More Than Words

Ben Platt – Words Fail

Луи смотрел на дом, перед которым стоял. Домик был двухэтажным, но таким по-английски узким, что в нем наверняка все равно было совсем мало места. Светлые стены, кусты цветов по обе стороны дорожки, ведущей к входной двери. Томлинсон даже подумать не мог, что у Гарри Стайлса – мужчины, который курил как паровоз, носил только черное и всем хамил – мог быть домик, который можно было легко охарактеризовать как «дом мечты Изабеллы Ришар». Внутри кольнуло от этой мысли. Если Луи думал об Иззи, он сразу вспоминал обо всем, что сказал под действием крестража. Каким же он был мудаком. Раздался хлопок, и Луи повернулся на звук: конечно же, домой пришел Стайлс. Раньше Луи не знал, что Гарри так часто бывает у себя дома. Томлинсон был уверен, что Стайлс проводит все свое время в Хогвартсе. Может, так и было. Но раньше в Хогвартсе была Грин, за которой Стайлс постоянно бегал. И Ришар, которая бегала за Стайлсом в оставшееся время. Сейчас ни той, ни другой рядом не было. Что еще директору оставалось? Гарри подошел к крыльцу и нахмурился. – Использовать заклинание, или выйдете сами? Стайлс не знал, кто пришел. Не мог знать. Не собака же он, в конце концов, чтобы распознавать гостей по запаху. Луи тихими шагами приблизился к директору Хогвартса. Томлинсон не мог себе позволить говорить громко. Кто знал, где их могли подслушивать? – Я не могу снять мантию здесь. Стайлс подскочил от испуга. Луи ухмыльнулся: наконец-то получилось хоть как-то насолить этому гаду. В списке своих самых больших достижений Томлинсон держал две вещи: то, как разбил Стайлсу лицо, и теперь еще и то, как напугал его. Бывший преподаватель Зельеварения пару раз растерянно моргнул, затем развернулся и пошел к крыльцу, бросив небрежное: «За мной». Как только за ними закрылась дверь, не успел Луи даже снять ту дешевую мантию-невидимку, что приобрел в Косом переулке несколько недель назад (она была такой отвратительной, такой… ненастоящей), как Стайлс спросил: – Что случилось с Чарли и Иззи? Луи почувствовал, что покраснел. Он всегда презирал Гарри, говорил, каким тот был эгоистом, козлом… А на деле, кажется, козлом все это время был сам Томлинсон. Он вел себя как кретин с первого дня работы в Хогвартсе. Пытался отвернуть Грин от человека, которого она знала (действительно знала, а не так, как Гарри «знал» сам Томлинсон) столько лет. Растрепал людям, что Гарри на самом деле – Пожиратель смерти. Мерлин, чем он тогда вообще думал? Он мог непоправимо испортить отношения Стайлса с одним из двух близких ему людей. С первого дня Луи бесился, что Иззи проявляет к Гарри интерес, что она пытается помочь ему «обустроиться» в окружающем мире. Он ненавидел, что его девушка нашла что-то хорошее в Стайлсе. Что могло быть хорошего в человеке, над которым его лучшие друзья смеялись всю школу? А на деле… главным идиотом оказался Луи. Это Томлинсон до конца понял еще в первые два дня, что он жил без Иззи и Шарлотты. Стайлс и Грин работали больше всех. Стайлс, в отличие от того же Томлинсона, рисковал собственной жизнью чаще, чем вел уроки. А Луи?.. Поддался крестражу, который только усугублял его собственные комплексы. Сам сто раз читал лекции про магию крестражей, и сам же на нее попался. Стайлс в первую очередь волновался за судьбу Чарли и Иззи. А вот Луи думал только о себе. – Ничего, – буркнул Томлинсон. Он направился к Гарри интуитивно, потому что просто не знал, что ему еще оставалось: он раз за разом пытался выследить девушек, и ему это никак не удавалось. Луи был в отчаянии. Луи не подумал, что Стайлсу придется объяснять, что случилось. – Так какого черта ты здесь делаешь? – мужчина помолчал с секунду и добавил: – Один. – Я… – Луи сглотнул. У него была последняя секунда перед бурей. Можно было сбежать прямо сейчас. Нет, – подумал мужчина. – Уже набегался. – Я от них ушел. – Ты что?! – закричал Гарри так громко, что Томлинсону пришлось поморщиться. Мысленно он пожалел всех детей, которые когда-либо сердили профессора Стайлса. И особенно он пожалел Шарлотту Грин – она, кажется, испытала на себе больше, чем кто-либо еще. – Я могу объяснить… – Томлинсон, у тебя была одна задача… – Я не хотел… Они говорили одновременно. – И ты провалил даже ее! – Во всем виноват крестраж! Стайлс замолчал и посмотрел на своего бывшего однокурсника с долей понимания. Но вот осуждения в его глазах не поубавилось. Конечно, – подумал Луи. – Он выпил яд ради Грин, не пикнув. Если кому-то меня и осуждать, так это ему. Последний раз Томлинсон так много и так сильно ругал себя, когда ушел от Иззи во время их «первых» отношений. Тогда он знал, что потерял любовь всей своей жизни, что с ним никогда больше такого не случится. В глубине души он понимал, что Ришар примет и поймет его любым, но на поверхности он так боялся, что этого не случится. И он все испортил. Судьба дала ему второй шанс. И он потратил и его. Гарри вздохнул и закрыл глаза. Покачал головой. От него волнами исходило осуждение. Томлинсон так близко общался с ним последний год, что мог все понять по одному лишь взгляду. А Чарли каково? – пронеслось у него в голове. Мерлин, Луи было так стыдно. – Пошли на кухню, – буркнул Стайлс. Привычным движением достал из пиджака пачку сигарет. Томлинсона не могло не радовать, что его до сих пор не прокляли. Вероятно, это можно было считать хорошим знаком. Правда Луи так на себя злился, что даже не отказался бы от проклятья в свою сторону. – Рассказывай, – скомандовал Стайлс таким учительским тоном, что Луи снова не позавидовал всем его ученикам. И Шарлотте. Мерлин, и как Чарли только смогла посмотреть сквозь все эти защитные слои Гарри? Как она смогла среди всей его едкости, всего сарказма, отторжения увидеть, что Гарри Стайлс – хороший и достойный мужчина? Томлинсону вот, например, на это понадобилось около двадцати лет. – Крестраж нехило играет с твоей башкой, – буркнул Луи. Гарри кивнул. Томлинсон несколько секунд смотрел на дымящуюся сигарету преподавателя Зельеварения. А затем сказал: – Можно и мне одну? Стайлс лишь вопросительно изогнул бровь, но говорить ничего не стал. Просто снова достал пачку, зажигалку и бросил Томлинсону. Луи курил от силы раз пять, и все – курсе на шестом, когда они с Зейном, Лили и Лиамом решили опробовать данное хобби. Им всем тогда не понравилось. Они кашляли без остановки, и всем от пары затяжек становилось тошно. Они еще тогда смотрели на постоянно смолившего Стайлса и не могли понять, что же его так привлекало в сигаретах. Сейчас Томлинсон знал: то тошнотворное ощущение, которое создавали сигареты, ему понравится намного больше, чем тоска, которая преследовала на каждом шагу. – Вот и с моей головой медальон поиграл, – сказал Томлинсон. Если еще два года назад ему бы сказали, что в минуту нужды он приедет к Стайлсу, он бы никогда в жизни не поверил. Рассмеялся бы человеку в лицо. Но вот он, Луи Томлинсон: сидел в кухне Гарри Стайлса, потому что новый директор Хогвартса был первым, кто пришел в голову после всего, что Луи натворил, и после того, как он понял, что испортил все окончательно. – И что ты сделал? – Сидел с крестражем дольше, чем следовало. Сознаваться было стыдно. Но еще стыднее, непосильнее было держать все в себе. Каждую секунду каждого дня прокручивать в голове те ужасы, в которых он обвинил Иззи (как он мог даже предположить, что она ему изменяла? Девушка с самого первого дня носилась с ним как с чем-то ценным, священным!), те нечестные вещи, в которых упрек Чарли (девчонке было всего семнадцать лет, а на нее повесили весь мир – Луи осуждал это, а теперь сам обвинил ее в том, что она не решила все его проблемы). Знать, что он не сможет их найти ни за что. – И в конце концов в голове начал твориться кавардак, – Луи смотрел себе под ноги, потому что не думал, что выдержит осуждающий взгляд Стайлса. Томлинсон чувствовал себя так, словно подвел весь мир. В каком-то смысле, так и было. – Я вбил себе в голову, что Шарлотта обещала нам, что мы быстро найдем крестражи… – Она понятия не имеет, где остальные, – с ноткой защиты в голосе встрял Гарри. Нотка была далеко не слабой, а сильной, длительной, заметной – Гарри Стайлс всегда будет на стороне Шарлотты Грин, что бы ни случилось. Луи поморщился и кивнул. – Я знаю, – Луи чувствовал себя маленьким мальчиком, который напортачил, и которого теперь отчитывали. – Я не знаю, что на меня нашло, я… – И Ришар что, поддержала? – Нет, конечно, нет! – замотал головой Луи. Он не хотел признаваться, что они с Иззи и правда пару раз говорили на эту тему. Что Иззи и сама с грустью признавала, что в глубине души глупо верила, что Грин просто что-то недоговаривала, что на самом деле у нее был план. Они с Ришар были такими дураками. Но Томлинсон все же больше. – Иззи на стороне Чарли. – Хоть у кого-то из вас есть мозги, – буркнул Стайлс, смахивая с сигареты пепел. – И почему ты ушел? Ришар что, не смогла вас с Грин примирить? – Если бы… – вздохнул Луи. Гарри несколько секунд пристально его разглядывал, пытаясь понять, что это «если бы» вообще могло значить. А потом сказал: – А Иззи ты что наговорил? Томлинсон вздрогнул и впервые с момента начала разговора посмотрел на своего бывшего однокурсника. Гарри выглядел очень и очень вымотанным. Под глазами красовались синяки, и сам мужчина словно бы похудел. Он сидел, слегка сгорбившись, и смотрел на Луи взглядом уставшего родителя, которому уже так надоело прибирать за своими детьми. Никогда раньше Томлинсон не обращал внимание на то, каким умным был Стайлс. То есть нет, не так: они все и всегда знали, что мужчина был просто гениален в сферах, в которых работал. Но Гарри был таким нелюдимым, что Луи и не предполагал, что Стайлс на самом деле разбирался в отношениях между людьми. – Я вдруг приревновал ее, – ответил Луи. Потом поспешно выпалил: – Ну, не вдруг. Наверное, я уже давно об этом думал. А из-за крестража это все всплыло. – Приревновал? – Стайлс, кажется, фыркнул. – К кому ты мог приревновать Ришар? – К тебе. Повисла тишина. Луи чувствовал, как горели его щеки. Ему еще никогда и ни за что не было так стыдно. – Томлинсон, ты совсем идиот? Я был о тебе лучшего мнения. Странно было думать, что Гарри мог быть о нем какого-либо мнения, начинавшегося со слова «лучшего». – Я не знаю, что на меня нашло. Томлинсон никогда не думал, что будет изливать душу Гарри Стайлсу. Он терпеть не мог этого человека всю школу. Не подходил к нему на расстояние пушечного выстрела. Считал, что рядом с Зейном и Лиамом ему намного лучше. Лиам погиб, а Зейн не выходил на связь многие годы. И во всем этом кошмаре Луи пришел за поддержкой к человеку, которого считал врагом. Судьба была девушкой с очень хорошим чувством юмора. Гарри тяжело вздохнул. – Я не знаю, что творится у тебя в голове, – наконец, сказал директор Хогвартса. – Но вот что я скажу: во-первых, у меня на Ришар совершенно точно никаких видов. Я даже в статусе подруги ее с трудом выдерживаю. Луи не смог не ухмыльнуться. Иззи и правда шла на Гарри тараном. – Во-вторых, – продолжил Стайлс. – Я не думаю, что у Иззи есть хоть какие-то виды на меня. Она в тебе души не чает. Луи в ответ только сгорбился. Он чувствовал себя таким придурком. Кажется, он еще никогда в жизни так сильно не позорился, как в тот роковой день. Где Иззи и Чарли были сейчас? Все ли с ними было в порядке? – В-третьих, – Гарри снова вздохнул. В его вздохах была слышна такая вымотанность, что Луи против своей упертой воли стало его очень жаль. Ему было трудно представить, каково это – быть директором школы. И двойным агентом. – Я думал, мы уже выяснили, что проблемы у меня далеко не с Ришар. Луи поджал губы, вспоминая тот свой срыв, который случился на День Святого Валентина. Тогда Томлинсона так сильно возмутило, что Гарри Стайлс, его ровесник, осмелился влюбиться в семнадцатилетнюю Шарлотту Грин, девочку, которая выжила, сестру его школьного друга, что он буквально ослеп от ярости. Но каким же Луи был идиотом. Эта характеристика самого себя вертелась у него в голове каждую секунду каждого дня. Сменялась она только менее приличными выражениями. Шарлотта и Гарри были во многом похожи: оба стремились осчастливить других за свой счет. Оба были конченными ботаниками. И оба участвовали в этой войне намного дольше Луи Томлинсона. – Прости. – Тебе не передо мной надо извиняться. – Перед тобой тоже. – Это еще за что? Луи поверить не мог в то, что собирался сказать. – За то, как я вел себя в школе, – вздохнул. – Да и все это время. Стайлс несколько мгновений молчал, а потом сказал: – Мы были тупыми подростками. – А сейчас? – Ты им и остался. Луи усмехнулся. Такой ответ звучал как прощение. Лучшее, на которое был способен Стайлс. – У нее сегодня День рождения, – буркнул Гарри, и Луи тут же перевел на него взгляд. Бывший преподаватель Зельеварения смотрел в окно и курил новую сигарету. Он говорил про Шарлотту. – Восемнадцать, – кивнул Луи. – Теперь она совершеннолетняя во всех мирах. Стайлс только кивнул. – Это ведь ты подарил ей те кулоны? – вырвалось у Томлинсона прежде, чем он успел подумать. Гарри вздрогнул и уставился на своего бывшего однокурсника. – С чего ты взял? – он задал вопрос намного резче, чем следовало бы, что только выдало его с потрохами. – Ты же часто был в гостях у Лили, – пожал плечами Томлинсон. Он размышлял над этим с того самого момента, как Чарли показала ему «подарок от Дамблдора» в прошлом году. Луи прекрасно знал кулоны: в форме сердца, с фотографиями семьи. Луи видел один из них на Лили каждый день на протяжении многих лет их общения. – А Дамблдор, по-моему, ни разу. Если кто-то и знал, куда Грин-старшая положила эти украшения, так это ты. Гарри поджал губы и посмотрел на Луи. Видимо, надеялся, что тот стушуется и сменит тему. Не на того напал. В конце концов, Луи тренировала Иззи. От мысли о девушке у Томлинсона сжалось сердце, и снова стало тошно. – Не смей говорить Шарлотте, – процедил Гарри. – У меня к ней не больше доступа, чем у тебя, – Луи решил, что, раз они все равно говорят на эту тему, можно выразить свое мнение по проблеме: – А ты ведешь себя как идиот. То ли Луи показалось, то ли он действительно услышал, как Гарри от возмущения скрипнул зубами. Такая реакция Томлинсона даже порадовала: как в старые-добрые школьные времена, когда Луи еще не приходилось жить в лесу и охотиться за непонятными побрякушками, в которые Темный лорд заложил части своей души. Насколько же тогда было легче… – Еще твоего мнения мне не хватало. – Она по тебе скучает. Сама не своя с того дня, как мы расстались на Тоттенхем-корт-роуд, – произнес он. Иногда Томлинсон даже чувствовал себя виноватым: у них с Иззи все было хорошо (впрочем, уже нет), а Грин ходила как какой-то зомби. Она думала, что делает это незаметно, но Луи замечал, как она время от времени таращится на карту мародеров. И это разбивало даже ему сердце. Что уж говорить о том, что в таком состоянии она наверняка уделяла основной миссии меньше внимания, чем следовало бы. Стайлс несколько мгновений смотрел на стол, поджав губы. А потом сказал два слова, от которых у Луи даже дыхание перехватило: – Я тоже. Эта война была такой… войной. Она разлучала людей. Делала всем больно. – Тебе просто надо было поехать с нами, – пожал плечами Луи. – Так было бы легче всем. Гарри вздохнул. – Школе нужен кто-то свой. – Минерва бы справилась. – Минерва и остальной педагогический состав уже не первой молодости. А я, к тому же… – Двойной агент, да-да, – отмахнулся Луи. Он не знал, что на него нашло. Может, сказывалось то, что последние недели он провел в полном одиночестве, а сейчас, наконец, увидел кого-то, кто был ему… близок. С кем можно было поговорить, будучи самим собой. Дальше развивать тему с Чарли смысла не было – Гарри и так уже сказал больше, чем обычно. Это во многом показывало, насколько же сильно все были вымотаны. А война еще даже толком не началась. Томлинсон вспомнил о разговоре, который они с девушками подслушали в лесу: – Это ты меч подменил? Стайлс вздрогнул и уставился на бывшего однокурсника. – Ты откуда про меч знаешь? – Мы подслушали чей-то разговор в лесу. Какие-то беглые волшебники. Томлинсон не стал говорить, что одним из них был Льюис. Как ему казалось, смысла в этом никакого не было. Стайлсу в целом было наплевать на друзей Чарли. – Не я. Луи удивленно уставился на мужчину. – Я не вру, – закатил глаза Гарри, словно прочитав его мысли. – Я правда не в курсе, где настоящий меч. – Думаешь, Дамблдор? – Надеюсь, что он, – пожал плечами Стайлс. – И что у него был план. Чем дальше в войну, тем яснее становилось, что Дамблдор очень многое делал наугад. Что многие планы он так и не закончил. И даже своим самым приближенным людям (Гарри и Чарли) он говорил не все. Луи знал, что все из-за этого злились, хотя и не говорили этого вслух: в конце концов, Альбус Дамблдор был одним из самых могущественных магов в истории. И он так много сделал для всех. – Как ты собираешься их искать? – задал Стайлс вопрос, которого Луи страшился все это время. Томлинсон достал из кармана делюминатор, который получил в наследство от прошлого директора Хогвартса. Он помнил, как ломал над этим «подарком» голову все последние месяцы. Включал и выключал свет вокруг себя, надеясь, что все-таки догадается, зачем же Дамблдор ему это оставил, и тут… – И что? – Эта штуковина, судя по всему, может меня к ним привести. Гарри вопросительно изогнул бровь. – То есть ты хочешь сказать, что это не обычная зажигалка? Луи почти что прыснул со смеху. Он и сам называл делюминатор «дурацкой зажигалкой» все это время, потому что других идей не было. – Я и сам был об этой штуковине такого мнения, – кивнул Томлинсон. – А вот недавно я сидел, чиркал ей… – Как же меня бесила эта твоя привычка, – пробурчал Гарри, но в голосе его не было обычной злости. Видимо, они с Луи эту стадию прошли раз и навсегда. – В общем, – откашлялся Луи. – Я сидел, чиркал-чиркал, а потом передо мной появился такой… ну… световой шар. – И ты был трезвым? – Заткнись, молю Мерлина, а то я тебя ударю. Стайлс поднял руки, словно сдаваясь, а потом снова закурил. Луи задумался, на сколько процентов его бывший однокурсник состоял из дыма. – В общем, я услышал голоса. – Голоса? – Иззи и Чарли. Стайлс удивленно приподнял брови. Затем он поерзал на стуле и подвинулся ближе к Луи. – В смысле, настоящие? – Да! – кивнул Томлинсон. До него тогда донеслись только отрывки фраз. Кажется, девушки обсуждали, что приготовить на ужин. В разговоре было столько привычного, что у Луи сжалось сердце: он хотел быть там, с ними. Он хотел им помогать. – И я попытался пойти за свечением. Если ты понимаешь, что я имею в виду, – Луи сглотнул. Он прекрасно помнил то чувство надежды. И еще более сильное чувство разочарования. – Я трансгрессировал. Но их не нашел. Гарри смотрел на него, нахмурившись. Луи показалось, что он видел в его глазах что-то, похожее на сожаление и соболезнование. Томлинсон невольно задумался, сколько раз Стайлс думал о своем решении не отправляться с ними на поиски крестражей. Какова была вероятность, что Гарри действительно хотел к ним присоединиться? Что он жалел, что не сделал этого? – Я так делал всю последнюю неделю, – Луи покачал головой. – Но ничего. Они меняют лагерь почти каждый день, и мне ни разу не удалось их найти. Томлинсон вздохнул, а потом вдруг признался в том, что и самому себе сказать боялся: – Я так устал. Я понятия не имею, что делать. Поэтому я пришел к тебе. Разговор с Гарри шел совсем не так плавно, как с той же Ришар или Грин. Оно и было понятно: Луи вообще никогда не думал, что ему придется вот так общаться с Гарри Стайлсом. Они все школу только и придумывали причины, почему Гарри был худшим человеком на планете, который был недостоин малейшего внимания остальных. На деле же все, кажется, было совсем наоборот. – Я думаю, у тебя всего один выход, – сказал Гарри. – Продолжать следовать за ними. Как бы я ни уважал Грин и ее способности, в конце концов они с Иззи свой лагерь выдадут. В этом была доля смысла. Луи и сам так думал, но после долгих поисков он начинал отчаиваться. Ему было нужно, чтобы ему кто-то еще это сказал. А если Стайлс считал, что не все потеряно (а Стайлс так любил драматизировать), значит, все и правда было не совсем плохо. – Ты слышал, – у Томлинсона был еще один вопрос, над которым они думали с того момента, как услышали голос Льюиса в лесу. Луи потратил много времени на то, чтобы забыть об этом человеке. Близкого друга вот так вот из жизни вырезать безумно тяжело. Особенно когда мерзкие голоса в голове продолжают нашептывать, что ты – плохой человек, раз его бросаешь. Но Зейн тогда переходил все границы. Он обесценивал вокруг себя всех, говорил слова, за которые его было очень тяжело простить. Зейну было нужно время. А Луи и Лиаму – спокойствие. Относительное. – Про Малика? – Да, – кивнул Гарри. – Не думал, что он решит принять участие в этой потасовке. Если это можно так назвать, – проскользнула едкая мысль. Луи поморщился от самого себя. Он соболезновал Зейну всеми фибрами души, но все равно не мог его понять. – Ты с ним пересекался? – Ты что, с ума сошел? – нахмурился Стайлс. – Кто я, по-твоему? Вопрос и правда был глупый. Зейн тратил все то время, что не проводил с Лили, на то, чтобы унижать Стайлса. И раз за разом повторять ему (и открыто, и завуалированно), что он не достоин такой девушки как Лили Грин. – Я подумал, вдруг Дамблдор… – Если Дамблдор что-то и спланировал с Маликом, я об этом ничего не знал. Как и о многом другом, что делал наш директор. Луи кивнул. Весь прошлый год директор делал вид, что посвящает свою «четверку» во все свои планы, а оказалось, что все знали лишь обрывки. И все – разные. И ни один набор отрывков не складывался в полную историю. – Мы просто обсуждали это уже несколько раз, – признался Луи. – И думали… стоит ли его навестить? – Малика? – Да. Луи знал, что без его участия Иззи и Чарли будут оттягивать посещение Зейна. Иззи потому, что не знала этого человека, а Шарлотта – потому, что не захочет сталкиваться с прошлым. Томлинсон думал, что, если так и не найдет девушек, то сможет хотя бы навестить Зейна. Это им поможет. Хотя бы заочно. – Не в первую очередь, – ответил Гарри. – Но наведаться к нему стоит. Кто знает, может Дамблдор с ним все-таки общался? Луи кивнул. Он даст себе еще пару недель на поиски девушек, а потом пойдет к Зейну. Встреча одноклассников локального масштаба.