Lady Gaga & Ariana Grande — Rain On Me
Я стояла на некотором расстоянии от Саманты, скрытая мантией-невидимкой. Мое сердце колотилось с бешеной скоростью, а мозг практически не соображал от усталости и переполнения адреналином. — У меня к вам вопрос, — Саманта говорила словно бы другим голосом. Голосом примерной ученицы, который я от нее еще никогда не слышала. Вероятно, потому что я никогда у нее ничего не вела. Когда Саманта вызвалась помочь, я очень удивилась. Я работала только с Найлом, когда мы искали пропавшую Шарлотту, но и там Стайлс быстро отправил его в гостиную Гриффиндора. Я ничего не знала о друзьях Чарли и переживала, что втягивала их в лишние опасности. — Да? — Серая дама говорила усталым, скучающим голосом задепрессованного человека. Я мало знала о традиции Хогвартса и призраков — в Шармбаттоне такого не было. Я несколько раз встречалась Пивзом, но даже в те встречи я видела его издалека и старалась избегать, потому что меня предупреждали, на что он способен. Мне казалось, что традиция была странноватой. Такие призраки, как Пивз, ничего хорошего с детьми сделать не могли. Я видела, что многие первокурсники начинали трястись от страха в его обществе, а старшеклассников наличие Пивза только подталкивало к тому, чтобы нарушать правила. С призраками факультетов я никогда не разговаривала, но знала, что призрак Гриффиндора пугал детей тем, что отрывал сам себе голову. Тоже мало хорошего. — Давным-давно у Рэйвенкло была диадема. Мне показалось, или призрак напрягся? — Была. — Вы случайно не знаете, куда она могла пропасть? — Украли… Я напряглась. История начинала сдвигаться с места. — Кто? — Я. Я нахмурилась. Саманта понимающе кивала, а мне хотелось наброситься на призрака (а я знала, что это ни к чему не приведет — передо мной, в конце концов, призрак) и выбить из нее всю правду. Сколько времени прошло с объявления Волдеморта? Сколько оставалось? У меня не было часов. Я не понимала, сколько мы потратили на то, чтобы найти Серую даму — нам пришлось опросить всех призраков, картины и даже Филча. Никто не знал, где она. Мы наткнулись на нее случайно. Мы потеряли столько времени. За окном начинали заниматься первые утренние лучи. Это значило, что времени у нас (и у Шарлотты) оставалось совсем мало. — И куда же вы ее спрятали? — О, это было, когда я пряталась в Албании… Я похолодела. Быть не может. Только не говорите мне, что, во-первых, наши мысли об Албании были оправданными, и, во-вторых — что мне сейчас придется искать способ попасть в Албанию. И куда конкретно в Албанию? — В Албанию? — переспросила Саманта. Ей бы работать журналистом, брать интервью. Или допросы вести. Я даже не знала, кем эта девушка мечтала стать в будущем. Я ничего не знала о ребятах, которые так рвались всем нам помочь. Иронично, сколько всего ты замечаешь именно тогда, когда твоя жизнь находится под угрозой. Когда время на исходе. — Я украла диадему у мамы. Я заметила, что у Саманты распахнулись глаза. Серая дама была дочерью Равены Рэйвенкло? Или диадема была у какой-то еще женщины? И эта женщина была матерью Серой дамы? Мерлин, сколько тайн. И как не вовремя. — И спрятала ее в дереве, в лесу в Албании. — Почему в Албании? — Я сбежала туда. Я хотела ей насолить. Я не понимала, что произошло в жизни этой женщины, но мне все больше начинало казаться, что мы в полной заднице. Если призрак не перестанет говорить загадками, у меня сдадут нервы. — Ты кому-нибудь говорила про диадему? — спросила Саманта, переходя на «ты». Голос девушки был мягким, успокаивающим, внушающим доверие. Если мы выберемся из этого кошмара живыми, мне нужно будет с ней серьезно поговорить: жене Хорана бы рассмотреть работу в Министерстве, в отделе каких-нибудь допросов с пристрастием. Она наверняка расколола бы даже отца Байерса. — Однажды… — мне показалось, или голос призрака надломился? Призраки что, умели плакать? — Один мальчик спросил меня… Я заметила, как напряглась Сэм. Я тоже. Один мальчик, который интересовался судьбой артефакта факультета Рэйвенкло. Я не исключала, что многих интересовал вопрос, куда делась диадема, но вряд ли многие понимали, что Серая дама — связанное с пропажей лицо. Если бы это было общедоступной истиной, такие вещи рассказывали бы первокурсникам сразу после распределения на факультеты. А кто еще мог выведать, кем являлась на самом деле Серая дама, если не… — Какой мальчик? — Том… Я не помню его фамилию. Я зажмурилась. Все это время Шарлотта была права: Волдеморт был в какой-то степени сентиментален, а потому подходил к выбору крестражей серьезно. Каждая частичка его души была помещена в значимый предмет. Хогвартс значил для него больше всего на свете, и поэтому так много крестражей были спрятаны именно в школьные артефакты. — Спасибо, — кивнула Саманта. — Ты нам очень помогла. Серая дама всхлипнула и куда-то уплыла. Сэм пару мгновений выглядела растерянно. Она словно бы что-то обдумывала и не могла поверить в то, что причины и следствия сходятся. Вероятно, так же выглядела Чарли, когда узнала, что она последний крестраж. Думать про Шарлотту было очень больно. Я старалась всеми силами отводить мозг от этой темы. Я ничем не могла ей помочь. Мы дошли до финальной битвы. Теперь Чарли была один на один с Волдемортом. Даже если она погибнет,а она погибнет,
это не будет победой Волдеморта. Гибель Чарли сделает его на один шаг ближе к проигрышу. — Что такое? — хрипловатым голосом спросила я. Одна лишь мысль о Шарлотте заставляла слезы навернуться на глаза. Мне нужно было держаться. Откуда-то издалека доносились громкие голоса. Я надеялась, что просто деканы факультетов нашли в коридорах детей, которые не соблюдали комендантский час. — Ты ведь знаешь, что на пятом курсе Чарли проводила нам всем уроки Защиты от Темных искусств? Я кивнула. Гарри рассказывал мне о том тайном клубе Шарлотты. Когда он рассказывал, как девушка, которая двумя годами ранее лишь с трудом сама вызывала данное заклятье, учила своих однокурсников вызывать патронусов, он был одновременно зол (как же надоело, что она нарушает все школьные правила!) и горд. Я это видела. Как бы Стайлс ни пытался притвориться недовольным поведением Шарлотты Грин, он в ней души не чаял и готов был простить ей все грехи. — Мы занимались в Выручай-комнате… — продолжала Саманта. Она закусила губу, все еще над чем-то размышляя. — И там валялась куча барахла. Мне начинало казаться, что я понимала, к чему она ведет. — И я почти уверена, что там была диадема. Я все еще была в мантии, но девушка Хорана словно бы чувствовала, где я находилась, потому что наши с ней взгляды встретились. Крик, которая прозвучал где-то в коридорах, был не похож на крики резвящихся и хулиганивших детей.Неужели Пожиратели все-таки напали?
Мы с Сэм вздрогнули. — Я запомнила, — девушка начала тараторить. Она заламывала руки, словно не зная, что с ними делать. — Потому что Олли и Льюис спорили, кому из них эта диадема больше подойдет, и я треснула обоим подзатыльники, потому что она выглядела очень дорого, и я не хотела, чтобы эти дураки сломали чью-то реликвию… Я шикнула, тем самым прося Саманту замолчать. Девушка слишком волновалась, и поэтому выдавала слишком много лишней информации. Когда-то и я была такой. После нескольких месяцев отшельничества я научилась говорить быстро и по делу. — Мы идем в Выручай-комнату, — я кивнула. — Быстро. Пожиратели напали. Это становилось все очевидней: мы с Сэм находились в самой глубине школы, на верхних этажах, но звуки потасовки слышались даже здесь. До нас доносились какие-то удары, и мне просто хотелось надеяться на то, что преподаватели успели спрятать всех маленьких детей. Всех защитить. Мы неслись через коридоры молча. Смысла в словах не было. Я никогда не была в Выручай-комнате. Мне хотелось ее посетить, и я думала попросить Шарлотту или Луи провести мне экскурсию в этом году. Как видите, не сложились. Когда мы достигли заветной двери, сомнений в том, что Пожиратели не сдержали обещание Волдеморта (или это все-таки был его тайный приказ?), не оставалось. Все доспехи встали со своих мест и отправились к лестницам — их призвали на защиту школы. Грохот становился все громче — атаковали стены замка. У нас оставалось совсем мало времени. Не было никакой гарантии, что нас в любой момент не схватят.Луи, где же ты?
Я волновалась за слишком много вещей одновременно. Мне было невозможно думать о том, что Шарлотта сейчас где-то одна готовилась к тому, чтобы сдать себя Волдеморту. Мне было не по себе, что в такой критический момент я повелась на глупые убеждения и позволила Томлинсону меня покинуть. Нам нужно было держаться вместе. Никто не знал, что произойдет в следующую секунду. Если что-то и случится, я хотела, чтобы рядом со мной был Луи. Саманта дернула дверь на себя, и, как только мы переступили порог одной из самых загадочных комнат в школе чародейства и волшебства, я стащила с себя мантию-невидимку и убрала ее в карман. Удивительно, как такая огромная вещица могла так компактно складываться. — С Чарли что-то случилось? — вопрос Сэм застал меня врасплох, и я вздрогнула. В ее голосе было столько грусти, что у меня заболело сердце. — Почему ты так решила? — спросила я, оглядывая комнату, в которую мы попали. Она была от пола до потолка завалена хламом: стопки, горы вещей, которые здесь, должно быть, столетиями прятали школьники и учителя. Миллионы вещичек, которые они решили не забирать. — У тебя ее мантия. Я напряглась. Не только Хоран заметил странность. — И? — Шарлотта никому и никогда ее не одалживала. Если она сейчас на задании, то почему мантия у тебя? Я нервно сглотнула. Чарли вряд ли хотела, чтобы все узнали о ее последней миссии так быстро. Я попыталась соврать: — Мы обе понимали, что нам с Луи она нужнее. — Это неправда. Я вздохнула. — Сэм, — я так устала. Мне надоело искать ответы на тысячи вопросов. Как Шарлотта справлялась с этим все эти годы? — Ты права. Мы не сказали вам всего. Но, если честно, прямо сейчас это уже не так важно. Я здесь, Чарли делает то, что должна. А мы должны ей. Найти эту чертову диадему. Саманта несколько мгновений смотрела на меня, а потом кивнула. — Предлагаю разделиться, — сказала она, и я только кивнула. Мы разошлись в разные стороны, внимательно рассматривая наваленный здесь хлам. Было так странно думать, что многие дети, которые оставляли здесь свои вещи, а потом о них попросту забывали, уже давно выросли и даже скончались. Эта комната хранила в себе столько историй, тайн, драм… И в этих веках истории мне нужно было найти диадему. А я даже не знала, как она выглядит. — Акцио, диадема! — услышала я голос Саманты и усмехнулась. Девушка не знала, что мы ищем крестраж (да она и не знала, что такое крестраж в принципе), а я не говорила ей, что «Акцио» будет бесполезным. Что ж, теперь она узнает это на своем горьком опыте. Я продвигалась вперед, чувствуя, что у меня словно бы открылась особая внимательность: я видела каждую деталь вокруг меня, подмечала каждую мелочь, валявшуюся в груде сложенных вещей. Я не знала, сколько я так бродила по лабиринту Выручай-комнаты, но в какой-то момент мой взгляд наткнулся на еще один бюст: в этот раз он явно был выполнен кем-то из школьников с целью посмеяться. Это была голова какого-то странного существа, и черты его лица были здорово искажены — во многом потому, что тот, кто делал бюст, явно не умел этого делать. На голове у несчастного существа красовалась диадема. По тому, как в свете моего Люмоса засверкали ее камни, я сделала вывод, что это были настоящие драгоценности. Оставалось только надеяться на то, что это был настоящий крестраж. У меня остановилось сердце и замерло дыхание. В мире вдруг стали существовать я и чертова диадема, за которой мы все гонялись так долго. Я была так близка. — Что, в Лондоне уже закончились магазины, в которых ты можешь закупиться? Внезапно зазвучавший голос заставил меня вскрикнуть и споткнуться. Я почти что упала, но все-таки смогла устоять на ногах. Крепко держа в руке волшебную палочку, я развернулась. И увидела перед собой Эйдена Байерса. С момента нашей последней встречи прошло совсем мало времени, но молодой человек словно изменился: он больше не выглядел так же жалко и затравленно, как под крышей родителей. Что же такого происходило в его семье, что мальчишка чувствовал себя там настолько некомфортно? Он стоял в паре метров от меня, волшебная палочка направлена прямо на меня. Даже в том, как он держался, читалась уверенность в себе — в Хогвартсе Байерс чувствовал себя хозяином. Это и неудивительно: все девчонки были по уши в него влюблены, а все парни уважали его и завидовали, потому что он был одной из главных звезд Квиддича. А еще он уводил всех девушек в школе. Но я все еще видела перед собой перепуганного мальчишку, который не мог решить, к какой же стороне он принадлежал. Мальчишку, который прямо на месте решал, узнать ли ему Шарлотту Грин или все-таки соврать. Эйден не был уверен, за кем была правда, и его все еще можно было уговорить. — Здравствуй, — процедила я сквозь зубы. Его можно было уговорить. Это я понимала как по тому, как паренек себя вел, так и по тому, что мне рассказывал Гарри. Стайлс утверждал, что Байерс был далеко не самым сильным волшебником на свете, и силы воли у него было и того меньше — Слизеринцу было нужно, чтобы кто-нибудь принимал решения за него и вел его за собой. Особенно — важные решения. Эйдена можно было направить на правильный путь, и Шарлотта бы обязательно попыталась это сделать. Чарли обожала всех спасать, особенно ценой самой себя — в конце концов, посмотрите, в какой позиции сейчас находились мы все. Шарлотта, быть может, так бы и сделала, но мне было до нее далеко. Перед собой сейчас я видела человека, который каждый день просыпался в обществе главных Пожирателей в волшебной Британии. Сына людей, которые пытали меня еще позавчера. Парня, который мог бы остановить своих родителей (хотя бы один раз), но предпочел этого не делать, потому что струсил. В то время как Чарли жертвовала своей жизнью ради того, чтобы такие кретины, как Эйден Байерс, могли жить дальше и исправляться. Ей наверняка тоже было страшно, но она все равно шла вперед. — Смотрю, нашел себе новую палочку? — я постаралась вложить в свой голос как можно больше яда. Эйден, как и всегда, выглядел выхоленным. Одежда с иголочки, волосы уложены, на пальцах — элегантные, наверняка фамильные перстни. Я была его полной противоположностью: еще двадцать четыре часа назад я была в комфорте дома своих родителей, вымытая и переодетая, но после этого произошло столько всего, что меня можно было описать только одной фразой: помотанная жизнью. Эйден скривился. Я подумала, что то, что Чарли отняла у него палочку, здорово его подкосило. — Моя мама мне одолжила, — вырвалось у него. Он словно бы пытался оправдаться или доказать мне, что в его жизни ничего не изменилось. Но меня было уже не остановить. Я была вымотана, я находилась на самой грани. И смерти, и измождения. Так что у меня с губ сорвался истерический и очень презрительный смешок, который заставил Байерса покраснеть. — Круцио! — рявкнул он, направляя палочку в мою сторону. Мне легко удалось увернуться. Гарри был прав: Эйден совсем не был талантлив. Я видела Шарлотту в действии, и она была настоящей боевой силой, которая могла стоять наравне даже с Гарри Стайлсом. Я видела Саманту всего полчаса назад: девушка была на многое способна. Чистокровный аристократ Эйден Байерс и его магия не стояли рядом. — Иззи? — услышала я голос Саманты. — Я здесь! — крикнула я. — У нас гости! Эйден скривился. Я направила палочку на него. — Хочешь померяться силами? Проверить, кто сильнее — я или палочка твоей мамули? Я никогда не грубила людям. И уж тем более я не связывалась с людьми, которые были настолько меня младше. Но над Эйденом мне хотелось издеваться. Я знала, что, если отправлю в него Круциатус сейчас, я обязательно попаду. И он будет страдать. Я решила, что мне стоит быть выше этого. — Что ты здесь ищешь? — прошипел Байерс. — Не твое дело. — Эту диадему, да? Я надеялась, что он был здесь один. Я могла справиться с ним одним, но вот если он привел сюда своих друзей… — Иззи! — Саманта только что вышла из-за очередной груды вещей и заметила нас с Эйденом. Она стояла у него за спиной. Оклик Сэм застал Эйдена врасплох. Он допустил ошибку, которая бы точно не произошла, если бы он внимательно учился, когда им давали уроки дуэлей. Но Байерс был, судя по всему, слишком занят своим собственным превосходством. Эйден повернулся к Саманте и взмахнул палочкой. — Экспеллиармус! — рявкнула я, отправляя заклинание в Слизеринца. Сила моего заклинания была такой большой, что он споткнулся и упал. Саманта бросилась ко мне. У меня было преимущество и в том, что я пользовалась своей палочкой. Каким бы сильным волшебник ни был, с чужой палочкой он ослабевал. Эйден с трудом поднимался и оглядывался. Его палочка отлетела очень далеко, и в том хламе, который валялся везде, ее было сложно заметить. Даже я ее не заметила. Я кинулась к диадеме. У нас было совсем мало времени. Я боялась даже подумать о том, чем мы будем уничтожать эту дрянь. Сейчас мне просто нужно было ее забрать. Потом я найду Гарри, и он нам поможет. Без него мы все равно не справимся. Как я уже сказала, я была вымотана. Я нормально не спала уже двое суток. Мы мало ели. За это время мы прошли столько испытаний, что пора уже было бы свалиться замертво. Но я все еще стояла на ногах. Так что я тоже совершила ошибку. Я недооценила Эйдена и решила, что он был слишком слаб и растерян, чтобы сейчас нам помешать. Я побежала за диадемой, не обращая на него внимание. И тогда он послал какое-то заклинание в груду вещей, сверху которой находился бюст с диадемой. Груда загорелась. Диадема находилась в самом центре пожара, и пламя к ней подбиралось. — Вот ублюдок! — услышала я крик Саманты. Она послала в него какое-то заклинание. Я не слышала, какое, но Байерс выругался. Я стояла и смотрела на пожар. Я не знала, что мне делать. Пламя перебрасывалось с кучи на кучу. Выручай-комната вместе со столетиями истории горела. Пара минут, и этого места больше не будет. Выручай-комната, конечно же, вылечится. Подстроится под другие нужды учеников Хогвартса. Но она уже никогда не будет такой, какой была сейчас. Я заметила, что недалеко от меня валялись метлы для квиддича. Они были старыми и потрепанными и не выглядели надежно. Меня учили летать много лет назад, на первом году обучения в Шармбаттоне. Тогда у меня получалось плохо, и я раз и навсегда решила для себя, что квиддич — не мое. — Как же я вас всех ненавижу, — прошипела я, бросаясь к метлам. Из них целой была только одна. — Сэм! — крикнула я, бросая ей метлу. Девушка схватила средство передвижения и сразу же на него села. Мне повезло, что на это задание я отправилась с Самантой. Она была отличным игроком в квиддич. С ней летать было безопасно. — Залезай, — скомандовала она, и я залезла на метлу за ней, обвивая одну руку вокруг ее талии. Во второй руке я держала направленную на Байерса палочку. Выручай-комната почти полностью горела. — К диадеме! — крикнула я, и Саманта оттолкнулась от пола. Эйден следил за нами отчаянным взглядом. Он наверняка думал, что остановил нас, когда поджег чертову комнату. Считал, что его поблагодарит лично Волдеморт за то, что он истребил его главных врагов. Эйден Байерс слишком много о себе думал и поэтому проигрывал. — Ты сможешь до нее дотянуться? — вокруг стоял ужасный треск огня. Нам приходилось кричать, чтобы услышать друг друга. Становилось очень жарко, и мне безумно хотелось стянуть с себя свитер, в которым еще несколько часов назад я мерзла в лесах Англии. — У меня нет выбора! — ответила я. — Подлети ближе! Сэм отлично маневрировала метлой и смогла подвести нас очень близко к горевшей груде вещей, сверху которой красовалась диадема Рэйвенкло. Огонь был со всех сторон, но мне было уже все равно: за последние месяцы я получила столько ран, что еще парочка ожогов погоды не сделают. За тебя, Чарли, — я снова подумала о девочке, которая выжила. Девочке, которая выжила только для того, чтобы в восемнадцать лет принести себя в жертву. Девочке, которая бесповоротно изменила мою жизнь. Я запустила руку в пламя. Я старалась не думать о том, что происходило вокруг. Сконцентрировалась на диадеме, схватила ее, потянула на себя и крикнула: «Уходим отсюда!». Саманта не мешкалась ни секунды, развернула метлу и направила ее к выходу из Выручай-комнаты. Все вокруг пылало. На полу уже было невозможно находиться. Краем глаза я заметила, что Эйден тоже нашел себе метлу. Возможно, взял одну из непригодных, которые не стала брать я. Мне очень хотелось послать в него какое-нибудь заклинание, столкнуть его с метлы, бросить здесь умирать. Показать ему, что родители и друзья делают с другими волшебниками. Дать попробовать собственную пилюлю. Отомстить за то, что его родители сделали со мной в их поместье. А еще за то, через что он провел Шарлотту в прошлом году своими выходками. Но я была слишком рада тому, что мы нашли крестраж, чтобы злорадствовать. А еще я была лучшим человеком. Когда мы вылетели обратно в коридор школы, меня обдало ледяным воздухом. Во-первых, потому, что только в Выручай-комнате было так жарко. Во-вторых, потому, что части стены на этаже уже не было. Ее чем-то пробили. — Они все-таки напали на Хогвартс, — прошептала Саманта. В ее глазах блестели слезы. Девушка была совсем потрепанной. Ее лицо было темным от сажи. Я боялась подумать, как выглядела я. С шумом из Выручай-комнаты вылетел Эйден и практически сразу упал на пол. — Нам нужно срочно найти Луи, — прошептала я. — И Найла. Мы обе бросились обратно к лестнице. Если сейчас и были все сосредоточены в какой-то одной точке, так это в Главном зале. — Помогите! — крикнул в спину Эйден. Он звучал жалко. — Сам справишься, — прошипела я, на мгновение обернувшись. Слизеринец лежал на полу, судорожно вдыхая — наверняка надышался дыма и теперь чувствовал себя отвратительно. Его лицо было покрыто ссадинами, одежда подпалилась. Он сам был виноват в том, что с ним случилось. Шарлотта вытаскивала себя из таких передряг с одиннадцати лет. И этот справится. Мы направились к главной лестнице, когда я услышала: — Иззи! Этот голос я ни с кем не смогла спутать. Последние несколько часов я только и могла думать о его обладателе и о Шарлотте Грин. И если Чарли я уже ничем не могла помочь, то вот с Луи дела обстояли иначе. — Луи! — крикнула я, бросаясь в сторону своего оборотня. Мужчина тоже был потрепанным. На лице красовались новые ссадины, некоторые из них еще кровоточили. Но Томлинсон так лучезарно улыбался, словно мы сейчас не находились в самом сердце битвы. — Где ты был? — спросила я, обнимая его. Я не могла поверить, что с ним все было в порядке. Мир вокруг рушился на глазах, и я уже думала, что мы все не выберемся из этой заварушки живыми. Вместо ответа Луи отстранился и показал мне свою руку. В ней он держал клык Василиска. — Ты… — прошептала я, распахнув глаза в ужасе. — Ты… один?! — У нас бы все равно не осталось времени, если бы мы все делали вместе, — пожал плечами он. Луи забрался в Тайную комнату. Один. И вырвал еще один зуб Василиска. Сам. Без чьей-либо помощи. Мне хотелось ударить его за то, что он так беспечно относился к своей жизни. Но еще мне хотелось расцеловать его за то, что он вообще вспомнил про Тайную комнату: я была так сконцентрирована на диадеме, что и думать забыла, что один из способов уничтожения крестража был у нас прямо под рукой. — Диадема? — спросил Томлинсон, и я кивнула, показав украшение в своей руке. — Давай с ней разделаемся.