Фильмы для взрослых

Время превратилось для Гарри в вязкую жгучую субстанцию. Дни и ночи сменяли друг друга, но Поттер не обращал на это никакого внимания: он спал, когда мог уснуть, ел, когда получалось себя заставить, принимал душ.. не принимал душ. Зачем? Всё потеряло смысл. Только боль за грудиной напоминала ему, что он всё ещё жив. К сожалению. Гарри ощущал себя застывшим в желе: каждое движение давалось с трудом и нечем было дышать. Ничего не хотелось, он мечтал отключиться, он думал о том, чтоб явиться в Лютный и достать себе что-нибудь нелегальное, что-нибудь, что притупило бы чувства и остановило бы агонизирующий хаос в голове. Но даже для того, чтобы купить наркотик, у него не было сил. Противоречивые мысли разрывали его на части: Гарри то хотел броситься к Драко и поклясться быть его неревнивым послушным любовником, то придумывал текст письма к Макгонагалл, в котором объяснял, почему решил не заканчивать Хогвартс. Гарри то обвинял во всём Малфоя, то самого себя; то искал пути выхода, то вдруг понимал, что выхода нет. Он пытался возненавидеть Драко, но не выпускал из рук его рубашку. Весь дом был им пропитан: Поттер смотрел на кресло - и видел, как Малфой читает в нём, сложив ноги на кофейный столик; Поттер заходил на кухню - и вспоминал, как Драко пытался приготовить завтрак и сжёг все яйца; в душе ему чудилось, будто он слышит, как Драко, стоя под упругими струями, мурлычет песню себе под нос. В их спальню, расцвеченную голубым, он не заходил, спал в гостевой. В другой гостевой, не в той, где однажды ночевал Малфой, где Гарри прижимал к себе его дрожащее тело, пытаясь успокоить, где Гарри говорил, что рядом и не уйдёт. Он не ушёл, зато ушёл Драко. Киношную Поттер вовсе собирался уничтожить и, видимо, искоренить кинематограф в своей жизни, потому что невозможно было представить просмотр фильма без беловолосой бубнящей головы на плече. Да и саму жизнь невозможно было представить. Гарри день за днём погружался во всё большее и большее отчаяние, и в один момент, набрав воды в ванную, он лёг на дно и испытал острое желание больше не дышать, не выходить на поверхность, остаться навсегда в ласкающей кожу тёплой воде. Гарри смотрел на пляшущие яркие блики, слушал острый звук капель, падающих с крана. Он чувствовал, как жар охватывает тело, лишённое воздуха, как сдавливает лёгкие мучительным желанием вдохнуть, но Гарри игнорировал это желание, пара минут, всего пара минут - и всё станет неважным. Всё кончится, боль кончится, жалкая жизнь кончится и исчезнет его не имеющая значения любовь. Если любовь не имеет значения, то разве имеет значение жизнь? Лёгкие горели внутри, и Гарри представил, как его найдут после нового года, когда он не явится в Хогвартс. Его тело, скорее всего, уже раздуется, запах будет стоять ужасный. Кикимер вернётся после отпуска и будет очень недоволен тем, что придётся долго выводить следы пребывания в ванной разлагающегося трупа Национального героя Магической Британии. Пожалеет ли его Кикимер? Проронит ли хоть одну слезу по своему почившему хозяину? А Драко?.. Что почувствует он? Горечь или.. облегчение? Гарри показалось на мгновение, что он видит его глаза: печальные, влажные, безутешные. Возможно, это только то, что Поттер хотел бы видеть. Возможно, ему будет всё равно. Возможно, Малфой и не любил его никогда. Возможно, всё это несусветная глупость, всё, что он тут устроил. Но силы покидали его, немели пальцы, и охватывала паника. Нет, он не хотел умирать таким жалким образом. Гарри дёрнулся, но тело не слушалось, ещё раз - ничего, и наконец он смог выбросить вверх руки, ухватиться за края и вытолкнуть себя на поверхность. Лёгкие обожгло, кислород закружил голову, закололо пальцы, и мышцы стали ватными. Блять, какой же кретин.. Какой же ты кретин, Поттер! Гарри жадно дышал, цепляясь за бортики, и ненавидел себя, тупого долбоёба, за то, что чуть не.. Не утопился в ванной, Мерлин! Нет, это что-то ненормальное, так нельзя, всё будет хорошо, время расставит по местам, а это.. чёрт, никогда не повторится. Пиздец, блять, Поттер, ты совсем без мозгов... Гарри поднялся на трясущихся ногах, осторожно вышагнул на холодный кафельный пол, заливая его водой, и так и побрёл, мокрый, оставляя лужи босыми ступнями, прямо в свою спальню - уже только свою, - в кровать с голубым пледом. Он лёг на подушку Малфоя, укутался его одеялом и погрузился в беспокойный сон, окружённый запахом Драко. Поттер проснулся ночью. Он понятия не имел, когда уснул, сколько спал, нормально ли было проснуться посреди ночи, и ночь ли это была или раннее утро, но всё не имело значения. Ведь Гарри не просто проснулся - он ожил. В нём загорелось стремление вырвать страницу и начать с чистого листа, или хотя бы попробовать жить дальше, поэтому он сорвал с кровати постельное, пахнущее Малфоем, голубые шторы, плед и утащил всё вниз, в гостиную, свалил их на диван. Гарри бегал по дому, собирая вещи Драко: его рубашку, футболку с Микки Маусом, зелёные штаны, носки - он стаскивал всё на диван, и под конец приволок и пуфик из спальни. Пару часов он потратил на то, чтобы сжечь все эти вещи в камине. С пуфиком пришлось повозиться, но и его он уничтожил. Затем Поттер оббежал дом ещё раз, но уже с мусорным мешком, собирая в него всё, что касалось Драко - точнее, чего касался Драко - и что не могло быть сожжённым, ну, и пару вещей, которые Гарри пропустил во время первого обхода. В мешке оказались любимая кружка Малфоя с драконом, куча баночек из ванной, в частности чёртов гель для душа - Гарри еле удержался, чтобы не понюхать его напоследок, - зубная щётка, расчёска, бритва, Поттер ещё нашел кофту, которую Малфой носил, когда в доме особенно холодало, и его выписки из зельеварческих книг библиотеки Блэков. Гарри подумал отправить их Драко, всё-таки тот много времени на них потратил, но нихуя, обойдётся, наверстает: поменьше погуляет с Асторией - подольше посидит в библиотеке Мэнора. И Поттер безжалостно запихнул их в пакет. Следом полетела упаковка черничных Штучек-Дрючек. После того, как мешок был закинут в мусорный контейнер на улице, Гарри зашёл в магазин, купил фарша и картошки - он хотел на обед сделать котлеты с пюре. Его запал иссяк, когда он, мстительно пообедав на кухне котлетами, решил выяснить, какое же сегодня число. Гарри щёлкнул кнопкой блокировки на смартфоне и застыл, чувствуя, как снова накатывает душащая волна: на заставке была фотография Драко. Поттер сфотографировал его, когда Малфой читал и не замечал ничего вокруг: платиновая прядь упала на глаз, пальцы аккуратно касались страниц; он был сосредоточен, поглощён книгой, чёртов задрот, чёртов невозможно любимый задрот! Блять. Поттер опустился в кресло, сжимая смартфон в руках. У него была целая галерея фотографий с Драко, десяток видео с ним, и даже.. тех самых видео. Всего два - одно сделал он, другое - Драко: на первом Гарри брал его сзади, на втором он отсасывал Малфою на кухне, стоя перед ним на коленях. В приступе мазохизма Поттер просмотрел всё, кроме этих двух видео. И некоторые откровенные фото он стремительно пролистывал, но да, заливаясь слезами, он просмотрел всё, от первого до последнего снимка: вглядывался в родные черты, в хрусталь глаз; на некоторых Драко улыбался, и Гарри вспоминал их осенний лес на двоих. Драко тоже улыбался в том лесу, где они бесстрашно держали друг друга за руки. Вот и всё, что осталось от них, - воспоминания. Нет Гарри и Драко. Есть Гарри. Есть Драко. И воспоминания о том, как они были счастливы вдвоём. Поттер судорожно начал искать свои брюки, в которых был на катастрофическом ужине в Мэноре, нашёл их в спальне в шкафу, выудил из кармана маленькую бархатную коробочку. Он вставил в смартфон флэшку и застонал сквозь слёзы, когда прочитал название папки. "Моему любимому". Мерлин!.. Гарри лёг на развороченную незастеленную кровать, включил единственный файл в этой папке и закрыл глаза, вслушиваясь в знакомые звуки рояля, представляя, как пальцы Драко бегают по клавишам, рассказывая историю жизни Гарри Поттера. Было так больно потерять человека, который знал тебя настолько, что мог нотами описать твои чувства. Даже в моменты жизни, когда его не было рядом. Гарри жалел, что недостаточно сделал для того, чтобы Драко выбрал его. Гарри жалел, что давил на него и требовал слишком многого. Гарри жалел, что выбросил его рубашку. Но Гарри не жалел о том, что было между ними. Если бы время обратилось вспять и вернуло его в момент, когда он решил закрыться с порнушкой в их мальчишеской спальне, он бы закрылся: он бы снова влип в эту историю, он бы показал Малфою все те фильмы, пережил все скандалы, снова узнал бы его, познал бы его любовь, и да, страдал бы опять, но это того стоило. Стоило того, чтобы испытать это счастье - быть любимым им. И любить его. Мелодия стихла последним аккордом, Гарри слышал, как Малфой вздохнул, снял ногу с педали и запись должна была закончиться, но Драко вдруг сказал: — Гарри.. кхм. Ты знаешь, я не эксперт в романтике и выражении нежных чувств, вообще не эксперт по нежным чувствам, и часто грублю, ворчу и, как ты говоришь, вредничаю, но.. блять, зачем я говорю это?.. В общем, это потому, что только с тобой я начал задумываться о своих чувствах. Ты открываешь меня не только для себя, но и для меня самого. И.. я хотел сказать.. ох, Мерлин... Спасибо за твою искренность и терпение,.. за твою любовь. То, что ты сумел полюбить меня, - это не моя заслуга, я знаю, что со мной сложно и мне жаль, честно. Это у тебя настолько великое сердце, что.. родилась эта любовь. Только благодаря тебе. И даже больше: моя любовь - тоже твоя заслуга. Ты же знаешь, я даже не верил, что так возможно.. Поэтому спасибо, Гарри, за нас, за то волшебство, что есть между нами. Я люблю тебя. Очень. Гарри не дышал, пока голос не стих. Гарри слушал запись на повторе, пока не кончилась зарядка. Было 31ое декабря.

***

Драко не выходил из своей комнаты, не желая видеть никого и никогда. Эльфы приносили ему поесть, он иногда ел, иногда швырял в них подносом. Малфой спал, кутаясь в бирюзово-синее покрывало. Было мучительно больно от этого, но он всё равно насиловал себя, ночуя на кровати, где случилась их с Гарри последняя близость, где Драко в последний раз рассказывал своим телом, как Гарри любим им. Он сам виноват во всём. Драко разрушил всё своими руками, своей трусостью и хотел наказать себя за это, поэтому садистски прокручивал в голове моменты их нежного счастья, ночи без сна и дни, проведённые на Гриммо. Малфой ненавидел себя. Ненавидел за то, что не мог поступить иначе. Его жестокая мать была права: он сам выбирал, и он не мог выбрать Гарри, просто, блять, не мог. С самого начала Драко знал об этом, с самого начала был известен исход, но он, чёртов идиот, решил, что имеет право сделать то, что хочется, попробовать испытать счастье. И теперь расплачивается и он, и Гарри. За его ошибку. За то, что он забыл о своей ответственности. Но теперь всё в прошлом. И чувства со временем станут прошлым. Драко ясно видел перед собой эту картину: он приводит сына на платформу 9¾, рядом - взволнованная Астория, и это первое сентября, первый курс, первая поездка на Хогвартс-экспрессе. Драко поднимает голову и натыкается взглядом на взгляд зелёных глаз. Гарри тоже с семьёй, он тоже отправляет сына в Хогвартс, он тоже смотрит и.. лёгкий кивок головы, улыбка - и всё, и ничего внутри, кроме осознания ими, что так было правильнее, что семья, дети, спокойная жизнь - это лучше, чем существование в страхе. Лучше же?.. Малфой не находил в себе сил заниматься хоть чем-нибудь, поэтому он только сидел в кресле у окна, одетый в голубой свитер, и смотрел неотрывно сквозь стёкла за горизонт. Иногда шёл снег, и Драко наблюдал его мягкое падение, иногда мать проходила по саду и на пару мгновений останавливалась напротив его окон. Как будто ей было жаль, но конечно же нет, она торжествовала, она праздновала свою победу. Зачем Нарцисса заглядывала в его окна? Проверяла, не болтается ли он в петле? Глупо. У потолков нет перекладин. Драко скорее выпил бы зелье из тайника, не разорённого Авроратом. В один из дней она пришла к нему, его мать, легко обойдя запирающие, которые он наложил на дверь. Малфой слышал звук её тихих шагов и впервые, кроме пустоты и отчаяния внутри, ощутил ярость. Нарцисса обнаружила его, сидящим в кресле перед окном, закутанным в покрывало, из-под которого выглядывал голубой свитер. — Тебе нужно взять себя в руки, - сказала она, стоя за его спиной. Голос её был мягким. — Так нельзя, дорогой. Драко решил бы, что мать переживает, если б не ненавидел её всей душой. Он ничего не ответил ей, даже головы не повернул и не шевельнул пальцем, так и сидел, застывшим взглядом изучая горизонт, пока она не ушла. Затем он перерыл все свои книги и записи, чтобы найти наиболее мощные запирающие заклинания, и все их применил на дверь. Лёг спать уже под утро. Но "спать" - это, конечно, сильно сказано. Кошмары, сопровождавшие каждую ночь, проведённую в стенах родного дома, никуда не исчезли, только трансформировались, показывая Малфою картинки смерти Поттера, всякий раз разные: его воспалённый мозг был горазд на выдумку. Драко просыпался с криком и затем кутался со слезами в покрывало, уговаривая себя, что всё сон, всё неправда, Гарри жив, Гарри в порядке. Это сильно выматывало, Драко был на пределе. Измученный кошмарами и беспрестанной болью, поселившейся за рёбрами, он чувствовал, что его магия дестабилизирована, даже те чёртовы запирающие дались ему с большим трудом. Он чувствовал, что ещё чуть-чуть - и сломается: тронется умом, заболеет или.. отправится к тому надёжному человеку за Феей. Драко думал об этом постоянно, несколько раз он даже начинал собираться, дважды дошёл до двери, единожды достал палочку, чтобы снять заклинания. Но в памяти всплывал взгляд Поттера, полный беспокойства и разочарования, взгляд, которым он смотрел на него, когда обманом заставил отдать все пузырьки с наркотическим зельем, - и он отступал. Переодевался в свитер, садился в кресло, устремлялся за горизонт. И видел за ним разочарованные зелёные глаза. Но в итоге Малфой не выдержал. Тогда он просидел у окна всю ночь, встретил рассвет и долго наблюдал за тем, как пробуждается мир, как светлеет небо, искрится снег от яркого утреннего солнца. Драко уснул только в полдень и проснулся от собственного крика, ничего удивительного, такое пробуждение стало нездоровой привычкой. Он видел Гарри, да, конечно, Гарри. Он видел, как Гарри уходил под воду, как исчезало в тёмной глубине его лицо, искажённое рябью на поверхности. Драко тянул к нему руки, Драко упал в воду вслед за ним, Драко кричал ему, но Гарри опускался всё ниже и ниже, пока взгляд его не стал стеклянным, мёртвым и тусклым. Это был не самый страшный вариант его смерти, которые он наблюдал на протяжении долгих дней, словно извращённый магловский сериал. Но этот сон был таким реальным, что, проснувшись, Малфой ещё нескоро убедил себя в обратном. И в тот вечер он снял заклинания с двери, в тот вечер он повернул ручку и.. .. наткнулся в проходе на мать. Нарцисса окинула его взглядом с ног до головы, входя внутрь, закрывая за собой дверь. — Куда-то собрался? - спросила она, выгибая бровь. Видимо, уже нет. Малфой вздохнул, не удостоив мать ответом. Нарцисса сжала губы. — Ты хоть знаешь, какое сегодня число? Драко небрежно повёл плечами и уставился на острые носки своих ботинок. — Пасха? - предположил он. — Пора жениться и рожать наследников? Нарцисса шумно выдохнула, еле сдерживая себя от замечания. — Сегодня 31ое декабря, Драко, - сообщила она ровным голосом. — Ты мог бы провести этот праздник с кем-то важным, а не.. Она замолчала, и Малфой усмехнулся: она серьёзно подумала, что он собрался к Поттеру отмечать Новый год? После всего, что произошло? Как смешно. — С кем-то важным - это с кем? - спросил Драко, с нервной улыбкой глядя на мать. — С Асторией? — Именно с Асторией. Ну, разумеется, вокруг кого ещё вращается эта грёбаная планета? Драко разразился нездоровым смехом, заставляя Нарциссу обеспокоенно напрячься. — Чёрта с два, матушка, - сказал он, когда стихла его истерика. — Я женюсь на ней, буду с ней любезен и даже изображу интерес, но я предпочитаю свести общение с Асторией до минимума, поэтому никаких праздников, Рождества мне было достаточно, спасибо! Он перешёл на повышенные тона, и Нарцисса поморщилась, но осталась спокойной. — Нет, мой хороший, ты будешь делать всё, чтобы твоя невеста была довольна, потому что это твой единственный шанс на нормальную жизнь, и ты должен постараться, чтобы не испоганить всё за три месяца. — О чём ты? - взвился Драко. — Что я могу испоганить? Всё уже решено! — Астория явно влюблена в тебя, и твоё безразличие может оскорбить её, - ответила Нарцисса и добавила, брезгливо скривившись: — Видишь, как всё становится непросто, когда вмешиваются чувства. Драко засмеялся, качая головой. Эта нездоровая веселость сильно не нравилась матери: она не знала, что думать, не знала, что происходит с её сыном. — Так, может, мне трахнуть её? - Малфой улыбался, его взгляд был совершенно сумасшедшим. — Чтобы убедить в своём небезразличии. Леди Малфой, будет распоряжение трахнуть Асторию Гринграсс? - он говорил, смеясь, и Нарцисса смотрела на него со смесью ужаса и гнева. — Только, боюсь, мне понадобится помощь: видите ли, матушка, я предпочитаю, чтобы трахали меня, а Астория.. Звонкая пощёчина заставила его замолчать, подавившись воздухом. Следующая окончательно привела в чувства. Драко замер, глядя в застывшее лицо матери. Её глаза блестели, губы сжались, выдавая кипящую внутри ярость; ладонь, которой она ударила сына, дрожала. — Возьми наконец себя в руки, глупый щенок, - прошипела Нарцисса. — Хорошо, что отец не видит этого, он бы умер со стыда за то, что вырастил такую тряпку! Мало того, что ты оказался гнусным извращенцем, так ещё и контролировать это не можешь! Ставишь свои мерзкие похабные наклонности выше семьи! Ты ничтожен и жалок, не понимаю, что Астория нашла в тебе, но твоё счастье, что нашла! Поэтому приведи себя в порядок и спускайся: она ждёт тебя внизу. И мать вышла, громко хлопнув дверью. Лицо всё ещё горело от пощёчин. Драко проглотил слёзы. Драко сжал кулаки до боли, вдохнул так глубоко, как только мог, и выдохнул медленно-медленно. Он заставил стать расслабленным своё лицо, он примерил на него улыбку, глядя в зеркало над камином напротив. Уголки губ дрожали, взгляд был слишком печальным, и Малфой снова вдохнул и выдохнул, снова улыбнулся - и да, вот оно, холодное спокойствие, безразличная учтивость. Вот он, лорд, здравствуйте. Лорд Малфой, бесстрастный, внешне бесчувственный, готовый нести свой груз ответственности. Драко поправил рубашку, волосы, галстук. Всё в порядке, можно идти. Астория просияла, как только увидела его, и Нарцисса поспешила оставить их вдвоём, смерив сына строгим взглядом. — Драко, я.., - начала Астория и вдруг смутилась. — Прости, что я так.. внезапно и без предупреждения, мне не стоило, наверное.., - она занервничала, и Драко взял её за руку, чуть улыбнувшись, успокаивая. — Всё в порядке, - мягко сказал он. — Я рад, что ты пришла. Малфой звучал так убедительно, что чуть сам себе не поверил, что уж говорить об Астории. Она посмотрела на него с нежностью и сжала его руку. Ох, Мерлин, она, несчастная, была просто по уши влюблена в него. Драко решил, что должен это сделать, наверное, он не мог не сделать этого. Снова. Он притянул её к себе, подавляя резкое чувство неправильности внутри, он положил ладонь на её шею, он наклонился к её розовым губам и поцеловал, легко и ненастойчиво. Секунда, две, три, четыре, пять.. наверное, хватит. Драко выдохнул, отстраняясь. Астория улыбнулась, заправляя локон за ухо; она была взволнована и счастлива. — Пойдём, я покажу тебе библиотеку, - Малфой приглашающе согнул локоть, и тонкая ладонь тут же скользнула по его предплечью. — Знаешь, у нас есть редкие экземпляры.. Драко показал ей и библиотеку, и экземпляры, и был с ней мил, любезен, нежен, насколько это было возможно. И сыграл ей на рояле по её просьбе, не ту мелодию, разумеется, нет, и даже не музыку из "Ромео и Джульетты" - всего лишь пару нейтральных произведений, которые не могли бы стать спусковым механизмом для истерики, ибо его наносное спокойствие трещало по швам. Он переоценил свою возможность казаться холоднокровным, когда внутри бушевало пламя. Ближе к полуночи их нашла Нарцисса. Нарцисса сообщила, что будет салют, который "прекрасно видно из комнаты Драко", и эльфы принесли им туда закуски и немного шампанского. Малфой сжал челюсти, чтоб не поинтересоваться, не принесли ли эльфы парочку презервативов. Насчёт зелья он не сомневался: мать подлила бы его в бокалы, если б задалась целью организовать их бурное спаривание. Он очень надеялся, что она не задалась такой целью. Однако бокалы проверил: пока Астория разглядывала его комнату, он незаметно просканировал их заклинанием обнаружения, но заклинание, хвала Мерлину, ничего не дало. Значит, его мать ещё не совсем свихнулась. Зато он, видимо, свихнулся, раз подозревал её в подобном. Какая у них потрясающая семья. — Очень милая вещь, - сказала Астория за его спиной. Драко обернулся и еле подавил в себе порыв броситься к ней и вырвать из рук голубой свитер, который она перебирала пальцами, изучая. Малфой выдохнул, успокаиваясь. — Это подарок. — Оо, - протянула Астория. — От Нарциссы? Да ни в жизнь. — Нет, от.. друга. Астория вгляделась в плетение и спросила неуверенно: — Это ручная работа? Драко хотелось, чтобы она скорее положила подарок Гарри туда, где взяла, и он ответил, тщательно скрывая нервозность: — Да, друг и связал. — Заботливый у тебя друг, - Астория вернула свитер на кресло, и Драко выдохнул. — И цвет приятный. — Мой любимый цвет. И любимый "друг". — Правда? - она улыбнулась, подхватывая с подноса бокал. — Я учту. Захотелось рассмеяться, но Малфой только приподнял уголок губ. Астория стояла перед ним, смотрела прямо в глаза, и Драко было неуютно в этом моменте, кожа зудела от желания отойти подальше, сбежать и спрятаться. Астории происходящее казалось интимным и будоражащим, она думала, что делит мгновение с человеком, которому она нравится, но, блять, всё было с точностью до наоборот. Драко снова чувствовал себя лжецом: она заблуждалась, а он подпитывал её заблуждение. Громкий хлопок заставил их вздрогнуть: черноту ночного неба прорезали яркие вспышки, и они повернулись к окну, наблюдая новогодний салют. Полночь. Новый год. И Драко встретил его совсем не с тем человеком, с каким хотел его встретить. — С новым годом, - Астория поднесла к его бокалу свой. — За нас. Малфой выдавил из себя улыбку и произнёс: — С новым годом, Астория. Тонко звякнуло стекло, Драко пригубил шампанского и тут же вернул бокал на поднос, его руки дрожали, снова накатывала горечь, но вдруг чужие губы, настойчивые и жадные, выбили из него воздух. Малфой, ошеломлённый, попятился назад и наткнулся на кресло. Он едва не оттолкнул Асторию, её порыв совершенно сбил его с толку. Что, блять, за дикая страсть? Откуда? Но он всё равно ответил, придерживая её за плечи; не так страстно, не так чувственно, но ответил. Астория вжалась в него всем телом, её поцелуй становился всё жарче, и Драко начал паниковать, потому что всё это походило на.. Её маленькая ручка накрыла его пах, и он едва не заорал. Малфой отстранился, испуганно заглядывая в глаза, подёрнутые желанием. — Что ты делаешь? - хрипло спросил он. — Ты же.. тебе сколько? Шестнадцать? Астория рассмеялась. — Мы поженимся через три месяца, Драко. Чего тянуть? - и она снова подалась навстречу, к его губам. Малфой целовал её, судорожно придумывая пути отступления. Он не мог, он просто.. физически не мог. Да и не хотел он, Мерлин! — Мможет, всё-таки подождём? — Да не дури, Драко.. Сердце Драко сжалось, и мышцы задеревенели. Он был уверен, что после такого его боггартом стала одержимая страстью Астория. Её пальцы тем временем расстегивали ремень его брюк, звякнула пряжка, собачка молнии поехала вниз, и Драко, забыв себя от ужаса, завопил: — Нет! Стой! Не надо! Астория отскочила, перепуганная, уставилась на него со страхом и недоумением. Малфой экстренно застегнул обратно всё, что она успела расстегнуть, разрываясь от противоречивых чувств облегчения, стыда и паники. Он зажмурился, устало потёр глаза, оперевшись на кресло, пытаясь восстановить дыхание и придумать оправдание своим словам. Не придумывалось. — Драко, что с тобой сл.. Его рот открылся раньше, чем он успел что-либо сообразить: — Я гей, Астория. Да, почему бы и нет. Вот так сразу, с места в карьер. Астория открыла рот, вдохнула им глубоко и обратно закрыла. — Прости, - зачем-то добавил Малфой. Хотя понятно зачем: прости, что дал надежду; прости, что стал твоим женихом; прости, что не оправдал ожиданий - вот, что скрывалось за этим "прости". Прости, что мудак. — Гей? - неверяще переспросила Астория, глядя на него блестящими от слёз глазами. Драко только кивнул. — Какой.. ужас, - она рухнула в кресло, пряча лицо в ладонях, и Малфою стало её жаль, ему и так было жаль её, наверное, поэтому он и признался. Драко сам не понял своего порыва, но он принёс ему невероятное облегчение. Хотя это пока - он знал, что ещё сильно пожалеет об этом. — Мы всё ещё можем пожениться, - заявил вдруг Малфой, и заплаканные глаза тут же уставились на него недоумевающе. — Я имею в виду.. Мы не сможем быть мужем и женой в полной мере, но мы заведём наследников, и каждый из нас будет свободен, и.. думаю, мы могли бы стать друзьями. Он сам не верил в то, что говорит, но он уже начал жалеть и должен был попытаться, вдруг она.. — С ума сошёл? - протянула Астория. — Предлагаешь мне быть твоим прикрытием? И зачем мне это?! Нет, она не вдруг. — Я не знаю.., - растерянно сказал Драко. — Я сделаю всё, что ты хочешь. Астория горько усмехнулась. — Я хочу нормальную семью. Я хочу нормального мужа! - она вытерла трясущимися пальцами мокрые щёки и с горькой улыбкой спросила: — Ты можешь перестать быть.. геем? Малфой покачал головой, сгорая со стыда. Действительно, что он предлагал ей? Не слишком ли дохуя ему было надо? В обмен на.. на ничего. — Ты мерзавец, Малфой, - глотая слёзы, дрожащим голосом произнесла Астория. Она подскочила с кресла и, распахнув дверь, буквально убежала прочь, оставив Драко, совершенно растерянного, дожидаться разгневанной матери. Разгневанная мать не заставила себя долго ждать, но она, разумеется, не была разгневанной, хотя нет, была, но тщательно это скрывала в свойственной ей манере. — Что ты сказал ей? - строго спросила Нарцисса, едва переступив порог его комнаты. Драко ответил, сидя в кресле: — Сказал, что я гей. Мать, выдохнув, закрыла глаза, явно борясь с бурей, рвущейся наружу. — Ублюдок, - прошептала она наконец. Нарцисса развернулась, шагнула обратно в темноту коридора и громко захлопнула дверь. В обрушившейся на него тишине Драко рассмеялся.

***

Малфой сам не понял, что принесло его сюда. Нет, конечно же, его принёсла сюда каминная сеть, но что заставило Малфоя залезть в камин Мэнора и назвать этот адрес, он не знал. Боль, страх, смятение? Наверное, всё вместе. Осознание произошедшего накатило, когда Драко вышел на улицу, будто морозный воздух отрезвил его. До этого он слышал лишь шум в голове и голос матери, полный презренного разочарования: "Ублюдок". Это был тот редкий случай, когда Малфой был искренне согласен с ней от первой до последней буквы. Ублюдок, конечно, кто он ещё? Какого хуя он натворил, Мерлин? Он же взял и.. блять. Просто всё перечеркнул нахуй. Всё, ради чего он разбил сердце Гарри, разрушено. Зачем он это сделал? Зачем он, блять, это сделал?! Долбоёб. Малфой резко выдохнул, выпуская пар. Почему-то стало смешно: шарик его натянутого до предела терпения лопнул фразой "я гей, Астория" - разве это не крайне иронично, нет? Разве это не максимально логичный исход? Глупо было ожидать от неё какой-то другой реакции, кроме истерики и побега: надо быть конченой дурой, чтобы согласиться на такой брак, а Астория дурой не была. Астория была молодой красивой девушкой из богатой чистокровной семьи с проблемой в виде проклятия, которая стараниями Малфоя стала незначительным неудобством. Драко не жалел, что помог ей. Можно сказать, таким образом он будто бы извинился за то, что в итоге поступил с ней, как мудак. Она без труда найдёт себе супруга, а вот Малфою придётся сильно постараться. А будет ли он стараться? И будет ли молчать Астория? И как она объяснит родителям, почему ни за что не выйдет за него замуж? Что ему, блять, делать теперь?.. Малфой огляделся по сторонам. На улице было по-праздничному много людей, и именно поэтому он отправился сюда, в магловский район, где никто не знал его, Пожирателя, хотя первой мыслью было переместиться в Годрикову впадину. Драко не исключал, что это ностальгическое путешествие всё равно ею закончится. Они часто гуляли здесь с Гарри. Площадь Гриммо находилась неподалёку, но Малфой не собирался туда, нет, не сейчас. Возможно, никогда. И он пришёл сюда за ответом. Ответом на вопрос, что делать дальше, хоть он и не представлял, каким образом ему удастся получить этот ответ, но что-то тянуло именно туда, где он был счастлив. Драко повертел головой, стоя под фонарём, пытаясь понять, куда ему идти, но, наверное, это было неважно, и он просто направился туда, где было меньше народу. Снова летел снег, оседая на ресницах, на белом шарфе, он таял на коже, и лицо мёрзло сильнее. Наблюдать за ним из окна оказалось приятнее, но Драко уже не мог находиться там, в своём кресле, в своей комнате, в стенах жуткого родового поместья. Он сбежал, и никто не остановил его. Во взгляде матери, которым она молчаливо проводила сына до камина, он прочитал усталое: "иди, куда хочешь, мне плевать: ты не можешь разочаровать меня ещё больше, чем уже разочаровал". Малфой шёл, доверившись подсознанию: оно реагировало на знакомые места и само вело его куда-то. Наверное, это была плохая идея, потому что он уже не помнил, как вернуться назад, к общественному камину, а координаты других были ему неизвестны. Но его это мало беспокоило: его мало беспокоило всё, что не касалось летящей в пропасть жизни. А дорогу домой он как-нибудь найдёт. Ни о какой трансгрессии, разумеется, не могло быть и речи: в таком состоянии и с его-то способностями к подобному виду перемещений он расщепился бы на месте. В крайнем случае, если не удастся найти камин, то, возможно, удастся найти Гриммо, 12.. Хотя нет, только при угрозе смерти он решился бы сунуться к Гарри. Лучше переночевать на улице. Как только мать, словно приговор, бросила своё "ублюдок", хаос мыслей захватил его: одна, рождаясь, сменялась другой, более тревожной, и он скакал по ним в панике, не зная, за какую ухватиться, не зная, что должен решить в первую очередь, и в итоге разум его схлопнулся, и осталась зияющая пустота оцепенения. Таким пустым и растерянным он и прибыл в окрестности Гриммо, именно эта пустота и заставила его сбежать. Он надеялся, что воспоминания о счастливых моментах подскажут, в каком направлении ему двигать теперь свою жизнь, заглушат поднимающееся с глубины, проникающее сквозь спасительный вакуум сознания невыносимое, леденящее отчаяние. Но Драко ошибался. Идя вдоль улиц, заполненных маглами, цепляя взглядом места, где он гулял с Гарри, Малфой не вспоминал о счастливых моментах, нет - он вспоминал о том, что потерял, что разрушил, разломал собственноручно ради.. ничего. Драко мог бы прийти к Поттеру и сказать, что помолвки больше нет, Астории больше нет, но он не был уверен, что не будет какой-нибудь другой. Не сейчас, так в будущем. Он не был уверен, что у него всё ещё есть будущее: возможно, Астория уже описывает Рите Скитер подробности их разрыва. Но всё же что-то подсказывало ему, что Астория сохранит его секрет. Глупая надежда, наверное, и вера в людей, которой он заразился от Гарри. Он не был уверен, что Гарри простит его. Он не был уверен, что вообще заслуживает прощения. В данный момент Малфою казалось, что единственное, чего он действительно заслуживает, - так это палата в психиатрическом отделении Мунго. Драко брёл по улицами без цели, точно так же как брёл без цели по своим мыслям, пробуждающимся, возраждающим в нём панику. В тупике мелькнул знакомый фасад - и Малфой притормозил. Магазин товаров для хобби, они ходили сюда с Гарри: ему нужны были новые спицы, потому что их импровизированное сражение на шпагах после просмотра фильма про мушкетёров закончилось безнадежной порчей старых. И парочкой заживляющих заклинаний в исполнении Малфоя. Драко улыбнулся, представляя, что Гарри наверняка ходил сюда за пряжей для его голубого свитера, выбирал из кучи оттенков и выбрал самый красивый. Драко, конечно же, был сейчас в этом свитере. А слушал ли Гарри его музыку? Вряд ли. Он очень надеялся, что нет, потому что то глупое послание, которое Малфой оставил в конце, должно быть, совершенно разбило бы его сердце. Драко надеялся, что Поттер переживал расставание легче, чем он. Сам же Драко оказался настолько неспособен его пережить, что начал руинить всю свою жизнь. Гарри всегда был гораздо сильнее его. На другой стороне улицы впереди виднелась вывеска кинотеатра, где они смотрели фильм про смерть. Поттера совершенно выбил из колеи тот случай после сеанса, и он наотрез отказался сходить туда ещё раз. Драко возмущался, пока Гарри не притащил тот ящик, хотя атмосфера кинотеатра ему очень понравилась. И та вата с жжёным сахаром. Поттер обещал, что когда-нибудь покажет, как она делается, но так и не показал. Драко думал о том, чего так и не случится с ними по его вине, чего Малфой лишил их обоих. Гарри хотел научить его вязать носки, потому что Малфой уверял, что это несложно и любой дебил справится; научить готовить блинчики, потому что Малфой на кухне являл собой некую разрушительную силу, что было странно, если учесть его зельеварческие способности; научить ездить на каком-то чёртовом велисо.. левоси.. блять. Весилопеде? Да, точно. Драко же собирался обучить необучаемого Поттера элементарным зельям, которые пригодились бы ему в повседневной жизни, и ездить верхом: в Мэноре была конюшня, и Драко был абсолютно уверен, что Поттер шикарно, невозможно шикарно смотрелся бы в седле. Они хотели провести вместе целое лето, хотели решить вдвоём, чем заниматься дальше после окончания школы. К его огромнейшему счастью, Поттер отказался от идеи идти в Аврорат: Драко продолжал утверждать, что такая профессия уничтожит Гарри морально, а возможно, и физически. Малфой ненавязчиво подводил его к этому, подкидывал время от времени аргументы, и Поттер в итоге капитулировал. Возможно, роль сыграло ещё и назначение Долиша главным аврором. Возможно, гомофобия, процветающая в Министерстве. Возможно, Поттер просто поумнел наконец, находясь под благотворным влиянием высокого интеллекта Малфоя. Для самого Драко не стоял вопрос о том, чему он хотел посвятить свою жизнь: зелья были его главным пристрастием. И пока чёртово Министерство контролировало каждую его склянку, он планировал досконально изучить теорию, откопать древнейшие фолианты и прочесть от корки до корки всевозможные книги во всевозможных библиотеках. Но ехать за границу, как настаивала мать, он не собирался. Малфой сомневался, что Министерство ему это позволит, но даже если и позволит, он не хотел покидать страну, он не хотел быть далеко от Гарри. Хотя теперь последнее стало неактуальным: между ними его стараниями разверзлась пропасть пострашнее километров расстояния от одной страны до другой. Драко думал о том, что этим и займётся, как только выйдет с каникул, - посвятит себя книгам. Как чёртова Грейнджер. Чтобы отвлечься и чтобы приходить в комнату к отбою. Разрыв отношений с Гарри не отменил того, что они являлись соседями по комнате. Блять, это будет очень сложно.. Малфой упёрся в стену. Проклятье, он так погрузился в свои мысли, что не заметил, как зашёл в тупик. Разве можно быть таким невнимательным ослом? Разве можно так.. — Какие люди, - услышал он вдруг за спиной. Драко медленно обернулся, уже догадываясь, кого он там увидит. Липкий ужас охватил его, и сердце зачастило в груди. — Драко, - протянул, улыбаясь, задохлик. — Я так рад тебя видеть. Двое его друзей-амбалов тоже расплылись в улыбке. Заебись.

***

Поттер напрочь сбил себе режим, поэтому первого января в шесть утра он был уже на ногах. Гарри проигнорировал Новый год. Совсем. Он уснул, кажется, часов в восемь вечера и ни капли не переживал по поводу того, что просто проспал новогоднюю ночь. Было плевать, серьёзно. Он всё равно не мог провести её так, как планировал изначально, так был ли вообще смысл её как-то проводить? Учёба начиналась с завтрашнего дня, и сегодня вечером Гарри должен отправиться в Хогвартс, должен войти в свою комнату и увидеть Драко, должен.. сказать ему "Привет"? Или "Привет, бывший"? Как теперь будет выглядеть их общение? Никак? Малфой в прошлый раз предлагал соблюдать нейтралитет, но с нейтралитетом не вышло тогда, а сейчас, когда пережито гораздо больше и расставание было гораздо больнее, то.. блять. Полное дерьмо. Поттер боялся, что набросится на Драко, как только увидит его. И непонятно было, что последует за этим "набросится": мордобой или поцелуи. Сука. Яичница подгорела. Поттер чертыхнулся, вываливая её, чуть обугленную и дымящуюся, на тарелку, но вдруг замер, прислушиваясь. Неясный шум раздавался из гостиной, будто кто-то прибыл по камину.. это же не.. .. Малфой? Гарри бросил горячую сковороду на стол, кажется, расскидал вокруг яичницу, неважно, он убежал в гостиную, но застыл на входе, пораженный. Не Малфой. Точнее, Малфой, но не Драко: возле камина, крайне взолнованная, стояла Нарцисса, оглядываясь по сторонам. Её взгляд остановился на нём. — Мистер Поттер.., - начала она, и слабый дрожащий голос сорвался. У Гарри всё похолодело внутри, сердце будто замерло. — Что с ним? — Драко арестован.