильным. Гарри вздрогнул, когда увидел Снейпа рядом с собой. Он так задумался, что не заметил, как тот приблизился. — Поттер, позвольте, — медленно произнес он, и Гарри понял, о чем просит Снейп. Неохотно кивнул: только ради подруги. Гермиона наблюдала, как Северус вскинул палочку и, видимо, погрузился в память Гарри. Прошло несколько томительных минут, пока Северус сделал шаг назад, опуская палочку. — Что такое? — тут же спросила Гермиона, когда увидела, как странно они переглянулись. — Мне нужно поговорить с твоим врачом, — сказал Северус таким тоном, словно приговор вынес. — Это он что-то сделал со мной? — спросила Гермиона, встревоженно вглядываясь то в одного мужчину, то в другого. — Это предстоит узнать, — ответил Северус, потом прошел к Гермионе и сел перед ней на корточки, взяв ее руки в свои. — Я зайду в Мунго вечером. Мы все узнаем. А пока отдыхай. Гермиона кивнула, пытаясь разглядеть в нем признаки того, что ему что-то известно. Но он был непроницаем. Лишь взгляд встревоженно скользил по ее лицу. Девушка наклонилась и нежно коснулась его губ, прикрывая глаза, чтобы он не заметил решение, мелькнувшее в них. А Северус всерьез задумался, не опоить ли Гермиону на время, пока его не будет. Но был вынужден напомнить себе, что и ее терпению есть предел.***
Поттер пошел вперед, погруженный в невеселые мысли, а Северус остановился. Выдохнул и задумался. Гермиона. Женщина, ставшая такой важной. Женщина, которая оставалась с ним вопреки всему. Северус совершал ошибку за ошибкой, но она продолжала просто быть рядом. Его несдержанность, злость, привычка не думать о других людях, привычка жить, следуя только на поводу собственных потребностей. Все это пока еще оказывало определенное влияние на их отношения. Нехорошее влияние. И было полной противоположностью тому, какой была она. Он отчетливо понимал, что Гермионе нужен другой мужчина. Нет, не Уизли. Его Снейп готов был отправить к дьяволу собственными руками, приблизься он к ней еще раз. Нужен кто-то, кто сможет ответить на ее ласковые взгляды, нежные прикосновения, улыбаться в ответ на ее улыбку. Не такой, как он — с атрофированной эмоциональностью. И хоть он пытался научиться отвечать ей тем же, единственное, что удается выражать нормально, — это злость. Вчера Снейп разозлился на нее. Мерлин, как его взбесили ее слезы. Мелькнула мысль, что вечный долбаный треугольник нагнал его и здесь. Он будет любить ее — она будет любить другого. И захотелось взвыть от неверия, что это происходит снова. Но нет. Глядя в ее глаза, он видел чувства. Искренние. К нему. Он не видел обмана. Но что тогда, блядь, это было? Ярость, выжигающая самоконтроль. Он честно пытался остановить себя, не прижимать ее к чертовой двери и не рвать платье. Не прикасаться так грубо. Не сжимать так сильно. Но душа плавилась от подозрений, игнорируя доводы рассудка. И он сгорал от желания быть рядом и люто ненавидел в тот момент за то, что всколыхнула в нем то дремлющее и давно забытое. Он решил, что больше не хочет отпускать Гермиону, несмотря ни на что. Вчера в старом, заброшенном сарае Артура Уизли он осознал это как нельзя ясно. Будет, словно чудовище, держать ее рядом с собой, не позволяя уйти. Он никуда не отпустит ее. Никогда. Да, любовь Северуса Снейпа может быть так же уродлива, как и вся его жизнь. Жестокая, безусловная, преданная и всепоглощающая. Он был… собой. А она снова простила. И, как всегда, была настолько жадной, будто нуждалась в нем, как в глотке воздуха. И он наслаждался этим невообразимым чувством. Но где у Грейнджер грань, которую нельзя переступать? Где точка невозврата? Честное слово, он не хотел бы проверять. Но сегодня все встало на свои места. Он бы никогда не подумал… Снейп не знал, как подготовить ее к этому. Взял время до вечера. Нужно было подумать. Она захочет вернуть воспоминание, и он понимал, что оно ей необходимо. Ей нужно было правильно все это прожить. А ему нужно быть рядом. Северус горько усмехнулся. Так часто повторял себе, что у него нет к ней чувств. Обзывал это чем угодно, только не тем, чем это являлось на самом деле. А теперь его как ушатом воды окатило и отрезвило. Желание оградить от всего. Защитить во что бы то ни стало. Прикасаться. Смотреть. Отдавать все, что есть. Видеть улыбку. Утешать. Потому что… Даже в мыслях тяжело было признаться в этом. Потому что… Моя.***
Позволить Северусу разобраться с этим самостоятельно Гермиона не решилась бы после горького опыта с хозяином бара. Если целитель и правда причастен к этому, страшно представить, что сделает с ним Снейп. Именно поэтому Гермиона сейчас шла по полупустым коридорам Святого Мунго, запоздало вспоминая, что сегодня выходной и целителя может не оказаться на месте, если только он по счастливой случайности вдруг не дежурит. Она никогда не была особо удачливой, поэтому, зайдя к дежурному врачу, Гермиона обнаружила, что этот мужчина ей не знаком. Нацепив на себя самую решительную и надменную маску, она холодно улыбнулась ему и представилась. Показала значок и документы, после чего потребовала личное дело Гарольда Мура. — Все личные дела сотрудников хранятся в кабинете главного врача, — неуверенно начал дежурный. — Не думаю, что мы сможем получить доступ… — Так вызовите мне главного врача! — перебив его, потребовала Гермиона. — Его нет в стране, — нервно ответил целитель. Ему было не по себе. — Скажите, целитель… Паддифут, — Гермиона демонстративно внимательно рассмотрела его имя на бейджике и, достав блокнотик, записала его туда с ужасно таинственным видом, потом подняла голову. — Я правильно вас поняла: вы отказываете мне в предоставлении информации? — Сделала еще одну пометку. — Вы наверняка знаете об особом отряде по поимке Пожирателей смерти, — медленно произнесла она, замечая, как лицо целителя начало покрываться пятнами, — и вы препятствуете расследованию этого отряда… — Нет, постойте… — Естественно, я понимаю: у вас есть весомые причины для этого, — спокойно продолжила Гермиона, — но мне придется сообщить об этом своему начальнику; думаю, ему будет интересно: какие? — Да нет же… Постойте, мисс Грейнджер, — торопливо начал он, достал из кармана мобильник и, еще раз попросив жестом минутку, набрал номер. Гермиона с удивлением смотрела на него. Даже она не пользовалась мобильником. — Алло, да, простите… Я знаю, что не должен вас беспокоить… да, ситуация чрезвычайная… — тихо говорил он и, бросив на Гермиону извиняющийся взгляд, вышел в коридор, прикрыв за собой дверь. Гермиона выдохнула и села в кресло. Ей не нравилось играть подобные роли. Блефовать она умела, но не любила. Через пять минут целитель Паддифут снова вошел в кабинет и протянул Гермионе личное дело Гарольда Мура. Девушка дежурно ему улыбнулась и поблагодарила, а затем сразу углубилась в чтение. — Мисс Грейнджер, — осторожно начал мужчина, — наш коллега в чем-то обвиняется? Девушка, которая как раз закончила переписывать домашний адрес целителя, подняла голову и успокаивающе улыбнулась мистеру Паддифуту. — О, не переживайте. Это просто формальность. Она встала и протянула личное дело удивленному мужчине. — Все? — Да. Всего доброго, мистер Паддифут. Он выглядел обескураженным. — До встречи, мисс Грейнджер, — произнес он, провожая девушку взглядом. Покинув больницу и оказавшись в торговом центре, Гермиона взяла себе кофе на вынос и поймала такси. Девушка не знала никаких точек трансгрессии поблизости от дома целителя и поэтому решила не плутать, а доехать с комфортом. Жил он в пригороде, и добирались они долго. Заплатив таксисту целое состояние, Гермиона огляделась. Милая улица с двухэтажными домиками и низкими одинаковыми заборчиками. Она набрала в грудь побольше воздуха, успокаиваясь, и шагнула во двор, отмечая, что на доме нет никаких охранных чар. Но стоило ей ступить на порог, дверь открылась, и она увидела мистера Мура. По его взгляду Гермиона поняла: он знал, зачем она пришла. Приоткрыв дверь, он произнес, бледнея на глазах: — Я знал, что вы в итоге придете… Он не выглядел, как преступник. Не выглядел, как человек, который сознательно старается причинить людям боль. Это был молодой парень, немногим старше ее. Просто штатный целитель из больницы Святого Мунго. Гермиона жестко посмотрела на него, борясь с желанием либо разбить ему нос, либо проклясть. И от того, и от другого ее остановила милая старушка, возникшая рядом с мужчиной. — Гарольд, что это за девушка пожаловала к тебе в гости? — расплылась она в улыбке и поправила очки, за которыми ее глаза казались неестественно большими и добавляли образу комичности. — Проходите, юная леди, не стойте на пороге. Где твои манеры, Гарольд? Гермиона улыбнулась и, представившись, прошла в дом вслед за Беатрисс — так звали милую женщину. Она оставила Гермиону и целителя одних, сказав, что сейчас принесет чай. Улыбка слетела с лица Гермионы, как только шаги женщины стихли в коридоре, и она непроизвольно потянулась к палочке. — Мисс Грейнджер, — поднял руки Гарольд, испуганно косясь на ее руки, — прошу вас… Это моя мать, не пугайте ее. Она маггл, хоть о мире волшебства и знает, но никогда ничего не видела из магии. Я ограждаю ее от любых потрясений. У нее слабое сердце. Я вам все расскажу… Гермиона вздохнула, чувствуя, как злость начинает таять, и кивнула. Палочку она вернула на место, внимательно уставившись на мистера Мура. — Вы стерли мне память, — сказала она, стараясь не повышать голос. — Я хочу знать, зачем, по чьему приказу, и хочу, чтобы вы исправили то, что сделали… И вообще, вы когда-нибудь раньше пользовались Обливиэйтом? — Никогда, — честно сказал он, разводя руки. — Я-то и заклятия этого не знал… — Тогда как вы это сделали? — Мне рассказали о нем. — Кто? — Гермиона начинала терять терпение. Гарольд молчал некоторое время, потом, стоило ему открыть рот, в гостиную медленно вошла Беатрисс с подносом. Он вскочил на ноги, забирая его, и поставил на столик перед Гермионой. — Спасибо, мама, — мягко улыбнулся он ей, — мы с мисс Грейнджер обсуждаем одно дело, по работе…. — Надеюсь, юная леди останется на обед? — Беатрисс добродушно посмотрела на нее. Гермиона улыбнулась женщине. — Я ненадолго; благодарю, миссис Мур, — вежливо отказалась она. Гарольд мягко, но настойчиво выпроводил маму и вернулся к Гермионе, налил ей чаю и присел рядом. Гермиону бесило его спокойствие. Бесило, что он ей нравится, как человек. У него прекрасная мама, и он так трогательно о ней заботится. Она хотела бы сейчас испытывать злость или ненависть по отношению к нему, но не могла. — Кто? — повторила она тверже. — Ваши родители, — осторожно сказал он, и Гермиона вскочила на ноги. — Вы лжете, — закричала она. — Мисс Грейнджер, — попросил Гарольд, прикладывая палец к губам. Он умоляюще посмотрел на Гермиону. Она раздраженно взмахнула палочкой, накладывая на комнату чары. — Вы лжете, — повторила она уже спокойнее. — Зачем мне лгать? Вы пришли ко мне домой. Моей карьере, скорее всего, пришел конец. Так зачем мне врать, мисс Грейнджер? Гермиона с трудом сглотнула. Действительно. Она не видела причин для лжи. — Кто из них рассказал? — спросила ведьма, с трудом беря себя в руки. Хотелось сейчас же броситься к родителям домой и потребовать ответов. — Ваш отец, — ответил Гарольд, — рассказал, что вы применяли к ним такое заклятие, чтобы оградить от войны. А потом сняли. Он попросил помочь им сделать то же самое… — Как вы могли согласиться? — спросила Гермиона, не в силах поверить в это. — Неужели у вас не возникло вопросов? Не боялись, что, когда это вскроется, в первую очередь виноваты будете вы? — Конечно, я боялся, — Гарольд сложил руки в замок, сжимая их так, что пальцы побелели. Гермиона заметила, что его руки подрагивают. Он совершенно не был похож на человека, способного действовать не по правилам. — Но они предложили помощь. У них есть связи, и они договорились с врачом, у которого запись на годы вперед, чтобы он принял маму. Помогли оплатить операцию. Зелья не помогали ей. По крайней мере, те, что варили я и зельевар из больницы. Ей нужна была операция… Настоящая маггловская медицина. И тут об услуге меня просят врачи, у которых есть возможность помочь. Я подумал, что это судьба. Я прочитал об этом заклинании. Оно напугало меня, потому что стереть память… — он провел руками по лицу, шумно выдохнув. — С мозгом шутки плохи. Но я понял, что оно обратимо. И родители ваши просили сделать это на время, только пока вы не придете в себя. — Что такого они пытались скрыть от меня? — холодея, спросила Гермиона. Гарольд посмотрел на нее с сожалением. — Вы ведь пришли вернуть воспоминание? Девушка кивнула. Но признаться, она не была уверена, что он сможет это сделать. Он не казался ей способным магом. Казалось, что он вообще почти магию не использует. Гермиона не могла этого объяснить. Просто чувствовала на интуитивном уровне. По его растерянному виду она понимала, что он не знает, как вернуть ей воспоминание — Я постараюсь, мисс Грейнджер, — горячо заверил ее Гарольд, — просто мне нужно немного информации… Сейчас ей больше всего на свете хотелось, чтобы рядом оказался Северус. Он точно знал бы, что делать в этот момент. Но она не хотела зла Гарольду. Теперь — особенно. Что ж, придется его научить. — Я покажу вам, что делать. И вы снимете заклятие сегодня же, мистер Мур, — решительно сказала Гермиона и взяла чашку с чаем и печенье, — поэтому настоятельно советую вам быть прилежным учеником. Доставайте палочку. Она едва не застонала от досады, когда он побежал за ней в спальню. Волшебник, тоже мне! Но, надо отдать ему должное, Гарольд действительно старался. После того, как Гермиона закончила пить чай, они приступили к тренировке. Мужчина напоминал ей Невилла с младших курсов. Такой же прилежный и старательный, но не достигающий никакого результата. Через два часа выписывания сложных рун у Гермионы начали опускаться руки. Казалось, этот человек просто превратит ее мозг в кашу. И уже не удивлялась, что такое несложное заклятие, как Обливиэйт, он не смог выполнить, как нужно, оставив ей отголоски. Восстановление же памяти требовало мастерства, коим Гарольд Мур не обладал. Так получилось, что на обед Гермиона все же осталась. Беатрисс развлекала гостью рассказами о быте и постоянно уточняла, не нужно ли добавки. Она была такой простой и доброй, а Гарольд в этот момент несчастным и виноватым. Гермиона смотрела на них, и на сердце было тяжело. Девушка приняла решение, что, если все пройдет хорошо, она забудет это, как страшный сон, и не станет подавать жалобу или как-то иначе освещать эту ситуацию. — Гарольд, ну пожалуйста, сосредоточьтесь, — взмолилась Гермиона под вечер. К этому времени она уже планировала вернуться и перехватить Северуса, чтобы он не нанес визит в больницу, а потом к Мурам. Но похоже, ее планам не суждено было сбыться. — Я пытаюсь, — сокрушенно сказал он и снова сделал сложный пас рукой, вычерчивая руну, но настолько неуверенно и дергано, что хорошо, если заклятие не сработает после этого. Гермиона присела на край дивана. Она устала. Издергалась от догадок. И поняла, что безумно хочет увидеть Северуса. Вздохнула и отправила ему Патронус с просьбой прибыть в дом Гарольда Мура, сообщив адрес. Поймала восхищенный взгляд Гарольда. Похоже, он никогда не видел такую магию. Пока они ожидали Снейпа, целитель принес новую порцию печенья и две чашки чая. Именно за чаепитием застал их Северус, которого впустила Беатрисс. Взгляд, которым он пронзил Гарольда, заставил того подавиться и опустить чашку. Пока он откашливался, Гермиона подлетела к Северусу и обняла его, сразу же почувствовав, как невидимая рука ослабила хватку на сердце. — Помнишь, говорила, что не буду стоять в стороне… — извиняющимся тоном проговорила она куда-то ему в сюртук. — Еще не привык, что ты у меня такая самостоятельная, — раздраженно отмахнулся Снейп, но руки только сильнее сжались вокруг нее. — Это он? — Да, — Гермиона обернулась, чтобы посмотреть на целителя, на котором снова лица не было. — Проблема в том, что у Гарольда не очень получается руна… Северус скривился, когда Гермиона назвала его по имени. Презрительно осмотрел мужчину, от которого исходил страх. И захотелось сделать так, чтобы боялся еще больше. — Северус? — позвала Гермиона, вырывая его из мыслей о кровавой расплате. — Он не виноват. Давай решим все мирно. Он посмотрел на нее, не веря своим ушам. Мирно? После того, что он с ней сделал? Не виноват? Снейп вздрогнул, когда Гермиона дотронулась до левого предплечья и крепко обхватила его тонкими пальцами. — Ты нужен мне, — заглянула в глаза. — Именно мой Северус мне сейчас нужен больше всего. Сжал зубы и выдохнул сквозь них. Медленно кивнул. — Ты хочешь сделать это сегодня? — Да. Но у мистера Мура не очень получается вырисовывать руну, — начала она, решив не называть Гарольда по имени при Северусе. И так понимала, что только его самоконтроль не дает разобраться ему с целителем так, как он того хотел бы. — Так как я буду погружена в сон, то не смогу контролировать процесс. Нужно, чтобы это сделал ты. — Я прослежу, — мрачно согласился Северус. — Готова? Нет, она не была готова. Но понимала, что это часть ее, которую она потеряла. И чем бы это ни было, им пора встретиться. Северус сжал ее холодные пальцы, безмолвно обещая быть рядом. Всегда. Она легла на диван, не отрывая от него взгляда, и увидела, как он занес над ней палочку, а потом погрузилась во тьму.***
Он потерял ее. Стоило Гермионе открыть глаза, она вскочила и трансгрессировала. Просто в один момент. Северус не успел схватить ее и удержать. Гермиона была бледной и напуганной. Казалось, что она стала меньше, словно сжалась. Куда она могла так спешить? Снейп тут же бросился за ней, пройдя по остаточному следу трансгрессии. Ведьма трансгрессировала в другой конец Лондона. Добралась до какого-то элитного поселения в пригороде и пропала. Он чувствовал магию. Чары скрывали чей-то дом от него. И ему хотелось разнести чертову защиту в клочья. Но скорее всего, Гермиона была внутри. И только эта мысль остановила его. Пришлось вернуться к целителю и устроить ему допрос. Он старался не выходить за рамки ради Гермионы, но, видит Салазар, как же он ненавидел слабых людей. Найдя нужную информацию, Северус все понял. У него были догадки после просмотра воспоминаний Поттера, но теперь все сложилось в единую картинку. Ему срочно нужно ее найти. Снова трансгрессировал к дому ее родителей. И наткнулся на Патронус Поттера: «Она вернулась». В ту же секунду оказался в Штабе, споткнулся на пороге о рыжего кота, который едва увернулся от ботинка, и поймал его презрительный взгляд. — Она закрылась в ванной, — встревоженно сказал Поттер и не отставал ни на шаг от Северуса, пока тот стремительно поднимался на второй этаж. Возле двери в ванную он на мгновение замер, боясь открыть эту дверь. Внутри шумела вода. И, произнеся заклинание, он повернул ручку. Поттеру войти не позволил. Захлопнул перед ним дверь и запечатал ее чарами. Гермиона стояла под ледяным душем прямо в одежде. У нее зуб на зуб не попадал, но девушка упрямо продолжала мокнуть. Руками уперлась в стену перед собой, голову опустила. Северус боялся к ней приблизиться. Боялся, что не найдет слов утешения. Что ей не хватит его, чтобы пережить это. Он дотронулся до нее, и Гермиона подняла голову. К его удивлению, она не плакала. Только смотрела печальным взглядом. Изучала каждую черточку на его лице. Северуса обескуражил ее взгляд. Это не то, что он ожидал увидеть. Эта ведьма каждый день удивляет его. Осторожно выключил воду, схватил полотенце и укутал ее. Вытащил из ванны и сел, держа ее в объятиях, прямо на пол, крепко обнимая. Наложил чары, чтобы высушить ее и согреть. Но Гермиона продолжала дрожать. — Мне жаль, — хрипло произнес он. Но в ответ ничего не услышал. Воспоминания кашей мешались в ее голове. Она еще не могла толком восстановить последовательность. Они, словно чужеродная масса, помещенная в голову, постепенно подстраивались под остальные воспоминания, ища свое место. …Гермиона чувствует, что кто-то с помощью чар выводит ее из состояния сна. Девушка открывает глаза, понимая, что совсем не чувствует тело. Над ней склонился целитель в очках. В его глазах тревога, но он робко ей улыбается. — Мисс Грейнджер, я целитель Мур. Здесь ваши родители, — он показывает куда-то вбок, потом склоняется над ней и светит маленьким фонариком в глаза. — Пока не двигайтесь, мисс. Вашей жизни ничего уже не угрожает, но раны очень серьезные. Просто лежите неподвижно… — Мой… — голос Гермионы хриплый. Горло горит, и она с трудом сглатывает, борясь с подступающей тошнотой. Не может говорить дальше. Просто кладет руку на живот и умоляюще смотрит на целителя. Тот опускает глаза и качает головой. — Простите, мисс Грейнджер, у него не было шансов… — О чем вы? — Джин встревоженно смотрит то на целителя, то на Гермиону, но, замечая, как дочь начинает задыхаться и судорожно сминает ткань рубашки на своем животе, понимает. — О, боже… — Я убила его… убила его сама… — Мисс Грейнджер, прошу вас, не шевелитесь, раны откроются снова… Гермиона не слышит. Кровь шумит в ушах, и осознание сметает любые слова разрушительным чувством вины. Она кричит. Просто, зажмурившись, кричит до тех пор, пока в легких есть воздух, а потом крик перерастает в рыдание. Девушка видит, как папа оттаскивает плачущую и рвущуюся к ней маму, а целитель Мур зовет еще кого-то, и в палату вбегают двое мужчин. Они пытаются дать ей зелье. Кто-то держит ей руки и ноги, не давая шевелиться. Она слышит, как целитель Мур говорит, что раны открылись, и поднимает палочку… …В следующий раз, когда Гермиона приходит в себя, она чувствует, что поперек ее груди расположились ремни, руки и ноги тоже привязаны. Мама бросается к ней, заметив движение, но Гермиона снова закрывает глаза и отворачивается. Она никого не в силах видеть. Она не в силах выносить даже себя. Девушка предпочитает не реагировать на просьбы матери и отца, на рекомендации целителя. Гермиона молчит. Ей правда нечего им сказать. Она в собственном аду… …Гермиона, нахмурившись, смотрит на календарь. Две недели задержки. Такого раньше не бывало. После работы забегает в маггловскую аптеку, чтобы купить тест на беременность. В надежде, что он покажет отрицательный результат. Но в глубине души она уже знает ответ. На день рождения Гарри им с Роном удалось повеселиться наравне с остальными. Они впервые за долгое время были счастливыми. Отбросили обиды и просто танцевали, пили, смеялись. В тот вечер ее жизнь была такой, какой она всегда хотела ее видеть. У них с Роном возникла безумная мысль, и они сбежали со дня рождения еще до того, как вынесли торт, и провели два прекрасных дня в недорогом маггловском отеле на окраине Лондона… …Первое чувство, которое испытывает Гермиона, глядя на две полоски, — страх. Вот бы этого не было! Не сейчас. Еще рано. Она еще не вышла замуж. Не сделала карьеру. Она хочет заниматься только работой… …Стараясь не попасть на глаза Джинни, Гермиона осторожно продвигается по коридорам Святого Мунго. Сегодня у нее была консультация. Гермиона узнает о тысяче ограничений и испытывает досаду. Особенно оттого, что категорически запрещено трансгрессировать. Как ей теперь работать с этим… … — Мы теперь ходим через камины, Гарри Поттер, — заявляет Гермиона, направляясь к лифту. — Да почему? — возмущается Гарри. Он не любит терять время. — Плохая концентрация… Гермиона многозначительно постукивает себя по голове. — У меня нормальная зато, — говорит он, предлагая взять эту функцию на себя. — У тебя она еще хуже. Ходим через камины, пока не пройдет моя… проблема с концентрацией… …Гермиона стоит перед зеркалом, внимательно осматривая свой плоский живот. — Знаешь, сколько ты мне проблем доставляешь? Еще даже не появился, а уже путаешь карты, — раздраженно обращается она к животу. — Я из-за тебя вечно хочу спать. Ты знаешь, кем работает твоя мамочка? Мне нужно быть бодрой, иначе нам обоим будет больно… Господи, зачем я все это говорю — ты же меня даже не слышишь. Я схожу с ума… …Она «сходит с ума» уже четвертый месяц. Рона никогда нет дома. Поэтому Гермиона лежит в своей комнате и читает вслух, рассказывает шутки и смеется над ними. Иногда она задумывается, как выглядит со стороны, общаясь сама с собой, но быстро отметает эти мысли. Никто же не знает, с кем она общается на самом деле. Это только ее тайна. Да и делает она обычно это только в своей комнате. В ребенке она вдруг обретает какой-то смысл, и жизнь уже не кажется такой плохой, как раньше. Гермиона сворачивается клубочком, обнимая себя, и улыбается. Глупой улыбкой. Ох уже эти гормоны, дающие беспричинное счастье. Хотя нет, у нее же есть весомая причина быть счастливой. Кажется, что вместе с ребенком растет ее сердце, потому что она не может объяснить, откуда в ней вдруг взялось столько любви. Гермиона снова улыбается… …Целитель Мур зашел в палату. Это был редкий случай, когда родителей не было. К ней пускают только их. Даже Джинни не может нормально ее навестить. Только забегает один раз, но Гермиона притворяется спящей. Как она узнала из того разговора между ней и родителями, Гарри пока тоже в критическом состоянии из-за травмы головы. Но это почему-то совсем не имеет значения на данный момент. — Я знаю, что вы не спите, мисс Грейнджер, — постарался бодро заговорить с ней целитель. Гермиона поднимает взгляд и мрачно смотрит на него. — Пришли развязать меня? — А вы обещаете себе не вредить? — спросил он с надеждой, но пустые глаза пациентки ответили за нее. Он кивает, и у него почему-то дрожат руки. Гермионе не нравится его неуверенность и нерешительность. Почему-то это раздражает, и она снова закрывает глаза и отворачивается. — Я позавчера не договорил… Вы разнервничались… И… Гермиона снова смотрит на него. Разнервничалась? Она чуть не умерла от горя, а он говорит: «Разнервничалась»? Захотелось истерически рассмеяться. Но она молчала. — Я не договорил тогда… Вынужден вам сообщить, мисс Грейнджер: вы не сможете иметь детей, — он говорит это дрожащим голосом, отступая на шаг, чтобы позвать на помощь, если она снова начнет истерику, но Гермиона смотрит на него и… просто кивает. Он успокаивается немного и продолжает: — Повреждения были настолько сильные… мы едва спасли вас. Что смогли, восстановили… Возможно, маггловская медицина сможет вам помочь с этим. — Он подходит к ней ближе и говорит, понизив голос: — Если возникнет потребность, обратитесь к господину Сметвику. Он подберет вам специалиста, который будет в курсе полного анамнеза и учтет особенности организма волшебника. Мне очень жаль, мисс Грейнджер. Гермиона снова кивает и неловко дергает больничную рубашку, чтобы открыть живот. Целителя она не стесняется. Веревки мешают, и он приближается, чтобы помочь. Видит, как Гермиона, замерев, смотрит на некрасивый красный шрам, пересекающий ее живот слева направо по диагонали. И еще один, гораздо толще, внизу живота. Он неправильно истолковывает ее взгляд. — Шрамы мы уберем, мисс Грейнджер, — успокаивает он, — они не магические, так что не останется и следа через пару дней… — Нет, — отрезает она. — Что? — Нет. Не надо убирать. Пусть останутся… — Но… Но вы уверены? — Не надо, я сказала, — не сдержавшись, кричит Гермиона, и он кивает, делая шаг назад. — Выпейте лекарства через десять минут, — сказал целитель Мур, отворачиваясь и направляясь к двери, — я зайду к вам вечером… — Постойте, — окликает его Гермиона, стискивая кулаки. Боится спросить, но ей нужно знать. — Ему было больно? Целитель Мур нервно поправляет очки и с жалостью смотрит на девушку. — Нет, мисс Грейнджер, не было… Неожиданно немного изменяется и другое воспоминание. …Гермиона тут же падает на четвереньки, не в силах устоять от пронзившей внутренности боли. Всхлип-стон сразу же вырывается из горла, когда она понимает, что в пылу боя забыла обо всем. Трансгрессировала. Гермиона хватается за живот в защитном жесте, пытаясь успокоить мечущийся от ужаса мозг. Рука тут же пропитывается теплой кровью. Гермиона никогда в жизни так не боялась. Оглушенная дикой болью, пронзившей все тело, просто повторяет: «Пусть с тобой все будет хорошо». Она смотрит вниз, на мантию, которая осталась в ее пальцах. На нее капает кровь, которой она начинает захлебываться… И спустя бесконечно количество времени, Гермиона все еще дрожала в руках Северуса. Воспоминания возвращались, и каждое разбивало ей сердце. От сильных переживаний у нее поднялась температура. Девушка до боли стискивала руку Снейпа и была благодарна ему за молчание. Сейчас он ничем не мог помочь. И ей не требовалась помощь. Только еще немного сил: вынести это. Ее разозлило, что они удалили шрамы. Она просила оставить, а они удалили, чтобы и это не напоминало о «том ужасном времени». Им было невыносимо смотреть на нее в таком состоянии. Им было жаль ее. Они боялись, что она покончит с собой. Считали, что делают лучше. Решили, что после пары лет жизни без этого воспоминания все померкнет. Хотели помочь, вырвав из нее это. Оставив лишь дыру, которая все равно болела. Гермиона просто не знала, почему. Она кричала на них впервые в жизни. Да так, что сорвала голос. В голове до сих пор звучал голос отца, который умоляюще смотрел на нее. — Ты поступила точно так же, желая спасти нам жизнь. Так почему ты сейчас так категорична, Гермиона? Мы тоже спасали тебя… Спасатели! Она не могла поверить, что они решились на такое, ничего не зная о заклятии. Доверились неизвестно кому. Это была ее боль, и ей нужно было ее пережить. Это была ее вина. И от нее никуда не деться, хоть тысячу раз наложи Обливиэйт. И, схватив ничего не понимающего Живоглота, Гермиона сказала им, чтобы не смели появляться больше в ее жизни. Когда она была уже в камине, Джин шагнула к ней и закричала вслед: — Ты потеряла своего ребенка, и это убивало тебя… Я не хотела потерять своего. Но Гермиону уже уносило зеленое пламя. Ей больше нечего было им сказать. По крайней мере, сегодня.