***
Мадам Помфри освободила Поттера от дообеденных пар, хотя мадам была почти не при чем: успокаивающее зелье, которым она напоила его посреди ночи, просто-напросто не позволило бы ему встать к началу занятий. Гарри проснулся часов в 11 и чувствовал себя потрясающе отдохнувшим и умиротворенным. Вчерашняя вспышка казалась ему глупой. Ну, мнит себя Малфой исчадием ада - и что с того? Его право, в конце концов. И он, если честно, действительно далеко не агнец Божий. Но Гарри никогда не считал Хорька злодеем, иначе не выступал бы на суде в его защиту. Какой из запутавшегося подростка Пожиратель Смерти? Мерлин, будто у него был выбор. Поттер не знал, как бы он поступил на месте Малфоя, поэтому не брался его судить. В одном он был уверен точно: Малфой не чудовище, что бы он ни думал, какой бы груз вины ни взвалил на себя. Радовало одно: по крайней мере, у Хорька была совесть. Совесть, которую он тщательно прятал. Гарри прикрыл глаза, лёжа в кровати, и снова под веками замелькали образы из снов: кричащий Малфой, поглощаемый пламенем, его искореженное агонией лицо, навек потухший, полный застывшего отчаяния взгляд. Поттер поежился. Он ненавидел свои сны. Он ненавидел наблюдать смерть и с некоторых пор особенно смерть Малфоя, человека, которого всю жизнь считал негодяем, но теперь он стал ближе, и Гарри.. иногда ловил себя на мысли, что склонен оправдывать его. Наверное, оправдать можно любого. Или пусть не оправдать, а хотя бы найти причину поступков. Большинство самых жестоких убийц испытали в детстве ужасную травму, перевернувшую их сознание. Никто не рождается со стремлением убивать. Даже мерзкий Волдеморт стал злодеем не оттого, что сам захотел: Том Реддл рос несчастным сиротой, изгоем и всю жизнь посвятил тому, чтобы из ничего превратиться в воплощение могущества. А Малфой был далёко не маньяк. Он даже убийцей не был. В отличие от самого Поттера. Гарри нервно выдохнул. Ох и мысли, Мерлин... Почему хоть раз нельзя подумать о чем-нибудь приятном? Смерть, убийство, Волдеморт... Тьфу. Поттер зажмурился, натянув одеяло до самого носа, и попытался подумать о приятном, иначе с такими рассуждениями он рискует использовать всю свою успокоительную заначку прямо сейчас. Итак, приятное... Блять. Ничего приятного не приходило на ум! Кроме секса, конечно, но он же не озабоченный какой-нибудь, чтобы все его радости сводились к сексу. К тому же соседство мыслей о сексе с мыслями про Малфоя давало пугающую комбинацию, рождающую не менее пугающие картинки. Гарри тряхнул головой, прогоняя наваждение. Нет, он всё-таки озабоченный. Но Малфой, сука, такой красавчик... Одни его длинные пальцы чего стоят. И серые злые глаза. И розовые пухлые губы, искривлённые усмешкой. И горячая кожа... Поттер уткнулся в подушку и глухо зарычал от собственного идиотизма. Нет, ему определенно нужно что-то делать со своей жизнью: например, наполнить ее интересами и удовольствиями, выходящими за пределы постели. Гарри снова задумался о том, чтобы начать вязать свитера.***
Весь оставшийся день Малфой молча давил на него косяка, и Поттер, как ни присматривался, не мог понять, с какими выражением лица он его давит: виноватым, злобным, подозрительным? Что там шевелится в его хоречьем мозгу? Раскаяние? Любопытство? Ничего, потому что Поттер-фантазер просто всё придумал? Джинни подошла к нему после ужина, и Гарри убедился, что интерес Малфоя ему не причудился: тот перестал коситься и начал откровенно пялиться. Поэтому Поттер увел Джинни подальше от любопытного Хорька. Странное решение, если учесть, что они завели привычку по вечерам делиться друг с другом откровениями. — Рон сказал, что ты сорвался ночью из-за Малфоя, - сказала Джинни, теребя уголок учебника, который она держала в руках. — Все в порядке? Гарри пожал плечами: все давно не в порядке, но Малфой тут не при чем. — Нормально, - ответил он. — Ничего особенного, просто повздорили. Поттер избегал смотреть Джинни в глаза: ему было невообразимо стыдно перед ней, и он ещё не определился, что делать дальше с их трещащими по швам недоотношениями. — А что насчёт.., - Джинни замялась. — Ну, насчёт того, что мы запланировали. Гарри занервничал ещё больше. — Может быть.. может быть, вечером в пятницу у нас в спальне? - предложил он неуверенно. — Почему не в субботу? — Мне нужно всё-таки провести день дома.. Кикимер там один, и есть кое-какие дела.. Да-да, зарядить все свои электрические приблуды, мы поняли, Поттер, лжец из тебя, как из Хагрида - артист балета. — А Малфой? Он же остаётся на ночь субботы. Ох, черт, точно. Не понятно зачем, но остаётся. — Я придумаю что-нибудь, не беспокойся за Малфоя, - и Гарри неловко улыбнулся. На самом деле, учитывая новую степень их с Хорьком, простигодрик, близости, Поттер планировал просто выставить его за дверь со словами "погуляй часа два, дай потрахаться". И всучить ему пачку Штучек-Дрючек на дорожку, чтоб было чем занять свой ядовитый рот. Но Джинни, разумеется, не стоило знать о посвященности Малфоя в их постельные дела. — Хорошо, - кивнув, сказала Джинни и невесомо коснулась губами губ Поттера. — Тогда до пятницы. Она ушла, оставив Гарри посреди коридора, погруженного в пучину ненависти к себе.***
С некоторых пор все самое интересное в жизни Поттера начиналось со звука храпа Рона Уизли: он нарывался на скандалы, сам устраивал истерики, делился тем, чем не особо хотел, и слышал то, что не должен был слышать. Он смотрел фильмы на смартфоне в гостиной Хогвартса в компании человека, который самым последним мог быть заподозрен в любви к магловским изобретениям, и обсуждал с ним такие вещи, какие не обсуждал ни с кем и никогда. И все это начиналось после того, как Рон, непременно зажимая одеяло между ног, наполнял их обиталище своим бессовестным храпом. Эта прекрасная ночь со вторника на среду не стала исключением. Едва лишь Рон ознаменовал приход ночи, как хорёчья постель зашуршала, полог отодвинулся, являя миру самого Хорька в фиолетовой пижаме, и, шлёпая босыми ногами по полу, Малфой двинулся в сторону кровати Поттера. Поттер прекрасно слышал все его телодвижения и внутренне готовился к очередным интересностям. Что на этот раз? Скандалы, интриги, расследования? — Я знаю, что ты не спишь, Поттер, - раздалось над самым ухом. Гарри повернулся с бока на спину - и тут же в его переносицу врезались очки: предупредительный Малфой сам водрузил их на него. Поттер сел, фокусируясь. В глаза немилосердно бил Люмос. Сквозь боль от резкого света Гарри наконец разглядел Малфоя напротив, сидящего по-турецки на его кровати: он уже успел задёрнуть полог и теперь с палочкой в руке ждал, когда Поттер изволит очухаться. — Чего тебе надо? - вместо приветствия пробурчал Поттер. — Накинь свою заглушку, - повелел Малфой, изобразив рукой в воздухе нечто неопределенное. Поттер лениво потянулся за палочкой, проклиная Хорька и его командный тон. — Сам не умеешь? - спросил он язвительно, шаря ладонью на скрытой за пологом тумбочке. Малфой скривился и протянул: — Дашь мне потом мастер-класс. Поттер фыркнул. — Очень в этом сомневаюсь. Гарри взмахнул добытой палочкой, шепнув заклинание, - и их окружил звуконепроницаемый купол. — Чего тебе надо? - настойчиво повторил свой вопрос Поттер. Малфой заметно нервничал и дышал через раз, Люмос в его руке подрагивал, и сам Гарри начал нервничать от этой картины. Что же Хорёк хочет сказать? И не лопнет ли он от напряжения до того, как успеет это сделать? Малфой наконец поднял на него глаза, набрал воздуха и еле выдавил из себя: — Прости. Гарри едва сдержался, чтобы не заржать. Ну, конечно, что ещё может довести Малфоя до предобморочного состояния, как не необходимость извиниться? — Расшифруй, - издевательски потребовал Поттер. Малфой вздохнул обречённо и покорно заговорил: — За вчерашнее. За то, что заставил вспомнить тебя о войне. За то, что ты сорвался из-за меня. И.. Я должен сказать.. должен сказать... Черт, - он нервно усмехнулся. — Должен сказать.. спасибо, что спас меня. Вытащил из огня. Спасибо, что защитил на суде. И.. — Малфооой, - страдальчески протянул Гарри, упав лицом в ладони. — Заткнись, Поттер, - злобно прошипел Хорёк. — Не представляешь, каких усилий мне стоило разжать челюсти, чтобы начать этот разговор. — Не обязательно было их разжимать. Ты не должен благодарить меня. Малфой в раздражении откинулся назад, падая спиной на кровать, и Гарри задохнулся от откровенности позы, в которой Хорёк лежал теперь перед ним: его голени так же были скрещены, колени провокационно разведены, рубашка пижамы задралась, открывая вид на впалый живот. Гарри не мог отвести взгляда от полоски кожи, исчерченной розовыми шрамами, и еле сдерживал себя, чтобы не дотронуться. Проклятье. Слишком.. сексуально. Мерлиновы подштанники, не хватало ещё, чтоб у него сейчас встал. Гарри, сглотнув, прикрыл свой пах одеялом. Хотелось и Малфоя прикрыть одеялом. Целиком. Он же понимал, что нельзя таким образом лежать перед людьми, понимал ведь, да? — Поттер, ты взял и запорол мой благородный порыв, - сказал Малфой с другого конца кровати, глядя в полог. — Я весь день сомневался, настраивался, а ты своим "не надо меня благодарить" снова выбесил меня. Сложно, что ли, просто принять благодарность? Ты понимаешь, насколько это редкое явление - благодарность Драко Люциуса Малфоя? Нет, Хорёк, кажется, совсем не осознавал своей соблазнительности. Гарри заставлял себя смотреть куда угодно, только не на гибкое тело перед собой. — Драко Люциус Малфой, - хрипло произнёс он. — Может, ты сядешь обратно? Хорёк приподнялся на локтях, хитро прищурился. — Тебя смущает мой вид, Поттер? — Нисколько, - соврал Гарри. — Но я предпочитаю смотреть собеседнику в л.. что ты делаешь? Поттер с ужасом наблюдал, как Малфой с похабной улыбочкой тянется рукой к нижней пуговице рубашки. — Проверяю одну теорию, - ответил Малфой, поддевая тонкими пальцами пуговицу. Одно лёгкое движение - и ещё больше маняще обнажённой кожи предстало перед Поттером. Мерлин, какого хрена он делает? Раздевающий себя Малфой... Ох, Годрик милостивый. Внизу живота потянуло, и Гарри неосознанно поёрзал, в смущении отводя взгляд. Хорошо, что он позаботился об одеяле заранее. Малфой резко принял вертикальное положение и воскликнул с восторгом: — Да ты хочешь меня, Поттер! Поттер вспыхнул, возмущённый этим чертовски правдивым заявлением. — Ещё чего, - он закатил глаза. Но Малфоя было не так просто провести. — Тогда убери одеяло, - чуть не промурлыкал он, и Гарри сильнее вцепился в это проклятое одеяло, как утопающий в спасательный круг. Отпираться было бесполезно: язык тела выдал Поттера с потрохами, поэтому оставалось только жалко оправдываться: — Мне 18 лет, Малфой, - прошипел он. — Я хочу всё, что шевелится. Так что не обольщайся. — Уизли? — Что "Уизли"? — Ты хочешь Рональда Уизли? Гарри в шоке округлил глаза. — Нет, конечно, Мерлин! Малфой хмыкнул. — А Грейнджер? Поттер цокнул: он понял, к чему Хорёк устроил этот допрос. — Хорошо, - протянул он. — Я хочу всё, что шевелится, кроме близких мне людей. Так нормально? Малфой расплылся в довольной улыбке: — Значит, ты хочешь не всех. — Не имеет значения. Это просто желание. Можешь не беспокоиться за свою гетеросексуальную задницу. Хорька необъяснимо веселила эта ситуация. Он, продолжая улыбаться, протянул руку к Гарри и запустил пальцы ему в волосы точно так же, как позавчера в гостиной. Поражённый Поттер застыл в изумлении. Какого хера Малфой творит?! Он опять заигрывает с ним! Зачем?! — Я спокоен за свою задницу, - сказал Малфой, пропуская волосы Гарри сквозь пальцы. Он скользнул ладонью вниз, огладил шею, невесомо коснулся контура челюсти. — Это тебя, похоже, беспокоит моя задница, Герой. Поттера взбесили эти игры. Прежде, чем Хорёк успел что-либо осознать, он в пару быстрых движений выпутался из одеяла и запутался вокруг Малфоя. Ещё мгновение - и вот одной рукой Гарри держит его за затылок, не давая отстраниться от своего лица, другой - за горло, не позволяя опускать голову. Между ними сантиметр расстояния, и Малфой не моргает, не дышит, а только смотрит испуганно в зелёные глаза. — Тебя ничему не учит жизнь, Хорёк? - прошептал Гарри почти в самые губы, пахнущие черничным леденцом. Наверняка, они сладкие на вкус. И совершенно точно невероятно мягкие. Гарри старался не думать о том, как ему самому нравится прикасаться к Малфою, чувствовать тепло его дыхания, улавливать запах. Мерлин, он действительно хотел его, бессмысленно притворяться, будто это не так. Для человека нормально желать запретного. А Гарри был человеком. Малфой в его руках дёрнулся, но Поттер не позволил ему отодвинуться. — Зачем затевать игру, если заранее знаешь, что не можешь в ней победить, а, Малфой? - Гарри качнулся навстречу приоткрытым губам, но остановился буквально в нескольких миллиметрах. — Ты же понимаешь, что я могу пойти до конца? А ты - нет. Хорёк упёрся ладонями в плечи Поттера и прошипел: — Отпусти меня. Но Поттер не торопился отстраняться. — В следующий раз я не остановлюсь, - предупредил он и освободил наконец Малфоя из своих рук. Малфой посмотрел на него затравленно, но ничего не ответил. Кажется, урок был им усвоен. — Я не дал тебе договорить, - сказал Поттер как ни в чем не бывало, отодвинувшись от Хорька на приличное расстояние. — "Спасибо, что вытащил из огня, защитил на суде".. было ещё "и". Хорёк, смущённый и растерянный, тряхнул головой, пытаясь привести в порядок мысли и прийти в себя. Покашляв, он произнёс нетвёрдым голосом: — И спасибо, что вернул палочку. Гарри нахмурился. — Палочка твоя. Как я мог её не вернуть? — Не знаю, - Малфой пожал плечами. — Просто взять и не вернуть. Поттер выгнул бровь. — Это было бы странно. Хорёк глубоко вздохнул и крепче сжал свою палочку с Люмосом. — Это всё, что я хотел сказать, - он распутал ноги, собираясь уходить. — Спокойной ночи, Поттер. — Спокойной ночи, Малфой, - ответил Гарри, наблюдая, как Малфой скрывается за пологом.