Фильмы для взрослых

— Я была права! Гермиона открыла дверь чуть не с ноги, и котёл Гарри с оглушительным звоном полетел на пол. Малфой подпрыгнул сначала от громогласного пришествия Грейнджер, потом от пронзительного визга олова, встретившегося с каменным полом. Из кабинета тут же вылез Слизнорт, вращая глазами. — Ох, блять, ебучая ручка отвалилась, - раздосадованно сообщил Поттер, поднимая котёл. — Ну что за пизд.. — Гарри! Гарри вздрогнул и уставился на Слизнорта, выглядывающего из-за двери. Краем глаза он заметил, как пытается не заржать Малфой. — Простите, сэр, - сказал Поттер, краснея. — И за ручку тоже. Слизнорт только осуждающе покачал головой. — Могу я забрать Драко, профессор? - нетерпеливо подпрыгивая, спросила Гермиона. Гарри недоумевающе уставился на подругу: в смысле "забрать Драко"? Когда это его подруга перестала быть его подругой и начала быть подругой Малфоя? Профессор взглянул на Малфоя, обнимающего помытый котёл, подумал и кивнул, махнув рукой: — Конечно, мисс Грейнджер, мистер Поттер справится один. Как только Слизнорт скрылся за дверью кабинета, Гермиона подскочила к Драко и за локоть поволокла его к выходу, но Гарри не позволил ей утащить своего парня в неизвестном направлении, схватив Малфоя за другую руку. Несчастный Малфой обречённо вздохнул, раздираемый двумя сумасшедшими гриффиндорцами. Он всё ещё держал Слизнортский котёл. Гарри угрожающе сощурился. — Вы никуда не пойдете, пока не объясните, что происходит. О, Гермиону не надо было дважды просить объяснить что-либо: глаза её загорелись - хотя, казалось бы, куда ж ещё больше гореть - и она только открыла рот, но Драко её опередил: — Грейнджер придумала, как спасти Асторию. — Нет, - горячо возразила Гермиона. — Мы придумали, мы вдвоём придумали, и теперь надо пойти и обрадовать её, иначе я взорвусь! Она светилась от счастья, а Поттер изображал кривую улыбку, потому что искренне порадоваться не мог. Драко косился на него настороженно, но Гарри видел, что он рад. Рад, что нашёл способ спасти свою будущую жену. Рад, что Астория не умрёт в тот момент, когда подарит ему ребёнка; что она не оставит его вдовцом, а дитя - сиротой. Гарри засунул разгорающуюся злобу поглубже. Он не хотел портить момент триумфа ревностью, поэтому спросил: — Что вы придумали? - и ему даже было действительно интересно. — О! Это гениально! Это просто и гениально! - тараторила Гермиона, дёргая Малфоя за рукав. — Расскажи, Драко. Малфой закатил глаза и наконец поставил на стол чёртов котёл. — Если вкратце, то чтобы Астория не умерла при родах, ей просто не надо рожать. Поттер поражённо открыл рот и воскликнул в возмущении: — Блять, так это было первое, что я тебе сказал! — Это слишком вкратце, Драко, - протянула Гермиона. — Мы порылись по архивам, по книгам - у Малфоя книги какие-то редкие нашлись, не признаётся, где взял - и выяснили, что формулировка проклятия у Гринграссов подразумевает смерть не в момент рождения ребёнка, а "когда чрево её жизнь подарит". Так вот ей просто не надо рожать! Должна родить суррогатная мать, и Астория будет жива. И нужно сказать ей об этом поскорее! Гермиона больше не могла терпеть: не дожидаясь реакции Поттера на гениальный в своей простоте результат их исследования, она насильно вытолкала Малфоя из класса и захлопнула дверь, оставив Гарри наедине с грязными котлами и мыслями о жизни Драко, в которой не будет его. Раньше Поттер видел рядом с Малфоем лишь Асторию и приходил в бешенство от этой картины, но теперь ему впервые представился маленький белый ребёнок, сын Драко, его копия, его кровь, его наследие. Он ясно вообразил себе их вдвоём, двух Малфоев - старшего и младшего, в том лесу в Годриковой впадине. Вообразил, как Драко идёт по жухлой листве, неся на руках сына, показывает ему поле незабудок, рассказывает о том, что они означают истинную любовь. Он срывает чудом выживший глубокой осенью голубой цветок, вплетает в белые волосы мальчика и шепчет сыну, что он, этот крошечный человечек, и есть его любовь, что он - его смысл и жизнь. Что ради него он откажется от всего на свете, от всех людей, кто встанет между ними. Гарри там нет, Гарри нет в их жизни, Гарри - это тот, от кого Драко отказался ради сына. Поттер задумался о том, имеет ли он право препятствовать Малфою на пути к настоящей семье. У них не будет детей, у Драко не будет наследника, и может ли Поттер просить его оставить надежды на обретение семейного счастья? Что он предлагает ему? Скрываться, бояться, бросить мать, Асторию, прервать свой род. Никогда не иметь сына, который унаследует его фамилию. Никогда не иметь нормальной семьи. Гарри стало так горько... Он хотел бы дать всё это Драко. Дать ему всё, о чем тот мечтал, и он бы весь мир положил к его ногам, но родить Гарри не мог. Малфою нужен наследник. Астория подарит ему наследника. А Поттер подарил только проблемы. Проклятье. Теперь выяснилось, что для того, чтобы зачать ребёнка, даже участие Драко не требуется, и они с Асторией могут иметь столько детей, сколько захотят, её смерть не разлучит их. И всё у них будет замечательно. Всё будет замечательно у Драко без Гарри. И самое страшное, что только без Гарри у него может быть всё замечательно. Астория - семья, спокойствие, род, дети. Поттер - боль, страх, опасность, позор, бездетность. Трясущаяся рука сжала губку, и Гарри вытер рукавом одинокую слезу со щеки. Они научатся друг без друга. Они переболеют, забудут и начнут жить дальше. У них будет счастливый конец, но у каждого свой.

***

Малфой еле поспевал за неугомонной Грейнджер, несущейся по коридорам Хогвартса в направлении гостиной Слизерина. Время было уже позднее, до отбоя оставалось всего ничего, и Драко сильно сомневался, что им удастся выловить кого-то из Слизеринцев, чтобы тот позвал Асторию. Но нет, к счастью, мимо пронёсся шустрый первокурсник, сверкнув зелёным галстуком, и Малфой ловко поймал его за шкирку. Мелкий пацан затрепыхался, уже открыл было рот, чтобы заверещать, но увидел, кто перед ним, и глаза его округлились от страха. Да, если весь остальной мир презирал Малфоя, то Слизерин его боялся. — Позови Асторию Гринграсс, скажи, что срочно, - тоном, не терпящим возражений, повелел Драко, пристально глядя в немигающие испуганные глаза-блюдца. — Бегом. Как только хватка его ослабла, первокурсника моментально сдуло. Кажется, тот даже заплакал. Драко улыбнулся, довольный собой. — Обязательно быть таким грубияном? - возмутилась Грейнджер. — Обязательно быть такой занудой? - ответил ей Малфой. Астория уже ждала их, когда они подошли к гостиной Слизерина. Она недоумевающе смотрела на Гермиону, явно смущенная её присутствием. Драко объяснил: — Мы с Грейнджер нашли способ спасти тебя, Астория, - и рассказал всё, что он и Гермиона выяснили за последние несколько дней после того, как Грейнджер забраковала его идею с поеданием медведя. Астория слушала внимательно и в конце несмело спросила: — Ты уверен? — Почти на сто процентов. Она нервно выдохнула и тут же бросилась к нему на шею, обняла крепко, едва сдерживая слезы радости. — Спасибо, - сказала Астория, заглядывая в серые глаза. Она перевела взгляд на Гермиону и после секундного колебания обняла и её тоже и так же прошептала ей искреннее "спасибо". Гермиона растерянно приобняла Асторию в ответ. — Значит, я увижу, как растут наши дети, - произнесла она тихо, словно боясь поверить в эти слова. — Как мне повезло, что именно ты, Драко, был выбран мне в мужья. Не терпится рассказать Дафне, она будет в восторге! Астория сияла от счастья, теребя рукав своей мантии, от аристократической холодности не осталось и следа. — Я рад, что мы смогли помочь, - сказал Малфой почти бесстрастно. — Спокойной ночи, Астория. Астория на прощание пожала руку Гермионе и неловко поцеловала Драко в щёку, приподнявшись на носочках, затем оставила их одних в коридоре, умчавшись рассказывать сестре замечательные новости. — Не говори Поттеру, - краснея, попросил Драко, задумчиво касаясь кончиками пальцев своей щеки. — Хорошо, - растерянно произнесла Грейнджер. Они направились в свою гостиную в молчании, стуча каблуками туфель по стремительно пустеющим коридорам. Малфой чувствовал, что Грейнджер хочет что-то спросить и не решается, и это что-то точно касалось её непутёвого шрамированного друга. Они общались с Гермионой только по поводу книг и проклятия, но ещё никогда не поднимали тему отношений Гарри и Драко. — Драко, - неуверенно начала она, когда они свернули за угол. — М? — А что будет дальше? С тобой и Гарри. Малфой ухмыльнулся. — Размышляешь о том, не подговнила ли ты другу, приложив руку к спасению Астории? Гермиона возмущённо вспыхнула. — Нет, конечно! Но... Ты явно намерен жениться, заводить детей, а что будет с Гарри? Ох, блять, ему самому было очень интересно узнать ответ на этот вопрос: что будет с Гарри, когда Драко вынет из груди его трепещущее любящее сердце и положит на алтарь своей семейной жизни? Малфой поджал губы, заставляя себя перестать представлять эту кошмарную картину. — Ничего не будет, - бросил он раздражённо. — Найдёт себе жену, заживёт спокойно. Хотя спокойно он не умеет. Лицо Грейнджер исказила презрительная гримаса. — Звучит так, будто он тебе безразличен, - заявила она. Малфой, задохнувшись от возмущения, злобно прошипел: — Безразличен?! Ты, вроде, умная, Грейнджер, а несёшь чушь! Ты же, блять, слышала, что происходит в школе с понедельника! Каждый раз, обжимаясь с Поттером, я рискую оказаться на месте Робардса! Часто люди готовы пожертвовать всем ради тех, кто им безразличен?! Особенно, такие люди, как я! Грейнджер не смутила его пламенная отповедь, и она подозрительно сощурилась. — Но вот Асторией ты пожертвовать не готов. Малфою не по-джентельменски захотелось треснуть ей по упрямой гриффиндорский башке. — Ох, блять.. ещё одна, - протянул он, закатив глаза. — Какой у тебя вариант? Бежать и прятаться или открыться и огрести? — Вы могли бы жить в мире маглов. Ха. Ха-ха-ха, блять. Ну, это же шутка, да? Серьёзное лицо Грейнджер говорило, что она не шутит. Драко всплеснул руками. — О, да, маглы-то обожают геев! — Ну, они не так воинственно настроены. Малфой неверяще уставился на на неё. — Мы об одних и тех же маглах говорим? - уточнил он, выгнув вопросительно бровь. — Лично я знаю, что они сажали в тюрьму за гомосексуализм, лечили любовь мужиков к мужикам в психушках, кастрировали, убивали! Я видел грёбаный фильм про геев, и там был далеко не хэппи-энд! Это называется "невоинственно настроены"? Я не хочу всю жизнь прожить в страхе, Грейнджер. И, боюсь, когда у Поттера пройдёт эйфория от влюблённости, он сам этому не обрадуется, а отмотать всё назад уже будет нельзя. Необходимость ныкаться по углам отравит любые отношения. Это по началу кажется, что "нет-нет, мы всё переживём, ведь мы так любим, блаблабла", но годы проходят вместе с любовью, а ты думаешь не о том, как сильно ты любишь, а о том, как сильно ты заебался. И вот вы уже не смысл жизни друг для друга, а ебучие оковы, от которых сложно избавиться. Это сценарий для любой гетеросексуальной пары, умножь весь пиздец на миллион - и получишь пару, вынужденную скрываться из страха быть оплёванными, избитыми, убитыми. Заебись жизнь, Грейнджер. Дайте, блять, две. Гермиона наморщила нос, хмурясь и обдумывая слова Драко. — Да не всё так плохо, Малфой, - в итоге сказала она, но было не похоже, что Грейнджер сама в это верит. Малфой хмыкнул. — Скажи это тем несчастным, оказавшимся в больничном крыле. Гермиона удивлённо вскинула брови. — О чём ты? — Так ты не знаешь? - Драко невесело засмеялся, заставляя Гермиону поёжиться от его смеха. — Трое избитых, Грейнджер, за четыре дня. Как вышла первая статья Скитер, так к Помфри зачастили "упавшие с лестницы" парни, за которыми подозревали нетрадиционность. Ханниган, кстати, тоже среди них. У него, блять, вообще неудачный выдался месяц. Грейнджер раскрыла рот, уставившись на Малфоя. — Ты хочешь сказать... — Да, я хочу сказать, что кто-то открыл охоту на ведьм. Кого-то вдохновили речи Скитер о "педерастии, угрожающей магическому сообществу", которые она строчит с понедельника. И эти парни, я уверен, клялись, что им нравятся девушки, когда их избивали, а представь, что сделают с тем, кто в открытую скажет "я гей, а это мой мужик, он тоже гей". — Но нельзя же мириться с этим, нужно что-то делать! - глаза Грейнджер горели жаждой справедливости так же, как у Поттера, и Драко усмехнулся, заметив эту их общую черту. — Ты много сделала со своей идиотской эльфоосвободительной инициативой? Нихуя не получается, правда, если ты одна и тебя никто не поддерживает? Даже Уизли, чёртов лучший Поттеров друг, обматерил нас, дал мне по морде и уже неделю делает вид, что нас не существует. Его аж блевать тянет, когда он видит, что мы стоим рядом, или разговариваем, или - не дай Мерлин - касаемся друг друга. Гермиона смутилась, когда речь зашла о её непутевом парне-гомофобе. Ей было стыдно за Рона, но она всё-таки попыталась как-то его оправдать: — Рон вспыльчивый, он не желает вам зла, это просто из-за Джинни.. — Да какая разница из-за чего. Мотив для ненависти найдётся у каждого, но ненависть останется ненавистью. И закончится плачевно: или для Поттера, или для меня, что скорее всего, или для нас обоих. Так что ответ на твой первый вопрос: это прекратится, это закончится моей свадьбой и нашей с ним общей болью. Но боль проходит, время лечит. А знаешь, что время не способно излечить? Смерть. И, наверное, Гарри будет проще пережить мою свадьбу, чем мои похороны. Тем более, если они случатся потому, что я выбрал его. Грейнджер закусила губу, сведя задумчиво брови. Взгляд её сделался печальным, и она смотрела под ноги и молчала. Драко ждал, что она попытается переубедить его, но нет, до гостиной белого факультета они дошли в полной тишине. Гермиона пробурчала "Спокойной ночи" на прощание и ушла в свою спальню, всё такая же загруженная и грустная. Малфой, хмурясь, проводил взглядом её удаляющуюся фигуру, с неудовольствием осознавая, что ему хотелось, чтобы она разубедила его. Ему хотелось услышать "нет, ты неправ, всё будет хорошо, и вы с Гарри состаритесь вместе, прожив друг с другом счастливую жизнь". Но Грейнджер скрылась за дверью своей спальни, так ничего и не сказав, оставив Драко посреди пустой гостиной. В их комнате были только Блейз и Уизли, и у Малфоя тревожно сжалось сердце. Где шляется этот полудурок в такое позднее время в таком неспокойном месте, как гомофобный Хогвартс? Он же не мог до сих пор полировать котлы. — Где Поттер? - спросил он у Забини, скрывая беспокойство в голосе. — В душе, - ответил Блейз, не отрываясь от книги. Малфой заметил, как брезгливо скривился Уизли, лежащий в своей постели. Захотелось врезать Рону за эту гримасу так же, как Рон врезал ему. Драко почувствовал злость, закипающую в нём, и, потеряв всякий стыд, он протянул, обращаясь к Уизли: — Что ж, тогда пойду трахну твоего друга, Рональд. Малфой взял вещи для душа, пижаму и удалился, сопровождаемый поражённым яростным взглядом онемевшего от его наглости Уизли. Да он сам не ожидал от себя такой наглости. И что это на него нашло?.. Поттер оказался в душе не один: ещё какой-то запозднившийся ихтиандр шумел водой, фальшиво напевая при этом песню. Кажется, это был Невилл. Драко занял кабинку напротив Гарри. Он флегматично натирал себя мочалкой, погрузившись в мысли об Астории, точнее о том, каково ему будет жить с ней. С девушкой, к которой он ничего не чувствует. По крайней мере, ничего хотя бы отдалённо похожего на то, что он чувствовал к Гарри. Каково будет целовать её? Так же неправильно, как тех девушек, на которых он пытался научиться быть нормальным? Секс с ней обещал стать настоящим испытанием похлеще сражения с драконом, которое выпало Поттеру на Турнире. Наверное, нельзя сравнивать свою невесту с драконом, но именно такой пугающей она ему и виделась. Почти огнедышащей. Отталкивающей. Было страшно представить, как жалко он будет оправдываться перед ней за то, что не способен возбудиться. У Драко уже щемило сердце от стыда. Он мог бы купить зелье, но боялся быть узнанным. Он мог бы сварить зелье, но Министерство лишило его ингредиентов. Оставалось только готовиться к позору и придумывать оправдания. Интересно, сможет ли он сделать это, думая о Гарри? Если закрыть глаза и представить, что это не Астория лежит в его постели, а Поттер, то удастся ли ему кончить? Не для того, чтобы она забеременела - это, как выяснилось, ей противопоказано - но хотя бы просто потому, что так надо. Возможно, Драко стоит потренироваться в визуализации, чтобы он мог с лёгкостью представлять Гарри, не отвлекаясь на тот незначительный факт, что в руках его вовсе не Гарри. Но если с сексом ещё можно что-то решить, то что делать со всем остальным? Например, за ужином он тоже будет закрывать глаза и воображать, будто это Поттер сидит рядом и пилит ножом кусок мяса? Проблема в том, что Поттер не пилил бы: он бы плюнул на это сразу и по-плебейски отгрыз бы кусок зубами. А Малфой закатил бы глаза и развозмущался. А вечером в холодном Мэноре он, наверное, будет представлять, что находится не в огромном зале с портретами брюзжащих стариков, где по пустоте пространства разносится эхо, а в гостиной на Гриммо. Он закроет глаза и увидит: уютный мягкий свет камина и свечей, Драко в голубых носках, свесив ноги с подлокотника кресла, пытается читать, а Поттер сидит на диване и, ловко орудуя спицами, вяжет свои идиотские свитера. Он мешает читать Драко, рассказывая истории с работы о том, как они с напарником поймали какого-нибудь нарушителя общественного порядка. Драко недовольно фыркает, Гарри что-нибудь шутит совершенно не смешное, но Драко не выдерживает и смеётся. Гарри смеётся вместе с ним. Сможет ли Малфой воспроизвести в фантазии его смех? Смех Гарри, такой искренний и звонкий... И улыбается он всегда открыто... Мерлин, Драко обожал, когда Гарри улыбался, глядя на него. Будет ли Астория, глядя на Драко, так же ласково улыбаться? И сможет ли Драко когда-нибудь улыбаться ей в ответ? Посмотрит ли он когда-нибудь на свою жену так же, как он смотрит на Гарри? И неужели его жизнь с Асторией превратится в бесконечные бесплотные фантазии о том, какой она могла бы быть, останься он с Гарри? Это же до одури неправильно - так жить. Это же больно. Он же сойдёт с ума.. без него. На пол упал флакон с гелем, и Малфой вздрогнул. За невесёлыми размышлениями Драко не сразу заметил, что нестройные завывания Долгопупса давно прекратились, и в душе они с Поттером уже одни. Драко выключил воду, повязал полотенце вокруг бёдер и вышел из кабинки, тщательно изучая душевую на наличие посторонних. Убедившись, что, кроме него и Гарри, подозрительно долго намывающего своё небольшое тельце, в ней никого нет, Малфой осторожно открыл дверцу кабинки Поттера, и сердце его сжалось от боли: Гарри стоял, прислонившись к кафельной стене спиной, закрыв глаза ладонями, и вздрагивал от рыданий. Он был обнажён, вода лилась на него тёплым шумным потоком, а он стоял и плакал из-за него, из-за Драко. Малфой тихо вошёл внутрь, снял полотенце, набросив его на перегородку, и остался таким же обнажённым, как и Поттер. Он взял Гарри за запястья, и тот дёрнулся от неожиданного чужого присутствия, но Драко прижал его телом к стене, склонился к дрожащим губам и прошептал: — Не плачь, родной мой, - пальцы огладили скулу и скользнули вниз по шее, ключицам, груди, где часто билось сердце. — Я рядом. Всё будет хорошо. Поттер всхлипывал, и глаза его чудесные, изумрудные опухли от слёз, но он качнулся навстречу Драко и отчаянно впился в его губы, словно целовал его в последний раз и должен был вложить в этот поцелуй всю свою любовь и желание; словно уже прощался с ним. У Малфоя сдавило рёбра от безысходности, пропитавшей каждое движение губ Гарри; от того, как руки его, дрожа, стискивали чужие белые плечи. Пальцы Драко, пробежав по груди вверх, огладили шею, запутались в намокших волосах. Руки Поттера скользнули по его спине к заднице, сжали ягодицы, привлекая Драко ещё ближе; поцелуй из отчаянного превратился в жадный, и их касания стали требовательными, откровенными. Скоро рука Малфоя уверенно опустилась вниз, к твёрдому члену Поттера, и тот не сдержал стона, но, опомнившись, отстранился и испуганно запротестовал: — Ты что, нельзя! - он дёрнулся в сторону, пытаясь уйти от прикосновения, но Малфой сильнее вдавил его в стену, сильнее сжал пальцы, и Гарри рвано выдохнул в губы Драко. — Нас могут.. увидеть. — Я всех зааважу, - пообещал Малфой, тягучими движениями заставляя Поттера сбивчиво дышать и подаваться навстречу ласкающей руке. — Расскажешь мне, как тебе нравится? Гарри сначала не понял, о чём он, но Драко заскользил руками по его заднице, бёдрам, опускаясь перед ним на колени. Сердце Поттера неистово билось о рёбра, и он готов был кончить от одного только взгляда на Малфоя, собирающегося отсосать ему. — Ты уверен, что хочешь это сделать? - спросил он нетвёрдым голосом. Вместо ответа Драко улыбнулся и, взяв в руку его член, провёл языком по стволу и накрыл губами головку, отчего у Гарри подкосились ноги, и он еле нашёл в себе силы сохранить вертикальное положение. Другой рукой Малфой ласкал свой член, и заметив это, Поттер повелел строго: — Не трогай себя. Малфой почувствовал, как растёт внутри возбуждение от этого приказного тона, и послушно убрал руку, а Гарри провел пальцами по его мокрым белым волосам, скользнул на шею, надавливая, направляя, задавая темп движениям рта на своём члене. Он с наслаждением наблюдал, как появляется и исчезает головка меж пухлых розовых губ, как краснеют скулы Драко. Тот попытался взять глубже, но у него не получилось. — Расслабь горло, - сказал ему Гарри, и тогда Малфой, следуя рекомендации, смог погрузить в себя член Поттера на всю длину. Поттер чуть с ума не сошёл, погружаясь в горячую тесноту. Ощущения были невероятно острыми, и низ сводило от возбуждения. Драко начал сосать быстрее, повинуясь направляющей настойчивой руке на своей шее, и через пару минут, почувствовав близость оргазма, Гарри вышел из его рта и, содрогнувшись от накрывшей его жаркой волны, кончил с тихим стоном, припав к спасительной стене. Сперма белыми каплями брызнула на лицо Драко, он зажмурился и затем, медленно открыв глаза, уставился укоризненно на ухмыляющегося Поттера, который смотрел сверху, пытаясь восстановить дыхание. — Прости, - неискренне извинился Гарри, а Драко в ответ слизал каплю, попавшую ему на губы. Член Поттера дёрнулся от этой совершенно развратной картины. — Моя очередь. После этих слов Гарри поднял его за плечи вверх, развернул, толкнул к стене, на которую опирался сам пару секунд назад, и опустился на колени. Он сразу вобрал его в себя целиком, до основания, и Драко, потеряв себя в ощущениях, толкнулся в горячее горло. Гарри взял быстрый темп, понимая, что Малфой долго не продержится, и Драко тихо шипел, боясь застонать в голос. Поттер с удовольствием выяснил в ночь воскресенья, что Малфой был громким любовником, и сейчас ему страшно не хватало его низких стонов. Драко задышал чаще и, закусив губу, заскулил, готовясь сорваться в бездну оргазма, и Гарри снова вцепился пальцами в его ягодицы, погружая в себя весь член, - ему, очевидно нравилось, когда в него кончают, - и Малфой зажал рот ладонью, глухо застонал, чувствуя, как тело охватывает освободившееся пламя, и излился в горло Поттера. Ноги подкосились, Драко обессиленно опустился на пол напротив Гарри, который облизывался, как кот, налакавшись молока. Драко притянул его к себе и поцеловал медленно, лениво, нежно, долго. — Извращенец, - прошептал он в губы Гарри. — Мы оба извращенцы. Малфой тихо посмеялся, поглаживая тёплое мокрое бедро Гарри. Сверху на них лилась вода, скатываясь каплями с волос. Они сидели на полу душевой, соприкасались лбами, молчали и улыбались, как им казалось, каждый своим мыслям. Но мысль, на самом деле, была одна: и Гарри, и Драко думали о том, что всё бы отдали на свете, лишь бы навечно остаться в том осеннем лесу, где не было никого, кроме них. Где было нестрашно.