Demi Lovato — Skin Of My Teeth
и в пургу, и в метель, и в минуты потерь, даже если захочется вновь испариться, захлопнуть последнюю дверь, всё равно выбирайте любовь. выбирайте тепло, даже если зашло столь не вечное солнце за лес. никогда не согреет горящее зло, не подарит обида чудес. не идите вслепую вперёд, наугад! и пускай уже выбора нет, но на вечер всегда выбирайте закат, а на утро – все время рассвет!
https://stihi.ru/2018/03/31/11478 Я проснулась с большей тяжестью, чем восстала из мертвых. Все мое тело ныло, а голова гудела. Перед глазами все еще стояло лицо Волдеморта: когда он меня убивал, когда я вернулась, когда он понял, что у него осталось совсем мало времени и шансов. Я лежала на чем-то мягком. Это совершенно точно была кровать. Я не помнила, чтобы я засыпала на кровати. Я вообще плохо помнила, что произошло после того, как я послала заклятье в Волдеморта. После этого события словно затуманились. Я помнила, как очнулась в больничном крыле, которое расположили в Главном зале. И Гарри сидел рядом со мной, когда я пришла в себя. Мы поцеловались? В ту же секунду я почувствовала, что на моей талии лежала чья-то рука. По всему телу прошла дрожь. Я никогда не просыпалась с кем-то в одной постели.С кем?
Если подумать, вопрос был идиотским. На него мог быть только один ответ: в конце концов, перед тем, как уснуть, я была в компании одного человека. И этот самый человек вряд ли позволил бы меня кому-либо забрать. Я прошла слишком через многое, чтобы легко думать. Мне казалось, что у меня вообще почти больше не было контроля над моим сознанием. Так что даже на самые идиотские вопросы ответы не приходили. Я заерзала на месте. Рука, которая меня обнимала, прижала меня крепче к телу ее обладателя. — Где я? — пробормотала я. Второй идиотский вопрос. — В моей комнате. По моему телу прошла еще одна волна дрожи. На этот раз — от того, насколько соблазнительно звучал недавно проснувшийся Гарри Стайлс.Я провела ночь в постели Гарри Стайлса?
— Почему? — До башни Гриффиндора тебя тащить было далеко. И я ненавижу Гриффиндор. Я повернулась. Если бы не эта ремарка, я бы обязательно смущалась дольше. Но что-то в этом комментарии заставило меня вспомнить, что ничего сильно смущающего в ситуации не было. В конце концов, я знала Гарри очень давно. А он меня. — Тащить? — изумилась я. — Ты что, назвал меня толстой? Стайлс ухмыльнулся. Я не могла поверить в то, что мы находились так близко друг к другу, и никто не пытался сбежать. Гарри мне улыбался: это было редкое явление, и мне казалось, что я была практически единственной, кто это видел. Я хотела, чтобы эта улыбка была моей. Я настолько не могла поверить в то, что происходило, что в голове невольно промелькнула мысль: а не умерла ли я все-таки? Слишком уж все нереально. — Ни за что, — Гарри оставил позади все стены, которые возвел. Он мне раскрылся. Мог ли этот момент длиться вечно? — Просто я сгорю заживо, если ступлю на территорию Гриффиндора. Я захихикала. Гарри положил ладонь на мою щеку, и я забыла, как дышать. Его прикосновения казались мне чем-то сверхъестественным. — Мы проспали пятнадцать часов, — пробормотал он. Его взгляд был на моих губах. Его лицо было так близко к моему. У меня по всему телу прошли мурашки. Я плохо понимала, о чем он говорил. Зачем человечество вообще придумало языки? Толку-то от них… — Я не выспалась, — прошептала я, внезапно застеснявшись. Он никогда не смотрел на меня таким взглядом. Никто не смотрел. Я чувствовала его каждой клеточкой моего тела. Я стремилась к этому последние два года, но сейчас, когда все правда происходило, это самое «все» казалось таким нереальным, что хотелось спрятаться. — Нам столько нужно обсудить. Его низкий голос был самым соблазнительным, что я когда-либо слышала. Я не успела ничего сказать, потому что Гарри сократил оставшиеся между нами расстояние и поцеловал меня. Из меня вырвался какой-то измученный звук, похожий на всхлип. Рука Стайлса сместилась с моего лица на мою талию, притягивая меня почти вплотную к себе. Когда он ко мне так прижимался, мир чувствовался таким… правильным. Гарри прикусил мою губу, и мне показалось, что я была на грани смерти. В хорошем смысле. Я знала, с чем сравнивать. Мужчина углубил поцелуй. Только в этот момент я вспомнила, что у меня были руки, которые на данный момент абсолютно ничего не делали. Я обняла Стайлса за плечи, прижимая еще ближе к себе. Хотелось, чтобы между нами вообще не существовало расстояния. Я дрожала всем телом, и мне казалось, что я больше не управляю ничем. Меня все устраивало, потому что Гарри целовался как… Как человек, которого стоило столько ждать. Когда я поцеловала его в первый раз, мне было некогда растворяться в моменте. Я думала только о том, что мне осталось совсем немного. Что я говорила Гарри «пока». Что это был мой первый и последний шанс с ним.Но это все было только началом.
Руки Стайлса двигались по моему телу, от ребер к талии, к бедру и обратно. Я сходила с ума от его прикосновений, от того, как его губы двигались на моих. Гарри разорвал поцелуй, пытаясь отдышаться. Мне казалось, что время остановилось. Я не знала, в какой момент я запустила руки в его волосы, но сейчас на его голове был такой бардак, что я засмеялась. — Что? — он снова улыбнулся.Мерлин, пусть он улыбается всегда. Только мне.
— У тебя сейчас смешная прическа, — сказала я. Стайлс закатил глаза. Я не успела больше ничего сказать, потому что у меня заурчал живот. Практически оглушительно. Опять. — Нужно тебя покормить, — заметил мужчина, поднимаясь с кровати. Мне хотелось бы оставаться здесь с ним весь день. Всю жизнь. Я совсем не хотела возвращаться в реальность. Так странно было проголодаться. Во время наших путешествий по лесам Великобритании мы ели только тогда, когда вспоминали о необходимости это сделать. Я почти не чувствовала голод, потому что мне было просто некогда. Я скромно улыбнулась, слезая с постели следом за Гарри. Реальность словно бы ударила меня по голове. Я провела ночь в одной кровати с Гарри Стайлсом — директором Хогвартса и моим бывшим преподавателем. Мы только что целовались. В том, как его руки исследовали мое тело, не было ничего скромного. Мерлин, что происходит? — Тебе бы переодеться, — произнес Гарри, внимательно меня рассматривая. Он был одет в то же, в чем я видела его вчера: брюки и пиджак, все мятое, как и он сам. — Это мой свитер? — он указал на то, в чем была я. Я покраснела. Прихватила вещицу из его шкафа. Чтобы Гарри был рядом в самый страшный момент в моей жизни. Не физически, так метафорически. — Да. Я заметила, как губы Стайлса расплылись в улыбке. Затем он сказал: — Я дам тебе новый. Он не видел, как я покраснела еще сильнее, потому что отошел к своему шкафу. Через пару минут он вернулся вместе с еще одним черным свитером и черными спортивными штанами. Протянул их мне, а потом кивнул на одну из дверей: — Ванная там. Слава Мерлину, что он не надеялся, что я начну переодеваться при нем. Я не была готова к такому быстрому развитию отношений. Стоило мне зайти в ванную, чтобы переодеться, как я полностью осознала, насколько же я была голодна. Я настолько давно не ела (а сколько всего произошло!), что желудок буквально сводило от голода. Я хотела есть, но в то же время уже находилась на той стадии, что казалось, что от еды станет только хуже. Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь успокоить свой буянивший организм. Шаг за шагом. Я переоделась, бросила на себя взгляд в зеркало и ужаснулась.Если Гарри хотел целовать меня в таком виде, значит, между нами было что-то серьезное?
Кажется, за последние пару дней я сбросила еще несколько килограммов. Кожа стала такой бледной, что казалась прозрачной. Под глазами сияли синяки даже несмотря на часы сна. — Лучше не смотреться, — пробормотала я, отворачиваясь от зеркала. Мне и в лучшее время не нравилась моя внешность. Сейчас я бы лучше вообще себя не видела. Когда я вышла из ванной, Стайлс стоял в гостиной, а в руках держал какую-то книгу. Он положил ее на кофейный столик сразу же, как услышал мои шаги. — Привет, — он снова мне улыбнулся, и мое сердце растаяло. — Пойдем? Он протянул мне руку, и я ее приняла. Я еще никогда не чувствовала себя более… законченной. Я словно бы проснулась в другом мире. Когда мы шли по коридорам школы, в них стояла такая тишина, словно мы приехали в летние каникулы. От каникул отличало только то, что в коридорах валялись картины, доспехи, камни от стен. Повсюду царил хаос. На каникулах такого, конечно же, не происходило. А я ведь и правда проснулась в другом мире. В нем больше не было Волдеморта. Что станет с Пожирателями?Кто будет новым Министром?
Что будет с Хогвартсом? Миллион вопросов, на которые у меня не было ответа. И, если честно, прямо сейчас ответы искать и не хотелось. Мы спустились на первый этаж, и Гарри открыл для меня двери Главного зала. За ними слышались голоса. Много. Мы, кажется, успели к приему пищи. Хотя я и не знала, к какому. Голоса затихли сразу же, как послышался скрип дверей. Я зашла в Главный зал следом за Гарри, только сейчас понимая, что я практически ничего не видела: ни очков, ни линз. Все прекратили то, что они делали, и смотрели на меня. Это я видела даже без очков. В этом не было ничего нового. Я привыкла к такой картине. За шесть лет обучения в Хогвартсе я привлекала всеобщее внимание тысячи раз. На меня всегда оборачивались, при мне всегда замолкали разговоры. Так почему же сейчас все чувствовалось иначе? — Чарли! — голос принадлежал Иззи. Девушка первой вырвалась из толпы и бросилась ко мне. Еще через пару мгновений меня душили в объятиях, и я слышала, как девушка всхлипывала. Изабелла Ришар редко плакала. Даже когда нас бросил Луи, когда он обвинил ее в измене (абсолютно неоправданно), она держалась. Она давала волю своим эмоциям только в одиночестве, в тишине. Изабелла Ришар была одной из самых сильных женщин, которых я знала. И сейчас она прижимала меня к себе так, словно мы не виделись целое столетие и даже не знали, живы ли мы. — Ришар, ты ее придушишь, — заметил Гарри. Я почувствовала запах дыма. Мужчина закурил. В его голосе звучал смех. — Мне наплевать, — заикаясь, выдавила Иззи. — Чарли, я… Я так тебя люблю! Из моей груди вырвался смешок. — Я тебя тоже, — прошептала я, возвращая ее объятие. — Я думала, это конец, — плакала она. — Все хорошо, — сейчас, когда я говорила это, было тяжело поверить. Хорошо? Неужели оно, наконец, наступило? Я боролась за «хорошо» с самого рождения. Неужели моя борьба кончилась? — Ришар, имей совесть, — теперь это был голос Луи. Иззи от меня оторвали, и я увидела Томлинсона. Он лучезарно мне улыбнулся и сказал: — Добро пожаловать назад. Я не успела даже среагировать, потому что он тоже меня обнял. И поцеловал в макушку. Мы с Луи были близкими друзьями. Мы были готовы драться бок о бок и жертвовать собой ради друг друга. Но я поняла, что, кажется, ни разу в жизни его не обнимала. — Больше никогда нас так не пугай, — пробормотал он, отступая. — К тебе целая очередь. Когда меня обняли в следующий раз, это было целых пять человек: Найл, Джинни, Саманта, Олли и Льюис. Все говорили о том, как они за меня переживали. Никто из них не знал, через что я провела Иззи и Луи. Прочитал ли Гарри письмо? — проскочило в голове. Он ничего не говорил. И, зная Стайлса, он ничего и не скажет. Возможно, так лучше. Меня обнимали близкие мне люди. Говорили, как сильно они за меня испугались. Какая я была молодец. Как они гордились тем, что могли называть себя моими друзьями. В какой-то момент Стайлс пропал из поля моего зрения, и я заметила его за столом преподавателей. Он разговаривал с Макгонагалл, Флитвиком и Хагридом. Судя по огромному полотну в руках Хагрида, он снова плакал. Макгонагалл пожимала Гарри руку. Она улыбалась. Я не знала, как много Макгонагалл знала о Стайлсе. Была ли она в курсе, что Гарри все это время сражался на нашей стороне? Или только догадывалась? Или даже не догадывалась? Меня усадили за стол Гриффиндора, где уже сидели все мои друзья. Передо мной появилась тарелка с едой, и мой живот снова оглушительно заурчал. Радовало только то, что Главный зал снова ожил, и шум с моей стороны никто не услышал. — Попрошу внимания, — голос Гарри пронесся над всем Главным залом, заставляя всех замолчать. Насколько изменилось отношение учеников к директору? Если кто-то и знал о настоящей позиции Гарри, так это мои самые близкие друзья. Найл умел хранить секреты, так что он вряд ли рассказывал другим. Для всех остальных Гарри Стайлс был человеком, который занял место Альбуса Дамблдора и впустил в школу Пожирателей смерти. И который сам был одним из них. Он не боролся с жесткой дисциплиной, которую ввели его «дружки». Он не помогал никому из маглов. По мнению остальных школьников. Вчера же (это ведь произошло всего лишь вчера?..) все узнали о том, что Гарри Стайлс был предателем Волдеморта с самого начала. Могли ли школьники простить ему двуличность? — Я хотел бы поблагодарить всех, — произнес Стайлс, внимательно всех оглядывая. Он был одет в свой стандартный костюм директора: рубашка, пиджак, брюки. Все черное. Он был таким красивым. — Кто пришел на помощь. Во время битвы, после нее и сейчас, когда нам нужно восстановить школу. Все загудели, кивая. — Каждый из вас — герой, и вы никогда не будете забыты. Я не знала, что Гарри умел говорить пафосные речи. Он произносил речь во время похорон Дамблдора, но в тот день я была так поглощена своим горем, что не слушала, что он говорил. Тогда Гарри был моим врагом. Сейчас он был человеком, которого я любила всем своим сердцем. И этот человек, который так ненавидел других людей, стоял перед целой толпой и говорил. И все они его слушали. — Но я бы хотел попросить вас поднять бокалы в честь героини, благодаря которой мы все сейчас здесь именно в той позиции, в которой мы находимся. Если бы не Шарлотта Грин, душа Волдеморта не была бы разрушена. Если бы не Шарлотта Грин, мы бы все сейчас жили под предводительством Пожирателей смерти, — мое лицо горело. Я терпеть не могла, когда меня ставили на обозрение. А меня помещали в такую позицию уж слишком часто. Гарри поднял свой кубок. — За Шарлотту Грин! Мое имя на его губах звучало как благословение. Я хотела, чтобы он повторял его раз за разом. Желательно наедине. А потом весь зал произнес: — За Шарлотту Грин! Все подняли свои кубки (везде ли был тыквенный сок? Кто знает…) и выпили за меня. Я готова была расплакаться на месте. Все сейчас сидели за любыми столами. Разделения на факультеты временно не существовало. Преподаватели разместились за своим столом, но Иззи и Луи решили сидеть за столом с моими друзьями. Меня посадили рядом с Иззи, напротив Луи. — Спасибо, — кивнул Стайлс. Я думала, он сядет за свое место во главе стола (я еще никогда не видела его на директорском месте. Меня возможности посмотреть на Гарри в этой роли лишил Волдеморт и Пожиратели смерти). Но Гарри кивнул всем, поставил свой кубок на стол (я даже не была уверена, что в кубок что-то было налито) и спустился с возвышения, на котором стоял преподавательский стол. Сейчас все, кто находился в Главном зале, были еще уставшими. Никто так до конца не оклемался от того, что произошло еще вчера. Все просто пытались выдохнуть, передохнуть, привыкнуть к новой реальности. Реальности, в которой с нами были не все люди, которые боролись с нами бок о бок еще позавчера. Реальности, в которой больше не существовало Волдеморта. Поэтому никто не заметил, что Гарри ушел от преподавателей. И сел рядом со мной, за обычным столом. Я покрылась мурашками, когда его нога коснулась моей. Стол был заполнен людьми, и поэтому всем приходилось сидеть вплотную друг к другу. — Как вы? — спросила Иззи, смотря на нас с Гарри. Томлинсон не сводил взгляда с нас двоих. Я знала, что он не одобрял Гарри. И меня с Гарри. Он держался, и слава Мерлину. — Я бы поспал еще, как минимум, двое суток, — буркнул Стайлс. Он вздохнул, а затем спросил: — Какие разрушения? Гарри не было в школе. Он не знал, что случилось, потому что на тот момент, когда на школу напали, он был со мной. Мы прощались, но он не знал, что это было прощанием. — Башня Гриффиндора разрушена, — начал перечислять Луи. — Под ноль. Нужно будет перестраивать. У меня по всему телу прошла дрожь. Башни Гриффиндора больше не было. Это место у меня всегда ассоциировалось с настоящим домом, потому что именно в Хогвартсе я, наконец, нашла свой дом. А теперь и его нет. — Восточное крыло частями, — продолжила Иззи. — Некоторые классы превратились в руины. — Зато с подземельями все в порядке, — закатил глаза Томлинсон, и я даже улыбнулась. В его словах не было злобы. — Библиотека превратилась в помойку, — кивнула Ришар. — Там работы будет очень много. И ко мне подошло очень много родителей, которые хотели бы забрать своих детей из школы. Говорят, безопаснее будет на домашнем обучении. — Что за бред? — скривился Гарри. — Волдеморта больше нет. Им нечего бояться. Иззи только пожала плечами. — Нужно будет их убедить. Среди подошедших были родители очень способных ребят. Стайлс раздраженно выдохнул. — Работы предстоит много. — «Пророк» вьется на пороге весь день, — продолжил Луи. — И другие газеты, из других стран. Мы выгнали их всех с утра, потому что они притащились сразу после битвы, и всем было не до них, но они не собираются уходить. Хотят поговорить с Чарли. Я поежилась. Я ненавидела репортеров. С самого моего первого курса они не говорили обо мне ничего хорошего. Они были на моей стороне только тогда, когда им самим было выгодно. Кто знал, как они повернут ситуацию сейчас? — Я подумаю, что с ними делать, — кивнул Гарри. — Я думаю, стоит собрать список тех, кто хочет помочь с восстановлением школы, — произнесла Иззи. — Нам понадобится помощь. Много. Стайлс только еще раз кивнул. Поразительно, как они вот так сразу могли переключиться на рабочий лад. Я плохо поспевала даже за ходом их мыслей. Сказанное звучало так, словно Пожиратели разнесли всю школу, а большинство родителей запретили своим детям приходить в Хогвартс. Это значило, что в величайшей школе волшебного мира никого больше не останется. И что делать? — Я разберусь с этим вопросом завтра, — произнес Гарри, возвращая меня в реальный мир. Звук его голоса был якорем, который держал меня на плаву. Он всегда встречал меня, когда я приходила в себя в больничном крыле. Он всегда был первым, кто спешил мне на помощь. Его голос был тем, кого я услышала, когда одолела Волдеморта. — Хорошо, — кивнула Ришар. — Возможно, нам нужно будет провести собрание. Гарри еще раз кивнул. Я не видела Стайлса в роли директора ни разу до сегодняшнего вечера. Я даже подумать не могла, что он мог стать настолько более соблазнительным, если в его руках будет директорская позиция. — Позвольте минуточку внимания, — Макгонагалл встала из-за стола, и Иззи со знанием дела кивнула. За то время, что мы со Стайлсом пытались отоспаться, в школе, судя по всему, было решено очень много вопросов. — Как вы знаете, многие части нашей школы были разрушены. Все вновь загудели. Мне было больно слышать, что Хогвартс понес такие потери. Это был мой дом. И он уже никогда не будет таким, каким он был ранее. — Мы планируем организовать жилье для всех, кто будет оставаться в Хогвартсе. Поэтому нам необходимо знать, скольким из вас понадобиться место. Я попрошу вас подойти и вписаться в список, — она махнула палочкой, и рядом со столом появился пергамент. Башню Гриффиндора разрушили. Найл, Олли, Саманта, Джинни и Льюис встали со своих мест и направились на запись. Люди из-за других столов тоже начали вставать. Башню Гриффиндора разрушили, и это значило, что комната, в которой я жила с другими девочками (где сейчас девчонки? Все ли с ними в порядке? У меня нет сил задавать эти вопросы…), пропала. Сегодня я проснулась в комнате Гарри. Но что это значило? Что происходило между нами? Мы официально встречались? В конце концов, мы трижды целовались. Правда только один из этих поцелуев инициировал Стайлс, но это ведь тоже считалось? Гарри ценил свое одиночество. Он вряд ли захочет, чтобы я постоянно вертелась вокруг него. И жила с ним. Нам нужно пространство, да? Или нет? Я не знала ответа на этот вопрос. И как его задать, я тоже не знала. Все стягивались к центру зала, чтобы записаться. Я и не думала, что школа оказалась в таком плохом состоянии. И что к нам присоединилось столько помощников. За столом почти никого не осталось, потому что большинство, как оказалось, осталось без места для жилья. Луи и Иззи помогали людям записываться. Я глубоко вздохнула и начала вставать из-за стола, когда Стайлс сказал: — Ты куда? — Я… — я нервно сглотнула. — Ты же сам слышал. Башни Гриффиндора больше нет. Значит, и моей комнаты. — Это предложение для тех, кому негде жить, — ответил он, поднимаясь следом за мной. Он не сводил с меня взгляда. Он стоял очень близко, и мне становилось не по себе. В хорошем смысле. — Тебе есть, где жить. Я покраснела. Сильно. От его близости у меня путались мысли, и я забывала, как быть обычным человеком. — Я думала, это одноразовая акция, — пробубнила я, чувствуя, как вся горю. Казалось, что я покраснела до самых корней волос. Было так странно находиться здесь. И в Хогвартсе, в котором вчера шли бои, и в жизни без Волдеморта, и в мире, где Гарри Стайлс, казалось, смирился с тем, что между нами с ним что-то происходило. — Если хочешь, будет одноразовая, — ответил Гарри. Мне показалось, что в этот момент он сам начал чувствовать себя неловко. Мерлин, я ведь могла прозвучать совсем не так, как я хотела. — Не хочу! — выпалила я, краснея еще сильнее. Казалось бы, куда уже сильнее? Хорошо, что сейчас в Главном зале все были заняты своим распределением по местам жительства. Хорошо, что никто не видел и не слышал, как мы с Гарри разговаривали. — Я просто думала, что тебе, наверное, нужно пространство… — промямлила я. Я уже давно не чувствовала себя такой дурочкой. — Поверь, пространство мне нужно будет в этой школе от всех, кроме тебя. Я не успела никак отреагировать (как на такое реагировать? Еще сильнее покраснеть? Это уже просто биологически невозможно), потому что я услышала, как меня окликнули по имени. Мы с Гарри вместе повернулись, и я практически вскрикнула от удивления. — Чарли, я… Гарри схватил меня за предплечье, а затем сам сделал шаг вперед. Он что, пытался меня так защитить? Я думала, время, когда меня нужно было защищать, уже прошло. Перед нами стоял Зейн Малик. И если сначала он смотрел только на меня, то теперь его взгляд находился на руке Гарри, которая держала мою. — Я хотел с тобой поговорить. — Что ты здесь забыл? — прошипел Гарри. Я давно не слышала такой злобы в его голосе. Кажется, последний раз он так разговаривал с Луи, когда они первый раз встретились перед моим шестым курсом. Я вспомнила все, что Малик сказал о Гарри во время нашего короткого визита в его дом. Мне захотелось сделать шаг вперед и загородить собой Стайлса, потому что я не хотела, чтобы жених моей сестры даже излучал свою ауру на Гарри. — Я хочу поговорить с Шарлоттой, — повторил Зейн, стиснув челюсть. Присутствие Гарри ему тоже не нравилось. — Можешь говорить здесь, — ответила я, вложив в свой голос как можно больше холода. Гарри убрал руку с моей. Неужто подумал, что я могу постоять за себя сама? Малик посмотрел на Стайлса. Директор Хогвартса не сводил с него взгляда. Ненавидели ли он друг друга просто так, или между ними все еще стоял призрак Лили? Сердце кольнуло. Мне не хотелось, чтобы Гарри все еще жил прошлым, в котором он был влюблен в Лили. Но требовать от него такое было невозможно и нечестно. Моя сестра в его жизни сыграла намного большую роль, чем я. Что бы кто ни говорил. Зейн вздохнул. Понял, что я ни за что не отойду от Гарри, и сказал: — Я хотел бы попросить прощения за то, как я вел себя в ваш визит. Я удивленно распахнула глаза. Я не думала, что Зейн поймет, что сделал что-то не так. Тогда мне показалось, что Малик живет в своем маленьком мирке, в котором он заперся после гибели Лили. Мирке, в котором прав только он, а виноваты все остальные. — Спасибо, — кивнула я. Тогда он и правда вел себя неприлично. Не слушал мнение других, считал себя правым. — Но мне кажется, тебе нужно извиниться не только передо мной. Я почувствовала, как Гарри напрягся. Он понимал, что я имела в виду его. Никто никогда не извинялся перед Гарри. Он не привык к тому, что люди признавали свою вину в его обществе. Я собиралась это исправить. Малик так широко распахнул глаза, что мне захотелось рассмеяться. Его никогда не заставляли извиняться. Уж точно не перед Гарри. Почему Лили никогда этого не делала? Я до сих пор не понимала. Я бы обязательно заставила своего парня перестать издеваться над другими. Извиниться? Ладно, может быть и нет. Но Лили не пыталась прекратить тот кошмар, который происходил с Гарри. И это при том, что они со Стайлсом были друзьями детства. — Ты оскорбил не меня, — повторила я. — Со мной ты вел себя просто как козел. Мне показалось, что Гарри еле слышно хихикнул, но выражение на его лице не поменялось. Если я чему-то и научилась от Гарри Стайлса за семь лет, так это стоять за себя. — Мне жаль, Стайлс, — процедил Зейн, посмотрев на Гарри. Стайлс все еще был напряжен так, словно готовился пуститься в драку в любой момент. Мерлин, через сколько же он прошел из-за того, что вокруг него были нехорошие люди? — Но, думаю, мы в расчете. — Ты о чем? — нахмурился Гарри. — Я хранил меч у себя, а потом зимой таскался по лесам, пытаясь понять, куда его бросить. Считай, этим я искупил свои грехи. Стайлс открыл рот, не понимая, о чем речь, когда я ахнула. — Это был твой патронус? Гарри выглядел совсем растерянным. Я поняла, что мы так ему и не рассказали о том, откуда у нас вообще появился меч Гриффиндора. Потому, что я была уверена, что меч нам подбросил сам Стайлс. А Гарри просто не любил задавать вопросы. — Чей же еще? — скривился Малик. — Откуда у тебя был меч? — Пришел посылкой от Дамблдора, — ответил Зейн. — С указанием отдать Грин, когда придет время. Я не могла поверить, что Дамблдор втянул в нашу историю человека, который пропал из жизни Ордена Феникса много лет назад. На Зейна нельзя было положиться даже во время первой войны, почему погибший директор Хогвартса считал, что Зейн поможет нам сейчас? Подумать только, успех нашей операции мог зависеть от настроения Зейна Малика… — Спасибо, — сказала я. — Ты нам помог. Зейн кивнул. Он ушел, не сказав больше ни слова. — Ты серьезно только что заставила Малика извиниться передо мной? — Гарри повернулся ко мне, и в его глазах плясало веселье. — Да, — кивнула я, чувствуя, как по губам растягивается улыбка. — Мне кажется, он задолжал тебе это еще давно. — Грин, ты не перестаешь удивлять, — он покачал головой.