More Than Words

Taylor Swift – Cruel Summer

Я лежала на диване в гостиной, смотрела в потолок и раз в тысячный за последние два дня прокручивала в голове рассказ Кричера. Домовик и правда стащил кулон, который Гарри и Луи пытались выбросить. Кулон много для него значил, потому что Кричер помогал Волдеморту перевезти крестраж в пещеру. Волдеморт испытал свое заклинание на бедном домовом эльфе, проверяя, все ли работает так, как надо, а потом бросил Кричера умирать. Если бы Рут не позвала своего домовика обратно, он бы там так и остался. Когда Рут узнала о том, что случилось, что-то в ее поведении изменилось. Она словно пересмотрела все свои взгляды на ситуацию. Рут решила уничтожить кулон сама, они с Кричером снова отправились в пещеру, и там сестра Лиама и погибла, так и не разрушив крестраж. Кричер забрал его на площадь Гриммо, пытаясь закончить работу своей хозяйки. У него не получилось. А несколько месяцев назад в доме появился Флетчер – самый странный член Ордена Феникса. Никто так и не понял, как он оказался в Ордене, и почему Дамблдор его позвал. Я знала, что Гарри ненавидел Флетчера всей душой, и его чувства я разделяла. За те годы, что я знала волшебника, я ни разу не видела его трезвым и слабо понимала, чем нам мог помочь алкоголик. Флетчер был тем, кто разнес весь дом в попытке найти ценные вещи на продажу. Он и забрал кулон. Иногда я забывала, что в Ордене состояло намного больше людей, чем мы вчетвером. И что многие из этих людей представляли не меньшую опасность, чем Пожиратели. Я понятия не имела, как и почему Дамблдор их пригласил. Мы попросили Кричера найти Флетчера, и домовик исчез с сияющими глазами: когда эльф узнал, что мы хотим продолжить дело его любимой хозяйки, он изменил отношение к нам. Прошло два дня с того разговора, а от домовика все еще не было ни слова. Могло ли случиться так, что он не пошел за Флетчером, а сбежал к Пожирателям, рассказал им о нас? За порогом дома дежурили Пожиратели. Они знали, что где-то поблизости располагается квартира Ордена, но не знали, где именно, и надеялись, что в какой-то момент мы сдадим свое местоположение. Пока что не сдали. Спокойнее не становилось. В ту же секунду, что я об этом подумала, входная дверь распахнулась, и я вскочила с дивана, почувствовав, как бешено начало колотиться сердце. Я тут же вытащила из-за пояса свою волшебную палочку и встала на ноги. Спустя пару мгновений послышался грохот. За грохотом последовало приглушенное ругательство. Приглушенным оно вышло ровно потому, что на вошедшего набросилось привидение, которое Луи поставил на охрану входной двери. Томлинсон провел вчера весь день, накладывая защитные чары на дверь. Всего их было около десяти. Луи был доволен своей работой. – Что такое?! – заорал голос Томлинсона, затем он, топая, спустился с третьего этажа, где разбирал вещи в комнате Лиама. Сказал, что не может смотреть на нее в таком виде: приберется и, может, найдет что-нибудь ценное. Иззи вышла с кухни, ее лицо было бледным от испуга, к груди она прижимала «Сказки Барда Бидля». В правой руке девушка держала, как и я, палочку наготове. – Да твою же мать, – прошипел до боли знакомый голос, и я ахнула. Томлинсон захохотал. Смех Луи звучал так странно в ситуации, в которой мы находились. Вокруг все было настолько плохо, что я даже не думала, что когда-нибудь смогу снова смеяться. – Хватит ржать и освободи меня! – приказал голос нового директора Хогвартса. Я не могла поверить. Мне казалось, что меня подводят уши. Я сорвалась с места и выбежала в прихожую, где на полу, обмотанный веревками (еще одно защитное заклинание Томлинсона), лежал Гарри Стайлс. Наши взгляды встретились, и я, кажется, покраснела. Луи все еще гоготал на лестнице. – Сейчас, – кивнула я, снова направляя палочку на своего бывшего преподавателя Зельеварения. Иронично: второй раз за неделю он лежит передо мной, связанный. Твои чувства безответны, – прогремел в голове голос Стайлса. Слова, которыми он наградил меня во внутреннем дворике Хогвартса. Наш последний разговор наедине в школе. Я покраснела еще глубже и пробормотала заикающееся «Диффиндо». Веревки порвались. Стайлс поднялся, разминая конечности, и посмотрел на Луи таким взглядом, который вполне мог бы поджечь его на месте, если бы Томлинсону не было все равно. – Гарри! – воскликнула Иззи, прорываясь в прихожую. Она была одета в свитер и джинсы, а сверху был повязан розовый фартук, который она надела еще утром, пока готовила нам завтрак. После этого Ришар сообщила, что снова садится за изучение сказок Барда Бидля. Судя по всему, она так увлеклась, что забыла снять фартук. Девушка подошла к директору школы и обняла его. Мне пришлось отвести глаза, чтобы сильно не завидовать их близости. Затем я решила вернуться в гостиную: дел у меня там никаких не было, но я притворилась, что была очень занята расставлением подушек на диване. Меня постоянно преследовал разговор со Стайлсом. Я раз за разом слышала, как он говорит мне, что ему на меня плевать – прямо как в той иллюзии, в которую я попала на Рождество. Прямо как мой боггарт. Я понимала, почему это стало моим боггартом – услышать такие слова от человека, которого ты любил всей своей душой, было просто невыносимо. Но это все было только вершиной айсберга: из-за того, что я так часто думала о Гарри, о том, что он говорил, как он говорил, и о том, что он сейчас был один в Хогвартсе, возможно, в еще большей опасности, чем мы, ко мне вернулись сны. Сны о Гарри Стайлсе и мне. Сны, наполненные совсем не приличным содержанием. Они уже давно перешли через границу поцелуев, и я каждый раз просыпалась с глубокой ненавистью к самой себе. Ну, когда уже это закончится? – Что ты тут забыл? – вежливо поинтересовался Томлинсон. Я предполагала, что ему не нравилось, что его девушка обнимала его главного врага. – Добрый день, Томлинсон, – ответил Стайлс. Он зашел в гостиную, и наши взгляды снова встретились. Я снова обратила все свое внимание на подушки. Какой же он красивый в этой своей черной одежде. Сегодня он был в рубашке, и рукава у нее были закатаны – не рабочий костюм. Я ненавидела, когда он закатывал рукава, потому что я обращала слишком много внимания на его руки. За то время, что я провела в Хогвартсе этим летом, это случалось чаще, чем мне хотелось. Чаще, чем хотелось моей рациональной части. – Я решил, – сказал Стайлс, проходя на кухню. – Что вас нужно посвятить во все, что произошло с момента вашего исчезновения Я нахмурилась. – Произошло что-то плохое? Вопрос был откровенно глупым, и Гарри не забыл закатить глаза, чтобы напомнить мне об этом. – Ничего хорошего, Грин, не происходит как минимум последние два года. Я сжала кулаки, пораженная накатившей на меня волной раздражения. Почему нельзя было просто ответить на мой вопрос? Я была уверена, что он прекрасно понимал, о чем я говорила. Стайлс вздохнул, достал пачку сигарет и закурил. – Но нет, – ответил он, наконец. Чертов козел. – Ничего плохого не произошло ни с кем из наших. Но за домом следят, вы же знаете? – Мы не настолько идиоты, – заметил Луи, словно прочитав мои мысли. – Мы видим Пожирателей за окном. – Это потому, – кивнул Стайлс. – Что новая политика Министерства состоит в том, что Грин – главная подозреваемая в убийстве Дамблдора. Я распахнула рот. Что? Я сама не заметила, как моя рука вцепилась в столешницу. Я медленно села за стол. Иззи тут же наколдовала мне чашку ромашкового чая. Я сомневалась, что в данной ситуации что-то могло мне помочь. Гарри кивнул. – Ты была единственной, по официальной версии, кто видел, как он упал с башни. Министерство находит это подозрительным. – Классно ты все обернул, – заметил Луи. Гарри оскалился в ответ. – Ты прекрасно знаешь, что я ко всему этому не имею никакого отношения. – Ты убил директора, – буркнула Иззи, забирая у Стайлса сигарету. Я смогла только молча на нее уставиться. Девушка лишь пожала плечами в ответ и сделала затяжку. – В каком-то смысле, ты к этому имеешь огромное отношение. Гарри фыркнул и закурил еще. – Я никого не виню, – пробормотала я. Я и правда не винила Стайлса. Он сделал то, о чем его попросили. – То, что Министерство обернуло все против меня, неудивительно. Они всегда так делали. Если верить Министерству и «Пророку», я всегда была сумасшедшей лгуньей, которая хотела привлечь к себе внимание всего мира: уж очень мне нравилось жить в свете софитов. Мне настолько нравилось быть центром всеобщего внимания, что я, очевидно, решилась даже на убийство. – Почему никто до сих пор не возмутился? – постаралась сменить тему Иззи. – В смысле? – не понял Стайлс. – Волдеморт захватил Министерство. Почему на улицах тишь да гладь? Гарри вздохнул. – Переворот был незаметным, – ответил он, стряхивая пепел с сигареты. – Многие понимают, что произошло, но официальных заявлений не было. Новый Министр действует под Империусом. Я закрыла глаза, пытаясь привести сознание в порядок. В то, что происходило, было одновременно и трудно поверить, и трудно усомниться: как еще, если не так? – Они уже вводят новые законы, – вздохнул Гарри. – Какие? – Иззи. – Маглорожденные теперь причисляются к ворам. – В смысле? – воскликнул Томлинсон. Я не могла говорить. Я смотрела на лицо Стайлса, слушала его голос и не могла поверить. Как в то, что он пришел, так и в то, что он говорил. – Новая политика состоит в том, что человек не может стать магом, если в его роду нет магов. Если волшебник не может подтвердить родство с другими волшебниками, он причисляется к маглорожденным. А они, предположительно, украли магию у настоящего волшебника. Иззи закрыла лицо руками. Луи сидел с распахнутым ртом. – Сейчас ведется их активный пересчет, – продолжал Стайлс. Он выглядел подавленным. – Посещение Хогвартса теперь обязательное, но только после проверки на чистокровность. – Но… – открыла рот я, а затем меня ударило осознанием. Я побледнела. – Мерлин!.. – Что такое? – насторожился Стайлс. – Льюис маглорожденный, – простонала я, откидываясь на спинку стула. Найл и Саманта были чистокровками, Олли – полукровкой. А вот Льюис… – Его родители… – Да, – кивнул Гарри. Его лицо еще больше помрачнело. – Я… мы… Орден помог ему скрыться. – Как? – Это неважно, – покачал головой Стайлс. – С ним должно все быть в порядке. Мне оставалось только поверить ему на слово. Выхода у меня все равно никакого не было. Ришар сделала всем чай и поставила чашки. Мы пили его в тишине, а потом я вдруг выпалила: – Мы знаем, где настоящий крестраж. Я не хотела разговаривать со Стайлсом, потому что каждый обмен репликами причинял боль: я раз за разом возвращалась к тому жуткому разговору во внутреннем дворике школы. Но еще я просто не могла не говорить с ним. Мне хотелось поделиться с ним всеми новостями, увидеть его реакцию. Хотелось услышать его уверенный голос, его саркастичные ремарки. Это придавало веры в себя. Стайлс перевел взгляд на меня, и я покраснела, уставившись на стол. Я помнила нашу последнюю встречу. Почему он тогда решил со мной танцевать? Он ведь должен был понимать, что это неправильно, так зачем же? Поиздеваться? Я не верила, что он был таким человеком. Я привыкла думать о Стайлсе в положительном ключе. – Откуда? – РАП, – пояснил Луи. – Это сестра Лиама. Рут. Стайлс ахнул. Очевидно, ему, в отличие от меня, про записку рассказать не забыли. – Помнишь, мы в том году все пытались вскрыть кулон, не смогли и выбросили? Мне показалось, что Гарри побледнел. Я была уверена, что это был первый раз в его жизни, когда он бледнел. В этом была толика забавного. – Ты хочешь сказать, что… – не нужно было быть леглиментом, чтобы понимать, что Стайлс тоже подумал обо всех свалках Великобритании, где мог оказаться крестраж, на который не действовало Акцио. – Мы поговорили с Кричером, – перебила его я. – Он тогда стащил его из мусора. Стайлс выдохнул. – Но потом кулон сцапал Флетчер, – прошипел Луи, и мужчины обменялись полными ненависти взглядами. Это был один из немногих раз, когда их ненависть была направлена не друг на друга. – Этот ублюдок… – Мы попросили Кричера найти его, – встряла Ришар, пока Стайлс не успел переключиться на язык изысканных ругательств. – Надеемся, что они скоро вернутся. Стайлс только кивнул в ответ: тут и правда было больше нечего сказать. Пока мы не увидим Флетчера или хотя бы пока не услышим новостей от Кричера, нам оставалось только ждать. Мы понятия не имели, где были спрятаны настоящие крестражи, и делать было нечего. Гарри оставался в доме еще недолго: он быстро посвятил нас во все, что произошло после нашего отъезда из Норы – со всеми нашими близкими все было в порядке, никто не пострадал, сейчас все прятались в подготовленных для них местах. После этого Гарри с ними не общался, поскольку теперь ему нужно было усерднее играть верного слугу Волдеморта. Мужчина много говорил о новой книге Риты Скитер, в которой она собрала все возможные и невозможные сплетни о Дамблдоре. Журналистка утверждала, что расскажет всю правду о директоре Хогвартса (а я, как никто, знала, какую правду она рассказывала). Мне об этом было слушать особенно трудно. – За домом следят, не забывайте – сказал Стайлс, вставая со стула. – Ты нас совсем за идиотов держишь? – не остался в долгу Луи. – Луи, – грозно посмотрела на него Иззи. Томлинсон закатил глаза. – Ты еще вернешься? – тихо спросила я у Гарри, пока Иззи и Луи спорили о манерах и этикете. – Нет, – ответил Стайлс. – Я и сейчас не должен был приходить, это слишком рискованно. Мне пришлось трансгрессировать прямо на верхнюю ступеньку крыльца, чтобы меня не увидели. Так зачем же ты это сделал? – хотелось крикнуть мне. Я не понимала его. Совсем. Он сказал мне, что не разделяет мои чувства. Можно сказать, подчеркнул, чтобы я держалась от него подальше. Он много раз так делал, много раз говорил, показывал, что мы с ним стоим на разных ступенях, что мы не должны сближаться. В этот раз он перешел все границы и прямо обозначил, что он не чувствует ко мне то же, что и я к нему. Он практически меня унизил – в конце концов, он знал меня достаточно хорошо и долго, чтобы понимать, что я ни за что не буду пытаться предпринять хоть какие-то шаги к сближению. Меня устраивала дружба. Но он сам меня отверг, а после этого танцевал со мной на свадьбе. Казалось бы, если он не хотел обманывать мои чувства, зачем он это делал? А потом это дурацкое кольцо. И вот теперь он приехал на площадь Гриммо, хотя говорил, что нам лучше не видеться. Мерлин, что все это значило? – Хорошо, – выдавила кивок я. – Мы никак не сможем связаться? – Лучше, чтобы никаких связей не было, – ответил мой бывший преподаватель Зельеварения. Было очень странно понимать, что я больше не буду сидеть на его уроках вместе с Найлом и слушать, как он пристает к Олли и Льюису, которые от страха вызывают еще больше взрывов, чем по глупости. – Хорошо, – снова кивнула я. – Удачи. Он несколько мгновений смотрел мне в глаза, а потом сказал: – Тебе тоже. И, выйдя на порог дома, исчез.