Taylor Swift – Call It What You Want
Чарли
Мы вернулись в школу. Все. Было так странно снова ходить на уроки, дополнительные, есть с друзьями в Главном зале. И притворяться, что ничего не произошло, что мне просто нужно было на время уехать. До конца учебного года оставалось всего две недели, и я не могла поверить, что мой предпоследний учебный год пролетел так быстро. Еще в августе я с содроганием думала о том, сколько мне придется мучиться: тут и необходимость скрывать от Стайлса мои чувства, и одиночество, потому что у моего лучшего друга появилась девушка, и необходимость искать крестражи… А в итоге этот год прошел лучше, чем я ожидала. Да, я боролась с чувствами к своему преподавателю, но мы с ним стали ближе, чем когда-либо. И в качестве друга он нравился мне намного больше. Да, для Найла Саманта была теперь на первом месте, но ведь и это – обычный ход жизни. Мы все растем, заводим отношения, создаем семьи. В какой-то момент от друзей все равно придется отдалиться, чтобы сфокусироваться на собственной жизни. То, что я отдалилась от Найла, принесло мне новую дружбу – с Изабеллой Ришар. И я была рада, что это случилось. Мне всегда хотелось иметь близкую подругу. С Хораном не было никаких проблем, но все равно существовали некоторые темы, на которые я не могла и не хотела с ним разговаривать. С Ришар было по-другому, и даже разница в возрасте не мешала. Поиски крестражей все так же оставались большой проблемой, но и из этого предприятия мне удалось извлечь пользу. Я получила дневники Лили и узнала больше о сестре. Раньше я была уверена, что она навсегда останется для меня лишь идеальным образом в голове. За этот год образ стал реальным человеком, который оставил за собой столько следов. – У нас осталось пять дополнительных, – сказал Стайлс, вырывая меня из моих мыслей. Сегодня мы занимались Зельеварением: Стайлс предложил провести «проверочную» – он даст мне рецепт зелья, а я должна вспомнить, что это, и приготовить без ошибок и без его помощи. Такие испытания мне нравились, потому что с Зельеварением у меня проблем не было, а желание впечатлить Стайлса никуда не делось. – Да, – кивнула я. – Чем хочешь заняться? Вопрос был настолько двусмысленным (ну, или мое сознание настолько распустилось), что я густо покраснела и направила все свое внимание на зелье, которое готовила. Сейчас я была уже на девяносто девять процентов уверена, что варила зелье, способствующее быстрому затягиванию неглубоких ран. Радовало, что я могу варить такие сложные зелья. Расстраивало, что они могут мне когда-либо пригодиться. – Я думаю, можно еще два занятия выделить на повторение зелий, и три – на повторение заклинаний по Защите. Стайлс довольно кивнул, словно именно этого ответа он от меня и ожидал. – Сделать тебе чай? – спросил мужчина, наблюдая за тем, как я подготавливаю ингредиенты. – Да, спасибо, – кивнула я. Мы провели уже два дополнительных с момента нашего возвращения к обычной жизни. Я очень боялась, что все изменится, стоит нам только переступить порог Хогвартса, но изменения были не такими уж большими – я снова начала общаться со Стайлсом на «вы», но он не отдалился от меня так сильно, как я думала. Воспоминания о наших приключениях в пещере меня не покидали, и мне вечно казалось, что вот-вот что-то должно произойти. Мой мозг сразу же интерпретировал эту выдуманную опасность так, что боялась я больше всего за Стайлса. И именно поэтому я постоянно ошивалась у его кабинета. Проверяла, все ли в порядке. Естественно, я это не афишировала. Просто на переменах я «случайно» оказывалась рядом либо с друзьями, либо одна. Притворялась, что читаю учебник или слушаю музыку. Иногда моя паранойя переходила все границы, и я следила за ним в мантии-невидимке. Я знала, что он не одобрит, если я буду преследовать его двадцать четыре часа в сутки – помимо того, что это знатно раздражает, такое поведение могло привести и к ненужным нам сплетням. Так что я всегда носила с собой свою мантию в сумке. Если моему бешеному мозгу начинало казаться, что со Стайлсом не все в порядке, я надевала ее и шла проверять. Я понимала, что такое поведение было не нормальным, и что я зря ему потакала, но с собой я ничего поделать не могла. В конце концов, что, если у яда есть какие-то долгосрочные эффекты, которые проявляются потом? От Волдеморта можно ждать все, что угодно. Эта мысль меня не отпускала, и я старалась приглядывать за своим преподавателем. Мужчина не сильно возражал: когда он не был занят на переменах, он даже выходил ко мне в коридор, и мы обсуждали, как проходит наш день. Стайлс не забывал мне пожаловаться на тупость всех учеников в школе, а меня его тирады знатно веселили. О мантии-невидимке я рассказывать не собиралась. Каждый раз, когда я приходила к нему на дополнительные занятия, между нами не было холода, присутствующего раньше. Он наливал мне чай, а один раз даже угостил какими-то пирожными. В моем присутствии он спокойно курил и ругался (я предполагала, что это были проявления «настоящего» Стайлса), и мы даже шутили. Мне так очень нравилось. Мужчина поставил на мою парту две чашки чая, и, пока я заканчивала зелье, закурил. И тогда мы услышали первый крик. Я напряглась. Стайлс нахмурился, посмотрев на дверь. – Что это было? – выдавила я. – Первокурсники бесятся навер… Мужчина не договорил, потому что за этим последовали еще несколько криков. Они не были похожи на детские визги, которые стояли, когда первокурсники придумывали очередную игру. В этих криках был страх, который заставил меня похолодеть. Я открыла рот, чтобы сказать что-то, но вдруг школу словно сотрясло. Звук был похож на взрыв, гром, и он сопровождался еще несколькими криками. – Оставайся здесь, – приказал Стайлс, доставая из пиджака свою волшебную палочку. Он бросил сигарету прямо на каменный пол своего кабинета и притушил ее подошвой ботинка. – Ни за что, – тут же ответила я. – Я тут сидеть не буду. Мужчина несколько мгновений смотрел на меня, словно не зная, как лучше себя повести. Затем сказал: – Мантия-невидимка у тебя случайно не с собой? – С собой, – кивнула я. Я хотела бы не покраснеть, но не смогла. – Надень. И ни на шаг от меня не отходи. Я решила не спорить. Мерлин, и когда это все закончится?Иззи
Я не могла поверить, что до конца учебного года оставалось всего две недели. С одной стороны, этот год был наполнен таким количеством кошмаров, что мне уже не терпелось, чтобы он поскорее закончился. С другой, мне нравилось в Хогвартсе. Впервые за долгое время я нашла место, в котором чувствовала себя уютно. Хотелось, чтобы чувство радости было вечным. Главным минусом конца учебного года было то, что мне нужно было проводить финальные контрольные работы. У меня было много учеников. А много учеников – много глупых контрольных, которые нужно читать и исправлять. Я вздохнула. Может, просто поставить всем «отлично»? Порадовать перед концом года. Да, так я и сделаю. – Привет, – Луи вплыл в мой кабинет с привычной самодовольной улыбкой. Эта улыбка красовалась на его губах с того самого момента, как мы решили возобновить наши отношения зимой. Мне нравилось быть причиной его хорошего настроения. – Как ты только справляешься? – возмутилась я, вставая из-за стола. Я обожала каблуки, но к концу года даже мои ноги от них устали. Я прислонилась к столу и попыталась размять бедные ступни. – Тебе нужно переходить на нормальную обувь, – закатил глаза Томлинсон. – Я справляюсь, потому что не трачу энергию на такую идиотскую одежду. – Если я буду ходить на обычной подошве, – ответила я. – Я буду тебе по пояс. Ты меня даже не увидишь. Луи фыркнул, а я закатила глаза. Мужчины. Они не понимают, через что нам приходится проходить ради того, чтобы чувствовать себя королевами. – Сколько у тебя еще уроков? Я бросила взгляд на расписание, которое лежало у меня на столе. Я прикрепила его к центру столешницы, чтобы можно было быстро определять, сколько мне еще мучиться в роли учительницы. – Это последний, – ответила я, найдя нужный мне день в таблице. – Сейчас будет четвертый курс. – Уф, – только и ответил мужчина. Он подошел ко мне и обнял, прижимая к себе. – Не то слово, – пробормотала я, прижимаясь к нему. Тепло его тела успокаивало. – Терпеть не могу подростков. – Тут почти все такие, – заметил Томлинсон. – И особенно – Стайлс. А его ты любишь. Я прыснула. В ту же секунду школу словно сотряс рокот грома. Мы с Луи отстранились друг от друга. Оба нахмурились. – Это еще что… – начала я, но Томлинсон, который все это время стоял лицом к окну, ахнул и бросился к нему. – Луи? Я последовала за своим парнем. Сердце бешено колотилось, руки похолодели. Я понимала, что это был не гром. И совсем не хотела думать, что же это было на самом деле. На улице стемнело так, как будто собиралась гроза. Если бы только еще минуту назад там не красовалось абсолютно ясное небо, я бы даже поверила. Мы выглянули в окно одновременно. В небе, прямо над нами, висела Темная метка. Дети, гулявшие во внутреннем дворе, на мгновение замерли, задрав головы. Затем до них словно одновременно дошло, что происходит, и они все бросились наутек. – Твою мать… – прошептал Луи. – Как они сюда попали? – мой голос сел. Неужели началось?Чарли
Я еще никогда не видела Стайлса бегущим, а потому даже подумать не могла, как для меня сложно будет за ним угнаться. Вокруг царил хаос. В коридорах сновали толпы школьников. Кто-то кричал. Кто-то плакал. Кто-то тщетно пытался найти своих друзей, окликая их по имени. Время от времени я слышала голоса Макгонагалл, Флитвика и Спраут: они пытались заставить детей разойтись по гостиным своих факультетов. Закрыться и не выходить. Я слышала отрывки фраз. Над школой висела Метка Пожирателей. Пожиратели были в школе. Волдеморта пока не было.Пока?..
Только сейчас я заметила, что в руке Стайлс держал какую-то бумажку. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что это была Карта мародеров. Откуда она у него?Что он сделал с Найлом, чтобы получить ее?
Когда? Мужчина сверился с картой еще раз и свернул налево. Следовать за ним с каждой минутой становилось все легче, потому что у преподавателей все-таки получилось разогнать большую часть учеников по гостиным. Неважно, своим или чужим, главное – доставить детей в безопасное место. Мы остановились около совятни. – Какого… – начала было я, и Гарри поднял руку, прося меня замолчать. Он зашел в совятню, а я последовала за ним, недоумевая, что происходит. Мне начинало казаться, что Стайлс знал что-то, о чем мне не говорил. Я пыталась отогнать от себя такие мысли. Я поднялась за ним по лестнице. Чем выше мы были к месту, где совы так ждали, пока им дадут работу, тем отчетливее я слышала голоса. Два голоса, если быть точнее. И один совершенно точно принадлежал Дамблдору. А другой… – Эйден, подумай, – произнес пожилой волшебник, и я замерла на месте. Я замешкалась, недоумевая, а затем все-таки преодолела последние пять ступенек. Я увидела, что Дамблдор стоял в самой дальней части совятни, очень близко к окну. В нескольких метрах от него стоял Эйден Байерс. Он направлял палочку на директора. Рядом с Байерсом стоял Гарри. Мужчина повернулся, услышав, что я поднялась по лестнице – я не пыталась ступать тихо. Прежде, чем я успела стянуть с себя мантию и вступить в бой (потому что Эйден совершенно точно не собирался делать ничего хорошего, и его нужно было остановить. Такие вещи уже стали для меня сродни инстинкту), Стайлс направил на меня палочку и сказал: – Петрификус тоталус.